Нарисуй мне любовь

Винсент проснулся ближе к полудню, когда солнце уже поднялось над горизонтом и пыталось пробраться в его спальню сквозь плотные тяжелые шторы темно-синего цвета. Они наглухо закрывали окно, как ставни, не давая дневному свету проникать внутрь. В спальне царил полумрак до того момента, пока хозяин мирно спал, обернувшись одеялом, словно коконом. Жизнь художника такова, что иногда вдохновение может настигнуть в любой момент — будь то раннее утро или глубокая ночь; и тогда приходилось работать вопреки желаниям организма отдохнуть. Бывало, что Винсент ложился спать только под утро, пока не заканчивал картину. Но была прелесть его жизни в том, что с утра не нужно было никуда спешить. Не нужно было вставать ранним утром и, пробираясь сквозь пробки, тащиться на работу, чтобы просидев там долгие восемь часов, так же возвращаться обратно. Поднявшись, Винсент подошел к окну и раздвинул шторы. Подставил лицо под теплые, ласковые лучи осеннего солнца. Они мягко скользнули по его телу, словно только и ждали этого момента — приласкать и ненадолго согреть своим теплом. Винсент прошел в ванную, принял душ, вернулся обратно в спальню и, одевшись, спустился вниз. Позавтракал свежесваренным ароматным кофе и тостами с шоколадом, выпил сок. И все это время, пока он совершал утренний ритуал, заученный годами, он ни разу не оглянулся на портрет Лео, который стоял посреди комнаты, накрытый белой тканью. И даже сквозь нее Винсент чувствовал на себе взгляд этих проникновенных глаз, словно образ, перенесенный на полотно, за одну ночь обрел душу. — Не нужно на меня так смотреть, — проговорил Винсент, стоя спиной к мольберту. — Господи, я схожу с ума, уже разговариваю с портретом, — горько улыбнулся он. Винсент подошел к портрету и снял завесу. — Ну, и что прикажешь мне делать, Лео? — спросил он. Но изображение молчало. Еще никогда Винсенту не приходилось разговаривать со своими работами, будто с живыми существами. Хотя нередко они вызывали именно такое чувство — чувство, будто вместе с перенесенным на полотно образом, Винсент, каким-то, только ему известным способом, оживлял свои работы. В них чувствовалась душа. Винсент склонил голову набок, всматриваясь в знакомые черты лица, так искусно прорисованные. Вникал в каждую мельчайшую деталь и все больше подмечал сходство, которое нельзя было ничем скрыть. Вдруг на его лице мелькнула тень грусти, и будто от невыплаканных слез, задрожали ресницы. — Ну, здравствуй, Андреа, — тихо проронил Винсент с грустной, едва заметной улыбкой. — Ты знаешь, как я скучал по тебе? Мне так тебя не хватало, — рука сама невольно потянулась к портрету, и пальцы коснулись застывших безмолвных губ. — Зачем ты вернулся? Я ведь только смирился с твоей смертью. Все смирились. Ты же знаешь, как мне сложно будет работать с этим мальчиком, так похожим на тебя? Но и прогнать его я не могу. Не могу отказать себе в удовольствии видеть тебя в нем каждый день, хоть это и будет приносить мне боль и страдание. Налюбовавшись своим творением, Винсент с предельной осторожностью накрыл портрет, скрыв его от солнечных лучей и всего белого света. Никто не должен его увидеть, пока он не будет закончен, даже Лео не увидит его. Немного погодя, одевшись в джинсы и футболку, накинув на плечи легкую ветровку, Винсент вышел из квартиры. Заперев дверь на ключ, он отправился вверх по Виа дель Корсо. Он хотел выйти из дома, уйти подальше от этих глаз (они бы преследовали его целый день), проветриться и привести мысли в порядок, чтобы потом вернуться домой и уже со спокойной душой продолжить работу над портретом. А получится ли? Винсент надеялся, что — да. Он надеялся, что сможет обуздать эмоции и чувства, и его разум будет оставаться таким же светлым, как и всегда. Винсент никогда не позволял себе влюбляться в своих моделей, стараясь отделять работу и личное. А тут он чувствовал — что-то происходит. И это очень сильно беспокоило его. Винсент прошел все полтора километра главной торговой улицы и на ближайшем перекрестке свернул к одному из бутиков, в стеклянной витрине которого стояли манекены, одетые в дорогие костюмы. Винсент распахнул дверь и вошел. Колокольчик мелодично звякнул, и из-за стойки тут же показалась девушка. Увидев клиента она расплылась в приветливой улыбке. — Добрый день, сеньор Моретти, — узнала она его. — Вы давно не заходили к нам. У нас появилась отличная коллекция костюмов от модного дома Гуччи, — сияя безупречной белоснежной улыбкой, говорила девушка. — Могу я вам их показать? — Здравствуй, Паола. Спасибо. Для начала я бы хотел посмотреть на вашу коллекцию рубашек и галстуков. А там — посмотрим, — ответил ей Винсент такой же улыбкой. — Да, конечно. Идемте