Яблочный аромат прошлого...

Отрицание Гнев Торг Депрессия Принятие       Проживая трудные этапы, человек проходит пять ступеней на пути к исцелению. Правильная и понятная схема, что делает сложный путь легче. Где эта система дала сбой, а ступеньки перепутали свой порядок, в случае Тилля Линдеманна, сказать было сложно. Лестница оказалась непреодолимой, а он сам сидел в самом ее низу, с тоской глядя на ступеньки, каждая из которых казалась выше его самого.       Он старался как мог, но проиграл, так и не дойдя до последней ступени, и не в силах смириться с произошедшим, уехал домой, надеясь найти хоть относительный покой. Покоя не было. Днём в голове кружились навязчивые воспоминания, а ночью наседали мысли, как все могло бы быть, если...       "Если" не случилось. Все планы и надежды рассыпались в прах, сам он прыгал с одной ступеньки на другую, игнорируя самую верхнюю, а последняя строчка его песни, исправленная когда-то Джо, теперь казалась просто издёвкой судьбы. Он был прав и все правильно написал, с самого начала.       Дни проходили мимо, заполненные музыкой и множеством листов бумаги, исписанных рифмованными строчками. Все демоны, которые, казалось, покинули его навсегда, опять повылазили из своих временных убежищ. Они росли, множились и набирали силу, а он знал только один способ, чтобы утихомирить их.       "Я никогда не читала ничего подобного. Твои стихи, они завораживают и пугают. Это просто сгусток боли, мне так кажется. Возможно, я ошибаюсь, но так я это чувствую." - Голос, прозвучавший, казалось, не в голове, а где-то рядом, словно человек стоял за его спиной и читал через плечо, заставил Тилля вздрогнуть и обернуться. Никого не было, он был в доме один, один на один со своими стихами и демонами, что хитро подмигивали ему, то и дело, мелькая между строк.       Полумрак. По стенам блуждают тени, а широкий луч света от настольной лампы не спасает, а только подчеркивает темноту, путаясь в ней и увязая все глубже и глубже.       Ничего не случилось. Все остались живы и жизнь продолжается. Время идёт своим чередом, складывая минуты в часы, а часы в дни, что бестолково проходят мимо.       Он сможет. Смог один раз, справится и сейчас. В тот раз было хуже. Неизвестность - самое страшное, что может произойти с человеком, неизвестность и одиночество. В этот раз у него есть парни, которые потихоньку возвращаются в Берлин после незапланированного отпуска, релиз нового альбома, премьеры, будущий тур... и навязчивые мысли о странной девушке в теле Джо, которая осталась далеко за океаном. Осталась с Рихардом.       Это он тоже уже проходил. Когда подумал, что у Тины роман с Круспе, став случайным свидетелем их поцелуя. Его жизнь превратилась в странную, цикличную историю, с одними и теми же людьми. Историю, которая никак не желала закончиться, повторяясь вновь и вновь. Все могло бы быть иначе, если бы много лет назад он просто отвёз Тину в больницу, а не поддался дикому порыву и не привез ее к себе домой.       Она сломала его тогда, сломала так сильно и необратимо, что казалось насовсем. Своим побегом, перекрыла невидимый кран, по которому уже слабо, но еще текли искренние и настоящие чувства и эмоции. Тогда он решил, что это навсегда, долго и скрупулёзно наращивая на себя каменную броню, отгораживаясь и уходя в тень. Тогда он не знал, что по ту сторону Атлантического океана, Тина делает то же, что и он, слой за слоем превращая нежную, теплую кожу в ледяное покрытие, и так же, как и он, убеждая себя, что это навсегда.       Он никогда и ни с кем не говорил об этом. В критически узком круге близких людей не нашлось того, кому бы он осмелился озвучить то, что творилось внутри, за каменными бастионами мнимого безразличия и нерушимости. Быть каменным проще, чем показывать свою слабость и пускать внутрь кого-то, пусть и достаточно близкого.       