кому: рыжий черт
11:42
[архонты, кадзуха все еще выглядит как концентрированная печаль]
И он даже не драматизирует. Каэдехара действительно не изменился со вчерашнего дня. Хотя... Создается ощущение, что стало только хуже. Теперь он не то, что молчит, он даже не поднимает глаз с пола. Он не пересекается ни с кем взглядами, словно в чем-то провинился. Закрывается челкой, как стеной, и не видно за ней той черной пустоты в глазах, которую Скар видел днем ранее. Каэдехары Кадзухи будто вообще не существует. Он стерт из мировой матрицы, витает фантомом где-то на задворках сознания. Возможно, он все-таки был галлюцинацией Скара. Да только Скар не собирается от этой галлюцинации избавляться. Именно поэтому он уже второй день ведет себя, как поехавший сталкер, ага, да. Его самого не на шутку напрягает, что он неотрывно следит за Кадзухой целый день, но вскоре понимает, почему. Он хочет с ним поговорить. Скар чувствует, что вряд ли это взаимно. Каэдехара вообще не выглядит как человек, который настроен на разговор. Он, если уж совсем честно, уже слабо походит на человека. Он, скорее, выглядит как Смерть: такой же бледный, тоже в черном (раньше он всегда носил что-то светлое). Для полноты образа ему не хватает только косы. На первой лекции Скар заметил, как тот ежесекундно клевал носом, в итоге сдался и уснул. Прямо на первом ряду. Его спасла, кажется, только блестящая репутация и уважение среди преподавателей, иначе никак не объяснить полное игнорирование такого поведения. На первом перерыве Кадзуха снова куда-то исчез, и Скар уже не решился идти за ним. Так лучше не делать, он это понял. Вместо этого он подумал отвлечься.***
Скарамучча не был частым посетителем библиотеки, появляясь тут только по необходимости или безвыходности. Сейчас как раз второй случай. Библиотека Академии была просторным помещением, в котором, казалось, собраны вообще все книги Тейвата. Неприлично высокие потолки и громадные залы создавали такую мощную акустику, что если ты скажешь что-то шепотом в одном зале, то при желании это можно было услышать в другом. Причина, по которой Скар не любил тут появляться, — все, сюда приходящие, казались ему слишком умными, будто Скарамучча не вписывался в их общество. Будто ему мало неодобрения со стороны соулмейтов. Будто он и сюда пришел, чтобы начать с кем-то бесполезную дискуссию. На деле, он просто заворачивает в самый тихий зал, петляя между стеллажами. Заходит в самый угол, будто в песок закапывается, как... нет, страусы точно так не делают, поэтому подходящего сравнения у него нет. Бредет в самое укромное место, сам не зная зачем. Скар мог бы сказать, что он бежит от своих мыслей, да только он еще давно понял, что они как тень: от них невозможно убежать. Вот они, кружатся в его голове мошкарой, все здесь, никуда не собирались деваться. Но стоило Скару завернуть за угол, как все они в панике разбежались. Внутри осталось только пресловутое перекати-поле, но и оно скоро исчезло, оставив его в топком недоумении. Гребанный Каэдехара Кадзуха. Гребанный Каэдехара Кадзуха, который что-то забыл в самом укромном месте библиотеки. Скарамучча делает судорожный шаг назад, спрятавшись за стеллажом. Резкий выдох нарушает стерильную тишину библиотеки. Кажется, еще чуть-чуть, и ему бы сделали замечание по превышению громкости. Нарушаем, да? Да. Чужое личное пространство, например. От язвительных шуток в своей голове его едва не тошнит. А возможно, это из-за резкого жара от стыда. Архонты, хоть бы Каэдхара его не- — Скарамучча? В бездну. Кадзуха появляется по левое плечо настолько неожиданно, что Скар едва не вскрикивает, отшатываясь. Почти не иронично хватается за сердце, бегло оглядывая одногруппника. Тот выглядит растерянно и смущенно. — Архонты, — выдыхает Скар кричащим шепотом. — В