***
Эта ночь, как и все предыдущие, была наполнена тишиной. Ян Мэйшу спокойно лежала на своей кровати, задумчиво уставившись в потолок. Сегодня днём тот красавчик в красном не пришёл в столовую ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин, а его друзья, рыская по всему замку, не смогли найти даже тело, — значит, её замысел осуществился. Кто просил его отказывать ей? — Снова и снова с сожалением думала Ян Мэйшу, будто оправдываясь. — А ведь он ей даже понравился и вообще-то мог получить шанс выбраться живым. Уже погибло три человека и этого было совершенно недостаточно, однако, девушка совсем не спешила, контролируя ситуацию. Ей просто нужно убить здесь всех игроков, одного за другим, и согласно правилам двери она останется неуязвимой. Тогда уж и поиски двери, и поиски ключа станут простейшей задачей. Ян Мэйшу совсем не волновалась. Запрет на убийство за дверью был, по большей части, придуман игроками из-за того, что после смерти убитые игроки могут вернуться ради отмщения, но правда в том, что чтобы отомстить убийце, жертвы должны по крайней мере понять, кому мстить, ведь дверь не позволит убивать всех подряд. Какая жалость, что игроки в этой двери все как один погибли «случайно», даже не понимая, как это произошло. И уж конечно, в таких обстоятельствах ни о какой мести речи идти не может. Подумав об этом, Ян Мэйшу довольно улыбнулась и замурлыкала песенку, глядя в потолок и постепенно погружаясь в сон. Кап. Кап. На лицо девушки упали ледяные капли. Она открыла глаза и сквозь сонную дымку разглядела над головой тёмное водяное пятно, которое расползалось по белоснежному полотку. Прозрачные капли падали на пол и кровать, периодически попадая на тело и щёки девушки. Ян Мэйшу мгновенно проснулась и резко встала с кровати, увидев, что плотно закрытое окно теперь было распахнуто настежь, и через него врывается холодный ветер вместе с шквалом дождевых брызг. От пронизывающего до костей ветра всё её тело охватило дрожью. Преодолев нежелание, девушка подошла ближе, чтобы закрыть окно, и тут заметила на улице в саду тёмный силуэт. Женщина. Женщина в закрытом чёрном платье и широкополой шляпе. Она медленно подняла голову и обратила пристальный взгляд чернеющих дырами глаз туда, где находилось окно Ян Мэйшу. На фоне тёмной ткани её лицо казалось ещё более бледным, будто принадлежало трупу, плавающему в дождевой воде. Напуганная зрелищем девушка с судорожным вздохом ужаса отшатнулась от окна, чувствуя, как её спина покрылась холодным потом. Кап. Кап. Кап. Пятно на потолке становилось всё темнее, в комнате стоял сильный запах влаги, которая впитывалась в одежду и волосы, тонкой испариной оседая на коже. Девушка, резко вспомнила кое о чём, дёрнула головой в сторону прикроватной тумбочки и кинулась к лежащему в ней рюкзаку, принявшись в нём копаться. Её движение с каждой прошедшей секундой становились всё более и более отчаянными, пальцы резко дёргали замочки на карманах и перебирали содержимое, пока голова неверяще моталась из стороны в сторону. По её телу ручьями стекал холодный пот, волосы встали дыбом. — Нет, нет... — Не то шептала, не то кричала девушка, чувствуя, как леденящий душу ужас ползёт по её венам. Наконец, не выдержав напряжения, она истерично завопила: — Где записка?! Где моя записка?!.. Записки нет. Ничего нет. Главная подсказка, гарантирующая безопасность её жизни, исчезла. Ян Мэйшу задрожала как осиновый лист, с трудом подняла голову и посмотрела на потолок, где тёмное мокрое пятно уже превратилось в чей-то смазанный силуэт. Перепуганная девушка бросилась прочь, с бешено стучащим сердцем подскочив к двери, но стоило ей взяться за ручку, как она тут же обнаружила, что комната заперта. — Спасите!.. Там есть кто-нибудь? На помощь!.. — Понимая, что любые надежды на спасение утекают сквозь пальцы, Ян Мэйшу истошно закричала, попытавшись выломать удивительно крепкую дверь. Стоило девушке обернуться, чтобы проверить происходящее, как огромное пятно на потолке буквально на её глазах начало двигаться, скапливаясь к центру, и, вытягиваться вниз, словно что-то пыталось вырваться с поверхности потолка. Как сумасшедшая, девушка затарабанила в дверь, пытаясь обратить на себя внимание игроков, и что есть силы закричала: — На помощь! Спасите меня!.. От ощущения влаги, витавшей в комнате, Ян Мэйшу позорно разрыдалась, чувствуя вкус отчаяния, комом вставший в горле. Суматошно оглядевшись по сторонам в поисках другого выхода, девушка заметила, что пейзаж на стене в какой-то момент изменился. Теперь это было весьма странное, и, стоит сказать, не самое красивое изображение бледной женщины в шляпе, которая поразительно походила на хозяйку замка. Разум Ян Мэйшу сковал первобытный ужас, всё тело девушки, переполненное адреналином, потрясывало от напряжения. Над её разумом восторжествовал инстинкт выживания, и она, забыв обо всём и схватив взятый из обеденного зала нож для фруктов, подлетела к портрету и яростно нанесла удар по полотну. Затем ещё один, и ещё, и ещё... Она безжалостно исполосовала бесстрастное лицо дамы под дождём, после чего, тяжело дыша, выронила оружие из рук. — Я тебя не боюсь. — Ошеломлённо прошептала девушка, больше пытаясь убедить себя, чем кого-либо ещё. — Я тебя не боюсь... Переведя затравленный взгляд к окну, девушку застыла, внезапно осознав, что женщина, которая стояла в саду под дождём, внезапно исчезла. Ян Мэйшу резко обернулась, заметив, что чья-то высокая фигура отбрасывает на неё тень, и увидела высокую бледную женщину в шляпе, которая, натянув на лицо хищную ухмылку, держала в руках чёрную