А потом все внезапно изменилось. Искажённая картинка начала приобретать правильные очертания, а размытые силуэты просто добавляли флёра загадочности. Все встало на свои места. В его жизнь вернулись близкие люди, музыка и уверенность в самом себе. Встреча с Рихардом, когда тот прилетел в Берлин после длительного отсутствия, казалось, поставила точку в той истории, окончательно примирив с прошлым и давая возможность открыть новую дверь. Тогда Тилль не знал, что точка окажется многоточием, а из старого, ржавого, но надёжно закрученного крана вскоре начнет подтекать.       Теней на стенах становилось все больше, они превращались в темные пятна, все гуще и насыщеннее, то собираясь в единое целое, то разбиваясь на части, продолжая свой причудливый танец. Внизу мелодично запиликал домофон, прогоняя странные тени и тяжёлые мысли. Тилль тяжело поднялся с кресла и бросил карандаш на стол, раздумывая, кому было не лень тащиться вечером за город, ещё и в такую погоду.       Пауль Ландерс, чье встревоженное лицо вскоре обозначилось в прихожей, не знал такого слова - "лень". А ещё ему было плевать на любое время суток и, тем более, на погоду. Он снял куртку, на которой блестели капли дождя, размотал длинный шарф и прошлепал в сторону кухни, не озадачиваясь мокрыми следами, что оставляли его ботинки на идеально чистом паркете.       - Ландерс. - Пауль остановился на полушаге и развернувшись одним движением, как солдат на плацу, лукаво улыбнулся, прижмурив один глаз. Картинно вздохнул и поплелся обратно, снимать ботинки. Грозный окрик обрадовал его и разорвал крепкую цепь тревоги - телефон Тилля уже третий день был вне доступа, а сам он не отвечал ни на какие сообщения и письма.       - Что у тебя с телефоном?       - А что у меня с телефоном? - Тилль изучал мокрые следы от протекторов подошв стильных ботинок, раздумывая, идти за тряпкой, или само высохнет.       - Ничего особенного, если не учитывать того, что до тебя два дня никто не может дозвониться. - Неопределенно пожав плечами, Линдеманн решил плюнуть на мокрые следы и пошел в сторону кухни, обходя лужи и беспорядок, учиненные неугомонным Паулем.       Щёлкнул выключатель, кухня осветилась теплым жёлтым светом. Ещё один, казалось бы, незначительный момент, который всегда напоминал о Тине - она терпеть не могла холодного белого света, который называла пугающим и казённым. Тилль сменил тогда все лампочки в доме, он хотел, чтобы его дом был для нее уютным и безопасным. Тины давно нет рядом, а привычка осталась.       Приветливо засветился дисплей кофеварки, тихо щёлкнула дверка холодильника, зазвенели чашки и полилась вода. По кухне поплыл аромат кофейных зёрен и табачного дыма. Ландерс внимательно наблюдал за передвижениями Тилля, незаметно набирая сообщение на телефоне. Сообщение было совсем коротким. Два слова мгновенно пересекли океан и развеяли мрак тревожности и страха, что окутывал ещё одного человека, который находился на другом континенте.       - А чего до меня дозваниваться? У нас отпуск, вроде как. - Пауль промолчал, убрал телефон в карман и понюхал ароматный пар, что поднимался над чашкой. - Ты за рулём?       - На такси. - Рядом с чашками сразу же оказались две узкие рюмки и тяжёлая квадратная бутылка с чуть желтоватой жидкостью внутри. Ландерс махнул порцию текилы и с облегчением выдохнул.       Пока его такси петляло по улицам Берлина, а ушлый таксист, видя задумчивость своего пассажира, выбирал маршруты подлиннее, Пауль мысленно представил себе все ужасы, которые только можно и нельзя представить. За прошедшие десять лет, воспоминания о Тилле, который смотрит на него красными воспаленными глазами, не в силах разлепить сухие потрескавшиеся губы, и просто указывает рукой, со сбитыми в кровь костяшками, на выход; о страшном пепелище, над которым ещё поднимается дым; о напуганных соседях и полицейском участке - не потеряли своей яркости и свежести.       