со мной, — и она увлекла его за собой вглубь зала. Проведя в магазине пару часов и выбрав несколько рубашек и галстуки к ним, Винсент расплатился и обменялся с Паолой любезностями, пообещав заходить почаще. Он собрался уходить, когда колокольчик над дверью снова звякнул, оповестив о новом посетителе. Винсент оглянулся и помрачнел лицом. Хорошее, до этого, настроение, улетучилось в один миг. — Всего хорошего, сеньор Моретти. Была рада вас видеть, — протягивая два фирменных пакета с покупками, улыбаясь произнесла Паола. Забрав их, Винсент был намерен немедленно уйти, надеясь, что вошедший человек не узнает его, ну, или хотя бы проигнорирует его присутствие. Опустив голову, Винсент быстро направился к выходу, когда его окликнули. «Черт! Черт! Черт!» — мысленно зашипел он. Спасительная дверь была так близко, стоило только протянуть руку, и он мог бы незамедлительно уйти, сделав вид, что не расслышал, как его позвали по имени. Но это было бы обманом. Да еще и воспитание не позволяло ему сделать это. Андреа всегда говорил: «Даже если человек нагадил тебе в душу, и при следующей встрече у тебя возникает желание убить его — не делай этого. Смотри на этого человека с улыбкой. Он поймет, что в твоей жизни все хорошо и сам умрет от зависти. Всегда сохраняй душевный свет. Вопреки всему и несмотря ни на что. Все, кто ценит тебя, останутся рядом, а кто лишь казался твоим другом — уйдет сразу же, как только тебе понадобится помощь. Всегда найдутся те, кто будет обвинять тебя во всех смертных грехах, готовые распять на площади за малейший проступок. Но ты не должен опускать голову, Винс, никогда. Иначе тебя тут же прижмут к земле и наступят на горло. Они, как коршуны, только и ждут, когда ты дашь слабину, чтобы выклевать твои глаза и полакомиться твоим сердцем. Никогда не показывай, насколько тебе плохо. Поплакать ты сможешь и дома. А в обществе всегда держи спину ровной». Натянув маску добродетели, Винсент обернулся. Вошедший мужчина стоял позади него. — Винсент! Какая встреча, — расплылся тот в самой добрейшей улыбке. «Какое притворство» — подумал Винсент и тоже улыбнулся, делая вид, что несказанно рад встрече. — Марко. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — и он окинул Винсента оценивающим взглядом, даже не пытаясь скрыть своей неприязни. — Правда? А что, разве мне уже и сюда вход заказан? — спросил тот, держа спину ровной, а голову высоко поднятой, возвышаясь над невысоким Марко. Тот был маленького роста, с округлым животом, толстыми ножками и маленькими загребущими ручонками, пальцы на которых были похожи на толстые сосиски. Их всегда украшали большие перстни, по одному на каждом. Марко был пятидесятилетним лысеющим держателем сети ресторанов в Риме и нескольких дорогих бутиков одежды. И одевался Марко соответственно своему статусу: ярко и экстравагантно. В его гардеробе всегда преобладали вещи кричащих расцветок. Вот и сейчас Марко был одет в бархатный костюм зеленого цвета, расшитый золотыми нитями и украшенный вышивкой с вензелями, а его шею обвивал красный шелковый платок. — Ну что ты, Винсент. Ты всегда желанный гость в любом из моих заведений. Кстати, как поживаешь? — в голосе Марко так и слышался нескрываемый подтекст. «Не дождешься, старая уродливая жаба» — ругнулся Винсент, а в голос ответил: — Твоими молитвами, Марко. Я бы с пребольшим удовольствием поболтал с тобой, но, видишь ли, я очень спешу, — с этими словами Винсент резко развернулся, желая поскорее убраться отсюда, и как можно дальше. — Как обстоят дела в галерее? — не дав Винсенту сбежать, спросил Марко. — Тебе правда интересно? — обернулся тот. — Поговаривают, что у тебя появилась новая муза? — с ехидством спросил Марко. От его слов так и несло желчью. — Как быстро расходятся слухи. — Так это правда? И кто он? — не отставал Марко, прожигая Винсента пытливым взглядом. Винсент чувствовал подступающий гнев. — Марко, если тебе так интересно, спроси у того, кто эти слухи распускает, а мне пора. — Винсент ухватился за ручку двери и потянул на себя. Наконец-то он уйдет. Не забыть бы себе напомнить больше никогда не заходить в этот магазин. Винсент сделал шаг и уже почти пересек порог магазина, когда его ухватили за локоть, сжав его. Марко и не думал вот так легко отпустить Винсента. Он еще не получил того, что хотел — вдоволь поиздеваться и позлорадствовать над ним. — Подожди, Винсент. Тот резко выдернул руку и обернулся, гневно смотря на Марко. Винсента одолевало желание придушить эту гнусную, мерзкую паскуду. Затянуть платок на его толстой шее потуже и не отпускать узел, пока тот не издаст последний вздох. Марко больше всех поливал Винсента грязью после смерти Андреа, распуская