***
Под лучами солнца в объятиях любимого нежилась Хатидже султан. Мелкие неудобства не помешали ей насладиться прикосновениями Ибрагима. Впервые в жизни она получила истинное наслаждение, ведь мужчина, что овладел ее телом, заполучил и сердце. — Ибрагим, — она приподнялась с его торса и улыбнулась, — я не хочу уходить. Давай останемся тут навсегда. — Госпожа моя, — паргалы рассмеялся, убрал мешающую прядь с ее лица, и прижал руку к ее щеке, — ты же знаешь, это невозможно. Иди ко мне. Он притянул султаншу к себе, поцеловал ее лоб и окутал в объятия. Он поглаживал ее по волосам, стараясь заглушить угрызения совести. «Милая Хатидже султан, ты достойна большего… я бы хотел полюбить тебя, очень… сделаю все, что в моих силах, чтобы быть для тебя достойным мужем…»***
Многочисленные шатры, где находились солдаты, были разбросаны на просторном поле. Султан на своем коне взобрался на небольшой холм, чтобы оценить готовность своей армии. Помимо предстоящего совсем скоро сражения, в голове у него всплывали воспоминания. Некоторые дарили радость и покой, а другие заставляли вновь возненавидеть себя. — Сулейман! Нет! Неееееет! — кричала в предсмертных муках Гюльфем хатун. Без раздумий он отдал приказ о ее казни. Хватило нескольких слов молодой любовницы, чтобы перечеркнуть всю совместную жизнь с девушкой, что всегда поддерживала его, принимала таким, какой он есть, и помогала преодолевать непроходимые препятствия на пути к цели. Он с легкостью убил мать своего первенца, отправил ее к ребёнку, которого она якобы не уберегла. Лишь спустя несколько лет, он осознал свою ошибку. Гюльфем была воплощением его совести, его великодушия. Без нее, ему некому направить на путь истины. Было некому. — Хюррем… — невольно прошептал Сулейман, направив задумчивый взгляд куда-то вдаль. — Вы что-то сказали, мой султан? Краем уха Сулейман услышал голос Рустема паши, однако отвечать он не стал. Уж слишком был погружен в мысли. Спустя много месяцев перед глазами появился образ рыжеволосой наложницы. Лишь теперь он осознал, почему так яростно боролся за нее. В ней он разглядел то, что когда-то в Гюльфем. И теперь, Сулейман задавался вопросом. Решила ли судьба дать ему второй шанс? Все же самое важное скрывалось в глубине подсознания: хочет ли он этого сам?***
По возвращении во дворец Ибрагима ожидал неприятный сюрприз. Как только паша зашел в кабинет, к нему тут как тут пожаловал Сюмбюль. — Паша Хазрет Лери, как хорошо, что вы вернулись. Я не знаю, что делать в такой ситуации. Ибрагим нахмурил брови. Эта манера аги ходить вокруг да около трепала нервишки. — Что опять стряслось? Ни одного дня без происшествий, Сюмбюль! — Что я могу поделать, паша, это воля Валиде султан, только вы можете отговорить ее… — Прямо говори, что случилось?! — терпение подошло к концу, Ибрагим вскрикнул. — Хюррем хатун выдают замуж. — Что? — паргалы всего передернуло, как только он услышал ее имя, а когда осознал смысл слов, паника охватила его, — что ты сказал? — повторил он дрогнувшим голосом. — Хюррем хатун… — Сюмбюль замер. Если бы кто-то увидел состояние Ибрагима в эту минуту, никогда не поверил бы в его равнодушие к этой девушке. От гнева вены на лице стали пульсировать, зрачки расширились и излучали лютую ярость. — Немедленно вызови Валиде. Живо! Когда Сюмбюль в панике выбежал из кабинета, Ибрагим развернулся и, схватив попавшееся под руку кресло, швырнул в стену, да так, что оно разбилось в щепки.***