Когда Рихард сказал, что Тилль улетел в Берлин, навязчивое чувство беспокойства превратилось во вполне осязаемый страх, и Пауль прервал свой отпуск и помчался в Нью-Йорк. То, что рассказал ему Круспе, очень походило на сценарий мыльной оперы, хотя, вся их жизнь давно превратилась в какой-то непонятный сценарий.       Поклявшись всем, чем только мог, дав тысячу и одно обещание ничего не говорить Тиллю, Пауль примчался в Берлин. Несколько дней он пытался сложить в своей голове то, что узнал, но информация никак не желала умещаться в обычное человеческое сознание. Он решил дать Линдеманну время, но как только ему позвонили из офиса и сообщили, что Тилль не выходит на связь, мгновенно помчался за город.       - Ты хоть бы почту иногда проверял, если уже телефон отключил. - По спине мгновенно прошёлся противный холодок. Что-то произошло. Что-то случилось, пока он жалел себя, запершись в своем доме. Что-то случилось, а он не знал и не смог помочь и предотвратить.       - Что такое? Что случилось, Пауль? - Ландерс посмотрел на нервно сжатые кулаки с побелевшими костяшками и понял, что Рихард ничего не приукрасил и не преувеличил, по своей привычке, хоть он очень на это надеялся.       - Ничего не произошло, нам нужно лететь в Нью-Йорк, лейбл организовал премьеру фильма Джо в кинотеатрах.       Джо закончила разговор и задумчиво почесала нос. Она молча смотрела через панорамное окно на водную гладь, по которой перекатывались солнечные блики, отбиваясь от поверхности и ослепляя радужными вспышками. Рихард знал о чем говорил ей Майкл и ждал реакции, но она молчала.       - Джо? - Она вздрогнула, как будто он неожиданно выскочил из шкафа, хотя Круспе все это время сидел рядом. Она часто засматривалась в одну точку, словно зависая и выпадая из реальности, а потом возвращаясь обратно.       Она действительно была другим человеком, Тилль был прав, и винить его за внезапный отъезд Рихард не мог. Ему самому было трудно смотреть на растерянную девушку, которая иногда напоминала маленького ребенка, помня, какой она была год назад. Что чувствовал Линдеманн, если добавить историю с Тиной, страшно было даже представить.       Рихард разрывался на две части от беспокойства за Тилля и жалости к Джо. Он старался быть одновременно везде и иногда чувствовал, что в этих попытках просто теряет себя, пытаясь открыть железную дверь, которая не просто была закрыта на замок, но ещё и заварена сварочным аппаратом.       Он всё ещё надеялся. Выполняя все рекомендации доктора Брауна, помогая Джо адаптироваться в ее новом состоянии и вернуть к нормальной жизни. Каждое утро, спускаясь на кухню, он надеялся увидеть осознанный взгляд и услышать такое знакомое и уже почти забытое "Рич", теперь Джо называла его Рихардом и сковано улыбалась при его появлении. Он больше не врывался к ней в спальню без стука, потому что она пугалась до крика, и не мог завалиться к ней в кровать, утягивая в крепкие и долгие объятия. Она молчала, но робко отодвигалась от него. Она выжила, но это была не она.       Он рассказал ей историю их знакомства, дружбы и сотрудничества. Рассказ был предельно честным и откровенным и мог запросто повергнуть в шок. Она внимательно слушала и даже задавала вопросы, не удивляясь и не проявляя никаких эмоций, а у Рихарда было стойкое чувство, что самые дорогие моменты его жизни сейчас препарируют на хирургическом столе, как мертвую лягушку.       