картинную раму, до боли знакомую девушке, — ту самую, с помощью которой она убивала соратников. — Нет, нет, нет!!! — В диком страхе закричала девушка, рефлекторно попытавшись развернуться и убежать, но было слишком поздно. Хозяйка замка без малейших усилий подняла тяжёлую на вид металлическую раму и наотмашь ударила Ян Мэйшу в спину, заставив девушку закричать от дикой боли, пронзившей, по ощущениям, каждую нервную клеточку её тела. В отличие от Сяо Су, которая сразу потеряла сознание, Ян Мэйшу не попала в картину — рама словно обернулась острым клинком, который легко рассёк плоть девушки, выпустив наружу фонтаны крови. Упав на пол, Ян Мэйшу попыталась уползти, но сильная боль заставляла сжиматься и выть, не позволяя нормально шевелить вмиг ослабшими конечностями. Её взгляд случайно натолкнулся на порванный ею портрет "Женщины дождя", когда сверху прилетел ещё один удар, вспышкой новой боли отправив её сознание в небытие. Девушка так и не поняла, что привело её к такому исходу.***
Ночью Се Лянь спал очень крепко, сжимая Хуа Чэна в объятиях. Вчера им наконец удалось набить желудки лишь к вечеру — обед они благополучно пропустили, а Хуа Чэн, который зачем-то решил поддерживать легенду о своей пропаже, присутствовать на ужине не захотел, так что едва Се Лянь и Тань Цзаоцзао поели, они тот час же помчались на кухню и выпросили у NPC-поваров дополнительную порцию для их "больного товарища, который не смог присутствовать в обеденном зале из-за недомогания". — Доброе утро. — Едва проснувшись и встретив чужой тёплый взгляд обсидиановых глаз, Се Лянь не мог не улыбнуться, чувствуя себя просто прекрасно. Не разрывая зрительного контакта, он слегка пригладил растрепавшиеся после сна волосы и убрал с лица пару выбившихся прядей. — Как спалось? — Просто прекрасно, Гэгэ. Доброе утро. — Ответил Хуа Чэн с тихой, ласковой хрипотцой в голосе и немного надрывно выдохнул, слегка покраснев. В этот момент его глаза светились как никогда ярко, а губы шевельнулись, словно бы он хотел что-то сказать, может даже спросить, но после пары секунд колебаний, тяжело вздохнув, вместо этого продолжил: — Жду не дождусь, когда мы пойдём на завтрак. Конечно, Се Лянь заметил чужую заминку, и хотя на его лице отразилась лёгкая грустная задумчивость, он просто кивнул, не став уточнять что это было. В любом случае, либо Хуа Чэн скажет сам, когда захочет, либо Се Лянь узнает обо всём со временем. Растолкав Тань Цзаоцзао и приведя себя в порядок, они втроём спустились на завтрак. Се Лянь, присев на своё обычное место, показательно небрежно прошёлся взглядом по присутствующим и тут же нахмурился, поняв, что одного человека не хватает. Ян Мэйшу не хватает. Вскоре этот факт заметили и остальные — один из них даже спросил у человека, который, видимо, был её временным товарищем, куда она делась. — Не знаю, я сегодня стучал к ней, но она не открыла. — Равнодушно ответил мужчина, чьего имени Се Лянь до сих пор не знал. — Наверное, ещё спит. Игроки, услышав настолько бесстрастный, если не сказать небрежный тон, тут же вперились глазами в мужчину, сочась неодобрительностью. Да, конечно, поскольку команда за дверью подбирается временная, никто, разумеется, не ждёт от соратников верности, ответственности и добросовестной взаимопомощи, но такое равнодушие, особенно по отношению к слабой новенькой девушке, выглядело по-свински. Чжан Тао — тот человек, чья команда первая обнаружила в саду чёрную картинную раму, — с лёгким раздражением сказал: — Ага, спит она, конечно. В дверях же такая располагающая атмосфера для хорошего долгого сна. — Его тон сочился сарказмом, под глазами залегли тёмные круги. — Наверняка она уже мертва, а ты просто поленился или струсил проверить это. — Он повернулся к спокойно доедающему свой завтрак Хуа Чэну, как негласному лидеру всей группы, и сказал: — Давайте позже пойдём и проверим её. — Хорошо. — Спокойно кивнул тот в ответ. Закончив с завтраком, любопытные игроки вернулись на третий этаж и добрались до комнаты пропавшей девушки, но ещё на подходе Се Лянь ощутил характерный запах влаги, от которого его внутренности скрутило напряжением. Он уже не сомневался, что Ян Мэйшу пала жертвой хозяйки. И очень скоро, это подтвердилось — общими усилиями игроки выбили дверь и, быстро изучив комнату, в которой царил полнейший беспорядок, установили, что девушка исчезла, а это, в большинстве случаев, означало смерть. Окно было открыто, ковёр от падающих с улицы капель дождя промок практически полностью. На стене висела изрезанная картина, в которой смутно угадывался какой-то пейзаж. Ошмётки полотна, среди которых валялся маленький ножик, разбросало по полу ветром. Чжан Тао чертыхнулся: — Нам снова нужно обыскать весь замок, чтобы найти её в очередной картине? Игроки повздыхали, но промолчали. — Раз надо - значит обыщем. — Коротко бросил Хуа Чэн, развернувшись и вместе с Се Лянем и Тань Цзаоцзао выйдя из комнаты. Остальные последовали их примеру и уже вскоре разбрелись по коридорам, повсюду выискивая вероятно существующую картину, на которой, по идее, должна быть изображена убитая. Се Лянь провожал их спины глубоким задумчивым взглядом, который затем перешёл на спокойно осматривающего ближайшие полотна Хуа Чэна. Вчера, после того как Тань Цзаоцзао ушла в ванную, Сань Лан извинился ещё несколько раз, но так и не сказал, за что извиняется. И теперь, когда стало известно о внезапной смерти человека, который, предположительно, дважды пытался убить Се Ляня и один раз Хуа Чэна, у юноши в голове возникают сомнения насчёт того, что стало причиной смерти этого человека. В конце концов, Хуа Чэн уже является***
