Позывной: док Харкнесс

Мали с трудом разлепила глаза. Вокруг все, наконец, перестало качаться, мутная полутьма рассеялась окончательно. Лекарственный тошнотворный привкус на языке напоминал об инъекции, которую ей сделали в шею перед тем, как извлекли из брони. Кажется, её снова куда-то волочили. Яркий искусственный свет резанул глаза. Чьи-то руки больно надавили на плечи, заставив наклониться и слегка согнуть ноги в коленях. Еще через несколько мгновений девушка обнаружила себя сидящей за столом. Покрытие было металлическим и неприятно холодило. Мали приподняла голову, пытаясь сфокусировать взгляд на собственных руках, насильно вытянутых вперед. На запястьях кто-то защелкнул наручники, зацепленные за полукруглое звено на поверхности стола. Надсмотрщик молча вышел, оставив все еще плохо соображавшую девушку одну. Та некоторое время сидела, пытаясь прийти в себя, а затем, наконец, осознав происходящее, рванула загремевшую цепь, но ожидаемо бесполезно. Голова еще была ватная и плохо соображала, но зрение более-менее прояснилось. Мали, попыталась оглянуться, насколько ей удавалось, будучи фактически прикованной к столу. В помещении, куда её приволокли, помимо стола и двух стульев, был только узкий армейский шкаф да раковина в углу. Рядом с дверью висел интерком. Чуть выше, в углу, моргала красным небольшая круглая камера наподобие тех, какими были оснащены убежища. Мали выжидающе уставилась сначала на неё, затем на дверь, но вопреки ожиданиям, в допросную так никто и не зашел. Девушка поерзала, пытаясь найти удобное положение на жёстком стуле, и поморщилась от привкуса во рту. Невыносимо хотелось пить. Ну или просто хотя бы сплюнуть. Пип-бой девушки сняли, и Мали не могла теперь даже определить время суток. Минуты тянулись, как резиновые, изводя подозрениями, что о пленнице просто забыли. Ну или хотели проверить её реакцию на заточение. Девушка, чувствуя, как постепенно начинает ломить плечи и шею, вновь повернулась к камере. — Эй? — неуверенно позвала она, а затем уже громче добавила, — есть здесь кто? Тишина. Вообще никаких звуков, словно камера была звуконепроницаемой. Жажда начинала мучить все сильнее. Измотанное пешим походом тело затекало, быстро уставая в одном положении, выбор которых был у Мали весьма невелик. Вынужденное нахождение на одном месте в таких условиях постепенно давило на психику. Время шло, но к ней так никто и не приходил, а на смену страху и бессмысленному ожиданию пришли воспоминания о том, как Мали вообще сюда попала. — А что делать со вторым бойцом? — Оставьте здесь. Местные обитатели очень скоро обнаружат, что у них гости. Кросс осталась там, в убежище! Без сознания, без чьей-либо помощи, заточенная в неисправную броню! Мали нервно сжала кулаки, пытаясь совладать с охватывающим её ужасом. Дурман окончательно спал, и голова работала на удивление быстро, один за другим складывая факты. Они напоролись на Анклав уже на подходе к пещерам Литл-Лэмплайт. А значит, их преследователи прошли в 87-е убежище тем же путем, что и Мали с Кросс, через детское поселение. По спине холодной змеей проскользнула дрожь. Что стало с детьми после «визита» анклавовцев? Открыл ли Маккриди им ворота, решив, что люди в силовой броне не несут зла, или же бойцы просто подорвали ограждение? Вопросов и предположений с каждым мгновением становилось все больше, и каждый из них пугал сильнее предыдущего. Мали, не выдержав, вскочила на ноги и со всей силой, как смогла, рванула зазвеневшую цепь. — Да что вам нужно от меня, ублюдки? — в отчаянии крикнула девушка, обращаясь к издевательски подмигивающей камере. — Чего вы тянете? Мали дернула наручники еще несколько раз. Затем до боли стукнула ладонью по столу и села обратно, чувствуя, как бессильный гнев и страх смыкаются стальным хватом на горле. Её крики остались без ответа. Девушка устало уткнулась лбом в сложенные одна на другую ладони. Время тянулось, как смола. На смену злости постепенно пришли горячие слёзы, смаргиваемые на подрагивающие пальцы. И в этот момент входная дверь щёлкнула и отъехала в сторону. Мали поспешно вскинула голову. При виде вошедшего девушка инстинктивно вжалась в спинку стула, чувствуя, как наручники вновь больно впились в запястья. Цепь резко натянулась и тревожно звякнула. Это был снова он — тот самый полковник. Мужчина тем временем прошел к столу и опустился на стул напротив. — Доброе утро, мэм, — поприветствовал он онемевшую Мали. — Прошу прощения за некоторые неудобства, но обстоятельства не позволили поступить иначе. Я полковник Отем, вы находитесь на базе Анклава. Тон мужчины казался светским, однако в голосе было нескрываемое равнодушие с нотками металла. Точно так же он говорил с Джеймсом. И этот тон не изменился ни на йоту, когда полковник выстрелил в ни в чем не