Она знала много, но ничего так и не вспомнила, воспринимая факты, просто как факты, запоминая их и расставляя по полочкам в голове, без всякой эмоциональной окраски. Создавалось впечатление, что вместе со злосчастным тромбом, Браун вырезал из нее возможность чувствовать.       Тонким лучиком надежды оставалось ее возвращение в клуб. Это место было дорого ей, в нем оставалось много воспоминаний из ее прошлой жизни, из двух прошлых жизней, если быть точным. Теперь Рихард понимал, почему она так трепетно относилась к этому месту, но это понимание сидело в горле болезненно-горьким комком, который не удавалось ни проглотить, ни выплюнуть.       Он привез ее в клуб днем. Она несмело вошла в помещение и оглянулась на него. Рихард ободряюще улыбнулся, но остался стоять на месте, этот Рубикон она должна была пройти самостоятельно. Он наблюдал со стороны, как девушка обходит зал по периметру, останавливается у сцены, но только на мгновение, ее взгляд безразлично скользит по инструментам, и она идёт дальше. Осторожно проводит ладонью по металлическим чашам и проходит мимо бара, когда ее взгляд останавливается на портрете в рамке из черного металла.       С портрета на нее смотрит длинноволосый смуглый мужчина, с темными, чуть раскосыми глазами. Джо проводит пальцем по рамке, будто стирая невидимую пыль. Она знает, кто этот мужчина, Рихард рассказал ей, но само изображение не вызывает никаких воспоминаний, или эмоций. Пустота, абсолютное ничто, затянутое белым туманом, странные силуэты, которые она не может рассмотреть и тихий шелест, как будто сыпется песок.       - Джо, ты что делаешь? - Она как будто вынырнула из этого белого марева и обнаружила себя у того же портрета, подкуривающей сигарету. Крепкий табак царапнул горло, дым проник в лёгкие, вызывая кашель, но вытесняя своим ароматом другой запах - пряный и кисло-сладкий, он навязчиво преследовал ее почти постоянно, и она никак не могла понять, откуда он берется. Подкуренная сигарета оказалась в пепельнице, а Рихард рядом с ней, в несколько шагов пересекая зал. Он потянулся к сигарете, чтобы затушить ее, но его рука была перехвачена на полпути прохладной ладошкой.       - Не трогай...       - Джо, ты что? Что ты делаешь?       - Она всегда так делает... делала. - Круспе обернулся на голос, за стойкой бармен протирал бокалы и наблюдал за ними. - Не нужно ее трогать, пусть тлеет. Она всегда так делала, оставляла сигарету для Джо, там всегда лежит пачка его любимых сигарет и зажигалка. И вот еще... - Парень плеснул в стакан виски и поставил рядом с пепельницей.       Рихард поискал глазами Джо. Она продолжала бродить по клубу, к ней подходили сотрудники и музыканты. Ничего не изменилось, та же растерянность и робкая улыбка. Круспе перевел взгляд на портрет и тлеющую сигарету.       - Ты знал его? - Бармен отрицательно покачал головой.       - Только по рассказам. Мы все пришли уже после второго открытия клуба. Просто Джо всегда так делает... делала... Извините, мне лучше вернуться к работе.       Рихард долго думал о произошедшем и даже звонил Брауну, удивляясь, как тот ещё не заблокировал его номер, судя по всему, терпение доктора было выковано из стали. Браун развеял его надежды, сказав, что это просто привычка, которая отпечаталась в сознании на уровне базовых вещей, поэтому не стоит акцентировать на этом внимание. Круспе очень старался не акцентировать, но то, как бармен запинался на полуслове и говорил о Джо в прошедшем времени, не шло у него из головы, как будто она умерла.       Она вернулась в клуб, заново и с завидным упрямством осваивая науку ведения дел, погружаясь с головой в ведомости, накладные и отчеты. Даже прослушивания музыкантов она взяла на себя, заручившись поддержкой Майкла, который, несмотря на тотальную занятость, всегда находил для нее время.       