Яблочный аромат прошлого...

      "Беги" - Звенела набатом мысль в голове. Джо смотрела на Рихарда, который мусолил в пальцах ее сигарету, не решаясь заговорить, и понимала, что нужно прекратить этот разговор. Оборвать и забыть, как будто ничего и не было. Если не сойти с сомнительной дорожки прямо сейчас, то через мгновение может стать поздно - она не сможет сделать вид, что ничего не слышала и просто вернуться к первоначальной точке.       - Рич... - Круспе поднял голову, и она дрогнула, вспомнив их первую встречу в ресторане, те же бегающие глаза и растерянный взгляд, то же ощущение острой жалости и полного непонимания происходящего.       Она не может сделать вид, что ничего не происходит, сейчас уже нет. Что-то гложет его, разъедая изнутри. Какая-то маленькая червоточина, незаметная невооружённым глазом, осталась в нем из прошлого и отравляет настоящее. Медленно и незаметно подтачивает, вгрызаясь маленькими острыми зубками в живую плоть. Эти укусы не настолько болезненны, чтобы повсеместно обращать на них внимание, но если начнется воспаление, то процесс может стать необратимым.       Примирение с коллегами и возвращение к работе наклеили лечебный пластырь на давнюю рану, и она, вроде как, начала заживать, затягиваясь тонкой розовой кожицей. Но намного глубже кожного покрова, в мягких тканях, много лет собирался тягучий зелёный гной недосказанности. Гнойник затаился очень глубоко и от этого был опасным вдвойне.       - Просто расскажи мне. Если не захочешь, мы никогда не будем это обсуждать и даже не вспомним о том, что я услышу. Ты же знаешь, что бы не случилось, что бы ты не сделал...       - Ты всегда со мной и за меня. - Рихард улыбнулся и вроде как немного расслабился. - Давай выпьем кофе, меня уже мутит от твоих сигарет.       Он оттягивал время, выторговывая для себя ещё несколько минут, пытаясь собраться с мыслями и собрать воедино воспоминания, которые много лет старательно распихивал по самым разным и дальним уголкам памяти.       Джо молча устроилась на подоконнике, наблюдая, как Рихард колдует над кофемашиной, и стараясь не акцентировать внимание на его чуть подрагивающих пальцах. За окном шумел Берлин, утро успело незаметно перейти в день, люди спешили по своим делам, время шло своим чередом несмотря ни на что.       Бодрящий кофейный аромат защекотал ноздри, выдергивая из неторопливых размышлений ни о чем. Круспе сел рядом, протягивая девушке чашку. Она молча улыбнулась и поставила между собой и ним пепельницу, разговор предстоял долгий. Рихард щёлкнул зажигалкой и понял, что тянуть дальше некуда.       - Десять лет назад у Тилля появилась девушка. Откуда она взялась, мы так и не узнали. Они как-то случайно познакомились, то ли на улице, то ли ещё где, непонятно. У нее какие-то проблемы были, и он поселил ее у себя, помог с документами и взял на работу. Она совсем молодая была, лет двадцать, или около того. Мы сначала ничего не знали, ну домработница и домработница, ничего особенного. А потом начали происходить довольно странные вещи.       - В каком смысле странные? - Рихард замолчал, а Джо попыталась унять сердцебиение, опасаясь выдать себя чрезмерной заинтересованностью, но спокойно ждать, пока Круспе созреет для продолжения рассказа просто не могла.       - Тилль, он начал меняться, как-то внезапно и очень резко. Он тяжело пережил развод, и мы тогда думали, что в ближайшее время его вряд ли потянет на серьезные отношения, но не тут то было. То есть сначала все было очень понятно и предсказуемо - концерты, вечеринки, девчонки... Ну все в его стиле. А потом появилась Тина. - Услышав свое имя, впервые за все эти годы, Джо вздрогнула и поежилась. Было ощущение, что та девочка, о которой рассказывает Рихард, стоит рядом и укоризненно смотрит на нее, будто осуждая.       - И что, с ее появлением, Линдеманн стал благочестивым герром и завязал с распутной жизнью? Что-то слабо верится. - Она пыталась хоть немного сгладить напряжение шуткой, хотя ей было совсем не весело и точно не смешно.       - Ну не то, чтоб совсем завязал, но изменился заметно. Он как-то очень трогательно к ней относился, будто к дочери, подарки из поездок привозил, праздники устраивал и коршуном на всех смотрел, ни дай бог кто обидит, даже на нас, но при этом страсти там бурлили отнюдь не отцовские. И он стал отдаляться от нас, не то, чтоб забил, но было видно, что появился кто-то ещё и этот человек очень важен для него. У нас тогда уже были проблемы, последний альбом дался очень трудно, мы постоянно собачились с Ландерсом, но Тилль всегда был рядом и не давал ситуации выйти из-под контроля. А потом он будто переключился и проблема усугубилась.       - Подожди, я что-то совсем не улавливаю связи между вашими конфликтами в группе, ссорами с Паулем и этой девушкой. Вы из-за нее ссорились, или что? - Рихард подкурил очередную сигарету и потянул на себя оконную створку, впуская в помещение свежий воздух и шум улицы. Он посмотрел на Джо и горько усмехнулся.       - Нет, мы ссорились, потому что я тупой самовлюблённый мудак, который не видел нихуя дальше своего носа.       - Рич...       - Это правда. Я тогда чувствовал себя на вершине, у меня всё получалось и заслуги других я предпочитал не замечать. Сначала к этому относились снисходительно, потом начались конфликты, но Тиллю удавалось как-то сглаживать, и мы держались на поверхности. А после оглушительного успеха "Mutter", крышу у меня снесло окончательно. И в это же время появилась Тина.       - И Тилль, увлекшись девушкой, переключился на свою личную жизнь, оставив вас наедине с вашими разборками.       - Примерно так. Конфликт нарастал как снежный ком, а у нас тур, записи и контракт с лейблом. Все рушилось к чертовой матери. Все, к чему я стремился всю свою жизнь, разрушалось у меня на глазах. И я сорвался.       - Наркотики? - Рихард кивнул, отпил из своей чашки и поморщился. Кофейная горечь не могла перебить другую, намного устойчивее, гуще и насыщеннее.       - Первым узнал Ландерс. Он пытался меня вразумить, но я уже никого не слушал и не слышал, а он настолько устал от меня, что надолго его не хватило. И он все рассказал Тиллю, а тот схватился за голову и бросился спасать меня, ну и группу заодно. Он караулил меня почти круглосуточно, и на гастролях и дома, но меня уже несло серьезно. Мы ещё как-то умудрились выдать альбом и докатать тур, а когда вернулись, то выяснилось, что Тина уехала. - Он опять замолчал и потянулся к пачке сигарет. Джо вытряхнула переполненную пепельницу в мусорное ведро и вернулась на свое место, пытаясь разложить по полочкам полученную информацию. Голова гудела, а сердце отбивало странный ритм. Она видела, что Рихарду непросто, но ей было сложнее, она не могла даже рассказать.       - С чего ты взял, что вся эта ваша канитель имеет к ней какое-то отношение? Ты ведь по сути ничего не знаешь. Что у них там было вообще и что произошло потом.       - Я знаю достаточно, чтобы понимать, насколько виноват. У них все только начиналось, а он то на гастролях, то пропадает сутками. Ты никогда не видела Линдеманна в гневе, поверь, зрелище не для слабонервных, и под этот каток попадает каждый, в пределах его видимости. Он ей ничего не рассказал о том, что происходит, скорее всего, она приняла его состояние на свой счёт и просто уехала. Она была не такой, как большинство его женщин, и не стала бы ничего выяснять и устраивать разборки. Мне кажется, она его очень любила, но почему-то не смогла рассмотреть взаимности, а она была, действительно была. Вот черт... - Рихард зло потёр глаза, которые уже слезились от плотного сигаретного дыма и бьющих через край эмоций. Джо понимала, что это ещё не всё. Ей очень не хотелось слушать дальше, но она сама начала этот разговор и понимала, что по его окончанию ей придется принять решение. Возможно, самое важное решение в ее жизни.       - Тилль обвинил тебя в том, что случилось? Ты из-за этого уехал?       - Нет, он вообще никому ничего не сказал, а просто закрылся у себя и перестал отвечать на звонки. А я почувствовал полную свободу и пустился во все тяжкие, наплевав на все и на всех. Недели две меня вообще никто не трогал, и я поехал в студию, где нарвался на парней и сцепился с Ландерсом. Они всё-таки прорвались к Тиллю и нашли его практически в бессознательном состоянии, но сил выгнать их ему хватило. Пока я куролесил, он пил. А когда немного пришел в себя, то загнал на участок бульдозер и снёс второй дом, тот, в котором жила Тина. А потом поджёг то, что от него осталось, не дожидаясь бригаду, которая должна была очистить участок.       - Как поджег?       - Облил руины зажигательной смесью и лупил из огнемета. Соседи увидели и вызвали пожарных и полицию. Тилля скрутили и привезли в участок, а там уже позвонили адвокату, а тот позвонил Паулю. Отделался он штрафом, дело спустили на тормозах. Пока приводили его в чувство, пепелище разгребли и вывезли. Пауль обвинял в случившемся меня и имел на это полное право, только это я сейчас понимаю, а тогда... Слово за слово и мы сцепились с ним прямо в студии, а разогнал нас по углам Тилль. Он ещё сам не до конца отошёл от всего, но пришел поговорить и решить проблемы группы, а тут мы... Он долго разбираться не стал, дал мне по морде и запер в туалете на всю ночь, ну чтоб я подумал.       - Подумал?       - На ломке сильно не подумаешь. Утром я послал их куда подальше и заявил, что они без меня никто и были бы никем, что Раммштайн без меня не было бы, Тилль остался бы сельским плотником, а Пауль загнулся бы вместе со своей бесперспективной группой. Ландерс послал меня в ответ и сказал, что я всех заебал и группе проще найти нового гитариста и продолжить работать. Дальше ты знаешь. - Дальше она знала. Дальше Рихард рванул в Штаты, злой и окрылённый идеей создания своей группы.       Создание остановилось на двух треках и программе самоуничтожения. Круспе застыл в одной точке в Нью Йорке, а все остальные в Берлине. Что-то должно было произойти. Что-то обязано было случиться. Что-то такое, что смогло бы сдвинуть ситуацию с мертвой точки. И оно произошло. У жизни оказалось отменное чувство юмора и чтобы разрешить конфликт, она столкнула лбами людей, которые стали причиной этого конфликта.       Джо спрыгнула с подоконника и достала из холодильника бутылку воды. Очевидно, теория о том, что есть вещи, которые лучше не знать, оказалась правдой. Сегодня ее мир разрушился в очередной раз. Правда и ложь поменялись местами, а виновные стали пострадавшими. Десять лет она жила в заблуждении. Десять лет она искала виноватых в том, в чем была виновата сама.       Рихард молчал и даже не смотрел на нее. Теперь решение за ней. Она уже приняла однажды решение, которым чуть не сломала жизнь не только себе, но и Рихарду, Тиллю и всем остальным. Если бы она просто остановилась, просто дала время себе и Тиллю... То что было бы тогда? Где они все были бы сейчас? В голове внезапно прояснилось. Она хлебнула ледяной воды, подошла к Круспе и молча утянула в свои объятия. Она совершила тогда ошибку, но если бы не эта ошибка, то кем бы она была сейчас?       Перед глазами все плыло от проступивших слез, а мозг упрямо транслировал картинку, как Линдеманн поджигает из огнемета остатки ее домика. Тиллю тоже не откажешь в чувстве юмора, щедро сдобренного сарказмом. Бассейн бассейном, а яблоневый сад был очень знаковым и красноречивым.       Не отпуская от себя Рихарда, Джо подняла голову, чтобы проморгать выступившие слезы. Она ничего уже не сможет изменить, что случилось, то случилось. Прошлого не вернуть, но можно поменять отношение к нему и к людям, что в нем были.       - Рич, тебе не стоит винить себя абсолютно во всем. Можешь снимать плащ главного злодея и отправлять его на свалку истории. - Круспе отстранился и удивлённо посмотрел на нее, а Джо сама удивилась тому, насколько ровно и спокойно звучал ее голос. И это спокойствие не было вынужденным и наигранным, она действительно была спокойна. Наконец появился человек, что из тысячи разрозненных кусочков помог ей собрать и увидеть целостную картинку, не придуманную, а настоящую. Такую, какой она была на самом деле.       - Ты серьезно? - Она улыбнулась, опять устроилась рядом с ним на подоконнике и закурила.       - Слушай, ну сюжет достоин Голливуда. Только мне кажется, что ты все же драматизируешь и одеяло вины на себя перетягиваешь немного. Ты, конечно, идиот и придурок, этого у тебя не отнять. Только не больше и не меньше, чем все остальные. Такую группу чуть не угробили. Вы просто феерические дебилы. Но хорошо то, что хорошо заканчивается. А все остальное... Рих, ну ты смешной. Скажи мне, что помешало Тиллю просто поговорить с девушкой и объяснить ситуацию, даже не вдаваясь в подробности? Если у них там действительно были какие-то чувства, почему он не сделал этого? Из чувства собственного достоинства и бескрайней самоуверенности? Это не любовь, Рич, а просто потребительское отношение. А она? Ну она же видела, очевидно, что с ним что-то происходит, почему просто не спросила? Неужели ей было все равно? Она не беспокоилась, не переживала? Она предпочла просто исчезнуть, поставив свое самолюбие выше чувств к нему, если они были... - Если они были... Джо передёрнуло от своих же слов. Произнося их вслух, говоря о себе самой, как о чужом человеке, она наконец смогла посмотреть на ситуацию со стороны и поняла, что все сказанное ею только что - это правда.       Все это время она во всем винила Тилля, нарядив его в тот самый пресловутый плащ главного злодея. А чем она лучше? Неужели было сложно просто взять его за руку, усадить рядом с собой и спросить прямо о том, что происходит? Вряд ли он стал бы врать и выкручиваться. Каким бы Тилль Линдеманн не был, но он всегда оставался честным перед другими и перед собой. А она? Она была честной по отношению к нему и к себе? Вряд ли.       - Не надо меня успокаивать.       - Я тебя не успокаиваю, я тебе говорю, как я вижу эту ситуацию. Что бы не произошло, но если люди близки, если у них есть какие-то эмоции друг к другу, то все можно обсудить и договориться. Вон даже у вас получилось, хоть и не без труда. Тилль, конечно, королева драмы - бульдозер, огнемет... Хорошо хоть поселок не сжег. Только знаешь, я думаю, дело тут не столько в его возвышенных чувствах, сколько в обычной злости и задетом мужском самолюбии. Ещё бы, какая-то девчонка посмела бросить самого Тилля Линдеманна. Только он в монахи почему-то не постригся с горя, и обетом целибата себя не обременял, о его романах только ленивый не знает, так что зря ты себя накручиваешь. - Рихард выдохнул и притянул Джо к себе, привычно устраивая подбородок на ее макушке.       - Ты его совсем не знаешь, хотя, какая-то логика в твоих словах и есть. Когда это все случилось, он будто застыл. Я видел это, даже наблюдая за ним со стороны. Видел, каким он становится и опять винил себя, а чтобы заглушить чувство вины...       - ... закидывался разнообразной дрянью. Это помогает, но ненадолго.       - А потом мне на голову свалилась ты и все изменилось, все вернулось: и Тилль, и Пауль, и остальные парни... Все стало как раньше, ещё в самом начале, когда мы только начинали. Но Тилль, он стал другим, хоть и говорил, что все в прошлом, что он все забыл и нечего об этом вспоминать. Но он оставался застывшим. Я увидел это, когда прилетел в Берлин. Все его романы и экспрессивные выходки - это всё как будто стена, которой он отгородился от тех воспоминаний. - Джо погладила руку, обнимающую ее за талию и подняла глаза на Рихарда, устраивая голову на его плече.       - Тебя послушать, так Линдеманн прям романтический герой из девичьих грез. Рич, не придумывай то, чего нет. Вы все наворотили дерьма, но твое чувство вины, оно не выдерживает никакой критики. И я тебе очень подробно объяснила почему. Но если тебе мало, давай представим, что никуда та девушка не сбегала. Как думаешь, сколько она бы его выдержала, даже если без твоей помощи?       - Не знаю. Может год, а может всю жизнь. А вдруг у них получилось бы?       - Ты сам веришь в то, что говоришь? Пойми, он таким не стал из-за нее, он таким был всегда, а ты просто находишь оправдание его кобелистости из большой любви и дурацкого чувства вины. Успокойся и забудь. Тилль не выглядит несчастным человеком, страдающим по утерянной любви. В конце концов, он мог ее найти, если бы так сильно хотел. Человек - не иголка в стоге сена. Значит, не такая большая потеря.       - Почему ты так старательно пытаешься сделать его хуже, чем он есть на самом деле? - Взгляд голубых глаз стал не просто внимательным, а прошивающим насквозь. И под этим взглядом ей стало неуютно и дискомфортно. - Ты как будто пытаешься убедить в этом сама себя. Джо?       - Я говорю только то, что вижу. - Она попыталась вывернуться из его рук, но попытка оказалась неудачной. Рихард развернул ее лицом к себе и приподнял пальцем подбородок, заставляя посмотреть в глаза.       - Он ведь нравится тебе. - Не вопрос, утверждение. Рихард тоже говорил то, что видел. Отрицать было бы глупо и бессмысленно.       - Нравится. Разве он может не нравится? Как и ты, как Пауль, Олли, Шнай и Флаке. Любой из вас притягивает к себе моментально, такой бешеной харизме невозможно сопротивляться.       - Но ты все равно пытаешься. И он тоже пытается. Но я все равно вижу, как он начал меняться после знакомства с тобой, как тогда. Когда появилась ты, он как будто отпустил наконец ту ситуацию по-настоящему, а не просто на словах. - Джо замерла. Она всегда знала, что Рихард хитрый и прозорливый. И если он молчит, то это совсем не означает, что он чего-то не видит, просто в большинстве случаев, предпочитает не вмешиваться. В большинстве, но только не в случае с Линдеманном.       - Тогда тебе, тем более, не стоит переживать. Рич, мы все время от времени творим разнообразную херню. Мы все делаем больно близким нам людям, так или иначе. Но время проходит и всё остаётся в прошлом. Прости уже сам себя и перестань копаться в этом дерьме. Ты ни в чем не виноват, а твой Тилль не такая тонкая и ранимая душа, как тебе кажется. - Она обхватила ладонями его лицо, чувствуя на коже лёгкое покалывание, легонько стукнула своим лбом его лоб и потерялась кончиком носа о его нос. Он всегда так делал, когда хотел выразить какую-то особую нежность и трепетность. А сейчас этого захотелось ей. - Все будет хорошо, перестань его оберегать, как заполошная мамаша свое единственное чадо. Меня удивляет, как через твой контроль к нему хоть кто-то прорывается.       - Джо, мне вообще похер на всех его бля..., извини, на всех его барышень, я их имена запоминать не успеваю, как и он сам.       - Кого-то мне это сильно напоминает. - Она щёлкнула Рихарда по носу, пытаясь за шуткой и улыбкой скрыть болезненный укол ревности.       - Я сейчас совсем о другом. Он выглядит и ведёт себя так, как будто опять разрешил себе чувствовать. Понимаешь? И это произошло рядом с тобой. Поэтому я боюсь за него. Я не хочу больше видеть, как он опять превращает себя в бесчувственный камень, а я ничего не могу с этим сделать.       - Теперь ты рядом. Я обещаю не разбивать сердце твоему Тиллю, можешь не беспокоиться.       Интересный разговор у них получился. Есть над чем подумать, но не сейчас и не здесь. По крайней мере, все стало более-менее понятно, пусть и весьма относительно, потому что версия Рихарда - это версия Рихарда, а он склонен драматизировать, преувеличивать, а в отдельных, самых тяжёлых случаях, даже посыпать голову пеплом, причем не только свою. Она знала об этом всегда, и сегодня приняла решение вытряхнуть его из пузыря вины, который не давал ему спокойно жить и заставлял мчаться наперерез любому, кто представлял для Линдеманна хоть какую-то опасность, пусть даже мнимую.       Она ещё не до конца поверила в то, что услышала, ещё не совсем понимала где факты, а где эмоции, и совсем не знала, что ей с этой информацией делать. Но одно она увидела четко - связь между Тиллем и Рихардом была намного крепче, чем она думала. Она не выглядела такой явной, как взаимодействие Круспе и Пауля, что липли друг к другу, как пара попугаев-неразлучников, но была более глубокой и совсем на другом уровне. Джо часто думала, как отреагировал бы Рихард, если бы узнал правду. Сегодня она поняла, что эту правду ему лучше не знать. Точнее для нее будет лучше, если он эту правду не узнает.       Она не готова его терять. Она не хочет становиться камнем преткновения между двумя такими близкими людьми, что однажды уже чуть не потеряли друг друга из-за нее. Она не желает быть причиной его беспокойства за друга и внезапно вспыхнувшего чувства вины, что захлестывало его с головой и не давало спокойно жить, даже спустя десять лет. Он слишком много для нее значит. Ей нужно просто улететь домой и побыть в одиночестве в своем доме на берегу океана. Там, где тихий шелест волн успокоит тупую боль в области сердца, что откликается в голове его голосом и коротко стучит в правый висок. Там, где острый запах соленого бриза и пряной лаванды вытеснит приторный, удушливый, кисло-сладкий аромат беспросветного одиночества, которое всегда пахнет яблоками и напоминает молодой сад вокруг уютного дома на окраине Берлина...