Странно, какие только пути мы не выбираем, чтобы скрыть свои искренние чувства.
***
Темное небо, едва пробивалось сквозь плотную пелену тумана, придавая всему окружающему мягкую загадочную атмосферу. Воздух был наполнен едким, однако, едва доносимым запахом бензола и травы. Прохладное, свежее утро навевало тоску. Тихий, затасканный годами спальный район, отдалённый от центра парижских страстей, прибывал в беспокойном сне. Шум двигателя вклинился, быстро, неумолимо, создавая хрупкую иллюзию оживлённости. Дико вскрикнула с надрывом напуганная, толстым котом-калекой птица и вновь все затихло. Ещё спокойно. Спокойно. Они вошли в глухой подъезд. Полностью не оклемавшись ото сна, под грохот и скрежет лифта в замкнутом, едва освещаемом бледной лампой пространстве, осознание крадучись обхватило мозг, больно постукивая по височной артерии. Вдохнув замшелый воздух, мужчина провел пятернёй по волосам и обвёл взглядом потрескавшиеся, поблекшие от времени носки туфель. — И в чем же дело? Вы ворвались ко мне домой в четыре часа утра, а теперь молчите. Молчание, знайте ли убивает. — стараясь не выдавать раздражение, мужчина бросил озлобленный взгляд на дверцы лифта, когда те с жалобным скулежом раскрылись, первой вышла женщина, которую явно позабавила реакция. Вдохнув поглубже, она спокойно улыбнулась: — Вы не чувствуете, мсье? — удивлённый, немного надменный взгляд уязвил, заставляя смущаться и злиться, но все же мужчина принюхался. Кончик носа судорожно подёргивается, а воздух шумно выходит из лёгких, подтверждая догадку. « Неужели. Не может быть.» — Ацетон. Значит, мы нашли, то что искали? — Предположительно. Однако, я не уверена. И вообще, мне все это не нравится. — женщина нахмурилась, указывая взглядом на металлическую дверь, покрытую вмятинами, и скрестила руки на груди и недовольно бросив через плечо. — Эй, Джад, не стой, как статуя Давида, займись допросом соседей, может, нароешь что-нибудь. А то твоё сопение услышит каждая подвальная крыса, и не дай Бог, снова вспыхнет чума. — инспектор ухмыльнулась и переняв у обиженного коллеги кейс, задумчиво продолжила. — Там стоит страшная вонь, поэтому придётся накинуть это, если вы, мсье, не хотите быть похожим на передвижной морг. — Знайте, если брать в учёт, что в этих халатах жарко, то запах от нас будет при любом раскладе. — мужчина беззлобно фыркнул, но защитный комплект принял. Белая хлопчатобумажная ткань неприятно легла поверх одежды, создавая кокон дискомфорта и скованности. — Здесь вы не правы мой дорогой коллега, лучше пропахнуть потом, чем экскрементами, мочой и Бог знает чем ещё. — поправляя волосы, чуть взлохмаченные неверным движением от накидывания капюшона, инспектор уже тише добавила, будто бы боялась, что их кто-нибудь услышит: — Я не хочу туда заходить. Снова смерть. Снова.– её рука шумно соскользнула с дверной ручки и на несколько мгновений взгляд потух: так угасает хлипкая надежда онкологического больного, сжираемого изнутри болезнью, так гаснут, когда-то смеющиеся глаза, человека одиноко стоящего в звонкой тишине у могильной плиты. Тяжёлая ладонь опустилась на женское плечо. — Я понимаю ваши чувства, но отступить сейчас, как бы это пафосно не звучало, но шанса у нас больше не будет. Мы напали на след, и я не намерен спустя столько бессонных ночей уходить. — Да ладно вам, — потерянность сорвалась с лица, как маска с неудачливого актера. — Раз вы так уверенно настроены, то проходите, нас уже заждались. — с силой дёрнув ручку вниз, дверь приоткрылась, оголяя и выхватывая в полумраке коридор, который больше напоминал свалку. Из-за неожиданного вторжения незваных гостей, огромные тараканы, которые были