Я просыпаюсь в холодном поту
Я просыпаюсь в кошмарном бреду
Как будто дом наш залило водой
И что в живых остались только мы с тобой
И что над нами километры воды
И что над нами бьют хвостами киты
И кислорода не хватит на двоих
Я лежу в темноте
Слушая наше дыхание
Я слушаю наше дыхание
Я раньше и не думал, что у нас
На двоих с тобой одно лишь дыхание.
Персиковый закат разжигал голубое небо, опаляя землю алыми сполохами. Париж утопал в солнечных лучах. Резкая и беспокойная болтовня за соседним столиком становилась всё оживлённее и громче. Официант неторопливо поставил поднос перед посетителями. Адриан нетерпеливо потянулся к торту с клубникой и бросил удивлённый взгляд на Натали. Та с отрешенным видом провожала взглядом оживлённую автостраду, и совсем не заметила, как им принесли заказ и с шумом опустила руки на стол, в бессилии. Адриан нахмурил брови и догадка блеснула в глазах. С каких пор, он может так безмятежно сидеть в захудалом и мрачноватом кафе, вместе с ассистенткой отца, после всей той заварушки, которая так напугала правительство, что те не постеснялись призвать армию, а он сам Адриан Агрест, сын одного из авторитетных людей Франции, даже вовремя самых тёплых и хороших деньков, по щелчку отца оказывался дома, в четырёх стенах, сейчас здесь. Почему? – Что произошло между вами? – слова прозвучали громче выстрела в ночной тишине. Натали встрепенулась, будто пробуждаясь от глубокого сна, грубо прерванного и уплывшего. Она перевела непонимающий взгляд и измученно, но наигранно улыбнулась. – Что? Все хорошо, Адриан не волнуйся – голос Санкёр звучал успокаивающе с нотками материнского тепла. – Тогда почему мы не дома? – он сделал прерывающий жест рукой – Нет, я не хочу сказать, что мне туда хочется, но я всю дорогу думал об этом. Честно, я удивлён, что отец со всей своей громадной любовью к тоталитаризму и контролю, не послал тебя в самое пекло вытаскивать меня из рук злодея. – Адриан... – Нет-нет, подожди Натали. Может я и молод, и как вам кажется, глуп, но меня пугает, то что происходит. В нашем доме произошёл какой-то страшный переломный момент, совсем недавно, где-то месяца три назад, я почувствовал это очень остро. А вы с отцом... – Агрест прервался, сгребая ложкой жирный крем с торта в угол тарелки, парень старался подбирать слова. – Стали совсем закрыты от меня. Вы что-то скрываете. – проницательный взгляд чистых, подобно малахиту глаз, ждал ответа. Женщина колебалась. Подтянув к себе чашку с горячим чаем с ментоловой отдушкой, Натали долго молчала и отводила взгляд. Нет, она никогда не скажет, что сломала нос Габриэлю, размазав чужой эгоизм, как называла самыми ужасными, паскудными словами. Нет. Никогда. Но так же навсегда умолчит о том, что его отец является целью номер один для устранения. – Хорошо. Нет смысла уклоняться от темы. Мне не хочется говорить тебе об этом. – женщина всё-таки посмотрела парню в глаза, и на секунду ужаснулась. – Слишком много потрясений за один день, но если ты готов услышать правду, то пойми сразу, тебе она не понравится, и когда ты всё узнаешь, придётся делать вид, что все нормально и ты в том же неведении. – она вздохнула, чувствуя, как сердце бешено колотится об мраморные прутья рёбер. – Ты готов? – Да. – твердо и уверенно, когда женщина открыла рот, парень превратился в слух, нервно выбивая пальцами дробь на коленях. Натали смотрела прямо ему в глаза. – Твой отец смертельно болен. – алюминиевая ложка с грохотом падает на тарелку. Уверенность слетает с юношеского лица. – Вот как. – все, что смог выдавить из себя парень, перед тем как спрятать лицо в ладонях. Натали подсела к Адриану и приобняла за плечи, почувствовав как те хаотично дёргаются. – Мне очень жаль, что так происходит, но быть может все