Теперь погибших было трое — Сяо Су, Ян Цзе и Ян Мэйшу, однако игроки так и не приблизились к обнаружению ключа, зато на местной версии "Тайной вечери" появились два новых лица. Се Лянь вздохнул, лишь подумав об этом. — Ты на мосту любуешься пейзажем, как любуется тот, кто глядит на пейзаж, тобой. Луна блестящая твоё окно украсит, как ты украсишь чей-то сон чужой. — Негромко декламировал Хуа Чэн уже выученные строки, рассеяно теребя в руках записку, которую украл у Ян Мэйшу. — Вероятно, мы это «пейзаж», а «тот, кто глядит на пейзаж» - хозяйка замка... — Почему в подсказке Ян Мэйшу больше деталей, чем в нашей? — Недовольно пробурчала Тань Цзаоцзао. — Она вынесла её из двери более высокого уровня? Хуа Чэн хмыкнул, неопределённо пожав плечами. Очевидно, сейчас его мысли, да, и, в общем, мысли Се Ляня, занимали совершенно другие темы. Потому что, как оказалось, опасности в этой двери были устроены хитрее, чем они думали. Не подозревая об таящейся угрозе, Се Лянь и Хуа Чэн сосредоточились на поисках ключа и двери, уверенные, что знают как обойти условия смерти. В конце концов они находились всего лишь в третьей двери, упустив из виду тот факт, что из десяти игроков всего один был новичком, а это достаточно настораживающая статистика. На третий день после гибели Ян Мэйшу Се Лянь вновь попал в ловушку картин. Это произошло под конец ужина, когда юноша на минутку отлучился в туалет, чтобы помыть руки. Без каких либо проблем Се Лянь вошёл внутрь, буквально секунд сорок смывал с пальцев фруктовый сок, и только когда вышел обратно в коридор — почувствовал неладное. Словно бы... Что-то изменилось. Достаточно, чтобы заметить, но недостаточно, чтобы понять. Это ощущение трудно описать — коридор выглядел точь-в-точь как раньше, но Се Лянь не мог отделаться от чувства, будто что-то здесь неправильно. Шаги Се Ляня замедлились, а затем и вовсе прекратились. На его лице отчётливо читалось колебание. Перед ним предстал длинный, очень длинный коридор, по обеим сторонам которого горят тусклые масляные лампы, а между ними висят бесчисленные картины в рамах. Разве что... Се Лянь никак не мог понять, что на них было изображено. Позади юноша услышал тихий шум мелкого дождя, доносившийся из приоткрытой двери туалетной комнаты. Каждый стук капель, который в тишине коридора невольно казался Се Ляню оглушающим, навевал неприятные воспоминания, заставляя мурашки проноситься по всему телу. Се Лянь обернулся, внимательно осматривая коридор, и рефлекторно сделал пару шагов ближе к центру, отходя от незаметно покрывшихся ледяным конденсатом стен. В нос ударила влага. Со всех сторон с картин закапала вода. Тревожное сердце Се Ляня пропустило удар, а затем забилось со страшной скоростью. В какой-то момент в дальнем конце коридора появилась чья-то очень знакомая фигура. Даже смотря со спины, по одному только силуэту Се Лянь узнал в ней хозяйку этого замка, так же известную, как «Женщина дождя». — Шэнь У. — Вдруг послышался тихий женский голос. Се Лянь резко повернулся на звук и увидел, что картина на стене, висевшая сбоку от него, обернулась портретом Сяо Су. Красивая девушка на картине, улыбаясь, поманила юношу рукой. Се Лянь внезапно почувствовал сильный холод, от которого всё тело пробило мелкой дрожью. — Шэнь У, пойдём со мной. — Мурлыкала Сяо Су с картины, подзывая его к себе. — Мне так одиноко здесь, внутри. Она вытянула руки и те вышли за пределы полотна, пытаясь дотянуться до рефлекторно отшатнувшегося Се Ляня. В мгновение ока юноша вспомнил, как в первой его двери из барельефа таким же образом ужасная демоница с топором вылезла наружу, готовая убивать. Дыхание юноши участилось, его спину покрывал холодный пот. Однако Сяо Су, в отличие от той твари, не спешила вылезать полностью, вместо этого её руки вытягивались всё длиннее, извиваясь словно змеи, стремясь поймать Се Ляня. Более не раздумывая ни секунды, Се Лянь развернулся и бросился бежать, боковым зрением замечая, как из стен по бокам вслед за ним вытягивались всё новые и новые пары длинных тонких рук, цепляясь за плечи, руки и за ноги юноши. Се Лянь правда пытался уворачиваться, но коридор, который, казалось, ещё недавно был широким и просторным, заметно сузился. В последней отчаянной попытке спастись, он нырнул в первую попавшуюся комнату, но не успел сделать от порога и пары шагов, как твари из картин ухватили его за ноги и силком вытащили обратно в коридор, больно протащив его по ковру прямо к ногам хозяйки замка. Она со снисходительной ухмылкой смотрела на него сверху вниз, отбрасывая на юношу плотную, чёрную тень. Вынужденно задрав голову, Се Лянь встретил её взгляд, чувствуя исходящий от неё едкий запах краски. Не говоря ни слова, женщина внимательно оглядела его с ног до головы, словно он был насекомым, уже подготовленным для того, чтобы приколоть его булавкой к деревянной дощечке и поставить под стекло как часть своей коллекции. Под этим взглядом Се Лянь окаменел — словно лягушка перед змеёй, — не способный даже вздохнуть. Женщина нарочито медленно протянула к нему руку и схватила Се Ляня за запястье, с лёгкостью поднимая далеко не маленького человека с пола, словно петуха за лапу, наслаждаясь тем, как Се Лянь затрепыхался в воздухе, чувствуя, как его ноги оторвались от земли. В этот момент Се Лянь думал, что так и умрёт. Он не знал, что эта женщина делала с другими игроками, но полагал, что, как и принято в задверье, они умирают в муках. Однако, к удивлению, по всей видимости, пока что она не собиралась активно вредить ему. Вдоволь