Деревня

      Утро, не особо яркое и даже какое-то блёклое, ничего хорошего, кроме сырости и снижения температуры, не принесло. Густой туман стелился по земле и воздуху, так, что дальше десяти метров перед собой ничего не было видно. Птицы, сидя на практически мокрых ветках, изредка затягивали свою песню, мелодичную, высокую, но вскоре смолкали без определённых причин. Вокруг было тихо, даже чересчур – не было слышно ни каких-либо голосов, ни шороха листвы, ничего. Ветра тоже не было, и казалось, что весь мир погрузился в долгий и глубокий сон.       Илья проснулся рано от беспокойного сна, который можно было бы даже назвать кошмаром. Вчера он раз тридцать в голове прокручивал их с Эмиром времяпровождение на озере, вспоминая каждой клеточкой своего тела их тёплые объятия, веселье и первый поцелуй, но каждый раз останавливал себя на мысли: а что, если бы это всё было невзаимно? И именно на этих, непонятно откуда взявшихся мыслях, тревожных и странных, основывался сон, мало чем схожий с ними и в принципе с реальностью. Хотя, это даже не было похоже на что-то связное: просто вчерашний день на озере, который Макар проживал вновь и вновь, словно в Дне Сурка. Первый отрезок был связан с падением Кашокова в воду – тогда дна у озера не оказалось, и Илья так и не смог его вытащить, потому что кувшинки успели обвить ноги друга быстрее и утащили в тёмную пучину его бедного, задыхающегося. Второй же показывал саму рыбалку, и тогда на берег непременно выпрыгивала какая-нибудь страшная, жуткая рыба, которая впивалась своими острыми полусгнившими зубами в Эмира, раздирая его на части и разбрасывая по берегу куски окровавленной плоти. Далее цепочкой следовало одно и то же, как зацикленное видео: они вдвоём наслаждаются видом на озеро, Илья тянется поцеловать приятеля, но тот отвешивает ему знатную пощёчину с заметным отвращением и отползает на метр. Так было каждый раз, поэтому, когда этот отрезок сна повторялся раз пятый за ночь, Макаров, уже просто смирившийся с тем, что произойдёт, спокойно ждал своей участи и надеялся, что проснётся как можно скорее.       Каково же было его облегчение, когда он наконец сорвал с себя оковы сна, сотканного целиком и полностью из негатива и тревоги, и убедился в том, что реальность куда лучше. С Кашоковым как минимум всё было в порядке физически, спал он довольно мило сегодня, укутавшись в тёплое пуховое одеяло с головой и свернувшись в комок, больше напоминающий какой-то неровный холм. Но вот что было у него в мыслях – неподвластно никому, даже ему самому, наверное. Решив не тревожить друга, ведь тот и так за последнюю неделю с хвостиком нахватался эмоциональных скачков, Илья тихонько опустился возле его умиротворённого лица на колени и поцеловал в самый кончик носа, невесомо почти, а позже спустился на первый этаж. Время он посмотреть забыл, но увидев, что даже котята ещё спят, понял, что стрелки едва доходили до отметки «7», или, может, перешагнули её, но незначительно. Так и было – электронные часы на телефоне показывали «6:57». Рановато, но что сделаешь, если спать больше не хочется? Впервые в жизни, кажется, Макар решил не лежать в кровати ещё час-другой после пробуждения, а сразу поднялся на ноги, словно был «бодрячком» и так. Наверное, деревня меняет не только людей и их мировоззрение, а ещё и ритм биологических часов, которые в последнее время то ли сбоили, то ли наоборот, начинали понемногу приходить в норму.       На улице всё ещё было сыро и промозгло, а туман, кажется, и не думал сходить. Не особо приятная погода для прогулок, но что поделать, если природа человеку неподвластна? Остаётся только лишь смириться с тем, что дают, и не жаловаться на имеющееся. Мало ли, вдруг однажды и этого не станет? Но может, туман был и к лучшему – у них с Эмиром будет достаточное количество времени, которое можно провести в доме вместе, никуда не выходя и ссылаясь на холод.       