обойдётся и твой отец излечится. Обязательно. – Я хочу домой. Пожалуйста. – в глазах стояли слёзы, а он все пытался убрать их размазывая по лицу соленные прозрачные дорожки. – Конечно, прости, что тебе пришлось узнать это именно так. – женщина погладила его по волосам, но парень в ответ инстинктивно отодвинулся и нехотя встал с дивана, когда пришло время уходить. Открывая дверь на них кто-то налетел и вяло извиняясь, незнакомец, дурачась распахнул дверь. – Ой, извините мадам. Р’азрешите, я пр’опущу вас. – плоское хитрое лицо расползлось в хищной ухмылке, а картавое произношение заставило мадам передёрнуться. – Да-да – бросила она в след, на секунду обернувшись, мягко подталкивая поникшего воспитанника в спину. Усевшись в машину, она еще долго поддерживала Адриана, тот бедняга совсем раскис, и даже не слышал, что ему говорили. В мозгу клином вбивался вопрос, который кроил череп пополам, обнажая воспалённый страх: А что же дальше? Он любил отца и не представлял жизнь за стенами богатой и красивой тюрьмы. Какое решение принять? Как сражаться со злом, когда в душе пробили огромную брешь, а любовь всей жизни больно бьёт отказами, как удар цепи по лицу. Адриан упал плашмя на кровать, и под пристальный взгляд Натали слабо пожелал хорошего дня и вжался лицом в подушку. Когда шаги утихли, эмоции вскипели и пришли к высшей точке. Липкий ком подступил к горлу. Он не выдержал и заплакал. Очень тихо. Судорожно задыхаясь, сжимая одеяло Адриан пролежал так час, и шумный квами метался из стороны в сторону, и пытаясь как-то помочь хозяину, Плагг залез в свои тайные вонючие запасы и торопливо, маленькими лапками достал самый лучший с голубыми прожилками кусочек рокфора и с большим трудом донес его до кровати, скинул его возле лица Адриана. Тот поморщился от запаха, и приподнявшись на локтях блекло улыбнулся. – Спасибо, Плагг. – Да не за что – в голосе слышалось беспокойство, что приятно удивило Адриана и тот усмехнулся, квами почуявший неладное, нетерпеливо кувыркнулся в воздухе и ворчливо в своей манере добавил. – Распустил тут слюни. А я хочу есть! Дай мне сыра! Капризный Плагг, стал островком спокойствия и обыденности. Адриан с большом усилием встал с измятой кровати. Голова кружилась неимоверно, но сжав кулаки, открыл дверцу мирно жужжащего мини-холодильника и достал коробку камамбера. – Угощайся, дружище, спасибо тебе за все. – они стукнулись кулачками. Вибрация телефона на столе привлек внимание друзей, те синхронно обернулись и переглянулись. На дисплее телефона отображалась Алья. – Новости не заканчиваются, Плагг. – тускло протянул парень. Квами недоуменно покрутился и фыркнул. – Привет, Адриан! Хорошие новости! – Аля ликовала так, что трещал динамик. – Маринетт в порядке, слышишь? Слышишь?! Внутри потеплело и хотелось улыбаться. Агрест-младший шумно опустился на компьютерное кресло и откатился к монитору компьютера и расслабленно откинулся на спинку кресла. Глупо улыбаясь в тринадцать два зуба, и глядя в потолок на одном вдохе произнёс. – Отлично! Это прекрасно, Аля! Я могу поговорить с Маринетт? – О, нет нет, – Аля с непрерывным оптимизмом, который сочился ярким светом, приглушил голос Нино на фоне. – Чувак, – послышалось чётче – Она пока отдыхает, не волнуйся. Маринетт просила передать тебе привет. Привет! – послышалось хором и громкий смех. – Блин, зарядка кончается, пока Адриан. – Пока – звук гудков раздвигал тишину. Парень с счастливыми глазами раскрутился на кресле и кружась, выдохнул: – Я так рад, что с Маринетт все хорошо. – Хэй, парень, да ты кажется влюбился. – Плагг рассмеялся и закинул целый треугольник вонючего сыра в рот. – Влюбился-влюбился. – дразнил квами. – Эй, прекрати я не влю- – Адриан опешил и странное чувство поселилось в области груди. – Хм-м, все так сложно... Не хочу сейчас думать, давай сыграем партейку в "Героев"? Проигравший, целый день будет выполнять желания другого. – Начинаем – ответил Плагг с азартом в больших зелёных глазах, хватая джойстик.***