насладившись безмолвным страхом своей жертвы, хозяйка немного его опустила, тут же развернувшись и потащив за собой наверх. Се Лянь, пока была такая возможность, что есть мочи вырывался, пытаясь остановить женщину или хотя бы разжать её хватку, но перед её невероятной силой он чувствовал себя шестилетним ребёнком, не способным противостоять своему взрослому родителю. Наконец пройдя коридор, который, пока Се Лянь бежал, казался бесконечным, женщина завела юношу на лестницу и стала подниматься по ступеням. Всё чаще в голове Се Ляня крутились мысли о том, что это конец, что он уже вскоре умрёт от её руки — отчётливое предчувствие такого исхода исходило от его интуиции, кричавшей о том, что каждая новая ступенька вверх приближает его к гибели. Из последнего всплеска адреналина, Се Лянь мёртвой хваткой вцепился в перила, которые, к неприятному удивлению, оказались покрыты каплями воды, из-за чего его пальцы практически сразу же соскользнули. Женщина на его метания совершенно не обращала внимание, лишь при необходимости прилагая больше сил. Се Лянь, несмотря на весь тот ужас, что сдавливал его грудь, с удивительным смирением внезапно осознал, что ничего уже не поделаешь, что он не сможет спастись. В его голове мелькнул образ сидящего на кровати Хуа Чэна, которому Се Лянь, предварительно выгнав Тань Цзаоцзао в ванную, жирно намазывал поверх синяков на колени дорогущую мазь, навязчиво сильно пахнущую травами. То, как недавно Хуа Чэн, от одной только мысли, что Се Лянь потерял к нему доверие, бухнулся на колени и сбивчивым полушёпотом извинялся, моля Се Ляня выслушать его объяснения позже. То, как они спали вместе в обнимку, из раза в раз из двери в дверь деля одну кровать... Наверняка Сань Лан будет сильно опечален его смертью, — с лёгкой горечью думал Се Лянь, прекрасно понимая, что Хуа Чэн не единственный, о ком он должен вспоминать перед своей кончиной, но почему-то не способный думать более ни о ком другом. И вдруг, когда юноша уже сдался, он услышал резкий звук разбивающегося стекла. Всё перед глазами потрескалось словно зеркало, искривилось, и фигура женщины странным образом размылась. — Шэнь У!.. — Со слезами в голосе звала Тань Цзаоцзао. — Вернись!.. — Гэгэ! — Послышался где-то вдалеке надрывный крик Хуа Чэн. Се Лянь попытался открыть глаза, сквозь острую головную боль, вот только не смог найти в себе силы. Наконец, звук бьющегося стекла стал громче, будто ближе. Свет резанул по глазам, спину опалило, словно он во что-то врезался, и юноша с трудом разлепил веки, увидев склонившихся над ним перепуганную Тань Цзаоцзао и тревожно хмурящегося Хуа Чэна. Некоторое время, пока Се Лянь пытался справиться с оглушающим звоном в ушах, болезненно заламывая брови, он молчал, отрицательно покачивая головой на любые их вопросы, но затем, немного придя в себя и осознав ситуацию, он наконец подал голос: — Что со мной произошло? — Его голос был немного хриплым, горло нещадно сушило, а тело ломило, словно он и вправду пробежал несколько выматывающих марафона подряд. Превозмогая усталость, растекающуюся по костям, он попытался приподняться, осознав, что его голова лежит на коленях Сань Лана, но чужие твёрдые руки мягко придержали его за плечи. — Ты чуть не погиб… — Всхлипнула Тань Цзаоцзао, на чьём лице вперемешку мелькало выражение облегчения и ужаса. — Если бы Чэн Чжу не заметил вовремя... — Кажется, она утащила меня в мир внутри картины. — Пробормотал Се Лянь, насколько это возможно повернув голову и осознав, что находится на полу в окружении зеркальных осколков. — Но, как она это сделала? Хуа Чэн горестно усмехнулся, убирая выбившиеся пряди волос Се Ляня обратно за уши: — Эта тварь оказалась гораздо умнее, чем мы о ней думали. — Он указал на разбитое зеркало, а затем всё же помог Се Ляню осторожно приподняться и сесть. — Взгляни. Се Лянь посмотрел в указанном направлении, и увидел на стене над раковиной чёрную картинную раму, покрытую острыми кривыми осколками и очень заметными трещинами. Зеркало, перед которым Се Лянь мыл руки, оказалось с «двойным дном». Юноша поражённо вздохнул, внезапно осознав наивность своих прошлых предположений. С чего они вообще взяли, что у богатой художницы в собственном замке не заваляется пара-тройка лишних рам, которые она могла бы установить как ловушки? Тань Цзаоцзао, которая пришла к похожим мыслям, с опаской посмотрела на разбитую Хуа Чэном раму: — Только это зеркало, или вообще все?.. — Она с дрожью вспомнила, что точно такое же висело в их ванной. Хуа Чэн с некоторым пренебрежением пожал плечами: — Это же её замок. Сама как думаешь? — Получается, Ян Мэйшу на самом деле делала лишнюю работу... — Пробормотал Се Лянь, устало потирая лицо. — Не только она - даже я делал лишнюю работу. — Как-то невесело хмыкнул Хуа Чэн, вставая с пола и помогая подняться Се Ляню. — Что случилось там, внутри? Как Гэгэ оказался в картине? Се Лянь, справляясь с кратким приступом головокружения, некоторое время молчал, собирая мысли в кучу, а затем медленно ответил: — Я вошёл в туалет, помыл руки, вышел в коридор, и только через пару шагов заметил неладное, но было уже поздно. Хуа Чэн задумчиво поджал губы: — С этого момента придётся быть гораздо внимательнее. Если почувствовал нечто странное - замри на пороге. Се Лянь вздохнул, приложив холодную ладонь к горячему лбу, а затем кивнул, выражая согласие. Юноша случайно скосил взгляд на ладони Хуа Чэна и тут же в ужасе расширил, увидев слегка кровоточащие костяшки. Не будучи дураком, перед тем, как разбить зеркало, Хуа Чэн на скорую руку обернул кулаки первой попавшейся