Кашоков, едва только открыв глаза, взглянул в окно, мгновенно поникнув. Не особо хотелось сегодня весь день жить с этой туманной сыростью, тем более, он хотел сплести котятам шлейки и выпустить их погулять вместе с Макаровым. Кстати, где он? Эмир изловчился и задрал голову, глядя на часы: «9:35». Рановато для друга, но мало ли, что могло случиться.       Едва только последние капли сна растворились в реальном мире, в голову комику сразу же полезли мысли, таким потоком, что, казалось, в самой загруженной электричке, идущей в воскресенье с дач на окраине, людей и то будет меньше. Вчерашний день перестал казаться сахарным волшебством и идеалом жизни, наоборот – это был самый важный порог, через который они оба переступили очень резво, скорее, перепрыгнули, оставляя на острых прутьях, как во вчерашнем дне и прошедшей жизни, куски ткани штанов минувших лет. Даже размеры заборов для лазанья по ним у Щербакова были в разы меньше. Черта проведена, угольно-чёрная, её уже не сотрёшь, и, казалось, что она – конец старой жизни и самый-самый старт новой. Если бы они с Ильёй сейчас стояли на поле перед этой полосой, то на сегодняшний день не продвинулись бы вперёд ни на сколько. Всё ещё было чересчур сложно в их жизни, ведь в отношения, тем более, настолько серьёзные, просто так не вступают, это – взвешенное и тщательно обдуманное решение. Им ещё много чего нужно будет обговорить.       Эмир встал с кровати бодрым, но немного уже разбитым то ли от непрерывного потока мыслей, то ли от погоды, не предвещающей ничего хорошего в ближайшее время. Он решил сначала умыться и почистить зубы, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, а потом уже заниматься какими-нибудь делами. Макаров обнаружился в комнате лежащим на кровати и смотрящим что-то в телефоне через наушники, поэтому он не услышал ни шагов на лестнице, ни шума воды.       Кашоков встал напротив кровати у стены и выжидающе посмотрел на друга, не желая его тревожить. Илья, метнув взгляд от экрана на стену и заметив возле себя фигуру такого близкого человека, отложил гаджет и раскинул руки в стороны, ожидая, когда Эмир подойдёт для утренних объятий. Тот отреагировал моментально – оторвался от стены и сел на кровать на самый край, чувствуя, как тёплые руки обнимают его крепко.       – Доброе утро, – слегка сиплым голосом произнёс Кашоков, перекидывая ноги через приятеля наискосок, так, что сейчас меж их ног можно было бы в «крестики-нолики» играть.       – Доброе, – отвечает Макар, и, усаживая Эмира полубоком к себе на колени, вовлекает его в долгий и тягучий поцелуй, вкладывая в это действие всю серьёзность своих намерений. Кашоков плавится даже от такой нежности, обвивает руками талию Ильи, подтягиваясь ближе и чувствуя, как тот рвано выдыхает в его губы. В груди теплеет моментально, и даже сегодняшнее холодное утро кажется не таким угнетающим.       Вскоре Эмир отстраняется мягко, обнимая друга крепче, и проводит носом по его шее, совершенно невинно, без единого намёка на что-то серьёзное. Такие нежности просто сводят с ума обоих, и было трудно представить, как раньше они могли назвать себя полностью счастливыми, если даже не имели второй половинки? Но хотя и сейчас ещё они не обсуждали, кем друг для друга являются, поэтому всё ещё впереди.       – А пока что пойдём, кофе попьём? – обрывает свою мысль Кашоков, озвучивая только вторую её часть прямо в ухо Макарову. Тот сначала не понимает ничего, ведь не вели они, вроде, никакого диалога, но вспоминает о тенденции Эмира озвучивать куски своих размышлений совершенно в любое время и в любом месте.       – Пойдём, – соглашается он, и, дождавшись, пока Кашоков слезет с его колен, идёт на кухню неспешно, прокручивая в голове те фразы, которые должен будет сказать потом, во время важного разговора, что непременно должен случиться именно сегодня, если всё пойдёт по плану.       Запах кофе, ещё с самого приезда стоявшего в нераспечатанной упаковке, разнёсся по всему дому, так, что даже котята, только что проснувшиеся, принюхивались. За окном – всё ещё не самая лучшая погода, поэтому завтрак, который и завтраком-то в полной мере этого слова не назовёшь, было принято провести в доме.       – Я что хотел сделать-то сегодня, забыл тебе сказать, – начал Эмир, потягивая свой кофе, который он зачем-то сделал таким крепким, что пить это всё было довольно сложно, – надо бы животных вывести на прогулку.       – Сейчас? – изумился Илья, взглянув сначала в окно, потом переведя взор на друга.       – Ну, не сейчас, у нас ещё не всё готово. Потом, когда погода получше станет. Или хотя бы морось пройдёт, – он поморщился. С утра преградой для прогулок был только туман, а сейчас к нему прибавилась дикая влажность и мелкие капли.       – А что нужно подготовить?       – Я в шкафчике, за дверцами, видел длинную ленту. Атласную, что ли, не помню. Но она была очень мягкой и широкой. Из неё, если правильно всё связать и скрепить, можно будет этим диким и свирепым хищникам сделать шлейки и поводки, – Кашоков взглянул на котят, которые яростно царапали ковёр.       – Ну можно, – с неопределённой интонацией ответил Макаров, – только получится ли?       – Должно получиться. Надо хотя бы попробовать. Давай сейчас этим займёмся?       – Давай, – шумно выдохнув, Илья отставил в сторону недопитый кофе, в котором было больше молока, чем самого кофе, и уставился на друга нечитаемым взглядом. – Ну, где эта лента твоя?       – А, сейчас, – Эмир поднялся со стула и в два шага оказался у шкафчика со стеклянными дверцами. Те открылись с пронзительным скрипом, так, что оба комика синхронно поморщились.       Искомый предмет нашёлся где-то в самой глубине полки, за кучей глиняных ваз, календариков и прочей мелочи. Лента оказалась очень даже неплохой: в ширину сантиметра два или два с половиной, в длину метров пять точно. Атласная, действительно, но довольно прочная – это Кашоков проверил, растянув её в руках почти до боли. Кстати, о боли.       – Забыл совсем! – он повернулся к другу так резко, что тот слегка испугался, – как руки твои?       – Не знаю, не болят, вроде, особо сильно, – Илья провёл пальцами по бинту без единой эмоции.       – Напомни мне, пожалуйста, сделать тебе перевязку потом. Вот ленточка, – Эмир положил её на стол с победным видом.       – Я очень рад, – Макар взял в руки ленту, вопросительно поглядывая то на приятеля, то на неё, – а как делать эти шлейки? На заводах они как-то сшиваются.       – У нас будут завязываться, – это «у нас» очень неожиданно поселило в душе маленький огонёк какой-то детской радости, – сейчас придумаю, как это сделать.       – Что должно сначала идти у любой вещи? Правильно, каркас. Основа, – задал вопрос Макаров и сам же на него ответил, – у шлейки основа – это, собственно, то, что вокруг туловища животного. По сути, это просто два соединённых вместе кольца на определённом расстоянии друг от друга. Нитки есть?       – Секунда, – Эмир, как заводная игрушка, бегал от стола к шкафчику и обратно, каждый раз возвращаясь с чем-то новым в руках. Сейчас он поставил на стол моток жёлтых ниток с длинной иглой, похожей на цыганскую, только тонкую и чуть более короткую.       – Шикарно, – улыбнулся Илья, – то, что нужно. Сейчас, я ножницы возьму.       Он подошёл к кровати и вытащил из-под неё свой чемодан, открыл его, засунув руку в сетчатый кармашек, и вытянул оттуда ножницы, длинные и блестящие, в чехольчике. Новые, видимо.       – Зачем тебе ножницы? – удивлённо поинтересовался Кашоков, когда друг сел вновь на своё место.       – Для таких ситуаций, – он пожал плечами, – а вообще, просто так. Мало ли, что в жизни пригодится. На, держи.       Эмир послушно взял ножницы и вновь поднял взгляд на приятеля, ожидая указаний, словно это не он был инициатором создания шлеек для их котят. Илья наклонился и взял Ночку с пола, которая тут же возмутилась невиданной наглости ещё и не её хозяина и тихо мяукнула. Затем он лентой обвил её ещё в силу возраста пухлое тельце перед передними лапами и после них, примерно прикидывая в голове это расстояние. Кашоков, быстро сообразив, что сейчас скажет друг, достал из кармана карандаш, который он зачем-то туда положил вчера.       – О, спасибо большое, как раз хотел попросить, – улыбнулся Макар настолько нежно, насколько мог, и отметил на ленте нужное расстояние, добавляя сантиметр сверху, – это припуски на швы, – пояснил он другу, видя, что тот смотрит непонимающе.       Наконец, кошка была отпущена к своему брату, ползавшему по ковру, и ещё раз зыркнув на людей с презрением, потопала на кухню.       Илья быстро отрезал две полоски ленты и протянул их другу, мягко касаясь пальцами его руки и проводя ими по его ладони, невесомо. Эмир от такого поплыл почти, но быстро взял себя в руки, успокаиваясь.       – Ты сшивай пока по карандашной линии каждую полоску в кольцо, а я Ваньку измерю.       Иван поддался очень даже охотно, но всё равно укусил Макара за палец, показывая, кто в этом доме главный. Котёнок оказался по габаритам чуть больше Ночки, но не критично. Шлейки у них будут практически одинаковые, но нужно будет на каждую опознавательный знак поставить, чтобы не запутаться потом, где чья.       Эмир в это время почти закончил расправу над лентой, тихо ругаясь под нос на атласную ткань, волокна которой не всегда желали подчиняться игле. Наконец, последний стежок завершил композицию, и комик отрезал его с улыбкой и видом самого гениального в мире человека, показав другу. Тот кивнул с одобрением и взял у приятеля то, что он сделал, осматривая. Кривовато местами, но не смертельно, котятам ведь мастерят это всё, а не моделям на подиум. Два кружочка выглядели вполне надёжно, и Макаров, отрезав маленький лоскут ткани и забрав у друга иглу с ниткой, быстро пришил «мостик» между лентами. Получилось что-то похожее на обычную кошачью шлейку, чему оба комика несказанно обрадовались. Тёплые чувства, витавшие в воздухе, настолько заполняли пространство вокруг нежностью и любовью, что даже плохая погода за окном отошла на второй, а то и на третий план.       Кашоков поднялся со своего места и прошёл на кухню, выхватывая оттуда Ночку, которая пыталась залезть в пластмассовый ковшик, стоявший в углу возле печки. Кошка запищала, жалуясь на то, что её планы были так бессовестно нарушены, но, почувствовав, что сейчас её держали руки хозяина, немного успокоилась. Своенравное животное, однако.       Эмир поставил её на стол, и Илья тут же надел на неё diy-шлейку, которая сидела на кошке довольно свободно. Это и хорошо, главное, чтобы ничего не давило.       – Как думаешь, норм? – поинтересовался Кашоков, становясь максимально близко к другу, так, что почти касался бедром его плеча.       – Норм, – Макаров решил обнаглеть и мягко обвил талию приятеля левой рукой, притягивая ближе к себе, а тот, в свою очередь, накрыл его руку своей.       – Нужно теперь поводок пришить, – произнёс Эмир, чуть понизив голос.       – Этим потом займёмся, сначала нужно ещё одну такую штуку сделать для Ваньки. Кстати, а где он? – Илья убрал руку с друга и встал со стула, ища глазами кота.       Тот нашёлся как раз под кроватью, откуда Макар несколько минут назад достал свой чемодан. Котёнок залез куда-то в самую глубь и наотрез отказывался выходить, даже когда комик лёг на пол и поманил его рукой к себе. Кашоков смотрел на всё это, едва сдерживая смех, и когда друг на него обернулся, сразу же попытался сделать серьёзное лицо и уставился в стену, разглядывая узоры на обоях. Илья тихо цокнул, помотав головой, и вновь предпринял попытку вытащить котёнка из-под кровати.       – Ну я не знаю, что ему надо, – Макаров сел на пол и обречённо взглянул на друга.       – А я знаю, – Эмир ехидно улыбнулся и взял со стола ленту, разматывая её до пола. Затем он просто закинул её под диван и медленно потащил на себя. Ванька повёлся – прыгнул вслед за кончиком ленты и выбежал из-под кровати, на ходу врезаясь в Илью.       – Эмирка, ты гений! – обрадовавшись, воскликнул он и, пока котёнок снова не заныкался куда-нибудь, схватил его одной рукой и усадил на стол. Даже если тот захочет слезть, то не сможет – за ним будут пристально наблюдать две пары глаз.       