Каблуки гулко отбивали ритм, монотонно и жутко. Санкёр направлялась в ателье с разразившейся тревогой в душе. Неприятное чувство дежавю охватило разум, но женщина попыталась отмахнуться от этого. В кабинете стоит душный, кислый запах алкоголя, мятые разорванные бумаги и прочий неопределённый мусор, а очертания вещей поглотила тьма. Пусто. Санкёр включила свет и лампы с треском озарились белым светом. В углу кабинета раздался протяжный, больной стон и вздрогнув от неожиданности Натали заметила большое количество бутылок с алкоголем и разбуженного лохматого Агреста, который с похмелья кряхтел и явно не соображал в чем дело. Схватившись за подлокотник дивана, мужчина вскинул голову и лицом к лицу встретился с ликом жены. Лицо его вытянулось в удивление. Чертыхнувшись, встал на ноги и сильно шатаясь наконец-то заметил ассистентку. Держась за голову и шаркающей, медленной походкой, дрожащими руками он наполнил стакан остатками дешёвого бренди, под презрительный взгляд. – Здравствуй, Санкёр. – он глядел на нее злобно, но злоба эта была бессильной и глупой. Он трусливо отпрянул, когда она сделала шаг вперёд, теперь он её боялся. – Ты действительно отвратительный. – прищурившись, оглядывала комнату, подготавливаясь дать вердикт. – Приведите себя в порядок, мсье Агрест, выглядите ужасно. Потом поговорим. – брезгливый жест рукой и дверь шумно хлопает. – Господи. – прошептал Агрест и разминая переносицу, вдруг стало так тошно. Желчь подкатила к горлу, Габриэль почувствовал, что был готов вывернуться наизнанку, но тошнота мгновенно отступила, как только раковина оказалась возле него. Руки дрожали и больно бились об эмаль. Включив на полную напор холодной воды, подставил голову, чтобы успокоиться. – Я не могу. За что? За что?! – вскрикнул Агрест в припадке сумасшествия. Разбавив кулаки в кровь об плитку ванной комнаты, алыми брызгами кровь отпечатывалась гроздьями горящей рябины. Через полчаса они сидели друг напротив друга. В чистой одежде, свежий, но слегка помятый от происшествий, самодовольный и опасный Агрест, больше напоминал змею в белой шкуре. Санкёр сидела ровно и строго, соединив два указательных пальца перед лицом. – Давай поговорим, Агрест.***
Грозовые тучи низко опустились над Парижем, хватая крыши домов парящим огромными руками. И все застыло духоте в ожидании сильного ливня. Вдали, за горизонтом, рокочущим рыком прогремел гром. – И снова тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. – первые капли дождя неистово ударились об лицо, разбегаясь прозрачными разводами. За спиной раздаётся звонкий смех и тактичный кашель, чтобы привлечь внимание. – Что-то не так? – зажатая в зубах цигарка, коптит и дымится, источая горький запах. – Звучит довольно безнадёжно для иммигранта живущего со всеми удобствами. – Удобствами? – теперь уже смеялся Эрнандес. – Да, жить в подвальном помещении после небольшого частного дома с огромным садом, конечно прекрасная перспектива. – голос мужчины звучит миролюбиво и спокойно. – Вы хотели о чем-то поговорить, инспектор? – галантно открывая дверь, пропуская женщину вперёд в полупустой бар. Заказав несколько бутылок алкоголя, они расселись на уютные барные кресла. – Да-да, – Гроссо задумчиво болтала в руке стакан с виски разбавленного с газировкой. – Да-а. Вот в чем дело, Эрнандес, мне интересно насколько легальны ваши методы поиска информации? – Очень законны и легальны. Не волнуйтесь. – произнёс, мужчина не задумываясь – Но впрочем, пока работает, зачем мешать? – отпивая сладкий