***
Тем вечером атмосфера в хижине ощущалась куда более натянутой, чем обычно. Все легли довольно рано, не заполняя почти звенящую тишину разговорами. Никто даже и не вспомнил о том, что ещё утром они хотели кинуть жребий на то, кто будет спать этой ночью с Се Лянем, однако сам юноша не считал хорошей идеей напоминать им, а потому промолчал. Хуа Чэн, по видимому уснул раньше всех — Се Ляню казалось, что он наконец начал понимать, когда тот правда спит, а когда просто лежит, замерев как статуя. На самом деле, царство Морфея посетило их комнатку довольно скоро, оставив одного только Се Ляня мучаться от бессонницы. Даже с закрытыми глазами, утомлённому, но чистому сознанию юноши казалось, словно он мог видеть всю комнату — его чувствительный слух улавливал каждый шорох ветра, каждый шелест травинки за окном, и даже, словно бы, как падает на деревянный пол яркий лунный свет. Это состояние было очень трудно описать словами. Самому юноше казался немного фантастическим тот факт, что при помощи одного лишь слуха он мог вырисовать в голове полную картину происходящего вокруг. И каким же, интересно, образом он так изменился? Раньше его слух никогда не превышал стандартные для человека нормы, однако сейчас он, казалось, обострился до звериного. Се Лянь надеялся, что это единственные произошедшие с ним изменения, и что это не значит, что он заражён какой-нибудь задверной тварью и вскоре тоже станет таковой. Находясь в этом состоянии, юноша в какой-то момент впал в некое подобие не то транса, не то повышенной концентрации, когда в голове не было ни единой мысли, и даже само сознание затихло, оставаясь кристально ясным. Он не знал сколько времени прошло, единственное, на что опиралось его восприятие — тихие и размеренные вздохи спящего рядом Хуа Чэна, которые Се Лянь время от времени начинал считать. Но вскоре в устоявшуюся картину вонзились новые звуки. Шелест ткани, шуршание одеяла, скрип матраса. Любые шорохи в ночи всегда заставляют человека чувствовать себя неспокойно. Се Лянь довольно скоро определил, что звук шёл со стороны Сюй Цзинь, а значит именно девушка зачем-то поднялась с кровати посреди ночи. Вслушиваясь в шаги, юноша ожидал, что девушка направится к ним, чтобы прибрать к рукам спрятанную под подушкой флейту, и был готов "случайно проснуться", когда она подойдёт слишком близко. Но звук не приближался. Даже напротив — шаги будто бы отдалялись в направлении, в котором, как Се Лянь помнил, находилась входная дверь. Юноша едва-едва повернул голову в том направлении и приоткрыл глаза, тут же щурясь, от падающего от окна яркого лунного света, но он успел увидеть в темноте силуэт, осторожно открывающий дверь и выскальзывающий из комнаты. — Сань Лан, Сань Лан!.. — Се Лянь, громко шепча чужое имя, пытался растолкать лежащее рядом с ним тело. Тот в ответ даже не шелохнулся, всё так же размеренно дыша, будто не спал, а валялся в отключке. Даже несколько более грубых и ощутимых толчков не возымели эффекта, и тогда Се Лянь попытался переключиться на Ши Цинсюаня, однако и тот лежал мёртвым грузом. Юноша боялся, что если задержится ещё хоть немного, то он упустит важную подсказку и Сюй Цзинь скроется в неизвестном направлении. Так что Се Лянь, поколебавшись ещё секунду, быстро надел обувь и направился за девушкой в одиночку, ведомый звуком шагов. Пройдя по длинному коридору, Сюй Цзинь покинула их жилище и решительно направилась в сторону кромки леса. Понимая всю опасность этой авантюры, Се Лянь остановился на пороге хижины, решив пронаблюдать за происходящем издалека. И вдруг Сюй Цзинь, остановившись в паре шагов от леса, подняла голову, смотря на высокий белый диск полной луны, светившей словно софиты, и начала раздеваться. Осознав, что она делает, Се Лянь просто обомлел, никак не ожидая подобной выходки. Девушка сняла куртку, потом футболку, затем бельё. Она разделась полностью, позволяя лунному свету омыть её бледную кожу цвета слоновой кости, которая теперь чарующе сияла. Конечно, юноша не стал смотреть на это зрелище до конца, ведь согласно древней мудрости, нельзя смотреть и слышать то, что не соответствует морали, поэтому, едва досмотрев до половины, он отвёл взгляд... Пока его слуха не коснулся совершенно новый звук. Такой бывает, когда с силой разрывают ткань. Се Лянь на миг остолбенел, затем осторожно перевёл взгляд обратно на девушку. И в тот миг, когда он коснулся её фигуры боковым зрением, по его спине прошёлся табун леденящих кровь мурашек. Сюй Цзинь не остановилась на одежде — скинув