Деревня

      Вчера после трёх уже не выдержали просмотр сериала — лишь только Макар нажал на кнопку «off» на ноутбуке, как они с Кашоковым, не сговариваясь, решили спать прямо на кровати внизу. В общем-то, это было довольно удобно: матрац здесь был шире, чем на кроватях второго этажа, и они вдвоём поместились идеально, поочерёдно закинув друг на друга конечности.       Утром даже солнечные лучи не помогли нормальному пробуждению — Эмиру всё равно, как ни крути, снились кошмары. И хотя с такой проблемой он был не один, ведь его мужчина, сейчас мирно дремлющий, тоже порой страдал от неприятных снов, всё равно Кашокову порой казалось, что со своими страхами он остаётся один в этом мире. Хотя и оснований для кошмаров особо не было, ведь все волнующие моменты были давно обговорены и решены, все события, расшатывающие нервы, остались в прошлом, но нет, сознание комика решило разыграться на полную, подсунув ему пренеприятнейший исход их с Макаровым возвращения домой. Словно в «Пункте Назначения», ей-богу.       — Ты чего, Эмирка? — взволнованно спросил Илья, почувствовав, что его возлюбленный тяжело дышит и не шевелится, и приоткрыл глаза.       — Да опять ерунда снится, — ответил тот севшим голосом, лёжа на спине и пристально глядя в потолок, будто старался взглядом пробить стену, — не переживай.       — Не хочешь говорить?       — Честно говоря, нет. Да там ничего особенного, просто я немного волнуюсь за нашу поездку домой сегодня. Мало ли, что может случиться на трассе…       — Так-так-так, стоп, — Макар понял, к чему тот клонит, — всё, что было во сне, остаётся во сне. Ничего с нами не произойдёт, слышишь? Хочешь, я поведу?       — Давай, — оживился Кашоков, разворачиваясь к возлюбленному всем корпусом, попутно вспоминая, что во сне он сам вёл машину. Собственно, ничего хорошего из этого не вышло, — наверное, так будет лучше.       — Вот и хорошо, — Илья прижал комика к себе, проводя ладонью по его жёстким тёмным волосам и безрадостно замечая седые пряди на висках и затылке. Решил об этом пока не говорить.       Кашоков, пригревшийся в объятьях своего мужчины, уснул минут через пятнадцать, а вот Макаров уже заснуть не смог — к нему только сегодня пришла мысль, что этот день в деревне у них последний. Ну, может быть, ещё не последний, но на ближайшие полгода точно — дальше только съёмки и самые разнообразные проекты, в которые их наверняка будут звать с удвоенной силой после долгого отсутствия в Интернете. Нужно будет вернуть «Что было дальше?», ведь Нурлан недавно об этом писал, но пока не распространялся, кого именно они будут приглашать в качестве гостя. Но это всё будет только весной, а сейчас предстоит затяжная и бесконечная зима, в реальности кардинально отличающаяся от календарной. Казалось, во всей России она начинается в ноябре и заканчивается в лучшем случае в марте.       С завтраком Илья решил не заморачиваться особо сильно, — всё равно ведь после обеда уедут — поэтому вытащил из закромов холодильника колбасу и попутно зацепил сыр, к которому они с Эмиром по какой-то причине даже не притрагивались с самого первого дня в деревне. Постояв пару секунд с немигающим взглядом на продукты, комик подумал, что чего-то не хватает.       — Масло, ага, — хлопнув себя по лбу, прошептал он, чтобы не разбудить Кашокова, которому наконец снилось что-то хорошее.       Минут десять спустя мужчина отошёл от стола, глядя на бутерброды так, словно они являлись произведением искусства, восьмым чудом света или хотя бы очередным шедевром Микеланджело. И хотя скульптор бы отнёсся к этому с большим скептицизмом, Макарова это ничуть не смущало. По крайней мере, он, наверное, первый раз в жизни нарезал колбасу ровными кружочками.       