Black&white world

Какие самые необъяснимые загадки человечества вы знаете? Бермудский треугольник? Просто подводные потоки газов. Круги на полях? Просто люди, приминающие траву деревяшками на веревке. Летающие по дому предметы? Призраки и полтергейсты? Да бросьте, просто ваши соседи вас недолюбливают. НЛО? Да упаси вас архонты. Каэдехара Кадзуха. Такую разгадывать пробовали? Кажется, он соткан совершенно из другой материи, совершенно в другом мире, совершенно в другом времени. Миллионы лет ученые Сумеру ломали головы в поисках ответов на все вопросы, которые вызывал этот парень. Многие сошли с ума в попытках докопаться до истины, многие умерли, так и не узнав, в чем его секрет. Кажется, Скар пойдет по стопам вторых. Потому что он Каэдехару не понимает. Ни капли. С ним до жути легко, и это только усложняет мыслительные процессы Скарамуччи. Только сильнее подначивает его искать подвох и каждый раз его не находить. Каждый раз всматриваться в чужие темные глаза, и так и не понять, что там за ними скрывается. Так и не понять, какого они цвета. Без шанса. Без выхода. Бездна. Скар не заметил, когда они начали проводить время вместе. Ну, как «проводить»... Сидение за одной партой и обоюдное молчание ведь считаются? Вернее, они заводили разговоры на отвлеченные темы (самое неловкое обсуждение погоды в его жизни), обсуждали задания, планы на будущее (у Скара таковых не нашлось, поэтому он выступил в роли благодарного слушателя), пару раз у них даже получалось складно перекинуться парой шуток, сопровождаемых полным пониманием в глазах и легкой улыбкой. Скар отказывался верить в происходящее, но противиться фактам он не мог. Они вроде как... сдружились? Это слово приторно и по-детсадовки оседает на языке, поэтому Скарамучча тут же морщится от своих мыслей. — Ты чего? — Кадзуха, оторвавшись от чтения учебника, поднимает на него взгляд. Из-за этой загадки человечества Скар стал почти постоянным гостем в библиотеке. Кажется, работники пару раз даже с ним здоровались, но едва ли он поздоровался в ответ. Он что, похож на социально активного человека? — Ничего, просто задумался, — Скарамучча бессмысленно сдувает челку со лба, потупив взгляд в телефон. Да, он начал ходить в библиотеку. Но кто сказал, что он ходит сюда читать книги? Каэдехара пытался предложить ему пару романов, но Скар был непреклонен, сказав, что читальный зал в самом углу комнаты просто очень атмосферный. А еще в этот зал очень хорошо вписывается Кадзуха. — О чем, если не секрет? — Каэдехара опускает учебник на стол, зажав страницу кончиком пальца. — Секрет, — но Скар только фыркает, подпирая щеку кулаком. Нет, он не обиделся на то, что Кадзуха пару дней назад не пошел с ним до дома, потому что искал по всей Академии Еимию, собираясь просить прощения. Разве что совсем чуть-чуть. — Какой же ты загадочный, — Каэдехара усмехается, снова возвращая внимание к книге. Скар решает не отвечать, потому что больно ему это надо. У него есть дела поважнее. Почти белый свет сочится в окно, выставляя на обозрение мелкие пылинки, летающие в воздухе. Хоть в пыли и не было ничего хорошего, но было отчего-то чувство, что тут она и должна быть. Библиотека без пыли — как соулмейты без FYS. Темные глаза напротив сосредоточенно скользят по строчкам учебника, абстрагируясь от всего мира. Лучи злосчастного солнца бликами застревают в радужке, отражаются там мириадами звезд. Кадзуха в целом ассоциируется у Скара с ночью. Такой же спокойный, такой же тихий, такой же красивый. Каэдехара как-то сказал, что его волосы при любом зрении имеют серый оттенок, или пепельный. Или платиновый. Или серебряный. Начав с ним общаться, Скарамучча узнал о многих вещах, имеющих серый оттенок. Он не знает, что из этого больше похоже на волосы Кадзухи, но, что ни подставь, все ему подходит. Единственное, что выбивается из общей картины, — темная прядь, которая не давала покоя Скару еще в первые дни их знакомства. Она, оказывается, красная. Много информации это, впрочем, не дало. Но теперь стало известно, что красного цвета еще их учебники по истории, провода в электрощитке, кровь и глаза Каэдехары. Набор что надо. Скар не понимал, зачем ему вся эта информация, и почему он при этом внимательно слушает Кадзуху. Почему ловит каждое слово, почему задумчиво вглядывается в эту раздражающую прядку, почему хочет услышать еще. Возможно, потому что Каэдехара в целом мало упоминал цвета (неясно: из чувства жалости или из-за того, что сам уже не помнит, как они выглядят). Возможно, потому что загоралось в его глазах что-то теплое при упоминании этой темы (но так же быстро гасло). Возможно, потому что Скар хочет узнать, как выглядит красный. Возможно, он бы