Спустя полчаса стараний и тихих «бля-я» на очередную вылезшую невовремя и не к месту нитку, вторая шлейка была готова. Макар ручкой нарисовал на ней кружок, как на своих кораблях вчера, которые до сих пор стояли на кухне в корзинке под стулом. Иван сидел на столе с гордым видом в своей шлейке и ждал, пока его спустят вниз. Наконец, Кашоков, отложив в сторону катушку с ниткой, поставил кота на ковёр, и тот радостно побежал в сторону кровати вновь, но его ждала неудача: Илья задвинул чемодан обратно, так что места под кроватью больше не было. Расстроенный, Ванька решил просто побродить по комнате кругами, но Макаров, не выдержав грустного лица котёнка, погладил его пару раз, и тот стал заметно веселее.       – Как поводки будем делать? – поинтересовался Эмир.       – Да я думаю, можно просто метр или полтора отрезать и потом просто привязывать к шлейке. Не пришивать же их.       – Тогда всё готово. Что там у нас с погодой?       За окном посветлело, и казалось, что морось закончилась. Густые тучи сменились на плотные облака, высокие, но уже пропускающие солнечный свет. Константой сегодняшнего дня оставался лишь густой туман.       – Безопасно ли сейчас нам выпускать их на улицу в такой туман? – забеспокоился Илья.       – А что случится? Мы будем с ними ходить всё время, да и далеко убежать они не смогут.       – Ну хорошо. Тогда пойдём.       Время перешло за двенадцать, пока комики играли в «умелые ручки» и «юного доктора» с кучей бинтов и Левомеколем, поэтому сейчас было самое время для прогулок. Макаров дождался, пока друг отрежет ленты нужной длины, взял котят на руки, и, выдохнув, открыл дверь.       В дом сразу же ворвался порыв свежего воздуха, и оказалось, что сегодня было чуть холоднее, чем вчера. Котята принялись разглядывать улицу и нюхать воздух, хлопая своими большими детскими глазами. После нескольких дней, проведённых в доме, они успели отвыкнуть от того, что творится здесь, на природе. Кашоков подошёл к приятелю почти вплотную и стал привязывать ленту к шлейке Ночки, которая начинала елозить в руках в ожидании вновь почувствовать под своими крошечными лапками мягкую землю. В душе словно благоухали целые цветочные поля – до того было хорошо и спокойно – поэтому Илья чуть наклонился и чмокнул Эмира в макушку, улыбаясь. Тот поднял голову, взглянув на друга с теплотой, и вернулся к своему занятию.       Немного волнительно было отпускать котят на улицу, но комики поклялись друг другу смотреть за ними в оба. Каждый взял себе по одному поводку и пошёл вслед за животными, которые рвались то ли в бой, то ли ещё куда, но за ленты тянули сильно и всё бежали вперёд. Шлейки, саморучно сделанные комиками, выполняли свою работу вполне сносно, и котята, казалось, чувствовали себя прекрасно.       Сейчас комики стояли возле бани, ожидая, пока Ванька наиграется с маленьким жуком, который, наверное, даже не представлял, что его жизнь однажды превратится в цирк с кошачьими лапами, из которых нужно будет акробатически выворачиваться. Ночка была не сильно заинтересована в насекомом, поэтому просто спокойно сидела на траве, прислушиваясь к окружающим звукам.       Макар незаметно приблизился к приятелю, сократив между ними расстояние до минимума, переложил поводок в левую руку, а правой обнял его за талию, вновь, как тогда, возле стола, и притянул к себе. Эмир не сопротивлялся, лишь прижался сильнее и положил голову тому на плечо. Сердце ускорило ритм так сильно, что его, вероятно, было бы слышно, если бы птицы на ветвях не чирикали так громко. Илья развернулся к Кашокову, и тот повторил его действие, не замечая, как атласный поводок медленно ускользает из рук – настолько расслабленным и умиротворённым, за исключением дикого пульса от подобной близости, было сейчас состояние Эмира. Макаров продолжал держать ленту в руках, поднёс руку к лицу друга и медленно провёл по его щеке большим пальцем, а после сократил между ними расстояние и