Тёмная комната давила на легкие, противный запах вокруг вызывал тошноту. Хюррем сидела в самом углу, уткнувшись в колени, пытаясь хоть как-то угомонить боль в области груди. Из-за пошатнувшихся нервов она не могла даже плакать. — Не позволю, никто не тронет меня, лучше умереть… Неизвестно как долго она пробыла в одиночестве. С одной стороны это радовало, так как увидеть предполагаемого мужа она отнюдь не желала, кем бы он ни был, но с другой, ожидать неизбежную встречу было невыносимо тягостно. В какой-то момент двери комнаты со скрипом отворились. Некая женщина прошла внутрь и отдернула плотные шторы, впустив в комнату дневной свет. Хюррем прищурилась. Она встала на ноги и приготовилась защищаться в случае чего, хотя от пожилой дамы ничего плохого нельзя было ожидать. — Скоро приедет господин. Никах проведут быстро. Ночь вы проведёте вместе. — Нет… — лицо Хюррем скривилось. — Я фаворитка султана… нельзя меня трогать! — голос дрожал, а ком в горле мешал что-либо внятно говорить, — меня не может коснуться другой! Нельзя! — Раз Валиде выдала тебя, то не нужна ты больше своему султану! — грубо ответила женщина и ушла. Хюррем ахнула. Схватилась за горло, ведь воздуха категорически не хватало. Упала на колени и выпустила все накопившиеся слезы.***
— Госпожа, — из последних сил удерживая спокойствие, Ибрагим обратился к Валиде, — вы понимаете, что этим решением подставляете в первую очередь меня! Перед отъездом султан вверил мне свою семью и ясно дал понять, что Хюррем часть этой семьи! Хавса слушала внимательно и казалось уже сотый раз пожалела о содеянном, однако несмотря на это попыталась оправдаться: — Ибрагим, все случилось из-за слов двух девиц о наглом поведении Хюррем, я поэтому… — То есть вы выгнали ее из-за клеветы, матушка?! — вмешалась Хатидже, которая уже догадалась, чьих рук это дело. — Хатидже, я конечно не поверила, но потом поняла, Хюррем не место во дворце, ей нужна семья, а мой сын… — Валиде вздохнула и обреченно произнесла, — не видит никого, кроме Махидевран… На секунду Ибрагим задумался. Прокрутил в голове все варианты, продумал итог каждого решения, и казалось, уже был готов осуществить в жизнь то, что могло стоить ему всего. Ему всего то надо узнать имя ее будущего мужа, забрать ее и увезти далеко далеко. Но. Что он ответит султану? И что самое главное, примет ли она его? — В любом случае, — сквозь сжатые зубы он продолжил, — решать не нам. — К кому вы ее выслали, Валиде? — Неважно, Хатидже, я сейчас прикажу Сюмбюлю отправиться за ней. — Я сам поеду, госпожа. Могут возникнуть проблемы, — ответил Ибрагим и выбежал из покоев.***
Каждый шорох заставлял ее вздрагивать и смотреть на дверь со страхом в глазах. Бежать было некуда. Окна были заколоты. Дверь заперта. Кричать не было смысла, дом находился в отдаленной глуши. — Сулейман, смотри, что они сделали со мной… — шептала Хюррем, оглядываясь в окно, — но я не позволю никому коснуться себя, клянусь, я только твоя, любовь моя… Слезы неустанно катились по щекам. Свою участь она приняла. Подметив стеклянную вазу на полке, Хюррем схватила ее и со всей силы бросила на пол. Осколки разлетелись по сторонам, она схватила самый крупный кусок и спрятала в рукаве платья. Остальное затолкнула под ковер. — Либо он, либо я. Как и следовало ожидать со слов той женщины, вскоре послышался топот копыт. Чья-то карета приблизилась к дому. По всей видимости это хозяин. Хоть сердце рыжеволосой и колотилось с бешеной скоростью, она твердо решилась на отчаянный шаг. Двери отворились. В комнату