Однако Дин Винчестер был весьма противоречивой натурой. И даже правила психологии на нем не работали на все сто.
Его паровоз чувств, пролетев на «бреющем полете» мимо станции
ТОРГ и, лишь слегка зацепив ее, набрал скорость и понёсся на всех парах к стадии
ДЕПРЕССИЯ, не отпуская при этом и вторую стадию —
ГНЕВ.
Накачавшись пивом под самую макушку, Дин свалился в постель, надеясь тупо вырубиться.
Это ему удалось довольно быстро.
Дух сна, подкравшись на мягких лапках, вдруг оказался весьма недружелюбным созданием и врезал ему тяжёлым алкогольным молотом по голове.
Проснувшись посреди ночи, Дин дико захотел пить. Он прошел на кухню и достал из холодильника ледяной минералки. Почти залпом опустошив ёмкость, он шумно выдохнул. Фух. Кажется отпустило.
Спать хотелось невероятно.
Проходя по коридору мимо комнаты Кастиэля, Дин замер. Что он сейчас делает? Спит? Или может улетел на свои небесные разборки.
Захотелось увидеть его.
— Зайду, — подумал он и уже было коснулся дверной ручки, но остановил сам себя. — И зачем? Как я ему объясню, зачем я припёрся к нему в три часа ночи?
Он отошёл от двери.
— А может ну их, эти объяснялки? Я хочу его видеть. И не только видеть. Я хочу снова ощутить прикосновение его пальцев.
Дин испугался собственного признания. Что за идиотизм! Он торгуется? Сам с собой? Святые ёжики!
И он решительным шагом зашагал в свою комнату и свалился в кровать.
Он уже был в полудрёме, когда ощутил лёгкое прикосновение к щеке. Дин открыл глаза. Перед ним был Ангел.
Он осторожно провел пальцами по линии губ, спустился по подбородку на шею. Дин откинул голову, позволяя ему продолжать. Пальцы легко скользили по коже, замерли в основании шеи и перешли на ключицу. Потом вправо, в ямку и дальше, к другой ключице.
Дин зажмурился. Он не хотел сейчас открывать глаза. Он хотел только отдаваться этим сладким ласкам.
— Поцелуй меня, — прошептал он. — Пожалуйста. Поцелуй.
И приоткрыл рот, маня к себе.
Теплые нежные губы легко коснулись его губ. Почти невесомые поцелуи, едва касаясь, порхали на губах, вызывая дикий восторг. Влажный язык, обрисовав контур, кончиком проник внутрь, вырвав какой-то жалобный молящий стон.
А потом… Губы отстранились. И тишина.
Винчестер открыл глаза. В комнате было пусто.
Он подскочил на кровати, силясь понять, это был сон или реальность. Но губы горели пожаром. Кожа над ключицами была красноватой.
— Кас, черт тебя подери! Ты играешь со мной? Скажи мне? Или это мои глюки? Если это так, то я схожу с ума.
Его потряхивало от возбуждения. Член, стоящий колом, требовал внимания и немедленной разрядки.
Да твою ж мать! Он что, теперь каждую ночь будет как пацан, пользоваться «ручным управлением»? Ему же не 16. Он давно вышел из того возраста, когда от поцелуя мог кончить в штаны.
Однако, приходилось признавать, что очарование Ангела медленно сводило его с ума. И да! Он заводился с полоборота, едва позволив себе помечтать о нем. А потом накатывала злость. Он знал последствия. Но сейчас хотелось тупо кончить, потому что низ живота ныл, и яйца сводило судорогой.
Дин закрыл глаза и откинулся на подушку.
Удивительно, но ему хватило нескольких движений, и он, содрогаясь в экстазе и захлебнувшись в собственном стоне, кончил с именем Ангела на губах.
А дальше, как и предполагалось, пришла злоба.
Как же это все настоебало! Блядь, Дин! Ты взрослый мужик! Хорош, как девочка-институтка вздыхать, мечтая о большем. Может стоит просто подойти к этому долбанному Ангелочку и, прижав его к стене, сорвать, наконец, поцелуй с этих нереально красивых губ? А потом утащить его в комнату и получить то, что так требует тело?
Да ну нах… Он же нормальный! Он баб любит! О чем он только думает? Дин Винчестер — бабник до мозга костей, хочет мужика? И не просто хочет, как и подобает представителю мужского пола. Хочет отдаться ему, чувствовать его внутри, таять в его ласках и умирать в экстазе, когда Ангел будет делать с ним все, что ему захочется! Все!
Пиздец!
Эти долбанные качели совсем добили.
Сил больше не было.
Промучившись в этих размышлениях до утра, Дин помчался в магазин. Накупив вискаря, он ввалился в комнату, закрылся и принялся планомерно нажираться. Это был старый проверенный способ забыться. А этого он и хотел. Как любил выражаться сам Винчестер: «Душу лечим — гробим печень.»
Дину не померещилось. Кас действительно был в его комнате.
Заигравшись в свой план, он тоже тихо сходил с ума. Сил противостоять соблазну практически не осталось. Он должен довести все до финала. Дин должен понять, что влюбился в него.
Но, Господи, бунтующая плоть требовала большего, чем просто психологический кайф от осознания того, что рыбка уже на крючке и осталось лишь подсечь.
Услышав посреди ночи, как Дин выходил на кухню, Кас решился.
Он хотел просто посмотреть на любимого, как он спит. Но увидев разметавшегося в постели полураздетого Дина, Кастиэль не удержался.
А когда Винчестер сам попросил его о поцелуе…
Однако он вовремя одернул себя.
Ещё бы немного, и он схватил бы в охапку это зеленоглазое чудо, и тогда… Тогда поцелуй бы не был таким лёгким, ласки — такими невесомыми, и не было бы этой вынужденной остановки. Он пошел бы до конца.
— Дин! — простонал Ангел, сидя на кровати в своей комнате. — Мне бы только немного сил и терпения. Ты уже почти готов. Скоро ты примешь меня. Я знаю. Почему ты такой красивый? Почему ты сводишь меня с ума? Дин! Пожалуйста! Я не могу больше!
«Рай, обещают рай твои объятья
Дай мне надежду о, мое проклятье,
Знай, греховных мыслей мне сладка слепая власть
Безумец прежде я не знал, что значит страсть.»
Мюзикл «Нотр-Дам де Пари»
На глазах Ангела показались слезы. Эта любовь измотала и довела. Он никогда даже представить себе не мог, что можно вот так любить и желать кого-то. Человеческое тело сделало его таким. Будучи Ангелом, он испытывал лишь душевную любовь. И она не приносила таких мук. Но муки измученной души и страждущего тела были воистину невыносимы. И если люди так любят, то лучше б ему никогда не иметь человеческий сосуд.
«В этом мире я гость непрошенный
Отовсюду здесь веет холодом
Не потерянный, но заброшенный
Я один на один с городом
Среди подлости и предательства
И суда, на расправу скорого
Есть приятное обстоятельство:
Я люблю тебя — это здорово
Это здорово
Это здорово»
Н. Носков. «Это здорово.»