повинную Каплински. — Где моя напарница? — первой поинтересовалась Мали, решив не тратить время на эти расшаркивания. Седые брови Отема насмешливо дёрнулись вверх. — Кому хватило ума отправить за ГЭККом двух леди? — Я же не спрашиваю, кому хватило ума дать командование психопату, — огрызнулась Мали, отчаянно желая хоть немного сбить с него эту маску «хорошего полицейского». Мемориал Джефферсона помнил, чего она стоила. — Очень глупо пытаться разозлить того, в чьих руках ваша жизнь, мэм, — Отем покачал головой, а затем поднялся на ноги и отошел к шкафу. — Хотите пить? Он вернулся за стол с графином воды и граненым стаканом. Мали уставилась на воду, как на голодающий — на кусок хлеба, но в следующее мгновение одернула себя и покачала головой. Неизвестно, что намешано в этом графине. Отем деланно удивленно покачал головой и налил немного. — После инъекции вас наверняка мучает жажда, но вы все равно отказываетесь, — усмехнулся он, глядя девушке в прямо в глаза и отпивая из стакана. — Что ж, я просто пытался быть гостеприимным. Вы знаете, где находитесь, мэм? Во рту все свело с удвоенной силой от мерзкого привкуса. Мали заставила себя удержать тяжелый взгляд Отема и крепче вжалась в спинку стула. — Полагаю, что в аду? — вновь попыталась съязвить она, чувствуя, как страх понемногу улегся, и изнутри волной поднялась решимость держаться до последнего. Девушка не знала, что Анклаву нужно от нее, но тем не менее, что бы эти ублюдки ни потребовали, она им ничего не скажет. О проекте отца, где проработала всего ничего, или о Братстве, о Мэдисон или о ком-то в Ривет-Сити. Черта с два после того, что они сделали с Джеймсом и всей командой! Отем же в ответ неожиданно усмехнулся и достал из кармана плаща небольшую стопку небольших прямоугольников. А затем положил их на стол между собой и скованными руками Мали, один за другим раскладывая и переворачивая их словно карты в «Караване». Девушка застыла и почувствовала, как грудь сковало холодным камнем, а сердце, наоборот, заколотилось. Отем, с той же ухмылкой наблюдая за её реакцией, кивнул и расслабленно откинулся на спинку стула. — Ты дома, Амаль, — негромко произнес он и выдержал выразительную паузу. — Там, где жил, учился и работал твой отец, Джеймс Харпер. До своего позорного побега. Мали ошарашенно уставилась на фото, даже не сообразив сначала спросить, откуда полковник узнал её имя. Взгляд перебегал с одного снимка на другой. Да, на них определенно был её отец. Совсем молодой, как на том фото с Кэтрин и даже еще моложе. В солдатской форме, с растянутым флагом Анклава в руках и широкой бравой улыбкой. В белом лабораторном халате над какими-то чертежами. Среди других ученых, что-то рассказывая в момент съемки, стоя над разделанной на столе тушей детеныша когтя смерти. И уже порядком постаревший, такой, каким помнила его дочь, в комбинезоне 101-го убежища, идущий где-то, судя по очертаниям, в районе Спрингвейла. — Не стесняйтесь, мисс Харпер, рассмотрите получше каждый, — хмыкнул Отем, наблюдая за растерявшейся Мали. — Или лучше вас называть миссис Харкнесс? Мали поспешно уставилась в стол, пытаясь не обращать внимания на непрозрачный намек в последней фразе. Они откуда-то знали о них с шерифом, стучало в висках, но девушка попыталась заставить себя сосредоточиться на фото. В центре стола лежали два снимка, при виде которых пальцы начали дрожать от осознания того, что их вообще касался кто-то чужой. На одном из них стояла десятилетняя Амаль с отцом. А второе фото было сделано месяц назад. Снова они вдвоем, но уже в лаборатории мемориала. — Даже не пытайся соврать, что не работала с ним, — предупредил Отем, вновь собирая снимки в одну стопку. — Я помню тебя там, за стеклом лаборатории, рядом с его коллегой, Мэдисон Ли. Конечно, если бы я догадался раньше, то не стал бы тратить патроны на ту рыжую. При виде родной дочери под прицелом Джеймс наверняка поступил бы куда разумнее. — Откуда у вас это? — жалко пробормотала Мали, сама осознавая глупость своего вопроса. Глаза медленно налились слезами. Ответ был слишком очевиден, но верить в это не хотелось. — Думаю, ты сама прекрасно все понимаешь, — сухой тон полковника резал острее ножа, болезненно обнажая самое сокровенное и оберегаемое, что было в жизни девушки — образ Джеймса и память о нем. — Отец никогда бы не стал работать на такого, как вы, — быстро сморгнув влагу в глазах, дрожащим голосом заявила Мали. Отем покачал головой и убрал фото на край стола. Мали нервно проводила взглядом стопку. Было весьма и весьма маловероятно, что ей удастся отсюда выбраться, но подсознание не желало смиряться с неизбежным и словно еще наделялось вернуть два памятных снимка себе. Даже в Эвергрин-Миллс она, несмотря на панику и происходящее, надеялась, что каким-то чудом удастся