медленно вошел мужчина средних лет, с густой бородой и бровями, в которых уже виднелась седина. Он скользнул изучающим взглядом по Хюррем и произнёс: — Ничего так. У султана есть внус. Хюррем напрягла все мышцы. Она будто вросла в пол, не шевелилась, словно статуя. — Идем. Пора нас поженить, — не видя реакцию девушки, мужчина вскрикнул, — оглохла?! Я не буду повторять два раза! Хюррем и глазом не моргнула. Стояла на своем. Тогда мужчина словно взбесился, подошел к Хюррем, замахнулся и ударил ее по лицу. Удар был настолько сильным, что рыжеволосая свалилась с ног, не успев даже обернуться. Из носа хлынула кровь. — Я научу тебя манерам! Вставай! Он замахнулся еще, не заметив, что Хюррем достала осколок. Стоило ему лишь приблизить кулак к лицу девушки, как та воткнула острие ему в бедро. Тот истошно заорал. Вытащил осколок и пока приходил в себя, Хюррем побежала к двери. Она выскочила в коридор, куда уже направилась та женщина. — Ах ты дрянь! Что ты наделала?! Женщина схватила Хюррем за волосы и потянула к себе, однако рыжеволосая уже ничего не чувствовала. Она локтем ударила ту в живот и вырвалась из рук. В голове была одна мысль: скорее на волю. И лишь это заставляло ее бежать со всех ног и искать выход. После длинного коридора ее ожидала лестница. Кое как спустившись, спотыкаясь и едва переводя дыхание, Хюррем прильнула к двери и, не сумев отворить ее, осознала. Ключ остался у них. — Нет. Нет. Нет, — она в отчаянии стала колотить двери, — нет! Нет! Ее крик вырвался из глубин души и донесся до ушей паргалы, который уже добрался до поместья. — Хюррем… Он спрыгнул с лошади и кинулся к дверям. — Хюррем?! Ответь мне! Девушка замерла. Она не верила собственным ушам. — Отойди в сторону! — предупредил Ибрагим и стал выламывать двери. Понадобилось несколько минут и еще пару стражников, чтобы наконец пробраться внутрь. Ибрагим оглянулся, только Хюррем не было в прихожей. — Пусти меня! Ее крик донесся из соседней комнаты. Хозяин дома толкнул ее на диван, достал плеть и замахнулся ею, оставив обжигающий след на руке Хюррем. Когда Ибрагим вошел в комнату и увидел выражение боли на лице рыжеволосой, весь мир для него перестал существовать. Им овладели чувства, доныне неизвестные ему. Рука непроизвольно потянулась за кинжалом. Он схватил мужчину за плечо, прижал к стене и, смотря в глаза с безумной яростью, без раздумий перерезал тому горло. Так и не успев ничего сказать или понять, мужчина отправился в мир иной. Его тело сползло по стене, глаза навеки застыли с выражением предсмертных мук, и лишь алая кровь продолжала вытекать из его шеи. Хюррем смотрела то на него, то на Ибрагима, ни капли не жалела о случившемся. Чувствовала лишь успокоение. Смогла наконец вздохнуть свободной грудью. И когда паргалы повернулся к ней и взволнованно скользнул взглядом, Хюррем кинулась к нему в объятия. Окровавленный кинжал с грохотом свалился на пол, когда Ибрагим обвел ее талию и прижал к себе так крепко, как только мог. На миг его душа наполнилась теплом. Он глубоко вздохнул, чтобы набрать в легкие ее аромата и запечатлеть в памяти эти секунды. Когда она отстранилась, Ибрагим заключил ее лицо в ладони и внимательно посмотрел в заплаканные глаза. — Все закончилось. Больше никто не посмеет тебя тронуть. — Увези меня, прошу… Он оставил мимолетный поцелуй на ее лбу, рукавом вытер кровь, что была на губе и немедленно вывел ее из дома. Он усадил ее на лошадь, укрыв своим кафтаном, и обратился к страже: — Избавьтесь от трупа…