Нарисуй мне любовь

Лео буквально влетел во двор университета. Сумка все время сползала с его худых плеч, и Лео, чтобы окончательно не потерять ее, придерживал рукой, прижимая к телу, как самое ценное на свете. Он ловко переметнул через возникшую на пути преграду из лавочек и устремился к зданию университета. Он непростительно опаздывал на первую пару. А опоздать на лекцию к сеньору Фрачелли означало автоматическое занесение в его черный список на весь год. И чтобы потом вымолить у сеньора Фрачелли помилование, нужно было весь год писать курсовые по истории древней Греции и Рима. И Лео, чтобы не стать одним из этого списка смертников, прибавил шагу. Он уже практически достиг цели, влетел по ступенькам, поднял руку, чтобы открыть дверь и шагнуть в обитель науки, как его окликнули. Лео затормозил и оглянулся. Матео, черт бы тебя побрал! Как не вовремя. У него, что, пары отменили? — Здоров! — протянул он Лео руку. — Ага, привет, — пребывая в состоянии — будто вот-вот на голову обрушится весь мир, ответил тот. — Ну что, удалось получить работу? — Вроде как. — Вроде как — это как? Лео посмотрел на время — без трех минут девять, пара вот-вот должна начаться, а он все еще топчется у входа. — Ну сегодня у меня, вроде как, первый рабочий день, — пояснил Лео. — А сейчас я спешу, не хочу опоздать к профессору Фрачелли. — А-а-а! Так он только что приехал и ушел в деканат. Я видел. Лео облегченно выдохнул. У него в запасе появилось максимум пять-десять минут, пока сеньор Фрачелли поднимется в аудиторию. — Так что это за работа? — спросил Матео. Лео пожал плечами, поправил сползающую сумку и ответил: — Да так, буду натурщиком у одного художника. — Натурщиком? — прыснул от смеха Матео. Он достал из-за уха сигарету и сунул ее в рот. Чиркнул зажигалкой и затянулся. Выпустил облако дыма. — И что же он будет с тебя рисовать — плакаты по анатомии? — Иди нахер, Матео! — обиделся Лео на его подкол. — Я ему понравился, и он сказал мне прийти сегодня. — И что же это за художник такой? Как его зовут? — Винсент Моретти. — Кто? — глаза Матео полезли на лоб. — Моретти? Тот самый Винсент Моретти? — Что значит — тот самый? — не понял Лео. — Ты серьезно не знаешь, кто такой Винсент Моретти? — недоумевал Матео. — Да его знает весь Рим! — он смотрел на Лео, как на школьника, которому учитель пытался объяснить теорию относительности. — А вот я почему-то не знаю. — Это все потому, что ты искусством интересуешься так же, как я историей — никак. И как ты собираешься у него работать, когда понятия не имеешь, кто этот человек? — в голосе Матео проскочила нотка упрека. — Молча, Матео, молча, — съязвил Лео. — Говорят, что к нему очередь стоит из желающих попозировать. Черт, чувак, если это действительно тот самый Винсент Моретти… — цокнул языком Матео. — Ну, не знаю, тот или не тот. Вчера я очереди не заметил, так что — наверное это не он, — с сарказмом сказал Лео и добавил: — Ладно, увидимся после пар. Он попрощался с Матео и скрылся за тяжелой дверью университета. Взлетел, как ракета, на третий этаж, даже не запыхавшись, и устремился вперед по пустому коридору. Когда до аудитории, где должна была проходить лекция по истории, оставалось каких-то пара шагов, Лео заметил профессора Фрачелли. Тот приближался с противоположной стороны, держа подмышкой свой неизменный коричневый портфель. Профессор никогда с ним не расставался и не выпускал из виду. В студгородке шутили, что в этом портфеле профессор Фрачелли держал в заточении души, всех замученных им, студентов. Лео прибавил шагу. — Опаздываете, молодой человек, — с укором сказал профессор, пронзив Лео холодным взглядом своих серых глаз, когда они поравнялись у двери, и буквально вместе взялись за ручку. — Извините, профессор, думал успею, — стыдливо опустив глаза, проронил Лео. — Давайте так — сейчас войдете вы, а потом — я. И будет казаться, что никто не опоздал, — снисходительно и даже необычайно добро, что было неожиданно, сказал Фрачелли. Лео кивнул и открыл дверь аудитории, вошел первым. Занял свободное место, достал конспект и ручку, готовый записывать лекцию, как прилежный студент. *** — Я тут вот что узнал об этом твоем художнике, — с