спастись. Отсюда же, казалось, выхода уже не было. Да и Харкнесса рядом тоже. — Он не просто работал, Амаль, — мужчина с каким-то особым нажимом произносил её имя, словно пытаясь влезть ей под кожу. — Джеймс был одним из наших лучших специалистов. Он получил образование на одной из баз Анклава в Северной Калифорнии. После развала основной нашей точки, Наварро, около года пытался работать в НКР, но, разумеется, вернулся, когда ему пришло предложение получить место ведущего инженера здесь, в Рэйвен-Рок. Вместе с нашими специалистами он долго разрабатывал этот самый очиститель, пока в один момент не решил, что его личные разногласия с руководством выше нужд человечества, и сбежал. Лицо Отема казалось бесстрастной маской. Мали молча слушала его, пытаясь найти в словах подвох, но казалось, полковник действительно не врал. И все же в воздухе между ними явственно ощущалась некая недосказанность. — Как вы его нашли? Еще одна снисходительная улыбка на равнодушном, почти что резиновом лице. — Ты когда-нибудь обращала внимание на маленьких автоматизированных роботов, планирующих над пустынными брошенными поселениями и транслирующих довоенное радио? — сердце тут же упало от услышанного, стоило вспомнить, сколько таких внешне безобидных «приемников» они с Харкнессом встречали на дорогах, а ладони вспотели от осознания, что все это время Анклав мог наблюдать за их перемещениями. С Джеймсом и без него. — До Войны такие использовались, чтобы в случае ядерной атаки немедленно оповестить и проинструктировать население, а после Анклав модифицировал их и начал с их помощью следить за труднодоступными для контроля участками. Один из таких робоглазов планировал в Спрингвейле, в окрестностях которого расположено убежище 101. Рядом с которым в 58-м году был обнаружен предатель в сопровождении паладина Братства и с младенцем на руках. К сожалению, пробиться в бункер силой нам не удалось, — Отем задумчиво потер подбородок, — а потому оставалось только ждать. И мы вынужденно ждали. «И теперь, наконец, получили желаемое» — так и хотелось мысленно добавить. Мали промолчала, а затем вновь спросила: — Почему отец ушел от вас? Голос девушки прозвучал совсем тихо. В нем больше не было агрессии, попытки задеть. Образ отца, возвеличенный практически до идеала, как монумент, рушился на глазах, осыпаясь пыльной крошкой. — Это уже не столь важно, — стальной блеск в глазах Отема по-прежнему холодил кровь. — Важно лишь то, что сейчас очиститель снова в законных руках, несмотря на все попытки саботажа. Нам удалось привести установку обратно в рабочее состояние, и единственное, чего нам не хватает прямо сейчас — одного короткого кода запуска. Всего три цифры, Амаль, чтобы обеспечить целый регион чистой незараженной водой, а в перспективе и всю страну. Мали вскинула на полковника воспаленные усталые глаза. На смену горькому привкусу во рту пришла мучительная сухость в горле. Спину начинало ломить от долгого вынужденного нахождения в одной позе. — Мой отец сделал бы то же самое, — проговорила она. — Зачем нужно было врываться в мемориал и устраивать эти показательные казни? Отем повторно наполнил стакан и пододвинул его к середине стола. Взгляд сам собой все настойчивее опускался на сверкавшие в холодном искусственном освещении стеклянные грани. — А ты думаешь, Братство Стали позволило бы ему сделать то, ради чего изначально и проектировался очиститель? — полковник сложил руки на груди и вновь расслабленно откинулся на спинку. — Позволь немного открыть тебе глаза. Ваш святоша Лайонс закрыл бы доступ к берегу всем непричастным к его так называемому Братству и задрал бы непомерные суммы за бутылку чистой воды. А затем вынуждал бы поселения располагать в их окрестностях новые военные базы и блокпосты, постепенно охватывая все больше территорий под угрозой лишить людей доступа к ценнейшему ресурсу. — Лайонс защищает поселения и зачищает Вашингтон от мутантов, — невпопад возразила Мали, желая хоть как-то защитить старейшину в глазах этого мудака. — Ага. А попутно отбирает у них все мало-мальски ценные технологии, от лазерных пистолетов до «мистеров помощников», — насмешливо возразил Отем. — Эти выродки американской армии считают, что люди, владея техникой, становятся потенциально опасны и неминуемо приведут мир к еще одной катастрофе. Какое удобное оправдание, чтобы делать людей вокруг зависимыми от тебя, не правда ли? Мали вновь промолчала. На ум вдруг некстати пришло воспоминание о том, как один из старших паладинов потребовал у неё сдать пип-бой «на резервное хранение» пока девушка работает в Цитадели. Только личное вмешательство доктора Ли и последующий убедительный рявк Сары заставили вояку отстать от девушки. И сколько же потом она выслушала у себя за спиной после того, как техники