бельё, она начала сдирать с себя кожу. Она крепко схватила себя за волосы, а потом без единого писка начала отрывать кожу, полоса за полосой, с головы к шее, дальше к телу, и вот на месте сияющей кожи показалась окровавленная плоть. Се Лянь увидел красные мышцы, с которых стекала кровь, и белоснежные кости. Она превратила себя в омерзительного на вид монстра, и к тому же, кажется, заметила взгляд Се Ляня — повернула голову в его сторону и улыбнулась во весь рот, который раскрылся в совершенно невозможном для человека изгибе. Юноша даже разглядел белые зубы и кроваво-красный язык. Се Лянь не считал себя особо трусливым человеком, но в этот момент всё его тело, с головы до пят, онемело от ужаса, а волосы на голове зашевелились. — Сестра, сестра, — Жуткое, едва ли человеческое хихиканье раздалось изо непокрытого губами рта монстра перед ним, она склонила голову набок и направилась в сторону места, где притаился Се Лянь. — Где же ты, где же ты? Не медля ни секунды, подгоняемый чистым инстинктом, юноша развернулся и бросился бежать. Он ветром поднялся на второй этаж и ворвался в комнату, захлопнув дверь и с силой похлопал по спине Хуа Чэна, но тот как и прежде спал словно убитый — никакой реакции Се Лянь от него так и не дождался. А тем временем влажные, хлюпающие шаги уже слышались в коридоре. Бум. Бум-бум-бум-бум... Чудище громко и увесисто стучало в дверь. Она припала к полу, заглядывая в комнату сквозь щель. — Открой! Открой! Сердце самого Се Ляня, казалось, в этот момент колотило в унисон со стуком твари, отдаваясь в висках. «Оно» ещё долго стучало в дверь, но потом, к счастью, на некоторое время стихло. И Се Лянь уже собрался вздохнуть с облегчением, когда... Услышал со стороны окна звук, от которого он крупно вздрогнул. Повернувшись, юноша увидел, как тварь забирается в окно. Се Лянь судорожно выдохнул, отступая на несколько шагов пытаясь оказаться как можно дальше от окна. Окровавленное чудище с лёгкостью перелезло через раму и плюхнулось на пол. А потом начало шарить руками, будто в поисках чего-то. Смотря на это, в урагане шебутных от ужаса мыслей юноши будто что-то звонко щёлкнуло, и он мигом запрыгнул на кровать, где сейчас лежал Хуа Чэн, кое-как на адреналине взвалив лежащее с краю, обмякшее тело Сань Лана себе на плечи, чтобы поднять его как можно выше над полом. — Где же ты? Где же ты?.. — Голос вроде бы знакомый, принадлежащий Сюй Цзинь, посылал по коже морозные ощущения. Чудище с мерзкими шлепками ползало по полу, проползая под кроватями и скребя половицы ногтями, но даже дойдя до той кровати, на которой, встав с самой середины, притаился Се Лянь, оно, казалось, не могло подняться с пола, и лишь задевало пальцами края матраса, не способное закинуть руку полностью. Грудь Се Ляня наконец перестало сжимать — его догадка оказалось верна. Те кровавые следы под кроватью означали, что тварь не может забираться на высокие объекты. Теперь было понятно, почему у этих кроватей такой высокий каркас. Раньше Се Лянь не замечал этого, но теперь не мог не оценить по достоинству. Юноша перевёл обеспокоенный взгляд на Ши Цинсюаня, хотя и знал что чудище сейчас преследует только его самого, но опасения оказались излишни — тот, закутавшись в одеяло как гусеница, сжался в клубочек где-то посреди кровати и продолжал безмятежно спать, ни разу не шевельнувшись. По кровати снизу раздался стук. Се Ляня от чудища отделяла только одна слабенькая доска, по которой тварь принялась с отвратительным, режущим слух звуком скрести ногтями. Казалось, ещё немного, и она проковыряет дерево насквозь. Се Лянь закрыл глаза и как мог постарался притворится, что ничего не слышит, игнорируя то, как затекли его руки, пока он пытался держать тяжёлое вялое тело, которое казалось едва не бескостным, и всё время норовило соскользнуть вниз. Неизвестно, сколько ещё продолжался скрежет снизу по кровати, но когда всё наконец успокоилось, небо начало заниматься зарёй. Сюй Цзинь, снова выскользнув в окно, будто в полусне вернулась в комнату полностью одетая, сверкая белоснежной человеческой кожей, и отрубилась, едва только её голова коснулась подушки. Се Лянь пронаблюдал за ней еще с секунду, прежде чем постепенно расслабиться. Он попытался осторожно опустить Сань Лана обратно на кровать, но чужое тело выскользнуло из его дрожащих рук и тяжело упало на матрас, всё так же не проснувшись. Се Лянь глубоко вздохнул и осел следом, свесив усталые руки вдоль тела и уткнув лицо в колени.***
