Together

Пиздец. Феликс и вправду думал, что на утро станет легче. Как жаль, что получилось совсем наоборот. Разбитый, растрёпанный, с разболевшейся от бесконечных переживаний головой, он встаёт с кровати. Хёнджина рядом нет — он, видимо, встал уже. И, наверное, совсем недавно встал: его половина кровати всё ещё тёплая. Он выходит в коридор, чтобы затем зайти в ванную, но нечаянно становится свидетелем чужого разговора: — Чэвон, послушай... — Хёнджинов полушёпот доносится из ванной комнаты. И Феликс понимает, что тот сейчас разговаривает со своей девушкой. Ему бы уйти отсюда, не подслушивать, но любопытство сильнее. — Я не могу с тобой встретиться не потому, что, как ты говоришь, изменяю тебе, — останавливается Хван. — Почему ты кричишь? Пойми, Чэвон, пожалуйста. У меня на учёбе завал, долгов хуева туча, — вздыхает брюнет. — Что? Что ты сказала? — Заметно напрягается старший. Ёнбок напрягается вместе с ним. — С кем, блять? С Ликсом? — «Кричит» шёпотом брюнет. — Чего? Феликс, сука, мой лучший друг! Как ты можешь утверждать, что мы, нахуй, трахаемся? Ты в своём уме? Чэвон, правда, я не хотел ссориться с тобой. Из динамика слышится: «А мне кажется, что ты делаешь это специально. Специально выводишь меня. Всегда со своим Феликсом: Феликс — то, Феликс — сё! Какой у тебя завал на учёбе, если тебя вчера в универе не было? Небось, с Фе-еликсом его провёл, да? Со своим лучшим дру-у-угом, да? Я права? Чего ты молчишь, а?» Хёнджину это явно надоело, однако он не может просто взять и сбросить трубку. — У тебя, наверное, никогда не было настоящих друзей? Иначе я никак не могу объяснить твоё поведение сейчас. Чэвон, не вини меня в том, чего я не совершал. «Всё кончено! Мы расстаёмся!» И короткие гудки. Ёнбок чувствует себя как никогда виноватым. Он только что разрушил союз его лучшего друга. Отобрал у него его счастье. Любовь зла. Блондину хочется самоуничтожиться. Если бы можно было вернуть время вспять, он бы всеми способами уговорил Хёнджина не остаться дома. Он хотел как лучше, а получилось как всегда. Хотя, для кого лучше? Для него, Ёнбока? Безусловно. А для Хёнджина? Может, младший его вовсе тяготит? Эта любовь натурально сводит блондина с ума. Привычные, обыденные вещи уже не кажутся таковыми, и во всём Ли пытается найти скрытый смысл. В голове появляются какие-то совсем не уместные мысли, и Ёнбок очень хочет разбить себе череп. Хёнджин спустя пару минут выходит из ванной, встречает Феликса и натягивает весёлую улыбку, будто не он сейчас расстался со своей девушкой. — Доброе утро. Как себя чувствуешь? Выспался? А Ёнбок и знать не знает, как ему на такое поведение старшего реагировать. Почему он ведёт себя так, будто ничего не произошло? Почему не рассказывает ему? Неужели перестал доверять? Но ведь тогда и Феликс ему доверять перестал — отчего иначе держит свою самую страшную тайну глубоко в сердце? Нет. Это другое. Это же совершенно, блять, другое. — Доброе, я... в порядке, спасибо, — легко улыбается Ликс, стараясь не смотреть на Хёнджина. — Пропустишь? — Кивком головы указывает на ванную комнату, напротив которой до сих пор стоит Хван. — Да, конечно, проходи, — отходит в сторону старший, уходя затем на кухню. Феликс заходит в ванную, глядит на себя в зеркало. Лучше бы он этого не делал: в мешки под глазами можно складывать картошку. Однажды он восстановит свой режим дня, — обещает себе, — а затем начинает чистить зубы. Безобразие на лице решает замазать тональником. Веснушки замазывает тоже. Ещё раз смотрит на своё отражение и отмечает, что выглядит сейчас вполне неплохо. По крайней мере, в универ сходить можно. — Ликс, ты скоро? — Кричит брюнет. — А ты что, меня ждёшь? — Смеётся Ли, оглядываясь назад. — Жду, конечно! Давай быстрее, дурилка. — Иду я, иду... Он наспех забрасывает нужные конспекты, ручку, карандаш и ластик. Остальное у Хёнджина выпросит, Ёнбок уверен: Хван, в отличие от него, ещё вчера вечером всё собрал. А может он и не разбирал ничего вовсе. — Ты ещё не переоделся? Ликс, осталось всего двадцать минут! — Целых двадцать минут, Хёнджинни! — Продевает одну ногу через штанину, прыжками добираясь до шкафа. Несколько дел