обнаружили в устройстве маячок Харкнесса. А история с появлением Скальпеля в стенах Цитадели? Отчего-то эти неудобные воспоминания сейчас очень неприятно скреблись изнутри, вынуждая признать, что в словах ненавистного полковника, возможно, и была доля правды. — Код, Амаль, — голос Отема вернул девушку в жуткую реальность. — Джеймс наверняка посвящал тебя в детали своего проекта. — Я не совсем понимаю, о каком коде идет речь, — пробормотала Мали. В глазах Отема появился нехороший блеск. Мужчина наклонился вперёд. В воздухе явственно разлилось тяжелое пугающее напряжение, которое безошибочно чувствуешь кожей. — Думаешь, я с тобой тут в игры играю, маленькая ты блядь? — оглушительно рявкнул он, мгновенно оставив роль «хорошего полицейского» и заставив девушку от неожиданности вжать голову в плечи. — Говори чертов код запуска, или я вытряхну его из тебя силой. — Клянусь, я не знаю! — Мали в ответ тоже повысила голос. И в следующее мгновение лицо обожгла хлёсткая сильная пощечина. Голова мотнулась так, что тело даже слегка повело в сторону. Цепь вновь резко натянулась, наручники больно впились в кожу. Мали, казалось, в первую секунду даже забыла, как дышать, а затем повернулась к поднявшемуся на ноги полковнику. — Значит, вот так выглядит анклавское гостеприимство? — процедила она, чувствуя, как неприятно горит левая половина лица, от щеки до виска, а изнутри вновь поднимается злость, позволяющая с отчаянной смелостью смотреть снизу вверх на своего противника. — Считай это просто приветствием, — усмехнулся Отем, а затем резко выбросил вперед руку и сдавил шею девушки. — Как там у вас, в Братстве, говорят? Ad Victoriam. Мали захрипела. Мужчина с силой потянул её вверх, заставив поспешно встать и приподнять лицо. — Видно папочка не научил тебя в свое время хорошим манерам, — прошипел он, дергая девушку на себя и заставив её неловко опереться на стол. — Как утомительно, что придется за него исправлять и эту ошибку. Отем неторопливо обошел стол и приблизился к пленнице, продолжая удерживать её в неудобном положении. А затем коснулся гарнитуры у уха и громко приказал принести «вспомогательное средство». Дверь почти сразу же распахнулась, и внутрь зашли двое бойцов с такими же равнодушными, как у своего начальника, лицами и, казалось, даже слегка брезгливым выражением в глазах. Ладонь Отема, наконец, разжалась. Мали поспешно задышала и ощутила, как руки освободили от наручников, но её тут же перехватили под локти и поволокли куда-то назад. Девушка завизжала и попыталась брыкнуть. — Не трогайте меня! — собственный ор, казалось, утонул на выдохе в звуконепроницаемом помещении. — Не переживай, о тебя лишний раз здесь мараться никто не собирается. Солдаты, не обращая особо внимания на сопротивление, втащили её на небольшую круглую платформу, диаметром примерно в ширину плеч. Полковник неторопливо подошел к ним и нажал на пару кнопок на панели сбоку. Мали тут же ощутила, как все тело разом потеряло какую-либо чувствительность и вообще способность шевелиться. Конечности не реагировали на сигналы мозга, а от шеи до пят вокруг появилось странное голубоватое свечение. Солдаты отошли в сторону и замерли, бесстрастно ожидая приказа. Отем удовлетворенно кивнул и обошел вокруг, словно желая убедиться, что Мали, в панике пытавшаяся хотя бы поворачивать голову вслед за ним, точно не сумеет сбежать. А затем кивнул одному из бойцов. Тот вытащил из нагрудного кармана одноразовые медицинские перчатки и небольшой шприц, наполненный какой-то жидкостью. — Что вы делаете?! — в голосе Мали зазвенели явственные ноты подступающей истерики. — Что со мной? — Тебя поместили в капсулу с силовым полем, — равнодушно откликнулся Отем, наблюдая, как солдат, придирчиво осмотрев девушку, бесцеремонно всадил иглу ей в шею. Негромкий испуганный вскрик в ответ. — Знаешь, я тут подумал, что верю тебе. Не знаешь код? Значит, будем искать его вместе. Голова моментально отяжелела, а сознание окутало мутной дымкой. Глаза заслезились от попытки держать их открытыми и фокусировать взгляд прямо на полковнике. Язык опух и с трудом ворочался. — Подумай, что могло быть настолько важно для Джеймса, что он заключил это в три долбаные цифры, — назидательно произнес Отем, и это было последним, что увидела Мали прежде, чем провалиться в густую муторную тьму. Она не знала, сколько прошло времени с того момента, как ей ввели очередную дрянь. Мали вяло приподняла голову. Во рту так все свело от кислоты, что девушка, не выдержав, плюнула-таки себе под ноги. Тонкая нить слюны прилепилась к пересохшим губам. В голове гудело, словно кто-то долго и методично колотил ей по шлему. Она была все там же, в допросной, и снова одна. Мали судорожно попыталась отдышаться, а затем попробовала пошевелить рукой. Затем хотя