следующий раз, когда захочешь довести кого-то до инфаркта, выбери кого-нибудь другого. — Прости, — тускло отзывается Каэдехара, сминая рукав своей толстовки. Смотрит куда угодно, но только не в глаза. Кажется, с каждым днем он становится все бледнее. — Проехали, — Скар выдыхает, опираясь ладонью на стеллаж. Между ними медленно затягивается неловкая пауза, поэтому он отчаянно старается ее разогнать. — Что ты вообще тут делаешь? — по чужому недоуменному взгляду Скарамучча понимает, что это прозвучало слишком уж бестактно. — Я, — растерянно тянет Кадзуха, потирая шею. Ну вот, Скар, ты его напугал, молодец. — Просто тут очень тихо и никого нет, — он делает короткую паузу, потом смотрит на Скара. — Обычно никого нет, — и издает неловкий смешок. Он явно не был настроен на разговор. — Понятно, — Скарамучча запоздало понимает, что зря вообще начал говорить. Возможно, ему еще в младенчестве не стоило пробовать. — А ты как сюда попал? — Каэдехара ловко меняет тему, заправив прядь пепельных волос за ухо (в мире без соулмейтов, впрочем, все имеет пепельный оттенок). — Ты не часто появляешься в библиотеке. Скар застывает. Вариант «Пытался скрыться от тебя» вряд ли подойдет. — Да я просто... книгу... искал, — выдает он и мысленно прописывает себе подзатыльник. Нет, он все-таки не умеет врать. — А что за книга? — в глазах напротив — снисходительный, вежливый интерес. Кадзуха либо действительно поверил, либо очень искусно притворяется. Щеки начинает печь. — Да неважно, — отмахивается Скар, переминаясь с ноги на ногу. — Она не так мне нужна. — Оу... ясно. Они стоят так еще полминуты. Между ними не хватает только стрекотания сверчков. Проклятье. — Ну, — Кадзуха все же оказывается более сознательным и начинает говорить. — Тогда... до встречи, — он едва поднимает глаза, посмотрев на Скара, и проходит мимо него. — Подожди, Кадзуха, — успевает обронить Скарамучча. Каэдехара неуверенно останавливается, бросив вопросительный взгляд через плечо. — Я хотел спросить, ты... что случилось? Кажется, в библиотеке еще никогда не было так тихо. — Что? — Кадзуха хлопает глазами, смотря на Скара так, будто тот только что сюда телепортировался. Скар успевает тысячу раз пожалеть о своем решении поговорить. — У тебя что-то случилось? — повторяет он, вкладывая в слова остатки своей смелости. — Н-нет, — в чужом голосе сквозит какая-то истерическая нота, Скар жалеет тысяча первый раз. — Разве могло что-то случиться? — восклицает он с напускной веселостью, нервно посмеиваясь. — Судя по тому, что было вчера, — чужие глаза моментально наполняются осознанием и тревогой. — Нечто хреновое. — Все нормально. — Ты ведь врешь. — Почему ты вообще спрашиваешь? — Каэдехара восклицает негромко, все еще сохраняя сакральную тишину библиотеки, но его слова все равно отдаются громким эхо в голове Скара. — Мне кажется, это тебя не совсем каса- — Но я все-таки прав, — Скарамучча не понимает, откуда в нем столько уверенности и наглости. Такое ощущение, что он копил их всю жизнь только для этого момента. — И вряд ли ты собираешься кому-то что-то рассказывать. — Ну надо же, — прохладно отзывается Каэдехара, скрещивая руки на груди. Похоже, он начал осознавать, насколько Скар бестактно себя ведет. — Странно, что ты не распространил эту догадку на себя. — Я не собираюсь казаться альтруистом и эмпатом, — Скарамучча примирительно вскидывает ладони вверх. — Потому что я не являюсь ни тем, ни другим. Просто... — тут он спотыкается на полуслове. Потому что понимает, что у него нет достойных объяснений. — "Просто"...? — Просто... Вдруг... тебе бы хотелось... поделиться? — Скар неопределенно жмет плечами, аккуратно облокачиваясь на стеллаж. Провал, Скарамучча. Это просто провал. — Спешу тебя разочаровать, — обескуражено, но при этом с достоинством