Разбуженный солнцем Хуа Чэн приподнялся на локтях и протёр глаза, прежде чем с улыбкой повернуться к Се Ляню и пожелать ему доброго утра. — Доброе утро. — Немного вымучено, с трудом выдавил из себя Се Лянь в ответ, переведя на него осязаемо уставший взгляд. Юноша, несвойственно для себя сгорбившись, сидел практически на подушке, облокотившись о деревянную спинку кровати и свесив голову вниз. — Так, — Окончательно смахнув с глаз сонную дымку, Хуа Чэн с куда более серьёзным и не менее обеспокоенным выражением лица обвёл взглядом всю фигуру Се Ляня, уделив особое внимание темнеющим на фоне бледного лица тёмным кругам под глазами и неожиданно встрёпанным волосам, которые Се Лянь обычно имел привычку постоянно укладывать. — что с тобой? Ночью что-то произошло? Ты хорошо себя чувствуешь? Гэгэ? Хуа Чэн на локтях подполз к юноше ближе, и по его обеспокоенному выражению лица не сложно было догадаться, что Се Лянь действительно выглядел ужасно. Юноша вздохнул, встретившись с Хуа Чэном глазами, и, бросив краткий взгляд на всё ещё мирно посапывающую Сюй Цзинь, тихо сказал: — Поговорим снаружи. Хуа Чэн с готовностью кивнул, тоже бросив на девушку взгляд, правда, куда более холодный и угрожающий, но Се Лянь, рассеяно попытавшись привести волосы в подобие порядка, этого не заметил. Они тихонько поднялись и, спустившись на первый этаж хижины поближе к входной двери, найдя достаточно укромное место, присели под стеночкой на раскиданные Хуа Чэном напольные подушки. Се Лянь, не видя смысла утаивать хоть что-то, как есть рассказал своему спутнику о том, чему стал свидетелем этой ночью. Внимательно выслушав его, Хуа Чэн, взял холодные ладони Се Ляня в свои и задумчиво нахмурился: — Ты не смог разбудить никого из нас? — Я пытался, но вы совершенно не реагировали ни на звуки, ни на толчки. — Ох. — Хуа Чэн на некоторое время замолчал, очевидно думая не о самых приятных вещах, а затем добавил: — Видимо, наши догадки верны. Се Лянь кивнул. Сюй Цзинь и есть та младшая сестра, которая ищет старшую. К тому же теперь у них есть ключ, и согласно всем подсказкам, когда сёстры встретятся, появится дверь, через которую они смогут выйти. — И что она такое? Знает ли она кем является? — Прокручивая в утомлённой от перенапряжения голове воспоминания прошлой ночи, Се Лянь был немного сбит столку. В её поведении — словах и действиях — после снятия кожи было мало осмысленности. Она продолжала повторять одни и те же фразы, слабо связанные с контекстом ситуации, ползала на четвереньках и... На самом деле этим своим поведением очень походила на свою старшую сестру. Но, будучи "человеком" она просто прекрасно играла роль обычной девушки, случайно попавшей за дверь, из-за чего сложно было понять, притворяется ли она, или правда не знает о своей настоящей сущности. И если знает, то... Она ведь ищет старшую сестру, верно? Так почему, узнав о том, что та живёт на крыше храма и тоже ищет её, она не поднялась наверх в ту же секунду? Почему она промолчала? Получается, будучи человеком, она не знает, кем является? Тогда зачем носит в скрытом кармане рюкзака выдранную из дневника печатную фотографию себя и сестры? — Возможно, она превращается в младшую сестру лишь при определённых обстоятельствах. — После недолгого задумчивого молчания тихо произнёс Хуа Чэн. — К примеру... Гэгэ, помнишь ли ты, что особенного происходило вчера? Се Лянь взял паузу, пока его утомлённое сознание пыталось разобрать смысл вопроса, и лишь затем ответил: — Она сняла кожу на улице, под прямыми лучами света полной луны. Под утро, когда окровавленная тварь снова превратилась в миловидную девушку, он уже думал об этом. В фольклоре многих человеческих культур полнолуние играет важную оккультную роль, поэтому он сразу же обратил на эту маленькую деталь повышенное внимание. Хуа Чэн кивнул. — Гэгэ, позволь мне... Позволь я уложу твои волосы? — Спросил он, вытаскивая из кармана небольшую расчёску. — О, да, я был бы очень благодарен. — Смущённо выдохнул Се Лянь, поворачиваясь к юноше спиной и откидывая спавшие на грудь пряди цвета молочного шоколада за спину. Пока они приводили себя в порядок, успели обсудить ещё некоторые детали и, наконец, отправились в столовую. К тому моменту Се Лянь уже достаточно взбодрился, чтобы приготовить всем завтрак, хотя Хуа Чэн не переставал ворчать о том, что ему нужно отдохнуть. Остальные тоже начали потихоньку просыпаться и выходить на завтрак. Вскоре, в столовую вошли Сюй Цзинь с Ши Цинсюанем, сразу же найдя столик с Се Лянем и Хуа Чэном, и с удовольствием уткнувшись в заранее принесённые для