одновременно пытается сделать. — Да какая разница? — А такая! Я за это время успею на луну несколько раз слетать, — натягивает на себя первую попавшуюся толстовку, наконец продевая и вторую ногу в брюки, чуть ли не запутавшись. Хёнджин, наблюдая за этой картиной, только посмеивается: — Ну какое же ты дурачьё, — беззлобно хихикает. — Мог бы и помочь, раз умный такой. — Я думал, что тебе не один, а двадцать один, поэтому и не помог, — ещё громче смеётся брюнет. Феликс этот смех тоже подхватывает. С Хёнджином всегда так — весело, комфортно. И такие подшучивания друг над другом всегда были частью их взаимоотношений. — Я тебя, блин, ненавижу! — «Злится» Ёнбок. — А вот и нет! Ты меня любишь! У блондина в моменте сердце в коленную чашечку проваливается — заваривайте чай и пейте. Хёнджин же пошутил, да? Он же ничего не понял, да? — Мечта-ай! — Подходит к нему Ли и щёлкает по носу. — А вот я тебя люблю! Ты разбиваешь мне сердце! — Кладёт руку на правую сторону груди Хёнджин, прикрывая глаза. Феликс только глаза закатывает: — Сердце с левой стороны, придурок. — Эй, ты..! — Хмурится старший, а потом неожиданно прижимает к себе младшего. Феликс удивлён. И совершенно он не может перестать смотреть на этот жест не с дружеской стороны. Теперь касания старшего ощущаются совсем по-другому и Ли понимает, что это проблема, но ничего сделать не может. Слишком нравится. — Ну и чего ты делаешь? — Любопытствует Ёнбок, в ответ обхватывая руками шею Хёнджина. — Обнимаю тебя. А что, непонятно? — Как ни в чём не бывало отвечает тот. — Зачем? — Захотелось. — You are so chaotic, Hyunjinnie, — на родном заговорил Феликс, шире улыбаясь. А Хёнджина ведёт. От австралийского акцента, от тембра голоса друга ведёт — и ему кажется, что это пиздец. Что что-то в его жизни произошло, раз он реагирует на своего лучшего друга так. «Так» — это как? Так, что с ног до головы его зацеловать хочется. И это, блять, пугает. Потому что Хёнджин совершенно точно не собирается изменять своей девушке. И до этого момента он правда не сомневался в своих чувствах к Чэвон, а теперь что? А теперь ему кажется, что их отношения последний год держались только на привязанности. Сегодня утром она, очевидно, совершила импульсивный поступок, и Хёнджин уверен, что Ким ждёт того, чтобы он перезвонил ей и попросил вернуть всё обратно. Только вот Хван думает, что ему не хочется ничего возвращать. Эгоистично? Возможно. Но сердцу не прикажешь. — Кто там переживал за то, что мы опоздаем, а теперь меня не отпускает, а? — Хихикает Ли, выпутываясь из объятий. — Я задумался. Ты слишком тёплый. С тобой приятно обниматься, — пожимает плечами старший. — О нет, Хван Хёнджин, доводить меня до слёз ты сегодня не будешь, — хмыкает в ответ. Он слишком ранимый и знает, что из-за таких слов от близких людей серьёзно может расплакаться. — Хватит с тебя слёз. Идём, нам пора. Снег сыплет градом, пока Хёнджин и Феликс добираются до университета. Мысль о том, что им весь день придётся отсиживать скучнейшие пары в холодном помещении, совсем не радует, но ничего не поделаешь. Первой парой стоит философия, и Хёнджину натурально хочется убиться. Но он смотрит на совсем сонного Феликса рядом с собой, быстро скетчит в блокноте его портрет, а потом тормошит легонько и показывает рисунок. Ли улыбается широко, шепча тихое: — Спасибо. А потом, когда заканчивается первая половина пары, Хёнджин предлагает Ликсу пересесть на самый последний ряд. Тот тогда с радостью соглашается, и обоим всё равно, что преподаватель их точно возненавидит: поймёт, что им плевать на его предмет. Феликс засыпает на ходу, усаживаясь на новое место. Хёнджин предлагает ему поспать и своё плечо в качестве подушки. Ёнбок от такой возможности не отказывается и снова благодарит старшего, укладываясь на его родное плечо. Засыпая, не замечает, что начинает с него съезжать. Зато замечает Хван, перекладывая блондинистую голову на свои бёдра. — Бедный... Одногруппникам на них всё равно, главное, чтобы преподу не спалили. А то влетит и ему, и Ликсу. И тогда он решает сделать то, о чём думал последний час. Достаёт телефон, открывает контакт «Чэвони» и начинает диалог.