тканью, но, как видно, это помогло не полностью. — Сань Лан, твои руки!.. — Се Лянь мягко обхватил его запястья, поднимая вверх, чтобы лучше рассмотреть, и Хуа Чэн, на секунду растерявшись, рефлекторно и очевидно запоздало попытался прикрыть сочащиеся кровью порезы, но, понимая тщетность любого сопротивления, просто смиренно кивнул, когда Се Лянь в едва ли не приказном тоне предложил вернуться в комнату и обработать их, хотя Хуа Чэн всё ещё пытался объяснить, что ему не больно и вообще всё с ним нормально. Но Се Лянь, чувствуя за собой вину за то, что Хуа Чэну в срочном порядке пришлось самому разбивать зеркало голыми руками, чтобы вытащить Се Ляня наружу, совершенно не слушал его, решительно ведя, по сути, за руки, в комнату. — Не хочу вас отвлекать, конечно, — В какой-то момент подала голос Тань Цзаоцзао, когда Се Лянь усадил покорного Хуа Чэна на кровать и бегал по комнате, беря влажное полотенце, пластыри и мази. — но что нам теперь делать? — Спросила она, опасливо косясь на зеркало в ванной. — Если за всеми зеркалами спрятаны рамы, значит, она будет убивать в любой момент, кого захочет? Хуа Чэн, тут же растеряв весь свой послушный вид, насмешливо качнул головой, ехидно спросив: — Память на столько плоха, что основные правила уже забыла? — Он тут же зашипел, когда смоченная спиртом ватка аккуратно прижалась к изрезанным костяшкам. — Потерпи, пожалуйста. — Мягко проворковал Се Лянь, не позволяя рефлекторно выдернуть руку из своей твёрдой хватки. — Хочешь сказать, она не может устроить массовую резню из-за ограничения на убийства? — Здраво предложила Тань Цзаоцзао, ненадолго задумавшись над его словами. Хуа Чэн кивнул: — К тому же, это дверь низкого уровня, поэтому и условия смерти здесь устроены сложнее. а попасть в поле рамки не значит тут же умереть. — Он ненадолго замолчал, задумавшись. — ...Вы заметили, сколько времени проходит между исчезновением её жертв? Тань Цзаоцзао приподняла брови, напрягая голову, но, не способная дать внятный ответ, просто протянула: — И?.. — И это означает, что мы должны попытаться достать ключ. — Спокойно пояснил Хуа Чэн, переведя взгляд на тыльную сторону своей руки, где Се Лянь с самым сосредоточенным видом осторожно обрабатывает на самом деле не такие уж и значительные ранки, перед нанесением мази. Сам Се Лянь на это заявление вообще не отреагировал, то ли не услышав, то ли совершенно не удивившись, однако вот Тань Цзаоцзао тут же выпучила глаза: — Ты знаешь где он? Хуа Чэн немного криво улыбнулся, стараясь не реагировать на жалящую боль, вспыхивающую на костяшках, пока их покрывают мазью, и нахально произнёс: — Как думаешь, что будет, если в то время, когда она не может никого убить, я подожгу её картину? Лицо девушки в ответ на эти слова скривилось, будто мышцы свело судорогой, она в ужасе воскликнула: — Чэн Чжу, давай мы не будем ходить по краю ножа, пожалуйста! Тот ухмыльнулся, пожав плечами: — Я просто пошутил. Тань Цзаоцзао всем видом выразила ярое недоверие, но благоразумно промолчала, наблюдая за тем, как этот псих снова перевёл свой слащаво-влюблённый взгляд на Се Ляня, который на заявление о поджоге лишь задумчиво улыбнулся. Она горестно вздохнула.***
Случай, произошедший с Се Лянем, заставил их задуматься. Судя по всему, даже если жертва оказалась внутри картины, тварь всё-таки не может сразу на неё напасть, иначе зачем было хозяйке тащить Се Ляня куда-то вместо того, чтобы прикончить на месте? Но рама на стене за зеркалом говорила им ещё кое-что: получалось, что каждый, кто приходил сюда в туалет, попадал в "объектив" рамы, однако при этом Се Лянь почему-то был первым оказавшимся в картинном мире. Почему именно он? Была ли это случайность или выбор самой хозяйки — не ясно, но если всё же последнее, то почему именно Се Лянь? — Видимо, она ориентировалась по внешности. — Не задумываясь, предположил Хуа Чэн. — Гэгэ же такой красивый. — А меня тогда почему не утащили? —Тут же возразила Тань Цзаоцзао. Хуа Чэн перевёл на неё наигранно озадаченный взгляд: — А ты что, красивая? Девушка тут же вспыхнула, надувшись и в сердцах обещая этому невыносимому шутнику Небесную кару за все его деяния. В общем, они пришли к выводу, что в замке повсюду скрыты картинные рамы. По крайней мере, изучив свою комнату сверху донизу, они отыскали сразу несколько — одна пряталась в правом углу большого зеркала, другая в прикроватной тумбочке, и даже на потолке нашлась потайная ниша, которая оказалась картинной рамой. Неудивительно, что однажды и Хуа Чэн чуть не влип, став потенциальной жертвой хозяйки, а действия Ян Мэйшу были лишь маскировкой, прикрытием, потому что, очевидно, в этом мире тварь им попалась с неслабым таким интеллектом. Обнаружив все рамы в комнате, Хуа Чэн бесцеремонно их разломал, постановив, что скорее всего прямое физическое взаимодействие с ними не является условием смерти. Позже, во время еды, когда все оставшиеся игроки собрались в обеденном зале, а хозяйка как всегда не пришла, Хуа Чэн с Се Лянем рассказали им о своей находке, предложив, чтобы те тоже поискали в своих комнатах и, по возможности, избавились от всех рам. Возможно, Се Ляню лишь показалось, но на следующее утро во время завтрака хозяйка замка смотрела на их с Хуа Чэном компанию с особенной ненавистью, будто больше всего на свете хотела прямо сейчас засунуть в картину самым болезненным из всех возможных способов. Сам Хуа Чэн, в отличие от нервной Тань Цзаоцзао, которая спряталась за силуэтом Се Ляня, либо не замечал этого, либо просто не придавал значения — он по-прежнему в абсолютном спокойствии сидел за столом