Нужно просто привыкнуть к тому, что она другая. Привыкнуть и заново завоевать ее расположение, доверие и дружбу. Как раньше уже не будет, но, возможно, будет как-то иначе, тоже неплохо, но уже по-другому. Отрицание Гнев Торг Депрессия Принятие Последняя ступенька этой лестницы оказалась недосягаемой не только для Тилля, Рихард Круспе тоже был не в силах ее преодолеть.       Рихард мчался в аэропорт, проклиная на чем стоит упрямого Майкла и его идиотскую затею. Неделю назад он ворвался в его кабинет, испепеляя взглядом секретаря, которая пыталась его остановить. Майкл был спокоен и нерушим, как скала, очевидно, ожидая чего-то подобного. Выслушав гневную тираду, он закурил и приоткрыл створку окна.       - Успокойся. - Следующая тирада была не менее гневной, но значительно короче, что радовало и обозначало робкий лучик света в конце темного туннеля. Круспе выдохся и наконец выдохнул.       - Ты с ума сошел? - Майкл захлопнул окно и сел напротив, буравя взглядом упрямого немца.       - Ричард, ты знаешь куда выстлана дорога добрыми намерениями? То, что ты делаешь, абсолютно противоречит результату, которого ты хочешь добиться.       - Что ты имеешь в виду?       - Ты запер ее в клетке своего внимания и заботы. Каким образом она должна хоть как-то прогрессировать, если ты ей шагу ступить не даёшь? Вот чего ты разошелся? Я что, отправляю ее в разведку в тыл к врагам? Это ее работа. И она боролась за этот фильм, с вами же, насколько мне известно. И она победила. Перестань заниматься ерундой и подумай лучше о своей работе, а со своей Джо в состоянии разобраться без няньки.       Рихард был в бешенстве, но сделать ничего не мог. У них были обязательства перед лейблом, Майкл это прекрасно понимал и пользовался своим положением. На удивление, Джо приняла новость с энтузиазмом, но Круспе не мог избавится от навязчивой мысли, что дорогу в ад строит сам Майкл.       Он старался не вмешиваться, но всегда был поблизости, если понадобится. Джо опять засела за изучение дел, впервые достав свой ноутбук. Рихард наблюдал, как тонкие пальцы летают над клавиатурой, безошибочно вводя пароль доступа, как Джо одну за другой открывает папки и вчитывается в документы. Он слышал, как запускаются отрывки видео из концертов и просто онемел, когда обернулся и увидел, как она подпевает их песне, почти беззвучно шевеля губами, ни разу не сбившись и не перепутав ни единого слова.       Возможно, Майкл был прав, пытаясь вернуть ее в лейбл, хотя бы частично. Рихард смирился и пытался спокойно наблюдать со стороны. Ровно до сегодняшнего утра, когда бодрый и жизнерадостный Майкл сообщил, что ему нужно встретить группу, а Джо забрать ключи у сотрудников клининговой компании, что приводила в порядок дом, который формально принадлежал Тиллю, но все решили остановиться именно там. Теперь он ехал в аэропорт, проклиная Майкла, вечные пробки и всю идею в целом, чувствуя как внутри разгорается маленький огонек беспокойства, больше похожий на странное предчувствие.       Порывистый ветер шевелил крепкие ветви старых деревьев, осыпая с них уже почти полностью засохшие листья. Листва падала в пожухлую траву, шелестя, как волны океана, или как песок... Джо зажмурилась, опять это странное видение пробиралось в ее сознание. Она много раз видела во сне странное место, окутанное туманом, слышала этот шелест и пыталась рассмотреть расплывчатые силуэты, которые то приближались, то опять отдалялись и сливались с густым туманом, оставляя только шелест песка.       Она очень старалась вспомнить, но не могла. Воспоминания ускользали и было будто силуэты из ее снов - призрачные и неуловимые, полностью окутанные туманом. Она старалась, потому что не хотела расстраивать Рихарда, который был практически ее тенью. Она не понимала, что он за человек, но подсознательно чувствовала близость и связь с ним. Эта связь была непонятной и пугала ее, даже после того, как он ей все подробно рассказал.       