самые лживые слухи. А сейчас он имеет наглость хватать его за руки. Вырвать бы его лживый язык и скормить собакам. — Что еще? — рявкнул Винсент. — Послезавтра я устраиваю небольшой прием, только для самых близких друзей, — ответил Марко. — И зачем ты мне это говоришь? — Приходи. Тебя будут рады видеть. — С каких это пор, Марко, я стал твоим близким другом? — спросил Винсент. — Ты всегда им был, — рот Марко исказился в насмешливой ухмылке. — Да неужели? — оскалился Винсент, а потом, понизив голос до шепота, нависая над Марко, сказал: — Вы все только и ждете, как бы увидеть меня, рисующим на площади и продающим свои картины за гроши, просящим милостыню, — в голосе Винсента было столько злости и ненависти, что тот не мог не ощутить это. — Не утрируй, Винсент! — гордо подняв голову и повысив голос ответил Марко. — Ты слишком высокого о себе мнения, милый мой. Никто не желает тебе зла. — Ложь. Гнусная ложь. Все бы выдохнули, если бы я умер, — выплюнул в ответ Винсент. Марко поджал свои тонкие, почти бесцветные, губы. Винсент защищался, выпустив колючки, и Марко больно укололся о них. А этот мальчик знал себе цену. Вот только, Марко и не думал уступать ему этот бой. — Ладно. Все равно, я рад был тебя видеть. И еще одно — если ты все же передумаешь и решишь почтить нас своим вниманием, вот адрес, — и Марко протянул Винсенту пластиковую карточку черного цвета, на обратной стороне которой золотыми буквами было нанесено название клуба. — И последнее — вечеринка будет тематической. Все гости должны быть в масках, скрывающими их лица. А к наряду должна быть прикреплена маленькая розочка. — Что еще за розочка? — спросил Винсент, рассматривая карточку. Марко довольно улыбнулся. Удочка закинута, и Винсент проглотил наживку. Если до этого Марко сомневался, что ему удастся заманить Винсента к себе, то сейчас он был на сто процентов уверен — он придет, даже если скажет, что ему неинтересно. — Обычная бутоньерка, — буднично ответил Марко, будто и не было между ними никаких перепалок пару минут назад. — Она будет означать статус гостя. Если человек свободен или в поиске партнера — она должна быть красной, если же занят или пришел с парой — желтого цвета. — Ерунда какая-то, — фыркнул Винсент. — А кому достанутся зеленые? — Зеленых не будет. Но если ты пришел просто посмотреть и ни в ком не заинтересован — твоя будет белой. — И какая же должна быть у меня? — хмурясь спросил Винсент. С чего это он вдруг интересуется этим «цирком уродов»? Идти-то все равно не собирался. — Ну, милый мой, это уже тебе решать, — смакуя победу, ответил Марко. — До встречи, Винсент, — и, развернувшись, он направился вглубь магазина. За ним тут же последовала Паола. Винсент, не медля больше ни секунды, покинул магазин. Выскочил, как из горящего здания. После общения с Марко на душе было противно, и резко захотелось принять душ, смыть с себя весь яд, которым тот успел заплевать с ног до головы. Премерзкий тип. Винсент пошарил по карманам и с разочарованием заметил, что он забыл свои сигареты дома. А курить хотелось, как перед смертью. Винсент даже забыл, что после небольшого шопинга хотел еще погулять, ведь погода как раз к этому располагала: солнышко светило ярко, птички радостно щебетали в кронах деревьев. Не жизнь, а рай. Вот только после общения с Марко желание проветриться сменилось желанием поскорее вернуться домой, пока он не натолкнулся на кого-то еще, из так называемых бывших «друзей». «Новая муза. Новая муза» — вертелось в голове. — Да идите вы все нахуй! Какое вам вообще дело до того, кто у меня появился? Пять лет прошло, а вам все неймется, — ворчал рассерженный Винсент, пока шел от магазина к дому. Он преодолел это расстояние меньше чем за двадцать минут, практически добежав до подъезда. Взлетел на второй этаж, открыл дверь и с грохотом захлопнул ее. Быстрым шагом пересек студию и поднялся на второй этаж. Бросив пакеты прямо в коридоре, Винсент скинул с себя всю одежду и заперся в ванной. Долго и тщательно мылся, сделав воду настолько горячей, что через минуту кожа начала чесаться и покраснела. Винсент тер мочалкой с таким остервенением, что казалось, еще немного и кожа начнет слезать с его рук и груди лоскутками. Он вымыл даже голову и, лишь когда посчитал, что достаточно чист, выключил воду и вышел из душа. Посмотрел на свое отражение в зеркале. Провел рукой по лицу. — Да пошли они все! Какого черта меня должно волновать их ебаное мнение. Возьму и пойду на этот прием. Пускай знают, что я еще не сдох. И пускай захлебнутся собственной желчью. Винсент вышел из ванной, подобрал, брошенную на полу, одежду и пакеты и направился в спальню. Оделся и спустился вниз ждать, когда придет Лео.