хотел видеть радугу. Возможно, он бы хотел отличать несколько больше, чем черный и белый. Возможно, он хочет знать, как выглядит румянец. Но едва ли он скажет об этом хоть слово. Едва ли он признается в этом хотя бы самому себе. — А у тебя скачан FYS? — спрашивает он внезапно даже для самого себя. Наверное, душный воздух библиотеки сказался. Каэдехара молча поднимает на него глаза, вскинув брови. В них не немой вопрос, там застывает стекло, а за стеклом творится полнейший хаос. Только сейчас Скар осознает, насколько этот вопрос тупой. Только сейчас Скар осознает, насколько он тупой. — Ладно, думаю, мне не стоило... — Нет, не скачан, — легко отвечает Кадзуха, закрыв книгу и даже не оставив закладку. — Не вижу в нем большого смысла, — он слегка подается вперед, опираясь на стол локтями. Конечно, не видишь. Зачем тебе искать своего соулмейта, если ты можешь просто сходить на кладбище? — Я спросил, не подумав, — Скар фыркает, скрестив руки на груди. — Глупый вопрос, — говорит он небрежно. Пытается сделать вид, что ему все равно, что Каэдехара ему ответил. — Вовсе нет, — Кадзуха мягко улыбается, заправив красную прядь за ухо. Скарамучча едва не выпадает, заслышав свои мысли. Озвучивать цвета даже в своей голове очень непривычно. — Просто в моем окружении нет ни одного человека, у которого бы не было этого идиотского приложения, — бросает он себе под ноги, выплевывает глухим презрением. — Ну, — Каэдехара отводит взгляд. — теперь есть, — и легко улыбается, и Скар от его улыбки слепнет уже который раз. Но все равно смотрит. Но все равно горит, как безмозглый мотылек. — Но меня, знаешь, больше интересует, — Кадзуха стреляет в него глазами. В упор и навылет. — Почему его не скачиваешь ты. Скара будто облили ледяной водой. На Драконьем хребте. — А... зачем? — слова не складываются в предложения, вместо них вылетают какие-то нескладные звуки. — Разве ты не хочешь увидеть цвета? — и в темных глазах напротив будто включили свет. Будто где-то внутри резко щелкнули по выключателю. Скарамучча едва не отшатывается, но сдерживает себя усилием воли. Вместо этого он просто поджимает губы. — Хочу. — Тогда в чем дело? — Не нужен мне соулмейт, — Скар будто уворачивается от летящих в него пуль. Целых ракет. — Почему? — но промахивается. — Ну что ты заладил? — едва не роняет руки на стол, но вовремя себя останавливает. — Просто... меня раздражает это приложение. И система эта. И мир этот в целом. Это несправедливо, — слова тяжело прорываются сквозь ком в горле. Скарамучча не привык к такой чистой правде. — Может быть, — Каэдехара возвращается в исходное положение, задумчиво приложив палец к подбородку. В груди печет от осознания того, что он понял Скара без лишних пояснений. Необязательно смотреть ему в глаза, чтобы увидеть в них понимание. Смотреть в глаза... О, черт. — Слушай. — Что? И как он раньше не додумался? — Я ведь могу использовать приложение себе на пользу. — Ну надо же, — Кадзуха удивленно вскидывает брови. В глазах легкая усмешка. — Я думал, ты знаешь, что FYS для этого и создано. — Да нет же! — Скар нетерпеливо взмахивает руками. Идея в его голове взрывается огромным фейерверком. — Что мешает мне встретиться со своим соулмейтом, «прозреть» и больше никогда с ним не видеться? — Что? — Мне ведь необязательно поддерживать связь со своей родственной душой, верно? — пыл слегка убавляется, сменившись тлеющими в задумчивости углями. Скарамучча опускает взгляд на стол. — Я... не знаю, — голос Каэдехары ровный, но в нем звучит какая-то нота сомнения. — Никогда о подобном не слышал. Думаешь, сработает? — Почему нет? — Скар скользит взглядом по стенам библиотеки, опьяненный идеей. — Архонты, да это же гениально! — восклицает он, но притихает на последних слогах, поймав на себе недовольный взгляд студентов, сидящих неподалеку. — Мне кажется, так неправильно, — только сейчас Скарамучча смотрит на Кадзуху и видит там катастрофу. Видит в темной радужке горечь вселенского масштаба. — Ты ведь понимаешь, что это разобьет кому-нибудь сердце? — он поднимает взгляд, столкнувшись со взглядом Скара. Там, в глубине радужки, что-то нечитаемое, что-то недосказанное. Это что-то распаляет внутри какой-то необъяснимый пожар. Кажется, это пылает собственное Эго. Кто-нибудь знает, как его потушить? И надо ли его тушить вообще? — Какая разница, если это незнакомый мне человек, — Скарамучча щурится. Близость новых возможностей лишает его и без того малой доли его зрения. Поэтому он вслепую натыкается на грабли. — Неужели ты бы так не сделал, будь у тебя возможность снова увидеть цвета? — Нет! — Каэдехара не выдерживает и все же вскрикивает, слегка поднимаясь с места. На них моментально устремляются