везде: на потолке, стенах, ящиках, омерзительно шевелили усиками перебегая из в стороны в сторону, явно не спешили убегать. — О, боже. — рефлекторно прикрывая нос, мужчина поморщился, а до того молчащий инстинкт самосохранения велел бежать, бежать не оглядываясь. Сжав кулаки посильней, сделал первый шаг в смердящую тьму и вздрогнул. Под ботинком раздался хруст — целая семья насекомых раздавлена. — Да. — прозвучало со спины под щелчок закрывающейся двери. — Навскидку, по вашему он здесь сколько? — инспектор уверенно прошлась вперёд, стараясь скрыть нервозность появившуюся в голосе и движениях. Рукой облокотившись об дверной косяк смежной комнаты, женщина отвела взгляд — Проигравший оплачивает завтрак. — Завтрак? — брови поползли от удивления вверх. — Да, когда я голодна меня ничего не оставит. Даже эти уродцы. — взмах и последний писк таракана означал смерть. — Вот это и называется профессионализм. Не убийство тараканов нет, вы не подумайте. Поэтому, ваш ответ, Эрнандес? — Если судить только по запаху, то полагаю где-то недели две-три. — споткнувшись об набитый бутылками мусорный мешок, спасая себя от падения на пол, где мужчину поджидал подозрительным отблеск воды, который Эрнандес мог бы поклясться, будет пахнуть аммиаком, ухватился за край тумбы, судорожно переводя дыхание, и чтобы хоть немного замять неловкую ситуацию осведомился — К-коронер уже здесь? Инспектор беззлобно хихикнула и протянула руку, чтобы помочь. — Осторожнее, мсье. Постарайтесь здесь не падать, хорошо? — Да, хорошо — ухватив её за руку, мужчина с негодованием отметил, чувствуя, как от стыда полыхает затылок — Да, утро начинается не с кофе. Спасибо вам, мадам.
***
Мертвец. Ни личность, ни единица человеческой массы — тень, забытая и ненужная. Он лежал лицом вниз, раскинув окоченевшие, вздутые руки в стороны. Засохшие ржавые разводы у носа — кровь. Пальцы мертвой хваткой уцепились за прутья батареи у наглухо закрытого окна. В одних синих трениках, он зажатый тисками ужаса и предсмертной агонии, полз к окну, и в призрачной надежде на спасение, захлебнулся собственной рвотой. Это его последний передоз. Коронер устало обошел тело и обернувшись отсалютовал. — Здравствуйте, инспектор Гроссо. Рад вас видеть. — пробегая пальцами по планшету, составляя отчет, мужчина тряхнул рыжей шевелюрой и весело продолжил. — Поздравляю, вы нашли крокодилового наркомана. Сколько лет не было, и вот опять. — покачав недовольно головой, он зевнул — Так, если услышите шум из соседней комнаты, не беспокойтесь, это мой новый оператор. Первая смерть, а ещё… Инспектор жестом остановила поток бессвязной, водянистой речи: — Остановись. Вдохни гнилостного воздуха и медленно выдохни, ага, так хорошо, а теперь по делу. — Ах да, простите. Знакомьтесь, этот молодой человек Томас Кокс. Смерть наступила вследствие передозировки. — Дезоморфином? — Да. Точно уж не коксом. Смотрите сколько всяких баночек. Он туда даже моющие средство добавил. Но самое интересное, что главным ингредиентом стал — коронер выдержал паузу. — Чёрный молотый перец. В соседней комнате раздался грохот, звон разбитого стекла и девичий визг. Синхронно обернувшись на звук повисло напряжённое молчание. — Кажется, ваш оператор решила смоделировать место преступления. Похвально для первого дела. — А вы кто? — коронер нахмурился. — Знакомься, коллега, это мсье Эрнандес, он информатор и очень приятный человек. — получив в ответ лишь сдержанный кивок от так называемого информатора на этом этап знакомства был завершён. Никому из них троих не хотелось углубляться в формальности, а потому пришло время подводить итог. Коронер покинул комнату, чтобы сравнить информацию