видом, будто он спасает мир, произнес Матео. — Почему это — моем? — возмутился Лео и откусил сандвич, купленный в университетском буфете. Прожевал и облизнул губы. На удивление, сандвич оказался вкусным, или это Лео был слишком голодным, чтобы спорить сейчас о качестве и вкусе этой, не совсем полезной, еды? Парни сидели на лавочке в парке университетского городка под тенью большого дуба и коротали время до следующей пары, лениво наблюдая за передвижением студентов. День выдался очень теплым, и никому не хотелось просиживать штаны в аудиториях. Потому, большинство студентов сидели, лежали на большой зеленой лужайке в парке перед университетом, подставив свои молодые тела под ласковое октябрьское солнце, и зубрили конспекты. — Неважно. Ну так вот. «Goethe Veriaq» пишет, что ему тридцать пять. Никогда не был женат. Заметь это, — и Матео поднял вверх указательный палец, обращая внимание Лео на эту часть его «лекции», и тут же продолжил: — Моретти стал известным благодаря близким связям с Андреа Маурицио. Ты знал? Лео замотал головой. Нет, он не знал. Да и зачем ему было знать это? Ведь это он нанимался на работу, а не наоборот. — Ну да, и зачем я спрашивал? — с сарказмом проронил Матео. — Это же не столь важно — узнать всю информацию о своем потенциальном работодателе. Кто он, что он. — С кем он, — передразнил его Лео. — Зачем мне это, Мати? Мне не интересна его личная жизнь. Главное, что он платит хорошо. — Конечно, деньги же решают все, — подытожил Матео. — Ладно, кто такая эта Андреа? — все же спросил Лео. Он подумал, что немного информации о его новом работодателе все же не помешает. Хотя верить всему, что пишет эта, сомнительной репутации, газетенка не стоило. Ведь все, что писала «Goethe Veriaq» нужно было делить на два, а то и на три, и еще, вдобавок, просеивать через мелкое сито. — Не знаю, здесь не написано, только ссылка. Можем посмотреть, — и Матео с ожиданием посмотрел на друга. — Не интересно, — отмахнулся Лео. Он дожевал сандвич, выбросил бумажную упаковку в урну и достал из кармана мобильный. Провел пальцем по экрану. Телефон засветился танцующей заставкой, а время показывало, что до начала следующей пары оставалось десять минут. — Ну, как хочешь, твое дело, — пожал плечами Матео. Лео поднялся и закинул сумку на плечо. — Ладно, Мати, пойду я. Вечером увидимся. — Ага. Давай, беги, натуралист, — махнул тот. — Я — натурщик, а ты — придурок, — и, показав фак, Лео ушел. *** Лео стоял возле уже знакомой двери и переминался с ноги на ногу. Он пришел немного раньше назначенного времени и теперь стоял, ожидая, когда цифры покажут пять часов вечера. Внутреннее волнение, которое с ожиданием только усиливалось, заставляло оборачиваться и оглядываться по сторонам, словно воришку, пытавшегося пробраться в чужую квартиру. Лео сглотнул и снова посмотрел на время — еще минута. Он не знал, что сегодня ожидало его за этой дверью. Вчера ему показалось, что хозяин был ему не рад. А может это просто первое впечатление? Или тот был уставшим? Возможно, и Лео этого не исключал, что он своим приходом помешал Моретти, ведь вчера у него была женщина. Поэтому тот и был не в духе. Лео громко постучал в дверь, чтобы его услышали наверняка. Одернул толстовку, пригладил волосы, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул через нос и принялся ждать, когда ему откроют. Спустя минуту за дверью послышались шаги, потом дважды щелкнул замок, и дверь открылась. В глаза ударил яркий свет. Когда в дверь постучали Винсент стоял у открытого окна и курил. Он сделал последнюю затяжку, медленно выпустив струю дыма, словно в этот момент решал очень сложную задачу, погасил окурок в пепельнице, вдавив его в самую середину, и посмотрел на время. Часы показывали ровно пять часов вечера. Винсент до последнего сомневался, что этот мальчишка, Лео, осмелится прийти. Но уверенный стук в дверь говорил об обратном — он пришел. Винсент направился к двери. Открыл и медленно окинул Лео взглядом. Тот был одет все в ту же черную, неопределенного размера, толстовку, в которой был вчера, джинсы и кеды. За спиной у него висел рюкзак. Не говоря ни слова, Винсент отступил в сторону, впуская Лео в свою обитель. — Не