бы плечом. Подконтрольной по-прежнему была одна лишь шея. Эти ублюдки оставили её, лишив теперь даже возможности двинуться. Мали бесполезно рванулась несколько раз, но получилось только больно откинуть назад голову и хрустнуть шеей. Из сухого горла непроизвольно вырвался злой отчаянный хриплый крик. Слезы отчаяния вновь с готовностью вскипели в глазах и, теперь уже ничем не сдерживаемые, безудержно хлынули по щекам. — Почему ты плачешь? — внезапно раздался тихий мягкий голос рядом с ней. Мали поспешно повернула голову, решив, что ей показалось. Или же она окончательно сошла с ума от этих инъекций. Рядом с ней стоял Джеймс, с болью и нескрываемым сочувствием глядя на обездвиженную дочь. — Папа? — прошептала девушка, хлюпнув носом и с неловкостью осознавая, что теперь у неё даже не было возможности вытереть лицо хотя бы ладонью. Это была страшная мучительная галлюцинация, или это Джеймс на самом деле сейчас стоял перед ней, словно не решаясь прикоснуться? Мэдисон потащила Мали прочь из лаборатории еще когда отец дышал, так что, если анклавовцы вытащили его вместе со своим боссом и приволокли на эту чертову базу, пытаясь вызнать код? — Да, солнышко, — непривычно мягко произнес Джеймс и осторожно коснулся теплой сухой ладонью лица дочери, убирая влажные соленые дорожки. — Прости, я так пытался уберечь тебя, но так и не справился. Его прикосновение было настолько реальным и точно таким же, как когда-то в детстве, когда маленькую Мали что-то расстраивало. Сердце защемило, а грудь сжалась от застывшего в ней воздуха, готового выйти наружу с новым плачем, на этот раз уже от облегчения. — Ты… ты не умер, правда? — дрожащим голосом пролепетала девушка. Джеймс тепло улыбнулся и слегка приподнял на себя подбородок дочери. — Я всегда буду рядом с тобой, Амаль, — негромко произнес он, а затем на мгновение прижал ладонь к своей груди, с той стороны, где было сердце. — Не сдавайся, моя маленькая большая надежда. — Пап, скажи мне правду, — взмолилась Мали, не удерживая-таки в глазах новый поток слез. Губы тряслись, горло давило всхлипами. Джеймс покачал головой, вновь вытирая ей лицо. — Правда в том, что именно ты сейчас — самая важная карта, на которую поставили все. Он просто стоял, даже не пытаясь помочь дочери выбраться из силового поля, и девушка с ужасом поняла, что отец был все-таки галлюцинацией. А раз так, то кто сейчас на самом деле стоит перед ней? И была ли она действительно одна в помещении? — Они… они требуют какой-то код, — с трудом взяв себя в руки, шепотом выговорила Мали. Как будто это могло спасти ситуацию, если над ней сейчас стоит полковник со своими мордоворотами. — Что мне делать, пап? Джеймс вздохнул и покачал головой. — Ты и сама знаешь ответ, доченька. Держаться. Столько, сколько потребуется. — Но я даже не знаю, о чем идет речь! — Мали в ужасе уставилась на галлюцинацию, поняв, что даже будучи плодом её отравленного разума отец не собирается как-то помочь. — Пожалуйста, папа! Ну за что ты так со мной? — глаза вновь защипало, но слез уже не было, точно бы девушка выплакала их все, без остатка. — Ты же знал, как я не хотела всего этого! Быть частью твоего проекта, положить жизнь на алтарь твоего очистителя, и уж тем более умирать сейчас вот так ради него! Взгляд ученого изменился и разом потяжелел. Однако, вместо осуждения в его голосе прозвучала лишь горечь: — А чего ты хочешь, дочь? — Я хочу домой! — Мали выкрикнула это так громко, что заболели связки. — Хочу обратно к Харку, к Джеймсу, к девчонкам… Отец вдруг мягко положил обе ладони ей на щеки и слегка погладил скулы большими пальцами. — Ты спасешь их жизни, вернув нам очиститель, Амаль. Как можно в такой ситуации думать только о собственном комфорте? Подумай только, что сказала бы мама на это. — Хватит, пожалуйста! — Мали зажмурилась, но ласковый голос отца продолжал терпеливо увещевать её, словно малого ребёнка. — Мамы здесь нет и никогда не было! — Даже так? — прозвучал неожиданно рядом незнакомый женский голос. Негромкий, мягкий, казалось, немного даже грудной. Мали поспешно открыла глаза и приоткрыла дрожащие губы. Сбоку от Джеймса, положив ладонь ему на плечо, стояла невысокая женщина. Точь-в-точь такая, как на старом фото над комодом. Смуглая кожа, выразительные каре-зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц, густые разлетающиеся к вискам брови, жесткие черные волосы, завивающиеся в непокорные волнистые пряди. Только… настоящая. Совсем живая. — М-мама? — пролепетала Мали, чувствуя, как у неё даже зубы мелко застучали от увиденного. Что, если она умерла и теперь видит призраков? — Девочка моя, — Кэтрин решительно оттеснила мужа от готовой вновь зарыдать дочери и обняла ту за плечи. — Прости, что меня не было в твоей жизни, но клянусь, я всегда была рядом. Хоть