них порции приготовленного Се Лянем завтрака. Что, кстати, казалось примечательным — садясь за стол, продрыхший всю ночь Ши Цинсюань казался излишне бледным, в то время как Сюй Цзинь выглядела прекрасно отдохнувшей. — На полу снова появились следы. — Не забывая орудовать палочками, немного нервно поделился Ши Цинсюань. — Под моей кроватью ещё ничего, но под вашей словно стадо прошлось. Некоторые следы даже на край матраса заходили! — Мы видели. — Спокойно кивнул Се Лянь. — Но я могу поклясться, что ни единого звука не слышала! — Тихо воскликнул он. — В отличие от прошлого раза, я проспала всю ночь, ни разу не проснувшись. Хуа Чэн пожал плечами и ехидно произнёс: — Не знаю, может, завтра вместо сна постоишь в дозоре? — Нет уж, спасибо. — Нервно посмеявшись, замотал головой Ши Цинсюань. Се Лянь прикусил язык, очень желая посвятить своего друга в происходящее, но не имея возможности сделать это, пока рядом находилась Сюй Цзинь. Юноша перевёл взгляд на девушку, и заметил, что та, после рассказа Ши Цинсюаня, казалось, была напугана, даже немного подрагивала. Се Лянь тихо вздохнул, понимая, что зашёл в тупик. — Сегодня мы снова держим путь в храм. — Мимоходом произнёс Хуа Чэн, наблюдая за вошедшей в столовую женщиной с красным флажком. — Надеюсь, никаких происшествий не предвидится. — Ага. — Рассеяно кивнул Се Лянь, бездумно ковыряясь в своей тарелке.***
Оказавшись в храме уже в третий раз, игроки теперь испытывали нечто сродни раздражению от того, что они снова и снова безрезультатно повторяют одни и те же действия, и посещая одни и те же места, не приближаясь ни к пониманию происходящих в этом мире событий, ни к нахождению ключа и двери. Сегодня единственным отличием от прошлых визитов сюда стало полное отсутствие музыки. Настороженные игроки, сходу заметив эту немаловажную деталь, несмотря на периодически возникающие предположения, так и не смогли понять причину изменений, и только команда Се Ляня знала, что ведущий инструмент храмового оркестра — костяная флейта, была отнята у главного исполнителя, живущего на покрытой человеческой кожей крыше, и теперь лежала у них в рюкзаке, который они настойчиво позаимствовали у Сюй Цзинь под предлогом помощи в переносе вещей. — Может, попробуем увести Сюй Цзинь на крышу? — Сильнее натягивая на грудь лямки рюкзака, тихонько спросил Се Лянь, наклонившись ближе к Хуа Чэну. — Думаю, можно. — Кивнул в ответ тот. Когда они при девушке демонстративно начали обсуждать поход на крышу, та спокойно слушала, но стоило высказать предложение подняться всем вчетвером, и она тут же, не задумываясь, решительно отказалась. — Я не хочу, я боюсь... — Сюй Цзинь замотала головой, на её глазах навернулись слёзы. — Я правда не хочу туда, не заставляйте меня... — Почему не хочешь? — Лениво спросил Хуа Чэн, будто бы только из вежливости или, что более вероятно, из желания немного, исходя из чистого спортивного интереса, подстебать девушку, как он делал иногда в разговорах с ней. При этом, ни в его тоне, ни в позе, не было даже намёка на намеренье принудить её подниматься на крышу, из-за чего Сюй Цзинь, казалось, немного расслабилась. Се Лянь наблюдал за диалогом со стороны, отчасти бездумно пытаясь понять, чего конкретно Хуа Чэн своими действиями добивается. Ши Цинсюань шёл рядом, и хотя его взгляд метался туда-сюда по затемнённой территории храма, почти наверняка он тоже внимательно вслушивался в чужой разговор, не упуская ни единого слова. — Я боюсь. — Тихо повторила девушка, будто бы всё этим объясняя. Она немного помолчала, словно колеблясь, а затем добавила: — Мне кажется, если я туда поднимусь... То умру. Её последние слова показались Се Ляню очень интересными, но, к сожалению, если задуматься, малоинформативными. По прежнему было два варианта: либо она знает, кем является, либо нет — с одинаковым успехом она может отказаться от посещения крыши по каким-то причинам, до которых они ещё не додумались. Однако, примечательным казалась причина в случае, если она не знает, кем является, потому что был ли этот её страх обычным общечеловеческим инстинктом, или всё-таки что-то она могла... Если не знать о себе, то точно чувствовать. Единственное, что можно было сказать точно — было что-то, что, как она уверена, случится с ней, если она окажется на крыше, то есть, буквально, встретится со старшей сестрой. Юйши Хуан часто подчёркивала — задверный мир, каким бы странным он ни был, не бездумен. У всего, что здесь происходит, есть свои причины и следствия. Надо их просто найти и