говорит Кадзуха, складывая руки на груди. — Но нет, не хотелось бы. Скар молчит. В его голове не прекращая воет сирена: Остановись! Остановись! Остановись! Но Скар себя не слушает. В первый раз зря. — Вдруг тебе станет легче? — Скар не понимает, зачем он так отчаянно борется. — Это только мое дело, — напряженно и терпеливо отзывается Каэдехара. Скарамучча сжимает кулаки. И внутри что-то мгновенно вскипает, а потом щелкает, как чайник. — Просто ты выглядишь так, будто у тебя кто-то умер! — прикрикивает он громче, чем хотел. А потом понимает, что лучше бы он вообще не ходил сегодня в библиотеку. В чужих глазах что-то с треском надламывается. Наверное, это палка, которую Скар перегибал последние минуты. Кадзуха смотрит на него так, будто Скарамучча только что приговорил его к смертной казни. Его глаза начинают блестеть. О нет. Скар, что ты наделал? Но Каэдехара быстро возвращает себе самообладание, шумно вдохнув носом. — А что, это настолько заметно? — могильной усмешкой говорит он, и одинокая слеза все же скатывается по его щеке. Скарамучча надеется, что когда-нибудь ему запретят говорить. — Это... был твой соулмейт? — вырывается у него против воли. Язык не слушается, слова не хотят сплетаться в предложения. Уроки жизни он искусно прогуливает, поэтому продолжает нести весь этот бред. Кадзуха смотрит на него так, будто это он умер. — Да. Щеки Скара сгорают в адском пламени. Еще чуть-чуть, и он сам туда провалится. Желательно, как можно глубже. — Архонты, — полушепотом говорит он, опуская взгляд себе под ноги. — Прости, пожалуйста, я не- — Не бери в голову, — Каэдехара легко взмахивает рукой, пытаясь придать себе невозмутимый вид. Даже улыбку натягивает. У Скара от нее сжимается сердце. — То есть, ты теперь снова- — Да, все снова черно-белое, — со вздохом отвечает Кадзуха уже как-то менее грустно. Но это только иллюзия. Скарамучча застывает на месте, его будто придавило несколько сотен кувалд разом. Вина сжирает его целиком, прогрызая плоть и не давясь. Бьет под дых, резко и четко. Скар замолкает и клянется, что больше не произнесет ни слова. Потому что с каждой секундой он только усугубляет ситуацию. Молчание нависает тревожным куполом, стеллажи будто начинают сдвигаться, грозясь расплющить их здесь. Кадзуха выглядит так, будто только рад такому раскладу. — Что ж, — невесело фыркает он, скрещивая руки на груди. — Думаю, теперь ты узнал все, что хотел, — он говорит без упрека, сдержано и спокойно. Его выдает лишь палец, нервно постукивающий по сгибу его локтя. У Скара ощущение, что на него вылили ведро ледяной воды. Больше Кадзуха ничего не говорит и начинает уходить. Проходит мимо Скара, уже собираясь скрыться за стеллажом. — А каково это, видеть цвета? Скарамучча пытается уловить источник звука и с ужасом понимает, что это его собственный голос. Каэдехара резко тормозит. Оборачивается, оперевшись рукой на угол стеллажа. Смотрит открыто и вопросительно. Глаза перестают так отчаянно блестеть. Скар хочет, чтобы прямо сейчас ему на голову упал бы какой-нибудь громоздкий словарь с верхней полки. — П-прости, — неловко начинает он, замахав руками. — Я-я уже понял, что и так достаточно наговорил и это вообще не мое- В ответ он слышит смех. Звонкий, как маленький колокольчик, и чистый, как утреннее небо. Звук льется, отскакивает от высоких стен, поднимает в воздух столбы пыли, и она ослепительно блестит на бледном-бледном солнце. Кадзуха смотрит на него, и Скар хочет умереть на месте. Словарь ему на голову так и не падает. — У тебя аметистовые глаза, — говорит Каэдехара с разбитой улыбкой и скрывается за стеллажом. Скар чувствует, как он сгорает заживо, и от него остается только жалкая горстка пепла. А потом он чувствует вселенскую досаду, потому что не знает, какого цвета аметисты.