и по ту сторону. Мали бессильно позволила привлечь свою голову ей на плечо и сама уткнулась в одежду матери, хлюпая носом и пытаясь хоть немного уловить её запах. Тепло объятий матери казалось таким реальным, что в них хотелось верить. — Я бы столько хотела обсудить с тобой, милая, — прошептала Кэтрин, проводя аккуратной узкой ладонью по волосам дочери и ласково заправляя растрепанные пряди. — Я знаю, ты хотела бы другой жизни для себя. Но так уж вышло, что твои родители были одержимы идеей спасти этот мир, — тихий смешок. — Давай просто доведем этот проект до конца? Остался всего один шаг, Амаль, и все закончится, обещаем. Сердце Кэтрин стучало сильно и ровно, как у живого человека. Мали даже успокоилась и замерла, позволяя матери осторожно покачивать её из стороны в сторону, словно баюкая. Руки сами собой потянулись обнять её в ответ, и девушка неожиданно осознала, что больше не скована силовым полем. — Мам, я… — слова сбились, а руки, наоборот, крепко сомкнулись за спиной ученой, комкая её белый лабораторный халат. — Почему я тебя вижу? Я тоже умерла? Внутри все заледенело от собственных предположений. Как же обидно было бы действительно умереть вот так, в плену, вдали от близких, и никто никогда даже не узнает, где она. А Харкнесс? Он обещал найти её. Мали было страшно даже представить, что он почувствует, если узнает, что девушки давно нет в Цитадели, что её отправили в чертово 87-е убежище. И ведь синт наверняка решит пойти следом, не подозревая, что угодит в гнездо супермутантов. — Господи, нет!.. — пробормотала Мали, чувствуя, как её вновь затрясло от невозможности хоть на что-то повлиять. — Мам, что мне теперь делать? Она запнулась, не зная, как продолжить. Взгляд Кэтрин с нежностью скользнул по лицу взрослой дочери, а ту продрал мороз от внезапного предположения, что родители могли разговаривать фразами полковника, стоявшего совсем рядом в реальности. — Ты знаешь этот код, — внезапно произнесла она и отстранилась, отступая обратно к Джеймсу. — Неужели ты настолько не слушала собственного отца? Мали шагнула было к ним, но вдруг ощутила, словно проваливается куда-то. Лица родителей смазались и начали расплываться. Девушка попыталась ухватиться за них, но пальцы прошлись сквозь тающие в пространстве тела ученых, а затем неожиданно наткнулись на что-то тонкое и шероховатое, до жути знакомое. Крупную металлическую сетку. Местами проржавевшая рабица, которой ограждали загоны с людьми. Она тянулась по обе стороны от Мали, а по ту сторону на неё смотрели люди в ошейниках со взрывчаткой. Лица их казались девушке смутно знакомыми, но глаза были абсолютно пустыми, полностью белыми, как у диких гулей. Среди тел, покорно стоявших под палящим солнцем, Мали вдруг разглядела одну, совсем невысокую фигурку. Бледное перепуганное лицо в каких-то темных разводах, взлохмаченные жесткие волосы торчком, грязная рубашка с уже ставшими короткими рукавами, рваные на коленках штаны. Маленький Харгрейв стоял в этой толпе, беспомощно озираясь и явно не понимая до конца, куда попал. — Джеймс! — девушка до боли сжала рабицу, словно надеясь разорвать сетку голыми руками. — Господи, нет, пожалуйста! — Мали! — мальчик, увидев её, бросился к ограждению и вцепился темными от грязи пальчиками ей в ладони. — Прости, я просто хотел… Я думал, что смогу найти тебя, когда ты пропала. Мали попыталась оглянуться в поисках того, чем можно было бы попытаться прорезать сетку, и тут же почувствовала, как её крепко схватили сзади. Локти девушки резко и больно отвели назад, друг к другу, лишая возможности не только сопротивляться, но и просто вывернуться. Над ухом раздался знакомый неприятный смешок. Пахнуло смесью горького табака и оружейной смазки. — Ты сюда попала потому, что не слушала папочку, — усмехнулся Пронто, толкая взвизгнувшую девушку вперед и больно вжимая лицом в рабицу. — А этот пиздюк — мамочку. Та ощутила, как конечности моментально стали ватными. Дыхание перехватило от страха. — Нет! Ты мертв! Этого не может быть! Отпусти Джеймса! Пронто хрипло усмехнулся и вжался сзади в спину девушки, неприятно дыша в шею. Пустые глаза рабов по ту сторону загона равнодушно смотрели на происходящее, даже не сдвигаясь с места. Харгрейва уже среди них не было. — Это кто тебе такое сказал? А главное, неужели ты поверила, что я не найду тебя? — Отпусти! Пронто развернул Мали на себя и, перехватив одной рукой запястья девушки, другой больно сжал её лицо, насильно заставив слегка приоткрыть рот. — Ты просто неблагодарная маленькая сучка, — прошипел он. — Надо было послушать парней и подсадить тебя на наркоту, как обычно делают с шлюшками, глядишь, тогда и трахалась бы резвее, мечтая получить очередную дозу. — Тебя нет! Он убил тебя! — Мали, чувствуя, как бесконтрольная паника охватывает