итальянский ликер, Эрнандес многозначительно улыбнулся, но с нескрываемым профессиональным интересом в глазах, приглушённый только тонкими линзами очков, мужчина несознательно перевел взгляд на женские руки. «Красивые» – пронеслось в голове. – Но это ведь не основной повод нашей встречи? – Склона верить вам. – женщина перекинула с ноги на ногу и снимая рабочий пиджак, бросила себе на колени. – Да, не основной. Вы лжёте мне? Мужчина поперхнулся очередной порцией алкоголя и в недоумении замер. Пальцы судорожно сжались вокруг горловины бутылки с ликера. – Простите, что? Лгу? – мужчина искренне удивился и пытался сообразить, где в его стратегии появилась брешь. – Это допрос? – Не реагируйте так остро, друг мой. – женщина мягко улыбнулась. – Кажется, тогда в моём кабинете, вы говорили, что никаких свиданий. – она вздохнула. – А теперь вы здесь, довольный с бокалом. Ликёр и вправду настолько вкусный? Медленный судорожный вздох последовал в ответ. Мужчина заметно помрачнел и долго молчал, рьяно прикладываясь к напитку. – Не в моих правилах лгать. Учитывая, чем я занимаюсь, может показаться совсем наоборот, но если бы я хотел обмануть вас, то сомневаюсь, что вы поняли это. – холодно отодвинув от себя стакан он скрестил руки на груди и откинувшись, на спинку кресла продолжил: – Я безумно люблю сладкое, поэтому даже в алкоголе предпочту, что послаще. Кажется, это перерастает в зависимость. В единственной страсти отказать себе не получится. И, да, это не свидание. Просто встреча. – он вытащил из кармана брюк пачку сигарет и с грустью понял, что та почти закончилась. – Как вы там говорите на своём языке? Ни больше ни меньше? – он вздохнул. – Какой сложный оборот слов. Sí, definitivamente. Инспектор Гроссо взглянула на часы, которые неумолимо указывали, что уже четверть восьмого, и сказала: – Что же, мне нравится, то как вы говорите. И пожалуй, мой последний вопрос, который касается лично вас, а потом мы перейдём к работе. – мозаичный рисунок личности складывался быстро, но один элемент, отсутствие которого нигде не значился, пугал Агату́. Стойкое ощущение недоговорённости не оставлял ни на секунду. – Вы бывший коп? Усталый взгляд, как своеобразный маячок, подводил к итогу. – Вы проверяете меня. Ваше внимание мне льстит. – затем испанец сухо и резко добавил: – Прекратите это. Гроссо кивнула. Истина у нее в руках, но та истина расплывчата, ненадёжна. – Хорошо, извините. – и невзначай она упомянула. – Недавно, я познакомилась с Санкёр. – Вот как. И что же вы можете сказать? – мужчина махом оживился, когда почувствовал, что от него отползают настойчивые руки любопытства. – Таких женщин называют, простите меня, с яйцами. В прочем, ей должность позволяет. Холодная, расчётливая, немногословная, удивительно, как вы смогли разговорить её. – Алкоголь способен выжать из людей самое сокровенное. – Не из всех. – они пересеклись взглядами. – Не из всех. – согласившись, кивнул мужчина, облокачиваясь виском на кулак. – Продолжайте. – Конечно. Кхм, уязвима вовремя тех ситуаций, которые никак от нее не зависят, к примеру обморокам. Не скажу, что видела тех, кто хорошо себя чувствовал, вовремя такого, но могу с уверенностью сказать, что Санкёр не биоробот. – Гроссо улыбнулась, собеседник ухмыльнулся шутке и подлил мадам виски. – А теперь, у меня есть для вас кое-какие сведения. Вам это пригодится мсье Эрнандес. – Я весь во внимании.***
