По лезвию кинжала

Вновь столицу окутала тьма. Огни вечернего города лишь слегка освещали горизонт, куда всматривался падишах в ожидании своей госпожи. Было ли ему совестно за то, что придется смотреть ей в глаза и врать? Совсем нет. Он не боялся ее гнева, не боялся ее истерик. Он наслаждался ими. Счастливая улыбка растянулась по всему лицу, как только до ушей добрался шорох ее платья. Веки невольно закрылись, стоило ее тоненьким рукам обвести его шею и прошептать: — Сулейман… Весь мир вмиг перестал существовать для него. Была лишь она. Ее хрупкий голосок, режущий сильнее любого ножа, ее голубые глаза, что казались глубже любого океана, и лишь он знал, что в действительности скрывается в них. — Моя Махидевран, — он оставил мимолетный поцелуй на ее руке и обернулся, — я скучал по тебе. Они никогда не говорили долго. Предпочитали общаться безмолвно, передавали слова и чувства сквозь прикосновения, поцелуи, объятия. Сейчас его руки трепетно скользили по оголенным участкам ее тела, а губы слились в горячем поцелуе с ее устами. Сердца их бились в унисон, а дыхание участилось от нарастающего возбуждения. Ее тихие стоны доносились до ушей султана, пробуждая в нем зверя. Не отрываясь от ее манящей шеи, он обхватил ее за бедра и, подняв на руки, повел внутрь. Холодный морской ветер проникал в покои сквозь открытые двери балкона и нещадно вызывал мурашки по всему телу госпожи. Ее золотое платье секунду назад оказалось на полу, а она сама в шёлковой постели падишаха. Его поцелуи окутали каждый сантиметр тела, обжигая и даря наслаждение одновременно. Рядом с ней он не мог скрываться, не мог притворяться. Стоило ей лишь прикоснуться к нему, как кровь по венам начинала кипеть от переизбытка чувств. Пуговицы его кафтана одна за другой отстегнулись по лёгким движениям ее рук, что вскоре добрались до брюк султана. Сквозь плотную ткань она почувствовала, как сильно он желает ее. Стоило мужчине только освободиться от одежды, как руки его непроизвольно раздвинули горячие бедра султанши, а возбужденная плоть полностью проникла в нее. Протяжные стоны слетали с ее уст, становясь все громче и обрывистей, пока Сулейман упорно наращивал темп. Их ладони сплелись между собой, и с каждым новым толчком все сильнее погружались в мягкую постель. Она чувствовала блаженство, ощущала как все нервные окончания тела стянулись в одном месте внизу живота, позволив ей в полной мере ощутить плотское удовольствие. Шорох постельного белья, скрип кровати и продолжительные вздохи наслаждения влюблённых, что слышались даже через стены, были привычным явлением для стражи и великого визиря, который зачастую оставался в Топкапы по ночам. Однако для юной Александры, что впервые решилась повидать своего горячо любимого султана в ночь четверга, звуки измены словно нож в спину разрушили все ее грезы о сказочном мире. В глубине души она прекрасно понимала, что рано или поздно ей придётся столкнуться с другой женщиной в жизни своего султана, однако в реальности это оказалось гораздо сложнее пережить. Слезы невольно навернулись на глазах, а от накатившего напряжения ноги подкосились, и лишь наличие стены, на которую оперлась рыжеволосая, спасло ее от неминуемого падения. Ирония судьбы или чистая случайность, но почему-то именно в этом момент, в миг, когда ее невинная душа впервые столкнулась с жестокостью этого дворца, Ибрагим паша решил покинуть Топкапы, и торопливо выйдя из своего кабинета, он оцепенел при виде рыдающей хатун. С минуту он просто молча наблюдал за ней, пытаясь одолеть тягостное желание укутать ее в свои объятия и успокоить. — Александра? — неуверенно произнес Ибрагим, решившись начать диалог. Услышав его голос, девушка тут же выпрямилась, вытерла слезы и замерла. Она молилась лишь об одном — поскорее оказаться в своих покоях, чтобы избежать его осуждающего взгляда или замечаний. Но, к ее большому удивлению, паша и не думал ее упрекать. Ибрагим глубоко вздохнул и сделал несколько шагов вперёд. Только сейчас он заметил, как Александра вся дрожала, хоть и пыталась держаться изо всех сил. — Нельзя так изводить себя, хатун. Здесь так принято, ничего не поделаешь, — стараясь как можно естественнее проговорил Ибрагим. На его слова Александра среагировала моментально. Ее осуждающий взгляд упал на пашу, тогда она впервые осмелилась посмотреть ему прямо в глаза. Пришлось долго подбирать слова, а точнее набираться смелости, чтобы высказать их самому великому визирю. — Паша, — произнесла она, а голос предательски задрожал, — вам знакомо чувство любви? Вопрос ее застал Ибрагима врасплох. Он не знал, что ответить. Не знал потому, что понятия не имел, искренни ли его чувства к этой девушке. Он так старательно скрывал их, что спустя какое-то время и сам поверил в их отсутствие. Все же он невольно покачал головой в знак отрицания. — Тогда вам не понять, какого это видеть любимого человека в объятиях другого. Никакие обычаи не могут излечить кровоточащее сердце. Она поклонилась и за долю секунды скрылась в тёмном коридоре, вновь оставив Ибрагима одного в борьбе с нахлынувшими чувствами.