её, сжалась от отвращения, а затем, как смогла, плюнула в лицо ненавистному оружейнику. — Кто? — Пронто уже в открытую рассмеялся, а затем неожиданно надсадным закашлялся и выпустил девушку. Та вскрикнула, едва на её собственное лицо брызнули алые капли. Мали перепуганно вжалась в сетку, боясь даже вдохнуть, и вдруг за спиной у обмякшего Пронто увидела Харкнесса, который за голову оттащил оружейника от неё, а затем грубо извлек из его шеи нож. Синт бросил захрипевшего Пронто на пыльную землю. Мали, едва-едва придя в себя, ощутила, как её вновь накрывает — на этот раз самая настоящая истерика. — Харк, нет! Ты не должен быть здесь! Синт молчал протянул ей руку. Сердце пропустило удар от страшной догадки. — Ко мне приходят только мёртвые! Харкнесс притянул к себе вновь заплакавшую девушку. Мали до боли в руках вцепилась в ответ, поспешно утыкаясь в его форму. Девушку била крупная дрожь, изнутри все скручивало, она не могла связать двух слов — да что там, даже внятно выговорить хоть одно. Харкнесс крепче прижал её к себе. — Все может закончиться прямо сейчас. Просто попытайся вспомнить, — прошептал он. Мали отпрянула от него и с провалившимся сердцем обнаружила, что позади стоял полковник. В затылок синта упирался ствол лазерного пистолета. Рабица пропала, сменившись на стеклянные стены лаборатории в мемориале. Сбоку дружелюбно мигала панель управления очистителем. Мали перепуганно перевела взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь понять, что ей делать. Харкнесс едва заметно качнул головой, без слов уговаривая не бросаться в крайности. — Последний шанс, девочка, — спокойно произнес полковник. — Говори код. Он нужен мне прямо сейчас! Полковник, как ни пытался держать бесстрастное лицо, сорвался-таки на яростный крик в последнем слове. В тот же момент шею пронзила острая боль, словно под кожу вогнали жало дутня. И тут лаборатория начала осыпаться, погребая под собой все — стеклянные стены, электронику, сам очиститель, отцовский рабочий стол с фотографией в рамке и библейским изречением сбоку. Осыпался и силуэт Харкнесса. Лишь фигура полковника осталась нерушимой, словно некий монолит. Мали инстинктивно попыталась закрыть голову руками, но не вышло. А в следующее мгновение яркий свет вновь ударил в глаза, стремительно выбиваясь из-за спины Отема. — Ну же, черт тебя дери, какой код?! Мали замутило от столь резкой смены декораций. Голова резко наклонилась вперед, вновь оказавшись единственным, чем девушка еще в состоянии была шевелить по собственной воле. Хлесткая болезненная пощечина резко отрезвила её и заставила зажмуриться. — Сэр, мы можем попробовать другой способ, — бесстрастно предложил один из солдат, убирая пустую ампулу с антидотом. — Конечно, это займет некоторое время… — У нас его нет! — оглушительно рявкнул полковник, а затем приказал, — выйдите оба. Анклавовцы, не говоря ни слова, послушно исчезли один за другим. Отем, шумно дыша и явно нервничая, прошел от капсулы с тихо гудящим силовым полем до стола и обратно. А затем с размаху нанес удар в живот едва успевшей продышаться Мали. — Ты не понимаешь, насколько много сейчас зависит от того, какой твой долбаный папаша назначил код, — прошипел полковник, приблизившись к лицу жалобно взвывшей девушки. — И поверь, я готов повесить тебя на твоих собственных кишках, если это потребуется, чтобы ты назвала всего три, мать твою, цифры! Или, может, тебя сильнее проймет, если я прикажу застрелить твоего хахаля-шерифа? Поверь, он давно ходит под нашим прицелом, сам того не подозревая. Полковник нанес еще несколько ударов, скорее уже просто вымещая на безвольной пленнице бессильную ярость, а затем резко отошел к раковине и сполоснул лицо. Мали хрипло дышала, чувствуя только, как отчаянно хотелось просто упасть на пол и свернуться в клубок. Девушка уставилась на вновь подошедшего мучителя, слегка успокоившегося, но явно не собиравшегося давать ей какую-то передышку. И в этот момент из интеркома прозвучал мягкий полный обнадеживающего спокойствия голос, который слышал по радио хоть раз каждый обитатель столицы. Голос президента Эдема, чьи выступления чередовались с довоенными блюзовыми песнями. Речи часто повторялись, отчего общепринято считалось, что они были записаны еще в первые годы Великой Войны, а самого президента — как, впрочем, и всего правительства в целом — уже давно не существовало. — Полковник Отем, будьте добры, немедленно пройдите ко мне в кабинет. Мужчина нервно дернулся, явно не ожидая чьего-то вмешательства в такой момент, и, угрюмо сжав челюсти до появления желвак, приблизился к интеркому. — Господин президент, к сожалению, в данный момент я несколько занят… Мали непонимающе вскинула голову к динамикам. Нет, она либо всё-таки сошла с ума и все еще бредит, либо этот