и вытащить молодого оператора из мусорной ловушки с крысой, в которую девушка так уверенно швырнула пустую бутылку без маркировки. Затхлый едкий запах окутывал свинцовым одеялом, делая каждый вдох адским испытанием. Что-то пробурчав на мягком южном мурсийском говоре и почесав в затылке, Эрнандес между делом подошёл к трупу, присел на корточки и скривился, но не от мух, которые с гулом копошились во рту мертвеца, не от рваных гнойных рубцов на ногах, полученных от очередных поисков нужной вены и даже не от гремучей смеси тошнотворного, сладковатого запаха разложения тела и мочи, было что-то иное, более отвратительное. Нервно сглотнув слюну, мужчина вгляделся в лицо покойника. Землистое, пожелтевшие от никотина лицо, покрытое коркой грязи в перемешку с кровью, поставило в тупик. Множество ссадин по всему телу отличались друг от друга только глубиной. — Что-то здесь не так. — Вы что-то сказали, мсье? — инспектор наблюдала за действиями коллеги, которого начальство заявило, как простого заинтересованного человека, а не работника морга. Ведь простой смертный не станет и близко подходить, к трупу, а извергнется в рвотных позывах, а этот странный, немного угрюмый человек в белом, шуршащем халате, бормотал на родном языке и чуть ли не утыкался носом в плоть, чтобы всё подробнее разглядеть. Женщина погрузилась в размышления, что от неожиданности выронила банку с остатками таблеток на дне — Ох, черт. — флакон покатился к ножке стула и звучно ударился об неё. — Я говорю: здесь что-то не так. Уж не знаю сколько он здесь лежит, но могу сказать вам, что это наверняка убийство. Не передоз, не самоубийство, а именно убийство. — молча проследив одними глазами за бутыльком, мужчина поднялся на затёкшие ноги, чувствуя, как тепло разбегается по ним электрическими толчками. — Уф, так о чем это я? Ах да, я говорил про убийство. Возможно, произошла поножовщина, ведь в груди, я обнаружил ножевое ранение. — Погодите, с чего вы взяли, что это не очередная ссадина? И где же тогда лужи крови? — Слишком глубокая для простой царапины. А кровь убийца прилежно убрал. Видимо, убил в угаре, а когда осознал, спохватился, а уже поздно и пришлось заметать следы. — мужчина потер по привычке переносицу и задумчиво продолжил: — Это не мое дело, ведь так? Я бы осудил вашего коронера тем, что он не выполняет свои обязанности, но у меня нет желания. Судмедэкспертиза покажет. — без особого удовольствия очередная порция воздуха сковала горло, заставляя Эрнандеса захлебнуться астматическим кашлем. — Хотите сказать, что его закололи, а затем, пока он был жив вкололи наркотик, чтобы подстроить передоз? — инспектор переменилась в лице. — Вы в порядке? Прижав ладонь к груди, медленно восстанавливая ритм дыхания, мужчина утвердительно кивнул. — Да. Кажется больше делать здесь нечего. Я могу быть свободен? — голос глухой и безучастный пугал и заставлял насторожиться. — Конечно, только пожалуйста, подождите меня снаружи. — Как скажете. Она осталась одна в окружении мертвеца и тараканов, и крыс. Гроссо уже давно не новичок, но до сих пор отголоски сострадания и страха перед смертью не давал покоя. Ведь и она когда-то стояла на краю мучительной бездны. Какие ужасы происходили в этих стенах? Сколько крови пролито? Но квартира молчала, а лишь всем своим видом намекала, что здесь разбита не одна голова. Выходя из злосчастной квартиры, Агата́ с трепетным удовольствием втянула в себя свежий воздух и поёжилась от холода. Настал рассвет. Солнечные красно-розовые лучи выхватывали асфальт на шоссе, трепетали в оконных рамах и зеркалах машин, желтели на костяшках чужих пальцев, которые пытались закурить. Эрнандес угрюмо