Вы:

Чэвон, привет

Прости, что отвлекаю. Не занята?

Сообщения читают моментально. Видимо, Ким их и вправду ждала. Чэвони: Нет, не занята Ты что-то хотел?

Вы:

Да

Как смотришь на то, чтобы встретиться сегодня в три часа возле входа в универ? Мне кажется, нам стоит поговорить

Чэвони: Мм Хорошо, Хёнджин Я подойду

Вы:

Спасибо

До встречи?

Хорошего дня

Чэвони: Ага. Своим поведением она, наверное, пыталась показать, что обижена. Но Хёнджин не чувствует жалости или чего-то подобного — только желание извиниться чисто из-за наличия совести. Звенит звонок, означающий, что пара подошла к концу. Всё ещё сонный Феликс поднимает глаза, не совсем понимая, как оказался на хёнджиновых коленях, но выглядит это очень смущающе. — Я тебе не мешал? — Не глупи. Ты не можешь мне мешать. — А препод говорил что-то? — Чуть тише спрашивает Ёнбок, смутившись из-за слов Хёнджина. — Не говорил. Он, к счастью, не заметил. Пойдём в столовую? — Идём. В столовой Хёнджин покупает Ликсу рамён, а на десерт — большой шоколадный пончик. Феликс снова смущается (который раз за день!) и благодарит, говоря, что не стоило этого делать, он ведь и сам за себя заплатить может. — Просто хочу сделать тебе приятно и хочу, чтобы ты улыбался. Господи, Хёнджин всегда был таким сентиментальным, и Феликс этого никогда не замечал, или что-то изменилось? В любом случае, Ли на эти слова и вправду широко улыбается, открывая вид на ровные белые зубки. Хёнджин до безумия любит его улыбку. — А чего веснушки свои замазал? — Не знаю, — пожимает плечами. — Просто так. — Твои веснушки самые красивые в мире, ты в курсе? — Как бы невзначай напоминает старший, кладя в рот большой кусок мяса. — Прекрати, дура-а-ак... — Слегка толкает брюнета кулаком в плечо Ли, доедая свою порцию. — Хорошо-хорошо, только не бейся. После окончания последней пары Хёнджин и Феликс выходят на крыльцо здания, прощаясь. — Мне нужно встретиться с Чэвон, сегодня ты идёшь домой один, мой самостоятельный мальчик, — хихикает Хван, приобнимая младшего. — Ты только без происшествий доберись, хорошо? А то я тебя знаю. Ты у нас парень безбашенный. — Да ну тебя, — в ответ смеётся Феликс, двумя руками обхватывая талию старшего. — Всё окей будет, дойду. — Давай, удачи, — отстраняется Хёнджин, а затем провожает взглядом хрупкую фигуру парня, пока тот не скрывается за поворотом. И Феликс всеми силами старался не подавать виду, что на словах «встретиться с Чэвон» его сердце разлетелось на осколки. Вот сейчас они помирятся, и про Феликса снова забудут. Он желает Хёнджину всего самого лучшего, пусть он будет счастлив, даже если не с ним. Но почему тогда больно так? Почему тогда хочется вернуться и поцеловать Хёнджина на глазах у неё же? Это всё неправильно. Так быть не должно. Если это продолжится и дальше, то жить спокойно он не сможет. Феликс — тот, кто окунается в любовь с головой. Серьёзные отношения у него были всего один раз, но исходя из этого он понял, что полностью пропадает в человеке, когда видит взаимность. И он очень боится, что начнёт воспринимать все эти хёнджиновские объятия как нечто большее и утонет в своей, оказавшейся невзаимной, любви. Это его убьёт. Не проходит и десяти минут, как Хёнджин слышит за своей спиной высокий девичий голос: — Хёнджин, ты меня звал? Что случилось? — Привет ещё раз. Да, звал. Слушай, мне