Трудно жить с непониманием, кто ты. Чувствовать себя новорожденным ребенком в теле взрослого человека и не понимать кто перед тобой - друг, или враг. Трудно осознавать, что вокруг тебя люди, которые помнят человека, которым ты была, и ждут его возвращения. Страшно видеть их разочарование и страх, то, что она видела в глазах Тилля Линдеманна.       Он притягивал и отталкивал одновременно. Джо очень хотелось приблизиться к нему, но она его боялась и не могла объяснить этот страх даже самой себе, а спрашивать у Рихарда не решалась, уже зная, что Тилль самый близкий ему человек. Тилль и она. А ещё улыбчивый Пауль, с которым было проще всего, потому что он не смотрел выжидательно-требовательно и не держал осторожную дистанцию, как будто она была прокаженной.       Ландерс приехал ранним утром, с порога сгреб ее в крепкие объятия и вручил пакет из кондитерской, который остро пах мятой и черным шоколадом, головокружительно и очень знакомо. Они пили кофе на кухне, запах кофейных зёрен смешивался с ароматом мяты и табака, в открытые двери, выходящие на веранду, врывался ветер, что пах солёным прибоем. Пауль рассказывал о своем отпуске и улыбался, а Джо рассеяно смотрела вдаль, пытаясь вспомнить какие-то неуловимые строчки, то ли из песни, то ли из стихотворения. Слова навязчиво крутились где-то рядом, но словить их никак не получалось. Она что-то слышала, но не могла вспомнить когда и от кого. Что-то о девушке, которая пьет черный кофе и курит ментоловые сигареты на берегу океана.       Из раздумий ее выдернул шум автомобильных двигателей и два коротких гудка клаксона, приехали музыканты. Рихард выскочил из своей машины, беспокойно оглядываясь вокруг, как будто ожидая увидеть стихийные разрушения. Джо вздохнула и открыла ворота.       Первым на участок ворвался Пауль, сразу же закружив ее в объятиях, а отпустив, поцеловал в кончик носа.       - Отлично выглядишь. Я привез тебе подарок.       - Подарок?       - Подарок. Из Берлина. Знаешь, тебе обязательно нужно приехать в Берлин. Ты там была, конечно, но теперь ты можешь приехать как будто в первый раз. Здорово? Мы вернёмся из тура и заберём тебя в Германию. Поедешь? - Ландерс продолжал стрекотать, обнимая девушку одной рукой за талию, не замечая убийственных взглядов двух пар глаз, что летели ему в спину.       Он не осторожничал, будто ступая на нестабильную почву, что вполне могла оказаться зыбучими песками, а просто был собой, обычным Паулем Ландерсом, который вечно сует свой нос куда не просят и которого невозможно заткнуть. Он был рад ее видеть и спокойно демонстрировал это, не ведя себя так, будто она может рассыпаться от случайного прикосновения. Он не акцентировал внимание на ее болезни, не устраивал трагедий и траурных молчаний, а спокойно нашел в нынешнем положении позитивную сторону и абсолютно непосредственно ее озвучил.       Рихард застыл, переглянулся с Тиллем, что так же, как и он бросал в спину Пауля испепеляющие взгляды... и вдруг услышал звонкий женский смех, родной и знакомый. Просто смех, которого он не слышал целый год. Ландерс уводил Джо к дому, рассказывая ей какую-то ерунду, а она смеялась и опять была собой.       Круспе осторожно зашёл в гостиную, будто боясь спугнуть такой маленький, но яркий проблеск. Джо увидела его и улыбнулась. Конечно, ничего не изменилось и она ничего не вспомнила, просто Пауль растормошил ее, банально развеселив своими рассказами. Надежда опять потухла, оставив после себя пустоту и горечь разочарования.       