пыхтел никотином возле машины то и дело принюхивался к воротнику пиджака, пытаясь уловить трупный запах. — Даже не пытайтесь. Теперь вам весь день будет казаться, что вы пропитаны этой вонью. — женщина заправила выбившуюся прядь из пучка за ухо, пытаясь подобрать слова. — Вы сегодня работаете? На несколько секунд склонив голову, он безотрывно смотрел на неё и только желтый глаз сигареты перебегал из одного уголка губ в другой. Взгляд изучающий, строгий. — Да, сегодня мой первый день, как я заступаю, как педагог литературы и английского языка. Вот так вот. А от меня воняет, как от скотобойни. — примирительно махнув рукой куда-то в сторону, докурив сигарету, щелчком бычок полетел в траву. — Очень рада за вас, но извините разве у вас есть педагогическое образование? — Агата́ с сомнением посмотрела на собеседника. — Вы, конечно, довольно умный, но все же. — садясь в машину, первым делом озябшие руки потянулись к обогревателю. — Конечно у меня его нет. — мужчина отряхнулся и залез в салон. — Но простите, некоторые и с образованием некомпетентные особы, так что не беспокойтесь, никто не пострадает, я думаю. — откинувшись на пассажирском сиденье Эрнандес снял очки и прикрыл глаза. — М-да, дело не простое. Ведь чутье мне подсказывает, что это не просто случайное убийство. — Как странно, ведь я тоже об этом подумала. — переключив передачу Гроссо, уже повернулась, чтобы задать провокационный вопрос, но поняла, что ответа не добьётся, по крайней мере сейчас. Испанец прислонившись лбом к стеклу мирно сопел, блуждая в сновидениях. Агата́ улыбнулась от нарастающего чувства дежавю. Они почти незнакомы, но уже имеют традицию, которая их связывает. Она обязательно везёт его куда-то, а он храпит на всю машину. Кивнув своим мыслям, женщина тронулась, осторожно выкручивая руль.***
Девушка неторопливо шагала по улице, заставляя торопливых парижан обходить её. Воздухе сладко разливалось ароматное цветение лип, грело солнце, спрятанное облаками, а от утреннего тумана остался влажный асфальт. Сегодня Маринетт наконец-то увидит друзей не в больничных стенах, а коллеже. Девушка чувствовала счастье и сердце её трепетало с каждым шагом. Автомобили с шумом проносились и затихали, когда светофор загорался красным и в этот ничтожный миг наступала тишина. Маринетт в этот момент наслаждалась шелестом деревьев и редким пеньем птицы. — Девочка! — последнее, что услышала Маринетт, перед тем как ураган в лице её подруги не сбил с ног. Алья возбуждено и активно жестикулировала и радовалась, и буквально светилась от счастья. — Маринетт, я так рада, что ты здесь. — крепкие дружеские объятия сковали девушку. — Аль, мы же видели с тобой вчера. — Маринетт улыбнулась и поправив сумочку, потянула подругу за рукав клетчатой рубашки. — Идем, а то опоздаем. — Да, идём. Представляешь, как все будут рады? Подруга, в чем дело? Ты слишком задумчивая, что-то случилось? — Ну… – от нахлынувших воспоминаний и чувств, к щекам прибила кровь и девушка засмущалась. — Ко мне в палату приходил Кот. — неуверенно глянув на Алю, Маринетт продолжила, нервно теребя край белой кофты. — Знаешь, он довольно милый и в тот звёздный вечер мы говорили о многом. — Ты же не хочешь сказать, что… — И ничего я не хочу, нет, просто даже он пришёл меня проведать и поддержать. Даже Хлоя! Но не Адриан. — выдохнув со свистом теплый воздух, Маринетт медленно поднималась по широким ступеням коллежа. И неожиданно её обхватила в мощные тиски тревога. Липким, гадким комом подступил страх. Героиня Парижа не хотела признавать, что нападение той акумы, стал переломным моментом. Правительство усилило надзор за происходящим и даже самый незначительный