Яблочный аромат прошлого...

      Девушка сидела на деревянном настиле, кутаясь в чужую вещь, вдыхая чуть горьковатый запах одеколона, что смешивался с терпким ароматом табака, и наблюдала за небом. Тяжёлые тучи еле шевелились под напором порывистого ветра, приобретая новые, все более причудливые формы, смешивая цвета и оттенки, подобно депрессивному художнику, что создаёт последнюю картину, уже не веря в свой успех. Картину, что позже признают гениальной и продадут за нереальные миллионы. После его смерти, конечно. А пока он жив, его место здесь, в душной комнатке под чердаком, пропитанной запахом масляной краски и растворителей. Се ля ви.       В плотном полотне туч образовались прорывы, откуда моментально пробились солнечные лучи, освещая темную свинцовую гладь океана и серый песок. Все таки, самым гениальным художником всех времён была и остаётся природа. Девушка отпила остывшего кофе и подкурила тонкую ментоловую сигарету, наблюдая за приближающейся мужской фигурой. Поравнявшись с ней, он сдёрнул с головы капюшон и взяв ее чашку, сделал большой глоток, пытаясь выровнять тяжёлое дыхание, сбившееся от бега.       - Когда-нибудь, когда я стану совсем старым, дряхлым и позорно скачусь в сопливую попсу, я напишу песню о девушке, что пьет холодный кофе и курит ментоловые сигареты в своем убежище на берегу океана. - Она рассмеялась, обнажая белоснежные, идеально ровные зубы. Только с ним она могла смеяться так - искренне, безмятежно и от души.       - Подкат засчитан, хоть он и так себе, на троечку. На это ещё кто-то ведётся? - Мужчина устроился за ее спиной, привлекая к себе, обвивая тёплыми руками, вздрагивающее от холодного ветра, тело и устроил подбородок на хрупком плече.       - Все, как одна. - В голосе сквозила самодовольная улыбка. Она подняла голову и посмотрела в серо-голубые глаза, обрамлённые черными пушистыми ресницами.       - Ты самый неисправимый бабник на всем белом свете. Ты знаешь об этом? - Улыбка стала ещё шире, обозначив маленькие ямочки на щеках, делая и без того красивое лицо, просто невероятно умилительным.       - Я приму это за комплимент. - У него в кармане глухо завибрировал телефон, разрушая идиллию их маленького мирка, выстроенного на обломках двух жизней. Красивое лицо нахмурилось, улыбка трансформировалась в ухмылку, а вместо милых ямочек, по скулам заходили желваки.       - Да возьми ты уже эту чёртову трубку и перестань дёргаться каждый раз, когда звонит телефон. Ты не можешь прятаться от него вечно.       Лёгкое движение пальцем и вибрация умолкла. Динамик был совсем рядом и она услышала спокойный глубокий голос, словно звучащий из прошлого.       - Здравствуй, Рихард. Я рад, что смог наконец-то дозвониться. - Перехватив трубку другой рукой, Круспе крепче прижал к себе девушку, относя ее дрожь на счёт порывистого ветра. Разговор длился недолго. То, чего он так боялся и старательно избегал, заняло у него, от силы, двадцать секунд.       - Идём в дом, ты совсем замерзла. Джо, ты слышишь меня? - Она не слышала, в голове звучал глубокий тихий голос с гортанным немецким произношением. Голос, который в одно мгновение сорвал крепкие замки и засовы, на которые много лет назад она закрыла все свои воспоминания и выбросила ключ в океан, дав тем самым себе шанс на нормальную жизнь.       - Джоанна Уилсон, вернись, ты нужна людям Земли. - Рихард продолжал тормошить ее, не понимая, что произошло и почему она зависла.       - Все в порядке, я просто задумалась. Ну что?       - Я сказал, что позвоню вечером, сейчас у меня есть более важные дела. Думаю, что мне нужно лететь в Берлин, пора покончить с этим дерьмом. Иди собирайся, я в душ и отвезу тебя в клинику.       - Я сама могу поехать в клинику. - Джо почувствовала, как напряглись руки, обнимающие ее, а к виску прикоснулись губы.       - Помнишь, как ты тогда говорила? Иногда, важно знать, что есть человек, который будет ждать тебя под дверью кабинета врача, проводит на поезд, или встретит в аэропорту. Не потому что ты не можешь сделать что-то сам, а потому что важно знать, что такой человек есть. Я запомнил это на всю жизнь. И многое пересмотрел и переоценил с тех пор.       - Поэтому ты летишь в Берлин?       - Поэтому я лечу в Берлин. Давай иди, на сборы пол часа. Взгляд темных глаз был лукавым и очень красноречивым.       - Рич, ты собираешься в два раза дольше, чем я.       Рихард Круспе ненавидел больницы и все, что с ними связано. Он сидел в коридоре, под кабинетом МРТ и чувствовал себя беспомощным, как никогда. Хотелось выйти отсюда, вдохнуть глоток свежего воздуха и закурить. Почувствовать, как отступает тревога, почувствовать уверенность, что все будет хорошо.       Над кабинетом зажглась зелёная лампочка, а спустя мгновение оттуда вышла Джо в сопровождении медсестры.       - Я отнесу результаты обследования доктору Брауну.       - Спасибо. - Рихард смотрел на нее, как будто она вышла из кабинета палача.       - Как ты? - Она пожала плечами и поправила волосы, растрепавшиеся во время процедуры.       - Не хуже, чем утром. Может подождёшь в машине?       - Ну уж нет, я с тобой. - Он взял ее за руку и повел в сторону лифта.       Доктор Браун был симпатичным мужчиной средних лет, словно выпрыгнувшим из популярного сериала о бесстрашных медиках. Стильная стрижка, очки в золотой оправе, идеальный белый халат и дорогие часы только укрепляли за ним этот образ. Он рассматривал снимки на подсветке, попутно листая историю болезни. Идеальный врач, идеальный кабинет в идеальной клинике нейрохирургии, одной из лучших в Штатах. Рихард, в своей кожаной куртке, с ирокезом и маникюром, выглядел в этом кабинете абсолютным диссонансом, нарушая его правильность и прилизанную идеальность.       - Добрый день! Рад вас видеть. Как вы себя чувствуете? - Врач вел неспешную беседу с Джо, а у Круспе ломило зубы от происходящего. Было ощущение, что он попал в нарисованный мир, причем попал явно по ошибке. Не выдержав, он бесцеремонно оборвал беседу, желая побыстрее перейти к сути дела.       - Доктор, что там? Есть какие-то новости? - Врач только покачал головой.       - Изменений нет, но в данном случае - это скорее плюс. Продолжим наблюдать, если почувствуете ухудшение состояния, боль, или любые другие изменения, сразу звоните. - Он обращался только к Джо, которая была его пациенткой. Его раздражал ее спутник, который требовал от него невозможного, но он терпел, каждый раз спокойно объясняя, что возможно, а что нет. Девушка поблагодарила его и направилась к двери, для нее это был обычный плановый осмотр. Но так было только для нее.       - Подожди минутку, я сейчас. - Рихард закрыл дверь и повернулся к врачу, кожей чувствуя его раздражение, замаскированное профессиональной улыбкой. Ожидая очередного раунда баталии с твердолобым музыкантом, доктор Браун вздохнул и снял очки.       - Мистер Круспе, мне больше нечего добавить к тому, что я уже сказал, и что вы и так прекрасно знаете. Я наблюдаю Джоанну уже четыре года, два из которых пытаюсь убедить вас, что пока все хорошо, насколько может быть хорошо в этой ситуации. А также в тысячный раз говорю, мы ничего не можем сделать, ни мы, ни другие врачи. Пока образование ведёт себя так, как ведет. Оно не меняется, не растет и не изменило форму, следственно, предположение, что это сгусток крови, а не опухоль, было верным. И оно по прежнему находится в таком положении, что удалить его без последствий для пациентки, просто невозможно.       - Каких последствий? - У Брауна было ощущение, что он разговаривает с душевнобольным. Он вздохнул, полный решимости выставить наглого посетителя за дверь, но посмотрев на него повнимательнее, почему-то передумал.       - Слепота, потеря речи и слуха, паралич, летальный исход... Я не могу сказать точно. Успокойтесь и просто живите. Она в порядке, пока в порядке. Как только ситуация изменится, мы сделаем все, чтобы вернуть ее к полноценной жизни, но это возможно только в том случае, если новообразование отделится от основных тканей. Это может случится через минуту, или никогда. Такие пациенты спокойно доживают до глубокой старости и умирают совсем от других болезней. Успокойтесь, Ричард. - Услышав свое имя, именно имя, а не фамилию, из уст врача, Круспе немного успокоился. Как будто он был ребенком, которому взрослый пообещал, что все будет хорошо.       - Спасибо, доктор. И извините за мою настойчивость. - Браун понимал, чего стоило это извинение. Такие люди, как Рихард Круспе, привыкли к выполнению всех их требований, даже самых невозможных.       - Я все понимаю. В случае чего звоните, в любое время.       Джо ждала в коридоре и ее взгляд не обещал ничего хорошего.       - Доктор Браун в порядке, или стоит предложить ему успокоительного? - На удивление, ожидаемой бури не последовало. Рихард расслабился и заключил девушку в объятия, зарываясь носом в длинные волосы, тонко пахнущие лавандой. Животный страх отпустил, оставив после себя привкус недоумения, он никогда так не боялся за другого человека. Он терял людей, в разных смыслах этого слова, но никогда страх не был таким осязаемым.       - Я думаю, он переживет. Идём отсюда, если я не покину это заведение сейчас же, то у доктора Брауна появится ещё один пациент. Не уверен, что он будет рад этому факту.       Спокойный океан и невероятный закат, окрасивший горизонт в багряные оттенки, зрелище одновременно прекрасное и пугающее. В доме тепло и безопасно, за стеклом камина глухо потрескивают поленья. Из кухни доносится немецкая речь, Джо старается не прислушиваться, она точно знает с кем разговаривает Рихард. От одной мысли об этом человеке по коже распространяется жар, так же щедро, как пламя из его огнемета на концертах.       