Время сделало круг и вернулось к начальной точке. Они опять все собрались в этом доме. Прошло не так много времени, а Рихарду казалось, что он успел прожить несколько жизней. Все, что беспокоило тогда, сейчас казалось мелким, незначительным и не стоящим даже секунды внимания. Если бы он тогда знал, но он не знал и даже в страшном сне не мог представить того, что с ними случилось.       Он подошёл к Джо, оттесняя плечом Пауля, который почему-то уже начинал бесить.       - Все в порядке? - Девушка оглянулась по сторонам, будто пытаясь убедиться, что все действительно хорошо, и пожала плечами.       - А ты боялся, что я сожгу дом? - Поймав на себе взгляд, полный недоумения, она вздохнула. - Все в порядке, все готово, можете заселяться.       - Я спрашивал не об этом... - Договорить ему не дал Пауль, настойчиво дёргая за рукав.       - Идём, поможешь мне с вещами. У меня чемодан, сумка и гитара еще.       - Гитара? Ландерс, ты чокнутый. Зачем ты притащил гитару? Джо, я сейчас вернусь. - Последнюю фразу он крикнул уже с порога, все стихло, и она осталась одна.       Это было странное место и странный дом, что был будто живым организмом, со своей историей, чувствами и эмоциями. Когда-то именно она нашла его, так сказал Рихард. Здесь группа записывала альбом и жила долгое время. А она часто бывала и любила это место.       Джо прошлась по комнате, прислушиваясь к себе, опять пустота. Подошла к пианино, приподняла крышку и нажала пальцем на клавишу. По стене скользили тени, которые отбрасывали кроны деревьев, играя с солнечными лучами в прятки. В голове заиграла мелодия. Нежно и медленно звучали аккорды, перерастая в быстрые и стремительные, а потом опять успокаиваясь до тихого перебора. Перед глазами появились мужские руки, порхающие над черно-белыми клавишами, а по стенам ползли такие же тени, только свет был не солнечным. Тогда лучи света были белыми и холодными, будто сотканные из серебряных нитей. Эти лучи пробивались сквозь густую листву, между которой мелькали мириады звезд...       Резкий звук спугнул внезапное, но такое красивое видение. Или это был сон, а может воспоминание? По лестнице спускался Тилль, что выглядел ещё более хмурым и озадаченным, чем во время их последней встречи. Джо сжалась в комок, чувствуя, как возвращается привычный страх перед этим человеком. Она молча смотрела, как он спускается, ступенька за ступенькой, и ее взгляд остановился на ладони, скользящей по перилам. Мужские руки, что порхают над черно-белыми клавишами, а по воздуху плывет мелодия, завораживающая настолько, что, кажется, даже время остановилось в этой точке.       - А где все?       - Разбираются с вещами. - Джо неосознанно сделала шаг назад, пытаясь отдалиться от него хоть немного, но вдруг, неожиданно даже для себя, подняла на него глаза и попыталась улыбнуться. - Хочешь кофе?       Это было неожиданно. Настолько, что было похоже на удар по голове. Тилль наблюдал, как Джо разбирается с кофейным аппаратом, улавливая знакомые движения и повадки. Это было похоже на наваждение и обман самого себя, но удержаться он не смог.       В холодильнике нашлась упаковка яблочного сока. Он скрутил крышку и налив в стакан, протянул девушке. Она кивнула, отпила глоток и тут же сморщилась от отвращения.       - Что такое? - Он знал ответ, которого не знала она сама. Сок абсолютно точно был нормальным, обычный яблочный сок.       - Не знаю. Вкус мерзкий какой-то. И этот запах...       - Что запах?       - Я не знаю, просто неприятный и... я правда не знаю. Извини. - Тилль абсолютно спокойно вылил остатки в раковину, наблюдая, как Джо готовит ему кофе. Даже не спросив, она сварила большую чашку крепкого черного кофе, задумчиво бросив в него три кусочка сахара. Как человек, который точно это знает, хоть и не помнит. Отрицание Гнев Торг Депрессия Принятие