злодей стал поводом ввода войск в столицу. Почувствовав чужую тёплую ладонь на лопатках девушка обернулась. Аля обеспокоено, поджав губы взяла Маринетт за руки и повела за собой. — Все будет хорошо, девочка, выдохни. Одноклассники встретили её очень тепло и каждый расплывался в дружелюбной улыбке и словах поддержки. И в какой-то момент Маринетт почувствовала что и сама так же улыбалась всем и говорила о чём-нибудь смешном и совсем отвлечённом. Сев за родную парту, девушка опустила руки на стол и стала пристально смотреть в сторону двери. До урока оставалось меньше пяти минут, а Адриана все не было, что несвойственно его расписанию. Иногда Маринетт казалось, что ничто не может быть точным в секунды, как Агрест-младший. — Нино, эй, Нино, ты не знаешь где Адриан? Парень почесал в ухе и с сожалением пожал плечами. — Не знаю, может у него сегодня показ? Или фотосессия? — Или дообеденный сон. — парировала Аля. — Или так. — парень склонился над книгой. — Чёрт, я же ничего не знаю. — бессильно рухнув головой в страницы учебника Нино вздохнул. — Да ладно тебе, может мадам Бюстье тебя простит. Всё-таки, первый день после того, что случилось. — Аля живая батарейка, готовая к любой непредвиденной ситуации, сохраняла стойкость и оптимизм. — Я бы так не боялся, ведь мадам лучшая. А вот, что ждать от нашего библиотекаря, это меня пугает. Неизвестность. Может, он за каждый чих оценки портит? Или ещё чего по хуже — пробурчал парень в страницы и отвернул голову, перед неизбежной участью. — Что?! — девушки подскочили от неожиданности. — Да ты шутишь, Нино! — Не-е-т. — лениво протянул парень в ответ. Дверь бесшумно открылась и все замерли. Мужчина зашёл в аккурат под дребезг звонка. Мимолётно оглядев аудиторию, он быстро направился к кафедре, привычным движением поздоровался. — Доброе утро, молодые люди. Надеюсь, вы хорошо отдохнули. В ответ раздался невнятный гул одобрения. — Хорошо, понял вас. Приму это как да. А теперь скажите, на какой теме вы остановились? — сложив руки на груди, Эрнандес выжидал ответа. Бледная девичья рука потянулась вверх и от неуверенности подрагивала. — Да? Я слушаю вас, мадмуазель Куффен. — сократив расстояние, мужчина облокотился рукой на первую парту, напугав сидящих за ней. — Не волнуйтесь, говорите. — М-мы о-остан-новились на зарубежной литературе — под конец выпалила девушка и раскраснелась. — Благодарю. Все хорошо, вы молодец. Итак, давайте поговорим зарубежной литературе, но перед этим, может кто-нибудь может что-то насчёт неё сказать? Хотя бы несколько произведений? Кто-нибудь? Тишина. Эрнандес медленно оглядел класс, а после взгляд пал на окно. Отрицательно покачав головой, потер глаза и грустно улыбнулся — Mal muy mal. Estoy decepcionado de tí. — Что же, хорошо, тогда я начну, и быть может, кто-то что-нибудь вспомнит. Я хочу, чтобы вы поняли одну очень важную вещь, так как мы будем брать другие страны, а в частности Германию, когда та находилась под гнетом нацистов, да и во всем мире, скажем так, настало затемнение века. — заложив руки за спину, он продолжил. — Возьмём для примера Германа Гессе, не для кого не секрет, что он был нацистом, но огромная ошибка многих знающих в том, что они смешивают автора с текстом. И это не совсем правильно. Если мы будем судить только по биографии автора, то простите, читать тогда будет нечего. Урок прошёл быстро и очень скоро школьники заинтересовались не самыми приятными фактами об известных людях. Эрнандес коварно закинул блесну, подцепив подростковое любопытство, прекрасно зная, когда надо давить. Оставшись наедине с собой мужчина прошёлся по пустому классу, где на столе лежал чей-то забытый учебник, разглядывал стеллажи. Решать нужно здесь и сейчас, но какие последствия повлекут его действия? Наглые и радикальные, но до безобразия простые. Конечно, он формально обговорит все с Гроссо и тогда, возьмёт это дело в свои руки. «Чёрный молотый перец. Это точно он. Его почерк. Речь о других просто быть не может. Пусть пока ублюдок злорадствует, я уже вышел на его след. Пусть упивается последними крупицам свободы...