каж- — Да, я согласна, нам нужно помириться! Извини за утреннюю ссору, я вспылила. Но теперь же всё хорошо, да? Куда пойдём? Может, зайдём в то кафе, — кивает головой в сторону заведения Ким, вешаясь брюнету на шею. — Нет, я хотел сказать, что между нами окончательно всё кончено, — освобождается от рук девушки парень, отходя на пару шагов. — Чего? Хёнджин, что ты сказал? — Мы и вправду должны расстаться. Я долго думал о том, что ты мне сказала, и пришёл к выводу, что я тебя не люблю. Сначала была симпатия, честно, но, признай, что в последнее время эти отношения держались только на привычке. — Да ты.. да ты.. после всего, что мы прошли вместе, ты бросаешь меня? — Так будет лучше для нас обоих. Я не хочу мучать себя, состоя в отношениях с человеком, которого не люблю. И тебя мучать холодом тоже не хочу. Чэвон, остынь, и ты сразу поймёшь, о чём я говорю. — Это из-за твоего Феликса, да? Брюнет тяжело вздыхает: — Чэвон, на этот раз ты права. Хёнджин не признавался в этом даже самому себе, а другому человеку — раз плюнуть. Это получилось удивительно легко, но брюнета это больше не пугает. — Я поняла тебя. Спасибо за всё, и.. прощай? — Да, и тебе спасибо за всё. Спасибо за опыт. Удачи. Вот так просто. Так просто он разрушил то, что строилось между ними целых два года. Но сожаления юноша не испытывает — только свободу. И чувство, что он всё делает правильно. Что всё идёт так, как надо. Что он на пути к тому, чтобы стать по-настоящему счастливым. Чэвон на самом деле ему симпатизировала тогда, два года назад. Но, видимо, не суждено было этим чувствам перерасти во что-то большее. Ведь хёнджиново сердце уже на тот момент принадлежало веснушчатому мальчику. Он признаёт самому себе — что да, он Феликса любит. Любит сильно, нежно и чисто. Так любит, как никого никогда до этого. И будто всё становится на свои места. Будто всё тело от крепких цепей избавилось, что до этого сильно надавливали на кожу. И такая непривычная лёгкость появилась. Хёнджину хочется на весь мир кричать о том, как сильно он любит Феликса. Хочет кричать о том, как готов ради него горы свернуть. Хочется петь громко и танцевать, а ещё сделать что-нибудь совсем сумасшедшее. Эмоции переполняют так, как никогда раньше. И Хёнджин задумывается: а был ли он счастлив так когда-то до этого? И ответ приходит сразу же: был. Каждый раз, когда Ёнбок был с ним рядом, Хёнджин чувствовал счастье. Он даже не заметил, в какой момент его тёплые дружеские чувства переросли в такую крепкую любовь. Но Хван не может сказать, что это чувствуется как-то непривычно или ново. Он как будто всю жизнь Феликса любил. Как будто всю жизнь ему хотелось каждую веснушку на его теле расцеловать. Хёнджин спешит домой, зная, что там его ждёт Ёнбок. Его Феликс, его безопасное место. Он глупо улыбается, не обращая внимания на то, что на него косятся прохожие. Ему всё равно. Все мысли заполняет один только блондин с веснушками. — Ёнбокки, я дома! — Кричит с прихожей брюнет. — Я уже заждался, — встречает его Ли, сразу же крепко обнимая. — Как всё прошло? — Мы с Чэвон расстались, — выдыхает старший. — Как расстались? — Остраняется Феликс, не выпуская при этом старшего из рук. — Я, если честно, нечаянно подслушал часть вашего разговора утром. Разве вы не должны были помириться? — Не-а, — улыбается тот. — Я просто понял, что