Она знала, что рано или поздно, но прошлое вернется. Знала, когда соглашалась на встречу с Круспе, когда летела его спасать, не обращая внимание на знаки и светофоры, когда везла его в свой дом и вытаскивала из пропасти отчаяния и депрессии. Знала, когда жизнь устаканилась и вошла в спокойную колею. Каждый день она с трепетом и ужасом ждала момента, когда жизнь столкнет ее с прошлым. И вот этот момент наступил, судя по всему.       Рихард попрощался и разговор закончился. Тишина была гнетущей, давила на уши и мешала мыслить рационально. Ничего не произошло. Для нее ничего не изменится. Если музыканты найдут способ и возможность примириться, а группа выйдет из бессрочного отпуска, для нее все останется прежним, разве что Рихарда в ее жизни станет меньше, намного меньше. Может оно и к лучшему.       - Завтра утром я лечу в Берлин. - Она обернулась и не поверила своим глазам. В дверном проёме стоял Круспе, но не тот, которого она знала последние почти пять лет. Это был Рихард десятилетней давности - решительный, уверенный в себе, готовый превратить в пыль любого, кто станет на его пути.       Ей стало страшно. Жизнь опять делала вираж, а что ожидает за очередным поворотом, пока не ясно. Джо привыкла к спокойному и размеренному существованию, в котором было много работы, ее клуб и Рихард, который больше жил в ее доме, чем в своей квартире. Как-то очень незаметно сюда перекочевало множество его вещей, потом гитары, потом ещё какая-то техника. В конце-концов она предложила переоборудовать цокольный этаж под мини студию, хотя раньше думала сделать там спортзал. Круспе был единственной постоянной величиной в ее жизни, и грядущие перемены ее пугали.       - Ты же помнишь, что через месяц у тебя концерт? И это не просто концерт.       - Джо, ты что? Я вернусь через два, максимум три дня, если все останутся живы. - Он переживал. Хоть решение было принято и ему стало легче, но он переживал. Тысячу раз он представлял себе эту встречу, а теперь она стала неотвратимой реальностью.       - У тебя все получится. Что бы ты не решил в итоге - это лучше, чем постоянная неизвестность. И я всегда буду за тебя и с тобой, что бы не случилось. - От ее откровенности у Рихарда перехватило дыхание. В его жизни было такое количество женщин, что он давно потерял им счёт. Его обожали, писали километры любовных писем, его хотели во всех смыслах этого слова... Но всегда были условия. Всем им, он нужен был блистательный и блистающий, неотразимый, улыбающийся и на вершине этого мира...       Джо видела его в таком состоянии, за которое он презирал сам себя. Она не отвернулась, когда он рассказал о грандиозной ссоре с согруппниками и поделился опасением, что с Раммштайн, скорее всего, все. Она повелась на его авантюрную затею, поддержала, придумала идею и раскрутила до теперешних масштабов, пусть не таких, как Раммштайн, но это только начало. Ей не нужно было от него ничего. Да, она тоже зарабатывала на его проекте, но не более. Она была именно той, что будет стоять за спиной и подавать патроны, даже если против него будет весь мир. И сейчас она прямо и спокойно об этом говорит.       Он подошёл ближе, обвивая руками тонкую талию, окутывая своим теплом, прижимая к сильному телу, будто желая спрятать в своих объятьях от всего мира. Она такая маленькая и хрупкая, а в ее голове тикает бомба с часовым механизмом, что может взорваться в любой момент, и тогда он ее может потерять.       - Расскажи мне, откуда взялась эта хрень? Браун сказал, что это сгусток крови, тромб. - Она вздохнула, повернулась в его объятиях и улыбнулась.       - Это прощальный подарок твоей родины. Десять лет назад я была в Берлине и попала под машину. Все обошлось лёгким испугом, как тогда казалось, и ударом затылка о бордюр. Спустя год у меня начала болеть голова, но я тоже как-то не обращала внимания. Ну а потом ты знаешь, это все уже было при тебе.       - А водитель той машины?       - Он ни в чем не виноват, по сути, я сама бросилась под колеса.       - Он не отвез тебя в больницу. Всего этого могло не быть, если бы этот чертов придурок просто отвёз тебя в больницу. - Джо горько улыбнулась. Что она могла ещё сказать? Что этот чертов придурок отвёз ее к себе домой, где она прожила несколько самых счастливых месяцев в своей жизни? Что этот же чертов придурок сломал ее так, что она чуть не отправилась на тот свет ещё девять лет назад? Что именно к этому чертовому придурку сам Рихард летит завтра, чтобы хотя бы попытаться склеить то, что ещё не совсем безнадежно...