пару далеких пар глаз, награждая неодобрительными взглядами. Скар понимает, что Тарталья, однажды назвавший его бестактным, все же был прав. Ну почему так только с ним? Конечно, Скарамучча и без этого мало думает, прежде чем говорить, но когда рядом Кадзуха, мысли, кажется, атрофируются вовсе. Вместе с чувством меры и совести. Каэдехара смотрит на него всего секунду. Там, внутри его темного омута, вспыхивает искра. Будь тут утечка газа, вся библиотека взлетела бы на воздух. Но искра быстро тухнет, и Кадзуха тихо опускается на место, потупив взгляд в стол. Справедливости ради, с того разговора с Еимией они ни разу не затрагивали тему родственной души Каэдехары. Порой Скар попросту забывал, порой намеренно себя останавливал. Как бы он не жаждал поспорить на тему соулмейтов, смерть все же выходила за пределы этики, была негласным табу. Сейчас, когда Кадзуха так напряженно молчит, Скарамучча думает, что он неплохо держался. Но налажал все равно конкретно. Минута затягивается петлей вокруг шеи, и хочется только попросить надавить посильнее, лишь бы закончить это. — Скар, — мягко говорит Кадзуха, и Скарамучча с облегчением отмечает, что чужой голос не дрожит. Но глаза поднять все равно страшно. — Неужели ты думаешь, что все это время меня беспокоила только невозможность видеть цвета? — Скар едва не жмурится, щеки плавятся под натиском чужих слов. — Думаешь, я в отчаянии только из-за этого? Скар тяжело вздыхает, прикусив губу. — Извини, — говорит он, боясь поднять глаза. Боясь увидеть во взгляде напротив презрение. Боясь увидеть слезы. — Просто... Я правда хочу знать, как выглядит красный, — до глупости простая фраза ощущается как самое тайное откровение, руки невольно сжимаются в кулаки. — И синий, и зеленый... И сколько угодно цветов, — молчание напротив начинает медленно убивать, будто яд. Только ты не знаешь, что это за яд, какая это дозировка, и как скоро ты умрешь. — Но мне претит мысль о том, что мою родственную душу определила за меня какая-то программа. Меня раздражает факт того, что мне не дали выбора. — Но ты ведь даже не знаешь, кто твоя родственная душа, — слышится приглушенно, Скар усмехается. Какая разница, если это не ты. — Верно. И знать, если честно, не очень хочу. — Но цвета увидеть хочешь. — Хочу. — Замкнутый круг. — Все верно. — Я тоже хотел видеть цвета, — говорит Каэдехара внезапно. — Всю свою жизнь. Мне было до слез обидно, что кто-то видит то, чего не могу разглядеть я. А потом появился Томо, — Скар наконец осмеливается поднять глаза. Кадзуха печально улыбается, смотря куда-то в сторону. — И я как будто прозрел. Будто попал совершенно в другой мир, — волны зависти медленно накатывают на Скарамуччу, превращаясь в смертоносное цунами. — И тогда я понял, что нашел то, что всегда искал. — Цвета? — Связь, — Скар непонимающе изгибает брови. — Я думал, что я не смогу жить без знания цвета деревьев или неба, — в его глазах что-то незаметно теплеет, будто оттаивает из вечного льда воспоминаний. — Но на самом деле мне нужно было не это. Мне нужен был Томо. — Но почему...? — Это сложно объяснить, — он складывает руки на груди, бесконечно заправляя за ухо свою красную прядку. — Возможно, ты смог бы меня понять, если бы нашел своего соулмейта. — Но я не буду- — Но ты не будешь, — утвердительно кивает Кадзуха в знак понимания. — Возможно, это даже к лучшему, — в ответ на вопросительный взгляд Скара он скупо усмехается. — Я знаю, что каждой своей фразой все больше противоречу сам себе, — «Не то слово», — проносится против воли в голове. — Но это правда. Ты просто не знаешь, насколько страшен этот момент. — Какой момент? — Когда ты спокойно живешь, и все резко становится обратно черно-белым, — голос Каэдехары с каждым словом все больше затухает, как догорающая спичка. Последний слог, кажется, звучит с каким-то надрывом. Глаза стекленеют, приобретают какой-то могильный вид. Скар открывает рот, надеясь что-то сказать, но все слова в растерянности рассыпаются, как бисерные бусы. Буквы звенят по полу, раскатываются в разные стороны без шанса найтись обратно. В ушах звенит только свое до жалкого громкое дыхание и бушующая кровь. — Я... мне... — Не надо, — легко останавливает его Кадзуха, выставив ладонь вперед. — Ты не должен, все нормально. Скар думает, что его либо очень нагло обманывают, либо он очень плохо понимает, что такое «нормально». Кадзуха молчит полминуты, не глядя на Скарамуччу. Скарамучча молчит, потому что внутри и без того слишком громко. Дальше Каэдехара ничего не говорит, только снова берет в руки учебник и начинает его листать в попытке найти потерянную страницу. Но Скар видит, насколько рассеяно мечутся по листам его темные глаза.