вежливый добродушный голос принадлежал реальному человеку. В тоне президента проскользнула нота недовольства. — Я, кажется, сказал «немедленно», полковник. Отем заметно изменился в лице, отчего происходящее еще больше стало напоминать психотропный бред. — Да, сэр, — обреченно бросил он и, бросив напоследок не предвещавший ничего хорошего взгляд на Мали, вышел, вновь оставив её в одиночестве. Да и был ли он вообще здесь? Девушка устало закрыла глаза. Сил на какое-либо сопротивление уже не осталось. Возможно, единственное, о чем в её ситуации стоило бы думать теперь — сколько еще времени анклавовцы оставят ей. Хотя если оно пройдет в таких же мучениях, заставляющих терять связь с реальностью и сомневаться в собственном разуме, то лучше бы его осталось поменьше. — Прошу прощения за поведение полковника Отема, — с потолка вновь раздался голос президента, заставив Мали вновь вздрогнуть и поднять голову вверх на звук. — В последнее время он переживает серьезный стресс. Но не будем больше об этом неприятном инциденте. Я не сомневаюсь, что ты знаешь, кто я, юная леди, — в речи Эдема проскользнуло лукавство. — Уверен, тебе не раз доводилось слышать мой голос по радио. В стене рядом с интеркомом шевельнулся маленький светящийся круг. Подвижная камера внимательно осмотрела молчащую пленницу, а затем голос продолжил: — Честно говоря, я хотел бы и с тобой поговорить с глазу на глаз. Есть кое-что, что я должен обсудить с дочерью Джеймса лично. Прошу, поднимись ко мне в кабинет. Я дам тебе полную свободу передвижения. Свое имущество можешь взять в шкафу. И не беспокойся насчет полковника, — голос президента стал почти ободряющим, — Всей охране сейчас поступит распоряжение не препятствовать твоему свободному передвижению внутри базы. Попроси кого-нибудь показать тебе дорогу ко мне. В конце концов, не каждый день к нам под крыло возвращаются наследники величайших умов Анклава. Интерком замолчал, и почти тут же силовое поле, удерживавшее девушку, отключилось. Мали повалилась на пол, едва не вписавшись лицом в листы железа. Тело болело после ударов и длительного нахождения в неподвижном состоянии и плохо слушалось. С трудом опираясь на дрожащие руки, Мали приподнялась на четвереньки и, почти ползком добравшись до стула, заставила себя подняться. Трясущимися руками схватила забытый стакан с водой, едва не расплескав содержимое. Девушка не до конца понимала, было ли происходящее реально, однако, единственное, в чем она не сомневалась — стоило попытаться сбежать. Неважно, из настоящей базы или из собственной головы, но этот кошмар должен был как-то, наконец, закончиться. И Мали даже знала, как. Если они не изъяли её оружие, будет достаточно просто выстрелить в ближайшего встреченного патрульного. А дальше все решится за несколько секунд. В шкафу оказался лишь пип-бой и лазерка. Однако, батарею с винтовки почему-то не сняли, а этого было вполне достаточно. Мали на несколько мгновений замерла у маленького зеркала над раковиной, словно желая взглянуть на себя в последний раз. Рука неосознанно потянулась поправить воротник в чём-то испачканной и мятой формы, пригладить спутанные пряди поникших волн волос. Девушка крепче сомкнула пальцы на оружии, боясь струсить в последний момент, и боязливо шагнула наружу из допросной. И — тишина. Перед ней простирался длинный узкий коридор с рядом одинаковых дверей, как в её камеру. И ни души вокруг, ни одного солдата, отчего девушке лишь еще больше начало казаться, что она все еще была заперта в иллюзиях собственного разума. Хотя происходящее, несомненно, казалось сейчас куда реалистичнее, чем в наркотическом бреду, менее страшно от этого не становилось. Мали вновь оглянулась и заметила рядом со «своей» дверью пластиковую узкую рамку, в которую кто-то вставил бумажку с написанной от руки пометкой «Убежище 101». Девушка, стараясь даже дышать как можно тише, медленно двинулась в конец коридора в сторону лестницы, как вдруг остановилась и осознала, что все остальные камеры были наглухо запечатаны. Яркий белый свет, такой же, какой бил ей в лицо, падал в коридор сквозь крошечное окошко лишь из одной двери чуть поодаль. А рядом с ней, в рамке, было написано «Ривет-Сити». Мали, чувствуя, как оглушительно застучало сердце, вскинула дрожащую ладонь и потянула на себя ручку. Почему-то тоже не заперто, а внутри никого из анклавовцев. Обстановка в камере была точно такой же, только на полу бросались в глаза засохшие кровавые брызги. Капсула с силовым полем тоже была активирована, удерживая внутри еще одного пленника Рэйвен-Рок. Услышав шаги, он устало поднял голову, и в тот же момент Мали ощутила, как пол готов был резко уйти у неё из-под ног. Девушка вскрикнула, ошарашенно глядя в обросшее и разбитое, но все еще такое знакомое лицо. — Уилл?!