и поедал прекрасный говяжий стейк, никак не реагируя на женщину, но периодически пересекаясь взглядом с Се Лянем. И всё же, как ни посмотри, но они слишком поздно приступили к поиску рам — несмотря на их старания, утром следующего дня ещё один член команды бесследно исчез, обернувшись прекрасной картиной. Хуа Чэн, некоторое время рассматривая написанное со странного ракурса изображение на полотне, найденное в комнате несчастного, поднял расположенный тут же ковёр и вынул оттуда совершенно плоскую раму. Се Лянь, держа её в руках, обескураженно покачал головой: — Если и так можно, — Он без особых усилий разломал раму пополам, прежде чем запереть её остатки в одном из ящиков стола. — то мне страшно представить, что ещё хозяйка могла придумать. — Потому нам и нужно как можно скорее найти ключ. — Кивнул Хуа Чэн. — Мне кажется, она начинает бесчинствовать. Се Лянь согласно прогудел. Интуиция Хуа Чэна его не подвела — тем же вечером женщина вновь появилась у них под окнами. В тихих дождливых сумерках она стояла посреди пустынного сада, пока вода стекала по полам ее шляпы и изгибам одежды. Хозяйка подняла голову, обратила свой взгляд на их комнату и хищно улыбнулась. Хуа Чэн как раз стоял у закрытого окна, думая о своём и теребя наклеенные на руку пластыри с мордочками хорька и лисы. Не меняя бесстрастного выражения лица, поймав взгляд женщины, он бросил за спину: — Она снаружи. Се Лянь, отвлекаясь от книги на своём телефоне и подойдя ближе, спокойно взглянул вниз и кивнул, подтверждая, что тоже видит её. Наверное, Се Ляню стоило бы бояться, особенно учитывая недавние события, но... Вероятно он просто привык к этому. Да, и, в присутствии Хуа Чэна было как-то... Спокойно? В итоге женщина не выдержала первой — она просто исчезла, стоило им моргнуть. — Что будем делать дальше? — Спросил Се Лянь, мягко, но настойчиво отводя пальцы Хуа Чэна, когда тот снова начал теребить края наклеенных на ранки пластырей. — Ждать. — Просто ответил Хуа Чэн, улыбнувшись и игриво схватив ладонь Се Ляня, прежде чем быстро опустить руку. К тому моменту, как юноши наконец подошли к кровати, Тань Цзаоцзао на своей стороне у стеночки уже лежала кверху попой и спала, выглядя, стоит признать, довольно комично, словно гусеница. Образ девушки за дверью крайне трудно было связать с неприступной королевой экрана, которой она являлась в реальности — внешность заурядная, характер совсем не высокомерный, а во сне она и вовсе любила переворачиваться на живот и выпячивать пятую точку. Интересно, что почувствовали бы её фанаты, увидев своего кумира таким? Возможно, их розовые очки разбились бы вдребезги. Се Лянь, накрыв девушку одеялом, улёгся посередине, поближе к Хуа Чэну. — Ты на мосту любуешься пейзажем, как любуется тот, кто глядит на пейзаж, тобой. Луна блестящая твоё окно украсит, как ты украсишь чей-то сон чужой, — Очередной раз за последние дни произнёс Хуа Чэн, прежде чем повернуться к Се Ляню. — Нет никаких новых идей по этому поводу? Казалось, что-то в этом коротеньком четверостишье не давало ему покоя. Се Лянь задумчиво произнёс: — Мы находимся в замке и смотрим на картины. Тот, кому принадлежат картины, смотрит на нас. Когда картинную раму украшает наше окно, мы украшаем чужой сон... — Он уже не раз думал об этом, и сейчас вполне мог сказать, что на самом деле, в подсказке всё изложено достаточно ясно, стоит только немного поразмыслить, однако... — Что такое "сон"? — Спросил Се Лянь, найдя слабое звено в своём рассуждении. — Я думаю, под "сном" подразумевается картина на верхнем этаже. — Ответил Хуа Чэн. Они лежали лицом к лицу так близко, что могли почувствовать дыхание друг друга, но совершенно не чувствовали от этого никакого дискомфорта. — Ты о «Тайной вечере»? — Не долго думая, уточнил Се Лянь, находя эту версию достаточно правдоподобной. Хуа Чэн кивнул. — Значит, мы должны сжечь картину? — Абсолютно спокойно продолжил Се Лянь, повторив ранее сказанные слова Хуа Чэна. Тот, помолчав пару секунд, улыбнулся с немного странным, не соответствующим ситуации выражением обожания на лице, которое уже вскоре исчезло: — Гэгэ не боится? Се Лянь моргнул в лёгком недоумении, не совсем понимая, чем вызвана такая смена эмоций на лице своего спутника, но всё равно честно ответил: — Но ведь Сань Лан со мной. — Он улыбнулся с лёгкой хитринкой. — И мы же не будем ждать, когда она сделает свой "сон" явью, верно? Хуа Чэн нахально ухмыльнулся, горделиво приподняв подбородок: — Ей никогда не завершить своё произведение. На самом деле, эти, казалось бы, самовлюблённые слова несли под собой сразу несколько смыслов. Конечно, нельзя отрицать, что такой высокоуровневый игрок, как "Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём", может с лёгкостью пройти чью-то третью дверь, но помимо этого было кое-что ещё. Хозяйке действительно никогда не дописать картину, потому что на своей версии "Тайной вечери" она изобразила силуэты всех игроков, однако по правилам задверья всегда должен оставаться хотя бы один выживший, поэтому, даже если злобные планы женщины осуществятся, одно из лиц на полотне всё равно останется пустым. Так что да, этому её произведению действительно не суждено завершиться. — Завтра надо будет снова наведаться на склад. — Произнёс Хуа Чэн. — У нас мало времени - наше здесь пребывание становится всё более опасным. Се Лянь кивнул.***