– Абсолютно никакой информации? О мужике в спандексе, который, что-то имеет против детишек, тоже, извините меня, в спандексе. – Ох, Эрнандес, вы слишком акцентируете внимание на латексе. – Мадам, если бы я не видел все это своими глазами, то решил, что какой-то старый пень с наклонностями педофила, с обтянутой кожей на заднице, бегает за несовершеннолетними и требует от них украшения. Гроссо весело и искренне засмеялась, и смахивая выступившие слезинки, посмеиваясь добродушно произнесла, голос ее подрагивал от смеха – Это не совсем уместная формулировка, но в каком-то смысле, вы правы. – Dios mío. – теперь они смеялись вдвоём. – Разберёмся с Агрестами и крокодилом, а потом со злюкой-бабочкой и его пернатой кукушкой. – Она именует себя павлином. – Оу, да. Не совсем разбираюсь в этой геройской муштре. – Знайте, что мой дорогой латиноамериканец... – Я испанец. – мужчина с театральной злобой хлопнул по столу. – Прощу прощения, мой милый испанец, до того как вы меня перебили, мне в голову пришла гипотеза. Мне кажется, что когда мы разберёмся с Агрестом, то на свет вылезет, много, очень много неприятных вещей. – женщина снова глянула на часы. – Так поздно, мне уже пора. – накидывая на усталые плечи пиджак, она покачиваясь о чем-то думала. – Вам придётся потерпеть мое общество до того, пока вы не окажетесь дома, ведь в такую прекрасную ночь случается многое. – М-м-м, вы изнасилуйте меня? – Разве что своим занудством. – Какой ужас. – на мгновение в ее глубоких карих глазах застыла печаль.***
Холодная звёздная ночь – строгий надзиратель Парижа, внимательно и зорко вцепляется в редких прохожих. Огромное чернильное пятно, усыпано ледяными мелкими звездами, а промозглый ветер нагонял рябь на темные, бурые лужи. В какой-то момент, они свернули в тихий парк, где каждый случайный звук утопал в листве. Они шли по узкой дорожке вдоль высоких тополей и молчали. И в какой-то момент Гроссо прервала тишину и сказала: – Здесь всегда так тихо. Рай для убийц и маньяков, да? - она с издёвкой посмотрела на Эрнандеса. – Нет, вы ошибаетесь. Впрочем, вы же коп,должны знать. Тут часто бывает людно, и скорее всего это место станет излюбленным для психопатов, которые стремятся показать свое кровавое творчество, но никак для тех кому не нужны свидетели. - он повернул голову в её сторону – А почему вы спрашивайте? – Забудьте. - она почувствовала как краснеют её щёки, смущаясь добавила – Простите. Женщина неосознанно касается плеч, чтобы согреться и выдыхает белый туман пара. – Ого – вырвалось у неё удивлённо. – Вы замёрзли, инспектор. – Нет, не волнуйтесь. – Да-да, но если вы подхватите воспаление лёгких, дело очень сильно затормозится, потому что ни с кем, кроме вас это дело, я вести не желаю. – светло-серый пиджак опустился на женские плечи, и Эрнандес серьёзно продолжил: – Возражения не принимаются. – сунув руки в карманы, он довольно оглядывал женщину. – Ох, что вы не стоило.. – Гроссо хотела бы с иронизировать, но польщеная таким поступком, вдруг почувствовала стойкий древесный аромат. Принюхавшись, она уловила тонкий хвойный шлейф и поймала себя на мысли, что этого человека, можно и вправду сравнить с дремучим лесом. Из чьего-то окна пел красивый женский голос, и Агата́ готова поклясться, что эти прекрасные звуки исходили от глянцевой виниловой пластинки, или чего-то такого древнего, как и сама песня, потому что Эрнандес тоже ненадолго замер и смотрел куда-то неопределённо в сторону звука. Душа замерла и все растворилось в волшебном исступление. Постояв так минуты две, Гроссо очнулась первой, оглянулась и шумно выдохнула. – Идёмте, Эрнандес. – женщина потянула его за рукав рубашки, и он взглянув ей в глаза, молча кивнул. А таинственный обладатель граммофона во второй раз пустил ту же пластинку, снова английская речь разбегалась по ночному городу, завораживая своей недооценённой красотой.Let's say goodbye with a smile, dear
Just for a while dear we must part
Don't let this parting upset you
I'll not forget you, sweetheart
We'll meet again
Don't know where
Don't know when
But I know we'll meet again some sunny day.