***

Утро вступило в свои права. Султан с супругой проснулись в хорошем расположении духа и решили вместе позавтракать на террасе. — О чем думаешь, дорогой? — произнесла султанша, сделав глоток щербета. От чуткой черкешенки султан все же не смог скрыть изменения в поведении. Жена сразу же подметила его рассеянность и бегающий от нее взгляд. — Ничего, моя госпожа, — с улыбкой произнес сулейман, хоть внутри и перевернулось все вверх дном от ее укоризненного взгляда. Этой фразы было достаточно, чтобы она распознала в его голосе нотки напряжения. Ее догадки оказались верны, а слова Гюльшах подтвердились. В жизни падишаха новая женщина, и теперь Махидевран должна уничтожить ее любой ценой. — И кто же эта тварь? — сквозь зубы прошипела Махидевран и с грохотом опустила стакан на стол. Султан нахмурил брови. Дыхание участилось. То ли напряжение, то ли гнев окутали все тело, от чего мышцы начало сводить. — Не начинай, — строго проговорил султан. Безумный смешок раздался с уст Махидевран, а через секунду перерос в протяжный удушливый смех. Неожиданно для султана она вскочила с подушки и одним махом опрокинула стол. Посуда с грохотом разлетелась по всему балкону, а еда и красное вино разукрасили белый мрамор. — Ты что себе позволяешь?! — грозно прорычал султан, сорвавшись с места. Его рука остановилась в сантиметре от лица Махидевран, однако та даже глазом не моргнула. Сделала шаг и вдруг прижалась носом к его щеке. Нежная кожа сразу же ощутила жёсткость щетины, но госпожа ничуть не смутилась от этого. Она обвила руками шею султана, а затем вцепилась в него острыми ногтями. — Ты мой, Сулейман. Мой. Только мой, слышишь? — едва слышно прошептала госпожа. — Не вынуждай меня применять силу, Махидевран. — Я вырежу ее сердце и скормлю его волкам, а тело этой девки сожгу дотла, Сулейман. Слышишь? — Иди к себе, Махидевран. Прежде, чем выполнить приказ мужа, черкешенка впилась в его губы требовательным поцелуем, и лишь получив от него ответ и вдоволь насладившись им, она покинула покои.