это не мой человек. И, знаешь, стало намного проще. — Я даже не знаю, что сказать. Из-за этого можно радоваться вообще? А то чувствую себя неловко. — Думаю, что можно, — обратно прижимает к своей груди блондинистую макушку. И так крепко обнимает, как никогда раньше. Феликсу это, конечно, нравится, но он чувствует, что его глупое сердце сейчас просто возьмёт — и вылетит из грудной клетки. — Так у тебя сегодня хорошее настроение, да? — Ухмыляется Ёнбок, потираясь головой о грудь Хвана. — Получается, что да. Я тебя как облупленного знаю, ты сейчас собираешься что-то попросить, да. Блондин меняет свою ухмылку на привычную солнечную улыбку. Душу греет то, как хорошо Хёнджин его знает. — Сделаешь мне массаж, пожалуйста? А то я та-а-ак устал за день, — умоляюще смотрит на старшего Ли, а тот отказать любимым глазам не может. — Сделаю. Идём в спальню, — кивает Хван, идя следом за блондином. А потом пробирается руками под футболку, начинает гладить нежную тёплую кожу, покрытую мелкими веснушками. Ёнбока хочется бесконечно трогать, бесконечно гладить, бесконечно касаться и любить, а ещё на всех поцелуях солнца свои оставлять. Феликс дышит тяжело, потому что ему приятно. Приятны касания больших любимых ладоней, приятно то, что делает это именно Хёнджин. Только он знает, как правильно. С губ Ёнбока срывается полустон, чего тот, видимо, не замечает. А Хёнджин слышит — и радуется сильно, что Ёнбоку хорошо. А затем Ли засыпает, будучи разморенным прикосновениями брюнета. Последний, кстати, не сразу замечает, — а когда замечает, то резкие касания меняет на плавные поглаживания, но руку из-под футболки не высовывает. И думает. Как признаться Феликсу в том, что чувствует? Он же точно изменит их дружбу навсегда. Каков шанс того, что Ёнбок взаимно любит его? Он же всегда был тактильным, да? А если он только с Хваном такой? Это значит, что он Хёнджина тоже любит, да? Любит же? Брюнет ломает голову. Осознать — осознал, принять — принял, а дальше что? Не стоять же на месте? Вдруг из этого может что-то получиться? Шанс — буквально пятьдесят на пятьдесят. Хёнджин боится рисковать, но свои чувства скрывать долго вряд ли сможет. Феликс выглядит слишком нежно. С растрёпанными волосами, со следом от подушки на щеке, совсем без макияжа и в широкой домашней одежде. Самый обнимательный человек на свете. И ведь только Хёнджин видит его таким. И больше всего на свете сейчас он боится это всё потерять. Боится, что однажды он лишится возможности вот так мягко касаться пальцами веснушчатой щеки, пока Ёнбок спит. Очаровательный. Самое чудесное создание, что Хёнджин когда-либо видел. Хёнджин всё ещё не знает, кем он хочет быть и кто он есть сейчас. Но он уверен в том, что хочет быть с Феликсом. Хотя бы попробовать. Брюнет невесомо совсем в очередной раз проводит пальцем по виску, вздёрнутому носику, пухлым губам... у Феликса верхняя, кстати, больше нижней. А у Хёнджина наоборот. Он от этого хихикает беззвучно, думая о том, что, видимо, они друг другу и вправду были судьбой предназначены. А потом всё-таки не сдерживается — наклоняется и губами касается мягкой щеки. Ещё пару минут наблюдает за длинными подрагивающими ресницами, накрывает Феликса пледом и уходит в зал, чтобы сон его не тревожить. Уходит, не зная, что Феликс в это время не спал. И Ёнбоку уже нихуя не смешно.