понять. Се Лянь хотел было сказать Сюй Цзинь, что дверь в реальность может находиться на крыше, и посмотреть на её реакцию, когда Хуа Чэн вдруг согласно кивнул: — Ну раз так, что ж, можешь не ходить, заставлять не будем. — Безразлично бросил он, даже не поднимая взгляда на вздохнувшую с явным облегчением девушку. Се Лянь не думал, что Хуа Чэн так легко отступится, — тот вообще редко когда не стоял на своём до последнего, и юноша не совсем понимал, чего тот добивается, поэтому, едва только появилась такая возможность, тихонько спросил, в чём дело. — Если верить предположениям, она, напротив, должна была охотно пойти с нами. Однако по какой-то причине, она отказывается от этого. — Так же негромко ответил Хуа Чэн. — Значит, что-то в наших предположениях неверно, и мы должны пересмотреть их, прежде чем действовать опрометчиво. Се Лянь кивнул — он и сам думал об этом. Как-то само собой так вышло, что за разговорами Се Лянь с Хуа Чэном отделились от Ши Цинсюаня и Сюй Цзинь, которые ушли куда-то вперёд. Се Лянь, чувствуя лёгкое изнеможение после полной тревог бессонной ночи, задал очень медленный темп ходьбы, который Хуа Чэн мгновенно поддержал, пока они, перекидываясь мыслями, пытались разобраться, в чём же могут заключаться мотивы двух сестёр, а затем, исчерпав идеи, плелись по залу в тишине, едва соприкасаясь руками в утешительном и поддерживающем жесте. Впрочем, длилось это не то чтобы прям долго. Спустя некоторое время Ши Цинсюань быстрым шагом нагнал их со спины и, воровато оглядываясь, заявил, что кое-что обнаружил. — Что именно? — Повернувшись к нему, спросил Хуа Чэн. — Помните, в коридорах за залом находились множество запертых комнат со статуями внутри? Одна из этих дверей открылась. — Вы заходили туда? — Чуть нахмурившись, спросил Се Лянь. Он прекрасно помнил, что перед тем, как появились монстры, в тот самый первый их день в храме, послышался дверной скрип. Ши Цинсюань испустил короткий неловкий смешок и покачал головой: — Побоялись. — Почему бы не запереть дверь? — Предложил Се Лянь. Он бы вообще подпер их стульями, если бы только в этом храме были стулья. — В том-то и дело, — Ши Цинсюань понизил голос и кинул быстрый взгляд на озирающуюся неподалёку Сюй Цзинь. — что в комнате, на одной из стен, висит картина, подобная тем, которую мы видели тогда, в первый день. Се Лянь переглянулся с Хуа Чэном и несколько задумчиво кивнул. По всей видимости, подобные изображения в храме несли функцию записи местных религиозных обычаев, и если это действительно какая-то новая информация, возможно, она поможет понять, почему Сюй Цзинь не желает подниматься на крышу. — Отведи нас туда, пожалуйста. — Попросил Се Лянь. Ши Цинсюань махнул рукой, как бы говоря: "Следуйте за мной", и, развернувшись, пошёл в сторону коридора.***
Комнатка оказалась очень маленькой — находиться здесь вчетвером было тесно, поэтому Ши Цинсюань и Сюй Цзинь остались снаружи. В центре комнаты стояла высокая статуя какого-то божества, вероятно Будды, накрытая плотным красным полотном. Се Лянь бездумно потянулся было приподнять ткань, но Хуа Чэн остановил его: — Гэгэ, советую тебе этого не делать. Тот остановился и тут же отдёрнув руку: — А, да... — Он проморгался. — Да это плохая идея. — Юноша сделал шаг назад, переводя слегка виноватый и куда более недоумевающий взгляд на Сань Лана. — Не знаю, что на меня нашло. — Гэгэ в порядке? — Обеспокоенно спросил Хуа Чэн, понизив голос. — Да... Не беспокойся, Сань Лан, всё хорошо. — Уверенно заявил Се Лянь. Хуа Чэн смерил его ещё одним внимательным взглядом, и подошёл к висящей на противоположной от двери стене картине. Се Лянь, сложив руки за спиной, снова посмотрел на статую, чувствуя, как на него накатывает пронизывающее разум дежавю. Лёгкий полумрак, каменные стены, закрытая тканью статуя бога... Се Лянь тянется к ней, но Хуа Чэн останавливает его... "Гэгэ, советую тебе этого не делать"... Стойкое ощущение, будто он уже где-то всё это видел. Может, во сне? Не теряя времени, Хуа Чэн несколько раз сфотографировал висящую на стене картину под разными углами, и лишь затем принялся её рассматривать, погрузившись в сильную задумчивость. Посмотрев на полотно, Се Лянь понял, почему его спутник стоял глубоко нахмурившись — нанесённое на холст изображение с виду казалось неразборчивой мазнёй красок, не несущей в себе никакого смысла. Та другая картина, которую они нашли первой, выгодно отличалась от этой более понятным стилем. Наверняка их писали разные люди. Не желая отвлекать Хуа Чэна от размышлений, Се