На удивление, домашние животные утром не всполошились и не устроили бунт в попытках выпросить еду, а мирно спали в переноске, свернувшись в два небольших клубочка. «Ну, одной проблемой меньше», — подумал Илья, радуясь, что не придётся вновь тратить полчаса на кормёжку котят. Сегодня, как они с Эмиром поедут в город, нужно будет заскочить в магазин и купить им пачек десять жидкого корма. Ну, или паштета, как там дело пойдёт.       Кашоков подтянулся ближе к одиннадцати, зевая и с явно довольным видом расхаживая по кухне.       — Вот теперь точно доброе утро, — улыбнулся он обворожительно и прошёл к раковине, краем глаза замечая, что Макаров что-то уносит в комнату.       — Доброе, — отозвался тот уже возле стола, вернувшись обратно, — завтрак там, — и указал рукой в дверной проём.       — Отлично, — сквозь воду в ладонях ответил Эмир, — когда поедем в город?       — Думаю, после двух или трёх, чтобы в пробках не стоять.       — Хорошо.       Три бутерброда Кашоков съел так быстро, что казалось, будто он их и не жевал вовсе, но вот с четвёртым помедлил немного.       — Знаешь, — сказал он, хватаясь за ручку кружки, — я не хочу уезжать.       — Я тоже, — признался Илья, поднимая взгляд на своего мужчину, — так привык к деревенской жизни. Но всё же, чтобы здесь жить нормально, нужно хозяйство, нужен огород. Просто так, без денег и с травой на участке, не выживешь. Инфраструктура, чтоб её, такая непостоянная штука ещё к тому же, ни дорог нормальных, ни хорошего сообщения с городом. Зато природа компенсирует.       — Ты прав. Можно было бы уезжать на заработки, а потом обратно сюда, — мечтательно протянул Эмир, отпивая чай, заварки в котором было столько, что можно было бы разделить на пятерых человек, — но у нас другая жизнь. Теперь. Раньше была просто жизнь, там, в городе, и ничего не менялось, а теперь всё будет по-другому. У нас новые воспоминания, новый уклад жизни, новое мироощущение и самовосприятие, новая любовь, в конце концов, — добавил он, глядя на Макарова. Тот зарделся, но промолчал, кивая и вновь принимаясь за еду. На этом разговор сошёл на нет.       После завтрака комики решили досмотреть последние две серии понравившегося с первых минут сериала, поэтому, даже не сговариваясь, а лишь переглянувшись коротко, вытащили ноутбук и удобно расположились на кровати. Сегодня у них по плану сериала Апокалипсис и все предшествующие ему события. Потом можно будет и домой ехать.       — Так, Эмир, ну-ка, — Илья немного отпихнул Кашокова в сторону, замечая, что тот лезет к нему с поцелуями, — сейчас самое интересное будет, видишь, шоссе загорелось? Давай посмотрим, потом все остальное.       Эмир отодвинулся сантиметра на три от мужчины, насупился притворно и сделал чрезвычайно обиженный вид, но в душе он понимал негодование Макарова. Ему и самому-то было интересно, сможет ли демон пересечь огонь, который сам же и создал.       Когда последняя серия подошла к концу, оба комика сидели молча, ошарашенно глядя в экран.       — Я бы в жизни не подумал, что будет вот так, — подал голос Илья, закрывая вкладку с сайтом, — такого поворота, честно говоря, я не ожидал вообще.       — Аналогично, — ответил Эмир, фокусируя взгляд и словно отмирая после долгого сна, — но это определённо гениально. Теперь я буду, как шумеры, поклоняться Нилу Гейману как идолу, честное слово. Или у них тотемизм был? Я не помню.       — Сударь, давайте же окунёмся в историю Древних цивилизаций, — съехидничал Макар, улыбаясь, словно кот, успевший откусить у вяленой рыбы кусок хвоста, — и узнаем больше о религии поселений Месопотамии.       — Ну чё ты, — стушевался Кашоков и отложил в сторону ноутбук, — кстати! Ты мне обещал «всё остальное» после сериала, так что выполняй.       Илья наигранно и очень приукрашенно вздохнул, будто бы он был бурлаком, которому наказали тащить корабль, но всё же улыбнулся и практически сгрёб Эмира в охапку, целуя мягко, но настойчиво. Тот немного испугался, не ожидая такой резкости, но вскоре расслабился, позволяя возлюбленному делать с ним что угодно.       Дальше поцелуев дело не зашло, поэтому сейчас, сидя на кровати и тяжело дыша, Кашоков пытался найти свой телефон, чтобы посмотреть время.       — Да я тебе говорю, уже как минимум час дня, — продолжал гнуть свою линию Макар, растянувшись по всей длине кровати, словно они вообще никуда не спешили.       — А, вот, нашёл. Половина второго! Нужно собираться, а то мы так никогда не доедем до дома. В лучшем случае, к одиннадцати вернёмся. Давай-давай, вставай, — он пихнул комика в бок, и тот резко сел на кровати.       — Какой ты грубый, если честно, человек, — Илья скорчил недовольную гримасу, но всё равно поднялся с кровати и со скрипом распахнул дверцы шкафа, — где вещи твои? Иди, ищи.       — Верхний ящик. Так, дай я сам всё своё сложу после тебя, зачем нам на одном квадратном метре находиться вдвоём?       — А могли бы, — протянул Макаров жалобно, но всё равно стал вытаскивать одежду из шкафа, натыкаясь порой на вещи Эмира, — что оно тут делает? — он показал Кашокову несколько носков, и ни к одному из них не было пары.       — Пары к ним в другом ящике, — комик решил проигнорировать вопрос.       — Понял, — переспрашивать Илья не стал.       Через рекордные десять минут он отошёл от шкафа с небольшой кучкой своей одежды, свободной рукой делая Эмиру приглашающий жест. Тот со вздохом поднялся с кровати, откидывая в сторону телефон, и поплёлся к шкафу.       На сборы времени ушло ещё меньше, чем у Макарова — у того ещё рыболовные снасти были раскиданы по всему дому, и их собрать и утрамбовать компактно — тоже задача не из лёгких, но с ней он справлялся на «ура». Рыбак со стажем, как ни крути.       — А этих чудиков как повезём? — поинтересовался Кашоков, глядя на котят. Те беспрестанно крутились по дому, всё норовя залезть под ногу, и комики с замиранием сердца делали каждый шаг.       — В переноске. А как ещё? — Илья выгнул бровь. Странный вопрос.       — Логично. Поместятся на заднее сиденье?       — А с чего бы им не поместиться? Там всё свободно. Если тебе так будет спокойнее, можешь с ними посидеть, — предложил комик, вытягивая ручку чемодана наверх.       — Да, наверное, так и сделаю, — закусив губу, согласился Эмир, — а ты не обидишься, если я не с тобой буду сидеть?       — Ты чего? Нет, конечно, с чего бы мне обижаться? — он подошёл к возлюбленному, одной рукой прижав к себе, и чмокнул его в макушку. Волосы у Эмира отросли уже довольно неплохо, но ему шло. Гораздо лучше, чем раньше было. Ну, это по мнению Ильи. — Так что бросай эти глупые мысли. Я на втором этаже пока балконную дверь закрою, окей? А ты выключи электроприборы.       — Кстати! — воскликнул Кашоков так резко, что Макар вздрогнул, остановившись в дверном проёме, и испуганно развернулся к нему лицом, — мне Михаил Петрович написал вчера. Он с сыном должен к двум приехать сюда.       — Так уже два почти.       — Давай их подождём, чтобы ключи сразу в руки отдать?       — Я не против, но вот будут ли они здесь к назначенному времени? Или нам их придётся ждать? — Илья выглянул в окно, словно тот добродушный дедуля должен непременно появиться за калиткой.       — Я не знаю, но, вроде как, сын его пунктуальный человек. Ну, Добряков мне сам об этом говорил. Ладно, иди наверх, я здесь приберусь. У нас есть сумка-холодильник?       — Да, вон там, — Макаров указал рукой на тумбочку возле шкафа, — я взял в магазине.       — Шикарно, ещё и продукты довёзём, — улыбнулся Эмир, присаживаясь на корточки и открывая ящик. Тот поддался, не с первого раза, правда.              К двум часам дня всё было готово. Чемоданы стояли на веранде, рядом с ними — пара удочек, мелкие пакеты со всяким барахлом, которое непременно, по мнению Кашокова, им пригодится, чуть поодаль — сумка с продуктами. Выглядела она не очень надёжно, но хотя бы что-то. Котята сидели в переноске на возвышении на веранде, похожем на угловой стол, довольные тем, что их покормили перед выходом, и мурчали тихо, нюхая воздух.       — Давай наберём листьев? — в глазах Эмира сверкали искры озорства.       — Зачем?       — Гербарий дома сделаю. Память-то должна остаться об этом месте. Я быстро.       Комик достал из кармана прозрачный целлофановый пакет, как по волшебству, и пустился во всю прыть к подножью леса. «Как ребёнок» — подумал Илья, но умилился этому действу. Хорошо, когда в человеке остаётся та часть души, которая может неожиданно проявиться в виде подобного ребячества, забавного и совершенно невинного. Ему-то о деревне напоминали почти полностью зажившие ожоги, которые наверняка потом обратятся в шрамы. Хотелось бы верить, что они будут не слишком заметными, но Макаров понимал, что после подобных вещей кожа не восстанавливается в прежнем виде. Наверняка, все его руки будут покрыты белыми неровными пятнами. От одной только мысли об этом стало как-то неприятно и грустно, но комик постарался отогнать от себя воспоминания — уезжать следовало с улыбкой, вдыхая чистый воздух полной грудью.       Кашоков вернулся минуты через три, запыхавшийся, но счастливый.       — Вот! — он протянул букет листьев и хотел было ещё что-то сказать, но остановил взгляд где-то за спиной Макара. Послышалось гудение и треск небольших веток под колёсами машины. Комики синхронно обернулись.       Ко двору, шумно припарковавшись и сверкнув жёлтыми фарами, подъехал серый равчик. Через мгновение дверь машины распахнулась, и оттуда, аккуратно ступая по земле, вышел мужчина лет семидесяти, невысокий и слегка худой. Седые волосы его были непокрыты, на лице красовались большие прямоугольные очки, а на угловатых плечах — куртка из кожзама. С водительского сиденья, немного погодя, лихо выпрыгнул молодой мужчина лет тридцати пяти, улыбаясь ярко, почти ослепительно, одной рукой приглаживая каштановые волосы, а другой ловко хватая с заднего сиденья тяжёлые пакеты, по-видимому, с едой. Ростом он был примерно с отца, может, сантиметров на пять-шесть выше, и приехал в какой-то смешной футболке явно на размер-другой больше его собственного: с ткани на мир глядели мультяшные участники метал-группы, разъезжающие на радуге, и, по всей видимости, наслаждающиеся жизнью. Объединяла мужчину с отцом общая любовь к тёмным джинсам в пол, закрывающим ботинки почти до носков.       — Ну что, здравствуйте! — воскликнул парень, подходя к веранде и поправляя свободной рукой солнечные очки-авиаторы, — Я Сашка, Александр Михалыч. Это папа мой, Михаил.       — Здравствуй, — ответили комики в один момент и улыбнулись второму совпадению подряд, — рады вас видеть, — продолжил Кашоков.       — Ну, как вы тут? Понравилось, милочки? — в разговор вступил дедуля, приглаживая морщинистой рукой жёсткую бороду.       — Ещё как! — ответил Илья, — у вас тут не жизнь, а Рай.       — Ха! — ухмыльнулся Александр, — конечно. Я и сам сюда ездить люблю. Надеюсь, дом в целости и сохранности? — последнее слово утонуло в глубине комнат. Видимо, мужчина был уверен, что его и в гостиной слышно, и на кухне, и на улице.       — Ну конечно, сами можете посмотреть, — зачем Эмир это предложил? Всё равно ведь хозяева уже зашли внутрь.       — Можете заезжать в гости, — предложил Михаил Петрович, улыбаясь доброжелательно, — вам у нас будут только рады. Мне уже Валентин позвонил, рассказал о том, как вы деревушку-то нашу спасали. Уж не знаю, как и благодарить.       — Да не нужно ничего, — засмущался Макаров, — вы и так нам позволили здесь две недели пожить, уже подарок практически.       — Но вы реально приезжайте ещё, — в разговор вклинился Саша, — можем вместе на шашлыки собраться.       — Это можно, — ухмыльнулся Илья мечтательно, — тогда ещё спишемся. Но точно после марта.       — Ага, — бросил парень и вновь зашёл в дом.       Комики постояли в нерешительности пару секунд, но потом Кашоков всё же осмелился:       — Мы, наверное, поедем, — протянул он не столько неуверенно, сколько не желая показаться бестактным и невежливым, — нам далеко ещё…       — Да, да, конечно, — затараторил Добряков, — поезжайте, не задерживаем. Сашка, прощаться будешь с гостями?       — Пока, пацаны, — заорал Добряков младший из гостиной, не желая совершать какие-либо телодвижения, и тем более, вновь выходить на улицу.       — Вот бесёнок, — заворчал дед с едва скрываемой улыбкой, — с самого детства такой. Зато не скучно. Ну всё, милочки, идите, с Богом!       — До свидания! — в унисон сказали комики, поднимая с дощатого пола тяжёлые чемоданы. Илье вообще досталось по полной программе: у него был не только чемодан, но ещё и удочки, и всё, к ним прилагающееся, и котята в придачу. Глядя на него, можно было сказать, что Эмир вообще пошёл налегке.       Калитка с тихим треском закрылась. Вот и всё. Участок с уютным домом, с выходом к лесу и озеру, с кучей воспоминаний за две недели, — всё осталось позади. Но всё это прошедшее время было несравнимо прекрасным, и не только в нематериальном плане — об этом регулярно напоминали пищащие в переноске котята. Мужчины забрали с собой самое главное — любовь. Любовь друг к другу, к животным, которые стали уже неотъемлемой частью их самих и чем-то невероятно уютным и семейным, в конце концов, любовь к каждому моменту жизни и в целом к этому миру, который лишь здесь, в глухой, но по-своему прекрасной деревне мог раскрыть себя во всём своём великолепии.       — Пойдём? — почти шёпотом спросил Кашоков, глядя на своего мужчину снизу вверх.       — Да, конечно, — ответил тот с заминкой, будто бы вынырнул из толщи своих воспоминаний, — пойдём.       Машина, стоявшая на импровизированной стоянке две недели, встретила хозяев одобрительным гудением мотора, словно рада была вновь быть в строю и идти авангардом по бесконечному шоссе в город, обгоняя всех на своём пути.       Не сговариваясь, мужчины расположились так, как и хотели изначально — Илья сел за руль, а Эмир комфортно устроился на заднем сиденье, вытягивая, насколько это было возможно, ноги и принимая максимально расслабленную позу.       — Мороженого хочется, — протянул он, обхватывая руками подголовник переднего сиденья и надеясь, что Макаров поймёт намёк.       — Хорошо, заедем тебе за мороженым, — и искренне обрадовался, когда тот понял.       Дорога предстояла не то, чтобы долгая, но и не совсем короткая. В любом случае, им некуда было спешить. Илья дёрнул ручник, и машина медленно тронулась с места, гудя двигателем.       Солнечные лучи последовали за ними.