***

Прекрасный день, чтобы провести его в саду. Решила Валиде султан и вместе с дочерью вышла на прогулку. Хатидже султан, к удивлению матери, была в хорошем настроении, прямо сияла от счастья. По ней легко можно было догадаться, что сейчас она в предвкушении чего-то весьма важного. Валиде искренне радовалась переменам в настроении дочери, до тех пор, пока не встретила причину. Госпожи направлялись к небольшому саду, где росли любимые розы Валиде, когда на горизонте чудесным образом появился великий визирь. Мужчина поклонился и вежливо поприветствовал монаршую семью. Для матери султана эта встреча оказалась неожиданностью, что не скажешь о ее дочери. Ее хитрый взгляд, прожигающий Ибрагима насквозь, не остался незамеченным. Валиде тут же переменилась в лице, всем своим видом показывая свое недовольство скорее дочерью, что ложью заманила ее в сад. — Госпожа, — наконец заговорил паргалы, — у меня не так много времени, поэтому лучше начать наш урок как можно скорее. — Конечно, — с самодовольной улыбкой ответила Хатидже и прошла к только что подготовленной площадке для стрельбы. Прежде, чем проследовать за ней, Ибрагим безмолвно кивнул Валиде, которая в его казалось бы невозмутимом взгляде прочитала явное нежелание присутствовать здесь. Мать султана еще долго стояла в неподвижной позе и пристально наблюдала за тем, как визирь с сомнительным энтузиазмом обучает Хатидже искусству стрельбы. В какой-то момент к ней подошла служанка. — Госпожа, не хотите присесть? Ей не особо этого хотелось, однако лёгкая усталость все же дала о себе знать. Валиде глубоко вздохнула и ответила: — Хорошо, Александра. И прикажи принести мне щербет. Рыжеволосая быстро среагировала и дала распоряжения рабыням. Со всей этой беготней, девушка не заметила, как привлекла внимание паши. Пока султанша в очередной раз пыталась попасть прямо в цель, Ибрагим краем глаза наблюдал за каждым движением Александры. Каждый ее жест, каждый шаг, непозволительно громкий смех и сияющая улыбка будоражили кровь и одновременно вызывали дикое раздражение своей недоступностью. Он ничего не мог поделать с этим. Ему оставалось лишь наблюдать и бороться с внутренними желаниями. — Ибрагим, с луком что-то не так, — расстроенный голос Хатидже вывел его из раздумий. — Давайте я посмотрю, госпожа моя. Он забрал оружие и стал искать причину поломки, намеренно растягивая время. Надеялся, что Хатидже это надоест и она решит завершить урок. Однако, как ни странно, девушка настолько внимательно наблюдала за процессом, что чуть ли не полезла на Ибрагима, чтобы быть ближе. Ему пришлось ускориться. Наконец проблему устранили, однако как только визирь вновь перевел взгляд в сторону шатра, ему не удалось отыскать рыжеволосую служанку.

***

Вечером, после занятия с султаншей и пары дипломатических встреч, визирь вернулся в кабинет и устало рухнул в кресло. Хотелось поскорее разобраться с оставшимися делами и уехать к себе во дворец. Тяжёлые веки время от времени закрывались, унося пашу куда-то вдаль, и ему приходилось прикладывать большие усилия, дабы встряхнуть себя и вернуться к документам, текст в которых словно расплывался. Неожиданный стук в дверь ударил по голове Ибрагима словно молния. Он старательно игнорировал его, надеясь таким образом отогнать нежелательного гостя, однако шум настойчиво усиливался, пока визирь не поднялся с места и раздраженно отворил двери. Если бы на пороге не оказалась Махидевран, паргалы собственноручно задушил бы любого другого на ее месте. — Госпожа, что-то случилось? Махидевран скорчила недовольную гримасу и, грубо толкнув визиря плечом, прошла в кабинет. — Случилось, — ядовито процедила султанша. Ибрагим изогнул брови и, скрестив руки, собрался выслушивать очередную жалобу госпожи, пока та нервно расхаживала из стороны в сторону. — Русская, да? — неожиданно произнесла Махидевран, — рыжая, на побегушках у Валиде. Так? Растерянный таким откровенно правдивым заявлением, Ибрагим даже не успел среагировать. По его побледневшему лицу Махидевран поняла: попала она прямо в точку. — Должна признать, вам почти удалось меня обмануть, — насмешливо протянула черкешенка, — только вот, наивно было полагать, что я оставлю ее в живых. — Не советую, госпожа, — предупреждающе ответил Ибрагим, — она не какая-то очередная наложница на одну ночь. На секунду Махидевран напряглась, это сразу было заметно по ее сжатым кулакам и выпирающим венам на шее. Сделав глубокий вздох, она улыбнулась через силу и проговорила: — Вот поэтому ты мне и поможешь. Ибрагим покачал головой, не отрывая взгляда от ее коварных глаз. — Ты дал ему слово, — продолжила настаивать госпожа уже серьезным тоном. — Верно. Только у всего есть предел, Махидевран. — Ты пожалеешь о своем решении, — голос чуть не сорвался на крик. Однако Ибрагим даже глазом не моргнул. Он неподвижно простоял до тех пор, пока не взбесил Махидевран окончательно и она не покинула кабинет, злобно бормоча что-то себе под нос. Дверь с грохотом закрылась. С того момента тревожные мысли засели в голове паргалы, не давая ему расслабиться ни на минуту. Жизнь Александры была в опасности, и лишь Всевышний знает, чем закончится это противостояние.