думал, что ты придешь, — сдержанно проговорил Винсент, закрывая дверь. — Вы же сказали прийти, я и пришел, — проронил Лео. Он прошел в комнату и остановился. Стал осматриваться. Вчера у него не было достаточно времени, чтобы сделать это. Ближе к середине комнаты стоял мольберт с подрамником, на который был натянут чистый холст. Чуть подальше — красивая старинная тахта с резными подголовниками, обитая красным бархатом. Буквально все стены в комнате были увешаны картинами. На одних были изображены пейзажи, неизвестного Лео, города и портреты, портреты, портреты. Их было очень много. Такое количество полотен, собранное в одном месте, Лео еще не видел. И практически на всех была изображена одна и та же женщина. На одних портретах она красиво возлежала на тахте, укрытая в самых интимных местах меховым покрывалом, на других — сидела спиной к художнику, слегка повернув голову, и как бы смотрела на него украдкой. Ее волосы мягкими локонами ниспадали на спину. Лео присмотрелся повнимательнее и вспомнил — это она вчера открыла ему дверь. Как же ее зовут? Лео задумался, ведь вчера Моретти называл ее по имени. Лео мог поклясться, что слышал ее имя. Точно! Моника! Ее звали Моника! — Так значит, ты делаешь все, что тебе скажут? — послышался рядом голос, и Лео вздрогнул. Он оглянулся через плечо. Мимо прошел Моретти, шлепая босыми ногами по паркету и прошел к столу у окна. — Я просто хочу эту работу, — ответил Лео, смотря на спину Винсента. — Ясно. Проходи и раздевайся. Стул вон там, можешь сложить на него свою одежду, — махнул рукой Винсент, указывая, на стоящий поодаль, атрибут мебели. Повинуясь приказу, Лео снял с плеч рюкзак и поставил его на пол, стянул через голову толстовку и аккуратно повесил на спинку стула. Кеды задвинул под стул. Снял джинсы и остался стоять в футболке и трусах, зябко поджимая пальцы на ногах. Было немного боязно. — Ты уже работал натурщиком? — спросил Винсент, не оборачиваясь. — Да, однажды, — последовал ответ. — И у кого? — прозвучал следующий вопрос. Лео оглянулся. Винсент все еще стоял у стола и по тому, как играли мышцы на его спине, Лео сообразил — он сейчас смешивал краски или что-то типа того. На Винсенте была белая свободная рубашка, рукава которой были подвернуты до локтей, и черные зауженные брюки. Они, словно вторая кожа, обтягивали его крепкие красивые ноги. Лео скользнул взглядом по спине Винсента, спустился чуть ниже, задержался на, обтянутой тканью, заднице. Сглотнул. Волнение стало еще сильнее. Но теперь оно смешалось с неприкрытым желанием посмотреть, что там, под одеждой? Лео почувствовал, как на эту, совершенно невинную на первый взгляд, фантазию, внизу живота потянуло, и проснувшийся орган стал увеличиваться в размерах, предательски выпирая вперед. От осознания происходящего с ним, щеки стыдливо вспыхнули, и Лео ухватился за край футболки, потянул ее вниз, прикрыв бугорок в трусах. — Ну так, и у кого же ты работал? — переспросил Винсент, когда так и не дождался ответа. — Ну… — протянул Лео, замявшись. — Конкретнее, — в голосе Винсента отчетливо послышалось раздражение. Лео сглотнул. Ледяной тон Моретти пробрал до самых костей. — Однажды я позировал для студентов художественного факультета, — с гордостью признался Лео. — О, как! Тогда у тебя и правда есть опыт, — с насмешкой бросил Винсент и обернулся. Замер, угрюмо уставившись на Лео, неотрывно смотря на него. — Что-то не так? — спросил тот, смутившись. — Ты не расслышал, что я сказал? — грозно спросил Винсент и, не дожидаясь ответа, добавил ещё строже: — Я сказал тебе — раздеться! Лео посмотрел на себя, потом на Моретти. — Что — полностью? — захлопал он глазами. — А ты думал, мне вот этого будет достаточно? Вчера, когда ты пришел, я спросил — знаешь ли ты условия работы со мной? Ты ответил, что знаешь. Значит соврал мне?! Я не терплю, когда врут. У меня аллергия на врунов, — пригвоздил Винсент Лео взглядом к месту. — Простите, сеньор Моретти, — виновато проронил тот, опустив взгляд в пол, прикрывшись руками, словно был голый. Лео боялся даже посмотреть в ту сторону, где стоял Винсент, чтобы не встретиться с его негодующим взглядом. Он почувствовал себя пристыженным. — Альберто