На утро следующего дня за завтраком выяснилось, что пропал ещё один член команды. На этот раз особого ажиотажа это известие не вызвало — даже самые нервные уже мало по малу привыкли или смирились с таким положением дел, но всё равно неприятный осадочек остался. Что интересно — на этот раз картину с портретом несчастного, которая, как и в прошлый раз, висела в комнате, забрал дворецкий. Се Лянь видел, как тот, ничуть не скрываясь, поднимается по лестнице с полотном в руках. — И куда он её понёс? — Спросила Тань Цзаоцзао, доедая утащенные с завтрака ломтики мягкого свежего хлеба. Хуа Чэн, который до этого момента расслабленно опирался на стену, сложив руки на груди, проводил седого мужчину взглядом и, встав ровно, произнёс: — Пойдём посмотрим. Так удачно совпало, что дворецкий, поднявшись на шестой этаж, отнёс картину на склад, в который Хуа Чэн с Се Лянем планировали сегодня заглянуть. Спрятавшись за поворотом на лестницу, они втроём наблюдали, как мужчина, заперев помещение, исчезает вверх по лестнице, спеша по своим несомненно важным делам. — Пойдём? — Спросил Се Лянь, едва перестав слышать звук шагов дворецкого. Хуа Чэн ответил кивком. Привычно взломав замок, юноши снова вошли внутрь склада, тут же обнаружив слегка пугающее изменение, от которого почему-то всё тело пробирало дрожью. Все те картины с пустым пространством, изображавшие различные уголки территории замка, теперь были полностью дорисованы, однако вместо предполагаемых игроков, пустота была заполнена фигурой в чёрном — "Женщиной дождя". У окна, в коридоре, на лестнице, в саду... Повсюду в замке. Включая даже картину с пропавшей Сяо Су. Казалось, этот тёмный силуэт в платье и шляпе, был вирусом, заражающим полотна. Глядя на, без шуток, сотни картин вокруг, от которых всё ещё пахло свежей краской, Хуа Чэн ненадолго погрузился в задумчивое молчание, а затем, подозвав Тань Цзаоцзао, привычно оставшуюся в коридоре на шухере, произнёс: — Ищем. Девушка, с некоторым ошеломление оглядев горы полотен, жуя кусочек хлеба, рассеяно спросила: — Что ищем? — Дверь. — Ответил Хуа Чэн, в быстром темпе перебирая и осматривая картины. — Скорее всего, дверь должна быть на одной из картин. Девушка невнятно угукнула, пережёвывая тесто, и, выбрав направление, без вопросов и пререканий начала вместе с юношами раскапывать художественные завалы. Се Лянь, пока искал, не мог отделаться от мысли, которая внезапно пришла к нему после слов Хуа Чэна — если дверь должна быть нарисована на картине, значит ли это... Что для того, чтобы отыскать и открыть эту дверь, им придётся войти в мир картин? Спустя некоторое время, показавшееся всем троим вечностью, Се Лянь внезапно нашёл искомое на картине, придавленной целой горой остальных работ. Игнорируя тупую боль в мышцах и пояснице, он негромко произнёс: — Кажется, я нашёл. Идите посмотрите. Изображение на полотне на первый взгляд ничего особенного из себя не представляло — всего лишь вид внутреннего убранства замка, но всё же была в нём одна весьма приметная деталь — чёрная железная дверь. Она располагалась в тёмном углу коридора, сливаясь в тенях, из-за чего Се Лянь её едва не пропустил, вовремя заметив маленькое блестящее пятно, представляющее собой дверную ручку и свисающий бронзовый замок. Хуа Чэн подошёл ближе и взял картину в руки, на некоторое время задумчиво замолчав. — Я видел в замке несколько таких мест. Пойдём, проверим их. Се Лянь согласно кивнул. Планировка в этом замке, на самом деле, была достаточно однообразна, тем более, что сам замок был в достаточной степени построен симметричным — во время его обхода в первые дни, они часто натыкались на совершенно одинаковые места, пытаясь определить, были ли здесь раньше. А дверь, к тому же, была, судя по всему, нарисована в углу под одной из лестниц, которых, на минуточку, в замке было целых три. Прихватив картину с собой, они осторожно прошлись по этажам, стараясь не попадаться никому на глаза, и в конце концов остановились на втором, заметив, что рядом с нужным углом висели такие же картины, что и те, которые были изображены на полотне. Вот только... Двери в этом углу не было. Там, где в тени должна была располагаться дверь, на стене висел самый обычный пейзаж. Не растерявшись, Хуа Чэн снял пейзаж со стены и увидел за ним выступ, на который, не тратя ни секунды на раздумья, немедленно нажал. В коридоре гулким эхом послышался глухой скрежет, и вскоре стена перед ними треснула, как в фильмах разъезжаясь в стороны и обнажая перед взглядом троицы искомую дверь. — Нашли... Нашли!.. — Радостно вскричала Тань Цзаоцзао, не в силах сдержать радость. На её глаза едва не навернулись слёзы. — Душу бы отдала за ключ прямо сейчас!.. Се Лянь с Хуа Чэном переглянулись, обмениваясь взглядом, чей вероятный смысл Тань Цзаоцзао совершенно не понравился. — Гэгэ готов? — С неуместным для ситуации задором спросил Хуа Чэн, доставая зажигалку из своих бездонных карманов. — Всегда. — С совершенно нездоровым, по мнению девушки, энтузиазмом, кивнул Се Лянь. Тань Цзаоцзао, наконец осознав, что эти двое снова решили полезть на рожон, с оттенком недоверия в голосе испуганно пробормотала: — Вы что, правда собираетесь... Хуа Чэн, окинув её снисходительным взглядом, милостиво произнёс: — Если боишься, можешь подождать здесь. Понимая, что в таком случае она останется совершенно одна, девушка тут же замотала головой: — Ладно-ладно, чёрт с вами! Идём вместе! — То-то же. — Довольно кивнул Хуа Чэн, поманив девушку следовать за ними. Приняв однозначное решение, они втроём на одном дыхании вбежали на седьмой этаж, где находилась мастерская. Разумеется, они не забыли постучаться, перед тем как ввалиться внутрь, взломав дверь. Благо, видимо женщина действительно не посещала мастерскую днём и приходила писать только по вечерам. Это и дало