прижался к тёплым губам напротив, целуя мягко, нерасторопно и очень, очень нежно. Кашоков совсем поплыл: обвил двумя руками шею Ильи и прижался сильнее, углубляя поцелуй и позволяя другу провести языком по его губам, а после и по ряду ровных зубов. В голове не осталось ни одной мысли, кроме ощущений, на которых сознание Эмира решило сосредоточиться, отбрасывая всё происходящее, а когда их языки сплелись, так окружающий мир вообще словно отсекло топором. Поцелуй вышел таким чувственным, что заканчивать его не хотелось совершенно, и, словно считав мысли друг друга, комики продолжили целоваться, решив отдаться моменту полностью. Макар рвано выдохнул, когда почувствовал, что Кашоков зарылся пальцами в его волосы и словно пиявка, присосался к его нижней губе. Чем он его так заинтересовала – неизвестно, но Илье определённо нравилось.       Наконец, спустя минут десять, комики отлипли друг от друга, тяжело дыша и со слегка затуманенным, как сегодняшний день, взглядом смотря вокруг. Первым, кто заметил, что что-то было не так, оказался Макаров.       – Слушай, а где поводок твой? Ну, в смысле, не твой, а кошачий, – от оговорки по Фрейду на щеках вспыхнул румянец смущения.       – Был вроде здесь, – Эмир, облизывая губы, посмотрел вниз и заметил, что ни поводка, ни Ночки рядом не было. Спокойствие и слегка разморённое состояние как рукой сняло – на смену им пришёл ужас. – Мы что, потеряли кошку?       – Так, без паники, – Макаров постарался скрыть волнение во взгляде, сменив его на решительность, – сейчас найдём её, не бойся.       Кашоков, перепугавшийся до жути, стоял на месте и пытался вглядеться в каждый сантиметр земли, но вскоре понял, что это занятие пользы не принесёт – слишком долго они с Ильёй стояли и целовались самозабвенно. Тот уже ушёл на приличное расстояние куда-то в район кустов. Тоже искал котёнка со страхом, но не подавал виду. Кто-то ведь должен быть опорой в их семье. «Семье?» – от этой мысли Макар даже опешил, остановившись. Он уже считает их с Эмиром семьёй – его, себя и котят. В душе с новой силой разлилась любовь, которая даже жуткий страх смогла перекрыть ненадолго. Семья. Это звучит невероятно тепло. В представлении Макарова семья – это огромная толпа родственников на каком-нибудь застолье, но ведь и они с Кашоковым вполне могут быть семейной парой. Если тот захочет, конечно.       Ночка не нашлась ни через час, ни через два, ни даже через четыре. Ивана решили пока оставить в доме, сняв с него смесь из кошачьей шлейки и конской сбруи, хотя и второй вариант ему подошёл бы. Эмир успевший испугаться, довести себя до ручки и чуть ли не до истерики, стоял возле очередного дерева уже в лесу, не надеясь на положительный исход их с Макаром поисковой операции. Неожиданно он почувствовал, что по щеке его что-то стекает, и через пару мгновений лишь осознал, что это слеза.       – Ну что ты, солнце моё, не нужно так, – Илья, заметив, что приятель совсем расклеился, обнял его крепко, прижимая к себе, и даже сам не заметил, как ласковое «солнце» вырвалось из его уст. – Мы её найдём, я тебе обещаю. Слышишь?       Он слегка отстранил Кашокова от себя, держа его за плечи и смотря прямо в глаза, а потом рукой мягко стёр слезинки с его лица и невесомо, на пару мгновений прижался к его губам, затем обнимая вновь и чувствуя, как Эмир шумно дышит в его шею.       Поиски продолжились, когда Кашоков успокоился и поверил в успех их поисковой операции. Прошёл ещё час, и Макаров неожиданно остановился у какого-то куста, который был похож больше на закрученную проволоку, чем на растение. И только через пару секунд комик понял, что Илья там делал – он нагнулся и поднял с земли атласную ленту, потрёпанную и грязную. Это был поводок.       – Вот здесь он развязался, – сказал Макар, подходя ближе, – может, она уже далеко убежала, я не знаю. Может, не особо далеко. Знаешь, что? Я, наверное, останусь здесь и продолжу искать, а ты иди лучше домой. Холодно становится и темно, а ты в одной футболке.       – А как ты один её найдёшь? Может, я всё-таки помогу? – неуверенно спросил Эмир, переминаясь с ноги на ногу. Действительно, в его голове уровень «прохладно» погода уже перешла.       – Не надо, я сам. Иди, попей чай тёплый, согреешься хотя бы. Я же вижу, что ты замёрз.       – Ну ладно, – неуверенно протянул мужчина, – точно не нужна помощь больше?       – Точно, – улыбнулся Илья настолько убедительно, насколько мог.       – Хорошо. – Эмир продолжал плавать в океане вины за то, что упустил из виду животное, и сейчас Макар один здесь останется, в этом лесу, а скоро ведь и солнце сядет. Сегодня темнело раньше, да и заката видно не было – небо вновь заволокли тучи. В нерешительности он поколебался ещё немного, но приятель положил ему руку на плечо, взглядом уверяя, что он со всем справится. Оставалось только верить и надеяться на лучшее.       Смеркалось. Кашоков сидел в доме на кровати и с отсутствующим видом перечитывал одну и ту же страницу книги, даже не пытаясь вникнуть в смысл повествования. Ванька лежал рядом, почти у него на ноге, и тихо сопел. После того, как Ночка убежала, весь запас активности у него как-то испарился. Видимо, он успел к ней привязаться.       Илья до сих пор не пришёл домой, и Эмир начинал беспокоиться о том, что он там делает так долго. Понятно, что кошку ищет, но ведь уже два часа прошло с того момента, как он остался в лесу один. Стоило бы, наверное, сходить и проверить его, но ведь Макаров уже взрослый человек, сам должен справиться.       Он и справился, но только с той задачей, цель которой состояла в том, чтобы дойти до дома. К сожалению, с пустыми руками.       – Не нашёл? – спросил Кашоков слегка дрожащим голосом, глядя тому в глаза так жалобно, что хотелось плакать.       – Не нашёл, – выдохнул тот обречённо и сел за стол, скрестил руки и уткнулся в них лбом, тяжело дыша в деревянную поверхность, – мне жаль, – глухо произнёс он.       Эмир отвёл взгляд в сторону, смаргивая подступившие слёзы, но они всё равно не остановились и в итоге медленно потекли по щекам. Илья, услышав сдавленный всхлип, поднял голову и тут же поднялся со своего места, садясь на кровать рядом с другом. Он мягко забрал у него книгу, отложив в сторону, и прижал Кашокова к себе, обнимая.       – Мы её найдём. Не сегодня, так завтра, – Макар старался успокоить приятеля, но понимал, что шансы на лучший исход медленно утекают с каждой минутой.       Эмир лежал у того почти на груди, где-то в районе ключиц, и тихо сопел, чувствуя, что за сегодняшний день жутко вымотался эмоционально. Голова была ужасно тяжёлая, хотелось спать. И ведь они с Ильёй даже не поговорили о том, кем друг другу приходятся. Нужно обязательно сделать это завтра, иначе они уже никогда больше к этой теме не вернутся, замнут, ссылаясь то на работу, то ещё на что-нибудь, и останутся в своих взаимоотношениях передрузьями–недопарой. Так нельзя. Но спать хотелось больше.       – Пойдём на второй этаж? – слёз больше не было, и Кашоков поднял голову, глядя приятелю в глаза.       – Пойдём. Ты спать хочешь?       – Угу. Устал, – Эмир глядел куда-то вниз, в кровать, рассматривая плед и чувствуя, как Макаров мягко провёл рукой по его спине.       Илья просто молча встал и повёл друга за собой на кухню – водные процедуры и чистку зубов никто не отменял, хотя и не хотелось особо. Он был уверен, что сегодня просто так не заснёт.       Кашоков, как только соприкоснулся с подушкой, отключился напрочь – видимо, действительно вымотался. Но Макар лежал ещё около часа, всё никак не находя удобную для сна позу. В голове роился миллион мыслей, и каждая перебивала другую, наслаиваясь друг на друга, как коржи на торте. Он не может сдаться.       – Ладно, чёрт с тобой, – комик выругался тихо и сел на кровати, посмотрев в окно. Глубокая ночь, и лишь только свет Луны и далёких звёзд слабо освещали деревню. Ветра не было. Время словно застыло – волшебно.       Илья спустился на первый этаж, накинул ветровку и тихо толкнул входную дверь, стараясь не шуметь.