Лянь оставил его в покое у картины, решив внимательнее осмотреть комнату. В таком маленьком помещении, что неудивительно, не оказалось больше ничего примечательного. Единственное, на что можно было обратить внимание, — статуя под красным покровом. Стоя в самом центре комнаты, в высоту она достигала примерно роста взрослого человека, и, судя по силуэту, была анатомически полной. Се Лянь вздрогнул, внезапно осознав, что эта статуя скорее всего была одним из тех окровавленных монстров, что выходили, волоча тесаки по полу, после громкого барабанного боя. Как он мог не понять этого раньше? Сразу перед тем, как гулким эхом пронеслись громкие шаги вооружённых монстров, он услышал неприятный дверной скрип. По телу юноши пробежались мурашки, когда он представил, что было бы, если бы Хуа Чэн не помешал ему сорвать ткань с освежёванного тела кровожадной твари. О чём он только думал? Се Лянь снова крупно вздрогнул, когда в его застывших на твари глазах, полог красной ткани, казалось, чуть шевельнулся. Не медля более ни секунды, он в считанные мгновения оказался рядом с Хуа Чэн и резко взял его за руку, вынуждая обратить на себя внимание. Сань Лан недоумённо обернулся на него, и только приоткрыл губы, собираясь, видимо, спросить, в чём дело, как вдруг чужая ладонь запечатала его рот. Се Лянь молча мотнул головой в сторону статуи, и Хуа Чэн незамедлительно направил вся своё внимание на неё, прежде чем, видимо тоже заметив движение, его глаза не сузились. Хуа Чэн указал на дверь, и Се Лянь кивнул. Подгоняемые тихим, леденящим страхом, они в пару больших шагов преодолели комнату, чьи затемнённые стены резко начали казаться давящими, и выскочили в коридор, прикрыв за собой дверь. Суматошно пробежавший глазами по коридору, Се Лянь увидел, как Ши Цинсюань внимательно смотрит на что-то впереди, и, проследив за его взглядом, заметил упавший с двери навесной замок, а потом ещё один, и ещё. — Клянусь, — Пробормотал Ши Цинсюань, пятясь назад. — это не мы их открыли. Хуа Чэн, буквально за секунду оценив обстановку, и взглянув в дверное окошко, нахмурившись, бросил: — Уходим. Но не бежим. Он взял Се Ляня за руки и быстрым широким шагом направился в сторону главного зала. Сам юноша мысленно кивнул, стараясь не отставать от Хуа Чэна. Он помнил, что в лесу пагод нельзя кричать, а в храме бегать. И всё ещё помнил последствия нарушений последнего правила. Едва они выскочили из коридора в главный зал, статую наконец охватила сильнейшая дрожь, и в конце концов красный покров, не выдержав тряски, упал на пол. Под ним и вправду оказался один из тех монстров без кожи, которых они видели в храме раньше. В руке существо сжимало острый длинный тесак, а его будто бы окаменевшее тело вновь стало живым и подвижным. А, тем временем, шорох падающей ткани звучал снова и снова в каждой из комнат коридора, где у двери уже валялись сорванные какой-то необъяснимой силой, навесные замки. По пути Се Лянь предупреждал случайно встреченных игроков об опасности, а те, в свою очередь, предупреждали остальных, благодаря чему уже вскоре вся команда вновь собралась в главном зале, опасливо встав поближе к выходу. — Мы так и будем стоять здесь и ждать смерти? — Очень нервно спросил один из них, посматривая наружу через открытые дверные створки. — Ты что, забыл, что стало с тем парнем? — Тут же раздалось несколько голосов, некоторые из которых, казалось, находились на грани истерики. — Но ведь сейчас никакого дождя нет! — Взорвался мужчина. Горячие обсуждения со скоростью ветра заполнили весь зал. Однако уже очень скоро у них не осталось времени на раздумья. Потому что монстры, волоча по полу тесаки, медленно показались из коридора. Хуа Чэн, видя, что ситуация принимает дурной оборот, оглянулся на выход и, закусив губу, приказал: — Пошли вон из храма! Се Лянь едва не споткнулся, когда Хуа Чэн, сходу задав быстрый темп, потащил его к выходу. Юноша застопорился. Воспоминания о том пареньке, с которого пластами снимало дождём лезвий сначала кожу, а затем и мясо, пока тот продолжал кричать, мелькали в голове калейдоскопом. Сейчас дождя не было, это правда, но в прошлый раз он пошёл настолько неожиданно и бесшумно, что даже чувствительные слух Се Ляня не уловил его. Юноша боялся выходить из храма, но Хуа Чэн, уверенно тянущий его за руку, не оставлял выбора, и уже вскоре сам Се Лянь взял себя в руки и прибавил ходу, видя, как по бокам от него другие игроки, позабыв о правилах, на всех порах бежали вперёд. Уже вскоре, все те, кто хотел оказаться