***
Следующим утром он, на удивление, слышит будильник, а вслед за ними слышит свой внутренний голос, который ведром ледяной воды скидывает на него вчерашние воспоминания. Отличное начало дня. Пока Скар едет в лифте, и надеется, что тот ненароком сорвется вниз, он думает, как ему вообще смотреть Кадзухе в глаза. Это вообще возможно при его обстоятельствах? Может, лучше перевестись на другой факультет? Или другую Академию? Кажется, в Сумеру неплохое образование. При должном желании он мог бы... Лифт, к несчастью, преспокойно останавливается на первом этаже, из-за чего Скар с недовольным лицом из него выходит. На улице... все серое? Вот это новость. Но погода действительно выглядит серой. Из разряда той, про которую так же отзываются соулмейты. Небо затянуто плотными непроглядными облаками, которые каменной стеной закрывают небо, не давая и шанса солнечным лучам. В другую «серую» погоду оно раздражающе слепит глаза, сжигает тебя заживо. Сейчас же его и вовсе не видно. И Скар бы сказал, что это хорошо, если бы вместо эфемерного тепла от огромного светящегося шара на улице не стоял мерзкий холод. Такой, знаете... вроде бы не Снежная или Драконий хребет. Вроде бы и не так холодно, но от вездесущего ветра никуда не деться. Зябко. Но Скар мало обращает на это внимание, потому что в его голове ураганом крутится один лишь Кадзуха и бумажка с надписью «Ты в порядке?» Коридоры Академии встречают его контрастной улице духотой. Скарамучча насильно игнорирует окружение и направляется в аудиторию. Кажется, даже не отвечает на приветствие некоторых знакомых. (А может, ему показалось, потому что на месте его знакомых Скар бы обходил себя стороной) До начала лекции еще несколько минут, поэтому торопиться в этот раз некуда. Не то, что вчера. От внезапной мысли Скар передергивает плечами. Может, уже хватит напоминать ему о вчерашнем дне? И о позавчерашнем? И обо всех предыдущих? Можно их уже как-нибудь забыть? Заходит в аудиторию, в которой вакуумом стоит тишина. Самое то для своих паразитический мыслей. Но Скарамучча насильно пытается их отогнать, проходя между рядами. Садится за парту, кинув рюкзак под ноги. Серьезно, Скар, ты можешь думать о чем-то кроме... — Привет, — неуверенный голос рядом заставляет его вынырнуть из своих раздумий. Скарамучча резко дергается и переводит взгляд в сторону. Кадзуха недоуменно смотрит на него, склонив голову вбок. Чувствуете легкое дежавю? Скар этим чувством только что подавился насмерть. — Я... я тебя напугал? — Каэдехара невольно отшатывается, в глазах мечется какой-то странный огонек. Который почти сливается с его потемневшими щеками. — Извини! — Нет-нет, — Скар активно машет руками, стараясь не казаться каменным изваянием. — Все нормально... Привет, — неловко бросает он и отворачивается, борясь с внезапно подступившим жаром. Может, у него температура? Может, он пойдет домой, вдруг это заразно? — Ты... — Скарамучча готов молиться на смелость Кадзухи, потому что ее у него явно хватает на них двоих. — Ты вчера так внезапно ушел... — говорит задумчиво и как будто виновато. — Что-то случилось? Скар поворачивается обратно, округлив глаза. — Нет, — тянет он, потирая шею. — Да и к тому же, какая тебе вообще разница? — фыркает он, возвращаясь к своему типичному поведению. Что-то он за последние дни расслабился. — Я... просто спросил, — отвечает Каэдехара, как-то разочарованно потупив взгляд в парту, и Скар в очередной раз жалеет, что умеет говорить. — Извини, — вздыхает Скар, падая лбом на согнутые на парте руки. Неужели стыдно? — Все нормально, — отзывается Кадзуха еще тише прежнего. Вот и поговорили. В этот момент преподаватель заходит в аудиторию, и все звуки стихают. Начинается лекция. Но в голове Скара мысли далеко не о литературе Мондштадта.***
На перерыве Скарамучча сам не замечает, как начинает идти по коридору вслед за Каэдехарой. У него, знаете, привычка за пару дней выработалась. Условный рефлекс, будь он неладен. Когда это осознание посещает голову Скара, он на мгновение останавливается. Происходит перезагрузка системы. Возможно, даже перегрев. Но повторная перезагрузка требуется, когда Кадзуха, пройдя пару метров вперед, останавливается и вопросительно оглядывается на него. Стоп. Так он тоже заметил? И ничего не сказал? Скарамучча усилием воли не роняет челюсть на пол и делает рассеянный шаг вперед. Каэдехара кивает своим мыслям и возобновляет движение. То есть, его все устраивает? То есть, Скар не выглядит, как идиот, который преследует Кадзуху, как сумасшедший сталкер? Выдох облегчения наполняет легкие, они останавливаются у двери в следующую аудиторию. Скарамучча неосознанно, по привычке припадает спиной к стене, уткнувшись в телефон. Из последних сил пытается убедить себя в том, что ему не неловко. Вокруг непрерывно шумят студенты, которые в первые месяцы обучения