не сказал тебе, — не спросил, а утвердил Винсент. — Нет, — признался Лео, не поднимая головы. Винсент на мгновение прикрыл глаза, дабы сдержать рвущийся наружу гнев. Мальчишка был не виноват, по крайней мере, не в той степени, в которой был виноват Альберто. И с него Винсент ещё спросит, как только закончит с Лео. — Нет, — повторил Моретти, выдохнув. От всего этого начала болеть голова. Винсент устало потер глаза и чтобы окончательно не сорваться, добавил: — Давай проясним, Лео. Если ты хочешь работать со мной, то должен запомнить и беспрекословно выполнять некоторые правила и условия. Во-первых — ты должен приходить только в то время, которое назначу я, ни раньше, ни, тем более, позже. Это ясно? — Лео кивнул. Винсент продолжил: — Во-вторых — говорить только тогда, когда я разрешу. Не люблю, когда во время работы меня отвлекают. И последнее — как ты успел понять, я работаю исключительно с обнаженным телом. Поэтому, если ты не готов на такие жертвы… — и Винсент замолчал. Он стоял, прислонившись к столу, и испытующе смотрел на Лео, на его опущенную голову и плечи, и думал — как же его угораздило заполучить это «счастье»? Лео слушал требования и правила этого дома и понимал, что попал и ему будет очень сложно… Обнажаться? Прежде он ни перед кем не представал полностью обнаженным. Разве что дома, перед собственным отражением в зеркале ванной комнаты за закрытыми дверями. Даже Матео — лучшему другу, не удавалось застать его, в чем мать родила, хотя они второй год делили одну комнату на двоих. А все из-за того, что Лео стеснялся своего не идеального, как он считал, тела. Выступающие ключицы и торчащие ребра, как у жертвы голодовки. Да и задница не блистала красотой и привлекательностью, что уж было говорить об остальных частях тела. Одна только смазливая мордашка да глаза, от которых все поголовно приходили в неописуемый восторг, что доставляло Лео еще больших проблем. Он стеснялся и жутко комплексовал из-за этой своей особенности, которой наделила его природа. Лео чувствовал себя фриком, обезьянкой в зоопарке, на которую все показывают пальцем. — Я прежде ни перед кем не раздевался, — почти что прошептал Лео. — А как же твой опыт, о котором ты только что сказал? Ты снова меня обманул? — спросил Винсент. — Нет, я правда позировал. Один раз, — честно ответил Лео, подняв на Винсента взгляд. — Но ты не раздевался полностью? — в голосе Винсента что-то изменилось. Он стал не таким холодным и надменным. Лео отрицательно покачал головой. Винсент вздохнул. За что ему все это? Альберто решил так над ним поиздеваться и прислал этого недотрогу? И это после всех лет их дружбы? — И что прикажешь делать? — Винсент посмотрел на время. Стрелки неумолимо двигались вперед и приближались к шести. А они только и делают, что говорят. Столько времени потрачено впустую! Винсент задумался. Через два месяца у него должна состояться выставка — впервые за пять лет, и ему позарез нужны были еще два портрета. Он мог бы плюнуть на все и сейчас же отправить этого мальчишку домой утирать сопли, а пробелы заполнить портретами Моники, и они бы вызвали фурор и долгие разговоры. Но это уже было. Винсенту хотелось чего-то нового, о чем будут не просто говорить, а что невозможно будет забыть! Кого-то, как этот мальчик — невинный, с лицом ангела, с чистой, нетронутой красотой. Винсент уже представил, как Лео будет выглядеть на его полотнах. Он, с первого их знакомства, понравился Моретти, несмотря на худобу, которую Лео скрывал за безразмерной одеждой. Было в этом что-то трагичное, вызывающее жалость. Но в то же время этот мальчишка начинал раздражать своей скованностью и чрезмерной стеснительностью. А его поразительное сходство с Ним не давало покоя уже сутки. Винсент нервно дернул уголками губ и сказал: — Сегодня я позволю тебе остаться в одежде. Но на будущее — сделай что-то со своей застенчивостью, Лео, или я попрошу Альберто найти мне другого натурщика, более сговорчивого. — Не нужно, сеньор Моретти. Я буду работать над собой, — робко заявил Лео. — Хорошо. Тогда приступим. Я и так потерял с тобой кучу времени, — с этими словами Винсент взял со стола палитру с красками и встал за мольберт.