подальше от ужасающих монстров, оказались снаружи, на лестнице, опасливо заглядывая в зал храма, где остались некоторые из самых упрямых или попросту глупых игроков, решивших остаться внутри, чтобы не попасть под дождь из лезвий. И довольно скоро, монстры добрались до этих оставшихся, наглядно показывая выбежавшим игрокам, для чего им нужны эти огромные тесаки. Как оказалось, при помощи них очень удобно снимать кожу с человека живьём, под истошные крики несчастных. Се Лянь с подступающей к горлу тошнотой наблюдал, как острие вонзалось в голову, поддевало и срезало кожу, отчего жертва визжала не своим голосом. Мягкая и эластичная оболочка расходилась на две половины, обнажая красную, кровоточащую плоть. По каким-то причинам, внезапно в храме стало гораздо темнее. Света, проникающего через большие, открытые нараспашку двери, оказалось достаточно только для того, чтобы во всех подробностях разглядеть муки жертв, но не более. Будто законы физики покинули этот мир, свет совершенно не рассеивался, ведя себя как луч фонарика, способный осветить только тот участок, на который непосредственно светит, пока весь остальной храм внезапно погрузился в полную темноту. — А-а-а-а!!! — Нечеловеческие крики пойманных людей, которые пытались сопротивляться, всё продолжались, пока монстры крепко держали их, аккуратно, но безжалостно снимая кожу покуда та не перевалила за половину тела — к тому моменту дыхание людей наконец прервалось. От такой картины среди выживших игроков воцарилась гнетущая, мёртвая тишина. Пока с потолка не послышался медленно приближающийся девичий голос. — Кожа... Отдай мне кожу... Отдай... Сестра... — Прерывистые, слабые и хриплые, эти слова, тем не менее, оказались достаточно громкими и разборчивыми, что бы каждый мог их чётко расслышать. А ещё жуткими. Очень жуткими и пугающими, по ощущениям напоминающими страх перед скрежетом ногтей по доске. Подняв головы наверх, все увидели, как в тот маленький участок ограниченного пространства буквально идущего под углом луча света, из темноты вдруг вытянулись две окровавленные руки, лишённые кожи. Они подняли с пола храма снятую с людей кожу и внимательно, можно даже сказать, вдумчиво, ощупали её, но затем, как будто что-то их расстроило, с силой бросили обратно. — Не моя... Не моя... — Голос звучал всё пронзительнее, так резко, что у невольных свидетелей происходящего заболела голова. Игроки с перекошенными лицами с силой позакрывали уши, неспособные терпеть этот отвратительный звук. Отступившие было в тень монстры снова появились в лучах света, подняв тесаки, с тошнотворной лёгкостью порубили освежёванные тела людей в груды залитых кровью плоти и костей. Становилось понятно, откуда берутся все те кучи мяса, разложенные на деревянных помостах. Расправившись со своими жертвами, монстры, казалось, нарочито медленно, повернулись к остальным игрокам, находившимся снаружи храма. От взглядов бездонных чёрных глаз, в которых не было ни жизни, ни осмысленности, люди задержали дыхание. Острые лезвия со скрежетом тащились по каменному полу им навстречу. Этот звук будто бы вскрывал грудную клетку изнутри, наполняя всё тело леденящим ужасом. Кто-то, не выдержав жуткой атмосферы, с криком помчался в лес. Остальные не сдвинулись с места, замерев на ступенях как олени в свете фар, от страха неспособные даже пошевелиться. Хуа Чэн крепче сжал руку Се Ляня. Казалось, он уже пришёл в себя и был готов в любой момент побежать с Се Лянем на буксире, однако... Монстры, направляющиеся к ним с леденящими кровь почти звериными оскалами, внезапно остановились у самого выхода из храма, будто наткнувшись на невидимую стену, и словно голодные волки принялись бродить из стороны в сторону на пороге. Осознав, что происходит, игроки разом испустили тяжкий вздох облегчения. Многие из них на нетвёрдых ногах опустились на ступеньки, утирая выступившие от страха слёзы. — Видимо, они могут покинуть храм, только когда идёт дождь. — Хрипло и немного потерянно пробормотал Се Лянь, тоже без сил оседая на твёрдые и холодные каменные ступени. Хуа Чэн издал какой-то неопределённый звук согласия, всё ещё хмуря брови. Се Лянь проследил за его взглядом, и понял, что тот смотрит на рыдающую рядом с икающим Ши Цинсюанем Сюй Цзинь. — Кажется, мы упускаем что-то важное. — После короткой паузы, произнёс Хуа Чэн. — Важное? — Тупо повторил Се Лянь, вслушиваясь в стучащий от пережитого напряжений пульс в висках. — Важное... — Он немного помолчал, приводя сумбурно скачущие мысли в какое-то подобие