И жизни. » — пальцы непроизвольно сжались в кулаки, что сухожилия натянулись, а костяшки пальцев побелели. — Извините, мсье, можно войти? Оторвавшись от мрачных мыслей он поднял отрешённый взгляд. — Конечно, входите Дюпен-чен. Думаю, вы за этим. — взяв в руки учебник по литературе, мужчина неторопливо протянул его Маринетт. — Держите. — Ой, да-а, это он, спасибо, мсье. — девушка в знак благодарности смущённо кивнула и собралась уходить, как в спину ударил вопрос. — Как ваше самочувствие? — Все прекрасно, благодаря врачам, друзьям и родителям, — Маринетт вдруг замолчала, не зная, как сказать и от волнения покраснела. — Ну… и вам. И да, спасибо за то, что спасли меня. — Не за что. — голос Эрнандеса спокоен, и даже бесцветный, серо-зелёные глаза, почти болотные, многозначительно застыли, где-то выше макушки Маринетт. Девушка поспешила уйти к друзьям в кафетерий, выскочив из кабинета. Чувство немой угрозы поселилось в душе. Глянув на наручные часы, мужчина размял суставы пальцев и достал из потайного кармана пиджака небольшой примитивный телефон. Отбивая сообщение только одному доступному контакту, Эрнандес все метался в сомнениях, между аристотелевским да и нет. Мозг сжимало в объятьях не вовремя пришедшей мигрени. Перечитав в последний раз, удостоверившись, что мысль изложена грамотно, только после этого отправил сообщение. Блейз не заставил себя долго ждать. Сразу же он позвонил и заявил, что не будет в этом участвовать. — Да хоть оторви мне яйца, я не стану этого делать! Ухмыляясь и закрывая дверь, чтобы лишние уши случайно все не испортили, пока из динамика шёл поток бесноватых ругательств, Эрнандес уютно устроился в кресле и прервал собеседника. — Мне приятно знать, что ты своего рода джентльмен, но помнишь ли, герой, что стоит на кону? И стоит ли оно того, чтобы мне перечить? — Блейз уже давно прощупан и изучен, однако, Эрнандес убеждал себя, что с этим парнем нужно быть аккуратнее. — Зачем это тебе, то есть, вам? — Кажется, я все подробно разъяснил. — Вам нужна слюна, волос или любая другая биологическая жидкость Леди Баг и Кота Нуара. — читал с расстановкой парень с каждым словом негодуя. — Фу, вы что фетишист? — Да, ты абсолютно прав. Позже, после того, как сам налюбуюсь продам другим извращенцам. Ты очень догадливый мальчик, молодец, Блейз. — Фу, Господи, прекратите. Так зачем вам это? Я соглашусь, только объясните. — Слово криминалистика тебе что-нибудь говорит? А ДНК? Нет? Очень жаль. — Какие-то заумные слова. Ладно, как только у меня будут всякие жидкости, то я вам их доставлю. — Конечно. Спасибо, что добровольно сотрудничаешь с полицией. Жду результатов. До встречи. — До встречи, старый извращенец. Пути назад нет. Мосты сгорели дотла и вариант остаётся один вперёд и только вперёд, не оглядываясь. Солнце садилось, превращая небо в палитру буйного художника: все окрасилось в сине-персиковые оттенки, где-то бушевали оранжевые полоски пламени. В Париже пока спокойно, во Франции без перемен.Судьба чудовищна и пуста, уже с рождения запущено колесо невзгод и болезней, благосостояние тщетно и не приводит ни к чему, судьба следует по пятам тайно и неусыпно за каждым, как чума; но не задумываясь я поворачиваюсь незащищённой спиной к твоему злу.