действовали Скару на нервы. Сейчас они растворяются до белого шума на фоне, сливаются в один общий гул, почти в один звук. Сейчас до них вообще нет никакого дела. Скарамучча просто обожает моменты, когда ему плевать на людей. (Тарталья как-то раз насмешливо сказал, что Скару на все фиолетово. Скар после этого не разговаривал с ним остаток дня.) — Привет, Кадзуха! — из общей толпы резко вырывается один голос, который своей звонкостью лопает Скару барабанные перепонки. Краем глаза он видит, как к Каэдехаре стремительно приближается чья-то фигура. Не отрывая взгляд от телефона, он незаметно занимает позицию наблюдателя. — А, привет, Еимия, — удивленно лепечет Кадзуха, округлив глаза. Скару доводилось пару раз видеть эту девушку с юридического факультета. Судя по тому, что она пару раз так же нападала на Каэдехару во время перерывов, она приходилась ему подругой или знакомой. Смотря на ее искрящиеся жизнью глаза, можно понять, что соулмейт у нее имелся (к тому же, Скару доводилось слышать, как она спокойно упоминает цвета в своей речи). Было во всех соулмейтах что-то, что отличало их от «серой массы». Что-то раздражающее. Еимия, как ее назвал Кадзуха, была до ужаса громкая и непростительно светлая. Кажется, если бы Скарамучча мог видеть цвета, то, взглянув на нее, он бы моментально ослеп. — Как дела? — девушка тем временем всецело поглощает внимание Кадзухи, облокотившись на стену рядом с ним. — Что нового? — Да так, — Скар видит, как Каэдехара медленно вжимается в стену, неопределенно взмахнув рукой в воздухе. Возможно, он сам этого не осознает. Возможно, он просто не может ей отказать. — Ничего особенного. — Совсем-совсем? Я тебя так давно не видела, неужели ничего не произошло? — ее бодрый тон начинает действовать Скару на нервы. Судя во всему, она не в курсе некоторых потерь, произошедших у Кадзухи, поэтому и не может контролировать свое гиперактивное любопытство. — А чего глаза такие грустные? — Скар неосознанно кривится, мимолетно глядя на Каэдехару. Тот поджимает губы, вцепившись в рукав своей кофты. — Серый, как туча. Ох, как бы она удивилась, узнав, что Каэдехара теперь реально серый. — Ничего не грустные, все хорошо, — Кадзуха вымученно улыбается, но Скар отчетливо видит в его глазах невозможность ответить. И почему видит только он? Возможно, Еимия и не желает ему зла. Возможно, она делает это из самых добрых намерений. Возможно, Каэдехара сам не замечает, как судорожно бегают его глаза. Возможно, Скара это бесит. — Да ничего не хорошо, — Еимия почти подпрыгивает от нетерпения и негодования, ее тонкие брови сосредоточенно сводятся к переносице. — Я же вижу! Архонты, просто замолчи. — Еимия, не надо... — Ну расскажи, тебе сложно, что ли? — едва не обиженно тараторит она. Ее голос почти заглушает посторонние шумы коридора. — Мне же инт- — Не хочет он говорить, что ты пристала? На периферии Скар чувствует, как две головы синхронно поворачиваются к нему. — Что, прости? — к недоумению на лице девушки постепенно подмешивается возмущение. — Если он не хочет тебе что-то рассказывать, — уже более вкрадчиво повторяет Скарамучча, наконец оторвавшись от телефона. В крови внезапно начинает бурлить что-то опасное и едкое. — То какое право ты имеешь к нему лезть? — кажется, еще чуть-чуть, и яд от его слов прожжет под ним пол. — Сомневаюсь, что это хоть как-то тебя касается, — две пары глаз, уставившихся на него, постепенно расширяются. — Так что оставь свою приставучесть при себе и иди куда шла, — заключает он спокойным тоном и безмятежно заглядывает в телефон, будто ему только что пришло невероятно важное уведомление. Кажется, даже студенты в коридоре перестают переговариваться. Кажется, воцарившейся тишиной можно пытать людей. Кажется, Скар переборщил. — Да... да кто ты вообще такой? — Еимия говорит больше обескуражено, чем яростно, поэтому сердце ускоряется не так сильно. — Какое вообще отношение имеешь к нему ты? — она показательно тыкает в него пальцем, а затем переводит взгляд на Кадзуху. — Что с ним такое? Это твой друг? — она скрещивает руки на груди, поджав губы. Скар едва не жмурится, ожидая, как Каэдехара сейчас прилюдно его отчитает, и будет несомненно прав. Не надо было лезть. Это действительно его не касается. Скарамучча вообще не имеет права... — Еимия, — неуверенно говорит Кадзуха. — Давай... потом поговорим? Сейчас действительно не время. Скар удивленно вскидывает брови, покосившись на одногруппника. Что? Девушка часто хлопает ресницами, ее глаза начинают блестеть. Все это выглядит до ужаса жалко и до невероятного смешно. Отойдя на шаг, она надувает губы и, круто развернувшись, стремительно уходит. Между ними воцаряется тяжелая тишина. Такая, знаете, по весу напоминает могильную плиту. Скар шумно сглатывает, не отрывая взгляда от телефона. Вдруг ему прямо сейчас напишут что-то важное.