нестройного порядка и растерянно произнёс: — Может, мы забыли забрать барабан? Ведь если на крыше храма обитает старшая сестра, то вероятно, барабан был сделан как раз из её кожи, так же как и флейта из её кости. А барабан по легенде находился в руках младшей сестры. Так, может быть вместе с сестрой она ищет также и собственную кожу? Хуа Чэн досадливо цокнул языком. — И правда, барабан мы забыли. — Он вздохнул. — Я действительно не в лучшей форме. — Нет, ты не виноват. — Почти бездумно заявил Се Лянь не терпящим возражения тоном. Он немного подумал и продолжил: — Ведь никто не знает, каковы в этом мире условия смерти. Что если наличие барабана как раз является одним из таких? Хуа Чэн покачал головой, но вместо того, чтобы спорить, сказал: — Тогда завтра нужно забрать его. — Но его же наверняка погребло под обломками башни? — Заметил Се Лянь. Хуа Чэн улыбнулся. — Не беспокойся на этот счёт, Сянь-гэ.***
После того как на их глазах живьём сняли кожу с их же товарищей, больше никто не пожелал возвращаться в храм — они не знали, вернулись ли монстры в свои закрытые на замки каморки, под красную плотную ткань, или же поджидали в темноте, подняв свои громкие тесаки с пола и притаившись в темноте, как хищники перед броском. В конце концов, светлее внутри не становилось — по прежнему присутствовал лишь небольшой карман света, идущий от входа, дальше которого простиралась бездонная, осязаемая мгла. В подавленном настроении члены команды кто-где уселись возле входа в храм и стали молча дожидаться экскурсовода, дергаясь на каждый шорох и всё время кидая быстрые инстинктивные взгляды внутрь храма. Те, кто ранее убежал в лес, по возвращении выглядели скорее потрясёнными, чем напуганными, реагируя на окружение немного... Заторможено. Один из них даже, кажется, испытал нервный срыв, безостановочно что-то бормоча себе под нос, ничего не видя и ничего не слыша вокруг себя. Увиденное оказалось для всех серьёзным ударом. Примерно таким же тяжёлым, как и первое их посещение этого храма. Довольно скоро придя в себя, Се Лянь был из тех немногих, кто держался более-менее спокойно, даже перекинулся парой фраз с присевшим рядом Ши Цинсюанем, чтобы разрядить напряжённую обстановку. Сюй Цзинь же всё время молчала, воззрев свой взгляд куда-то в пустоту. Даже, кажется, не услышала, когда Ши Цинсюань попробовал позвать её. Смотря на неё, Се Лянь думал, что её реакция не была последствием испуга. Было что-то ещё, что сейчас донимало её мысли, что-то, вероятно связанное с появлением её старшей сестры. Чего она боялась на самом деле? Хуа Чэн всё время сидел рядом, поддерживающе сжимая ладонь юноши, не позволяя забыть о своём присутствии. И, на самом деле, Се Лянь был очень ему благодарен. Сань Лан снова спас его жизнь, в то время как Се Лянь... Он... Если бы не Хуа Чэн, Се Лянь вряд ли успел бы перебороть себя, чтобы выйти из храма до того, как его поймали бы монстры. Едва Се Лянь пришёл в себя, он тихо сказал Хуа Чэну "Спасибо", но это слово, даже не смотря на сопровождающий его эмоционально насыщенный тон, было абсолютно не способно полностью передать его мысли, однако в голову Се Ляню попросту не приходил никакой иной способ выражения благодарности. Поэтому он продолжал сидеть, соприкасаясь с плечом и согревая своим теплом вечно холодную, с недавних пор, ладонь Сань Лана. Экскурсовод появилась, как всегда, ровно в назначенный час. Она совершенно не обратила внимания на то, что её туристическая группа уменьшилась на пару человек, и, всё так же широко улыбаясь, повела оставшихся обратно в лагерь. Кажется, к сегодняшнему ужину практически никто так и не притронулся — большая часть команды сразу отправилась в свои хижины. Впрочем, Се Лянь заметил, что Мин Юй, или, точнее, Пэй Мин, казался слабо затронутым произошедшим — он спокойно поужинал, а затем пригласил Хуа Чэна поговорить с глазу на глаз. О чём именно они говорили, Се Лянь не узнал — он по взгляду понял, что Сань Лан и в этот раз ничего не скажет, а потому даже и не пытался задавать вопросы. По крайней мере, по возвращении оба выглядели намного менее хмурыми, и это уже внушало хоть какую-то надежду. — Хорошенько выспитесь, — Проронил Хуа Чэн перед сном, не обращаясь ни к кому конкретно. — И сегодня ночью лучше никому не просыпаться. Се Лянь с Ши Цинсюанем согласно кивнули. — Спокойной ночи. — Широко зевнув, слегка невнятно произнёс Ши Цинсюань, упав на свою подушку и закрыв глаза. — Спокойной ночи. — Ответил Се Лянь, перед тем, как погасив свет, погрузил комнату во тьму.