им шанс. Хуа Чэн подошёл к картине, одним резким движением скинув с неё ткань и, чиркнув зажигалкой, поджёг полотно, да так быстро и гладко, словно проделывал подобное уже сотни раз. У Тань Цзаоцзао вовсю тряслись поджилки, девушка усиленно потирала руками плечи, прогоняя мурашки. Се Лянь, пусть и выглядел спокойно, чувствовал себя едва ли лучше — его сердце билось как сумасшедшее, а в крови плескался адреналин. Всем своим естеством он чувствовал, что в следующие мгновения произойдёт нечто страшное. Языки пламени, только коснувшись холста, вскоре охватили всю картину и в этот самый момент слух Се Ляня уловил какой-то нечёткий гул, в котором очень скоро узнал оглушительный женский крик, срывающийся на нечеловеческий вой, который в то же время походил на шипение промокшего дерева в костре. — Кто-то кричит. — Понимая, что его спутники скорее всего ничего не услышали, бесцветно произнёс он, слыша, как надрывно стучит его собственное сердце. Переглянувшись, Хуа Чэн и Тань Цзаоцзао кивнули, показав, что приняли его слова во внимание. Спустя считанные мгновения картина перед ними обернулась чёрным пеплом, (что было невероятно нереалистично, но очень для них удобно), и когда последний краешек догорел, что-то металлическое со звоном упало на пол. Се Лянь опустил взгляд и вполне ожидаемо увидел знакомого дизайна небольшой бронзовый ключ. И в тот же миг откуда-то с нижних этажей раздался громкий разъярённый рёв, от которого Се Лянь едва удержал равновесие, чувствуя, как от этого звука задрожали стены. И на этот раз, его услышали все. — Быстро, уходим! — Резко выдохнул Хуа Чэн, схватив ключ и бросившись бежать. Се Лянь и Тань Цзаоцзао тут же последовали за ним. Молясь про себя, они со всех ног побежали по ближайшей лестнице вниз, и на четвёртом этаже к своему ужасу столкнулись с обезумевшей хозяйкой замка. Её высокая фигура сгорбилась, изо рта вырывался гневный рёв, в чёрных глазах плескалась бешеная ярость. А в руках она, тяжело размахивая, держала притягивающую взгляды огромную картинную раму. — На боковую лестницу! — Едва увидев женщину, прокричал Хуа Чэн, утаскивая Се Ляня с Тань Цзаоцзао в сторону коридора. Хозяйка замка тут же помчалась за ними, неестественно и неуклюже, но пугающе быстро перебирая конечностями, подобно огромному членистоногому. Едва ли прошла пара мгновений, как она уже приблизилась к их спинам, одним только своим присутствием заставляя их двигаться на пределе своих возможностей. В таком темпе они довольно быстро спустились с четвёртого этажа на второй, но вот загвоздка — тварь совершенно от них не отставала, и Хуа Чэн, у которого был ключ, стиснув зубы, прокричал: — Гэгэ, мне нужно время, чтобы открыть дверь... Се Лянь с ходу понял, что тот имеет ввиду — если они добегут (что случится уже очень скоро) до двери, по сути тупика, тварь разделается с ними быстрее, чем они смогут открыть дверь, но передать ключ при таком темпе не обронив его в процессе, учитывая, что Се Лянь и Хуа Чэн бегут на некотором расстоянии друг от друга, практически невозможно. Се Лянь, глотнув горящим горлом глоток воздуха, громко выдохнул: "Хорошо!", и, бросив взгляд на тварь позади себя, сорвал со стены случайную картину и запустил в хозяйку замка, тут же нырнув в другой коридор. Картина угодила точно в голову обезумевшей женщине, и она, взревев, предсказуемо бросилась за юношей, следом за ним свернув в другой коридор. Опираясь на своё смутное знание планировки нижних этажей и убедившись, что женщина не отстаёт, Се Лянь добежал до ближайшей лестницы и буквально слетел по ней вниз, решив сделать круг через первый этаж. Тварь, рыча словно дикий зверь, всё так же гналась за ним, однако именно в этот момент, Се Лянь, несмотря на горящее горло и бешено бьющееся сердце, чувствовал себя как никогда спокойным, понимая, что Сань Лан, пока он тут бегает, успеет открыть дверь и вернуться в реальность. Так и вышло — вернувшись на второй этаж по другому пути, Се Лянь увидел, что дверь в конце коридора распахнута настежь, сияя белоснежным мягким светом, обещающим спасение. Юноша, тяжело дыша, из последних сил бросился к выходу, но не добежав до порога всего пары шагов, он внезапно почувствовал, как пара огромных рук крепко ухватила его за лодыжки и резко дёрнула его назад, повалив на пол. Се Лянь в момент падения едва успел сгруппироваться, чтобы упасть на плечо, а не на подбородок, и теперь с ужасом в глазах наблюдал, как женщина нависла над ним со свирепым выражением на лице. Последний раз хищно улыбнувшись, она занесла руку с картинной рамой и тяжело обрушила её вниз. В тот момент дыхание Се Ляня почти остановилось, происходящее замедлилось, как будто сейчас перед глазами каруселью пронесётся вся жизнь. В голове промелькнула мысль о том, что теперь-то точно конец, следом за которой шло облегчение от того, что хотя бы Сань Лан спасся. Рама опустилась, Се Лянь невольно зажмурился, рефлекторно сжавшись всем телом. — А-А-А-А!!! Пронзительный женский крик, в котором отчётливо читался ужас, внезапно раздался над Се Лянем, вынудив его тут же открыть глаза. Хозяйка замка, обронив раму, со страхом в глазах отшатнулась от юноши, который только сейчас заметил, что у него из кармана штанин обильно сочится кровь, собираясь в широкую и вязкую лужу под ним. Не его кровь. И эта кровь, словно живая, агрессивно резко потянулась к отступающей в ужасе женщине, ужасно напоминая ту кровь, что Се Лянь видел в двери "Диковинной птицы". Не теряя время на размышления, Се Лянь из последних сил поднялся, и едва не споткнувшись вновь, последним рывком выбежал за дверь.