Мали
— Паладин Тристан! Голос девушки разлетелся над тренировочной площадкой, как истерзанная готовая вот-вот порваться струна. Взгляд Мали в панике застыл на Харкнессе, которого в заломленной позе вели ко входу в дальний сектор. Внутри все застыло от осознания того, куда именно Тристан тащил его — на гауптвахту. Кто-то из рыцарей и послушников обернулся на крик доктора, однако Тристан и внимания не обратил. Мали, чувствуя, как сердце до удушья больно разогналось в груди, попыталась рвануть следом за ними, но была тут же остановлена намертво вцепившейся ей в предплечья Мэдисон. — Вернись в клинику! — прошипела та. Возможно, раньше, еще в Ривет-Сити или при жизни Джеймса, это требование — да еще и со столь бесцеремонным хватанием — могло возыметь какое-то влияние, однако, сейчас вызвало у Мали лишь раздражение и злость. Девушка попыталась сбросить руки, затем вырваться и оттолкнуть её, но Мэдисон вцепилась клещом. Тристан тем временем подходил все ближе к гауптвахте. — Отпустите! — в ярости крикнула Мали, когда на попытку вывернуться, оставив в руках ученой халат, та ухватилась за ворот свитера девушки. Первым позывом — уже практически рефлекторным — было ударить её. Вмазать по вечно безэмоциональному и светлому, как у довоенной фарфоровой куколки, лицу доктора Ли так, чтобы та, наконец, обронила свою непомерную гордыню — скривилась, сморщилась, вышла из себя, заорала и, самое главное, выпустила Мали и дала ей добежать до дверей тюремного блока и костьми там лечь, если потребуется, но не дать Тристану отволочь туда Харкнесса. Слишком хорошо девушке запомнилась пара молодых анклавовцев, выживших и выловленных где-то в одной из рубок в Вашингтоне. Мали вызвали к ним со словами «стало плохо на допросе». Но когда док зашла в помещение, стало очевидно, что одному из пленных помощь была уже не нужна. После стольких ежедневных тренировок конечности действовали быстрее головы. Мали резко сбросила с себя руки Мэдисон, ударив ей по предплечьям. Мэдисон от неожиданности выпустила девушку, но едва та бросилась к гауптвахте, Ли в последний момент вцепилась в волосы Мали и оттащила назад, к себе. — Отпусти, сука! — закричала Мали, рефлекторно пригнувшись и ухватив Мэдисон за запястье. Хлопнула дверь гауптвахты. Острая боль моментально отрезвила, но волна паники следом тут же удавкой сдавила горло. В голове моментально проскочили воспоминания — работорговец на трапе Ривет-Сити держит Мали за волосы и прикрывается девушкой от направленного на него автомата Харкнесса, затем Дровосек, издевательски улыбаясь, наматывает хвост рыдающей Мали себе на ладонь на глазах у избитого Харкнесса. Вскипевшие слезы отчаяния смешались с бушующей внутри яростью. Мали повернулась к отпустившей её Мэдисон, но не успела даже сжать кулак, как та отвесила ей хлесткую и неожиданно тяжелую пощечину. Затем Мэдисон больно вцепилась в запястья Мали и, удерживая их перед собой, развернула ошарашенную девушку, а потом толкнула к стене. Та отскочила — готовая продолжать добиваться своего, но теперь уже вынужденная все же обратить внимание на Мэдисон. — Приди в себя, Амаль! — гаркнула растрепанная Ли и, тяжело дыша, попыталась поправить покосившийся пучок на голове. — Ты нужна в клинике. Я не могу помочь восьмерым экстренным одна! Мали в отчаянии глянула в сторону площадки. Около входа на гауптвахту встали двое караульных, а оставшиеся на полигоне бойцы с интересом уставились на сцепившихся между собой врачей. На её памяти Мэдисон впервые повысила голос — совсем немного, нет, она не могла себе позволить орать на весь полигон, чтобы доставить вставшей поодаль солдатне еще большего зрелища. Но Мали это не останавливало. — Я никуда не пойду, пока не отпустят Харка! Дикий взгляд зеленых глаз схлестнулся с взбешенными черными. Мэдисон, сжав и без того тонкие губы в нитку, шагнула к девушке, несмотря на то, что та моментально развернулась полубоком, готовая в любой момент биться — в прямом смысле — до последнего за свое. — Ты, мать твою, закроешь рот, возьмешь себя в руки и вернешься к раненым, — прошипела Ли, глядя в глаза дочери Джеймса. — Среди раненых двое «прайдовцев». Если они умрут потому, что ты истерила вместо того, чтобы работать, Харкнессу будет нечем крыть свое феноменальное появление в Цитадели. — Я поговорю с Тристаном и вернусь! Ли попыталась ухватить Мали за плечо, но та тут же сбросила её руку и вернула дистанцию между ними. — Дура! — в бешенстве воскликнула Мэдисон, но затем быстро оглянулась назад и сбавила тон. — Если пойдешь туда, то дашь Тристану повод давить на Харкнесса, используя тебя. Этого хочешь? Если ты поверила, что должность врача ставит тебя на равных с офицерским составом, то сильно ошибаешься. Мали не сразу нашлась, что ответить. Взгляд девушки по-прежнему был прикован к дальнему сектору и двум о чем-то переговаривавшимся караульным. Разум же и все существо в тот момент занимала единственная мысль, и вели ей кто хотя бы осмотреть пострадавшего, вряд ли Мали сумела бы сказать что-то толковое. — Хочешь вытащить Харкнесса? Займись своими «прайдовцами» и думай, как объяснишь Лайонсам, где шериф Ривет-Сити научился водить винтокрыл, — Мэдисон, ощутив перевес в свою сторону, сжала плечо девушки и развернула на себя, пытаясь вновь заглянуть ей в глаза. — Послушай, я попробую поговорить со старейшиной прежде, чем к нему придет Тристан. Но только если ты займешься ранеными и дашь мне эту возможность, а не полезешь делать все еще хуже, поняла? В голове жуткая каша, и простые четкие команды извне помогли хоть немного сосредоточиться. Мали торопливо закивала. Ли не требовала ответов на неудобные вопросы прямо сейчас, и это давало небольшую, но до безумия нужную передышку. Еще неизвестно, что окажется худшим — если Харкнесса причислят к Анклаву, или узнают о его реальном происхождении. Девушка повернулась обратно в сторону сектора Б, где располагался госпиталь, и торопливо зашагала обратно, пытаясь на ходу унять тряску в руках. — Не открывай рот, если не знаешь точно, что Харкнесс будет говорить на допросе, — тихо процедила Мэдисон, едва Мали уже у самого входа вновь обернулась на гауптвахту. — И не вздумай признаться кому-либо, чья ты дочь. Они не знают, кем был Джеймс, и только поэтому ты еще ходишь по Цитадели, а не сидишь в соседней камере с Харкнессом. Последняя фраза, произнесенная почти шепотом, заставила Мали застыть на месте и напряженно уставиться на доктора Ли. Ученая захлопнула за ними дверь. В полутьме длинного прохладного коридора блеск её глаз на мгновение напомнил Мали острое лезвие. — Поговорим потом, — женщина прибавила шаг, подталкивая окончательно сбитую с толку Мали впереди себя. — Когда ты кинулась на полигон, одному «прайдовцу» стало хуже. Скальпель остался контролировать его. Теперь молись, чтобы этот парень был еще жив и вспоминай все, чему тебя учил отец.***
Харкнесс
— Кто ты такой? Харкнесс устало прислонился затылком к чуть влажной холодной стене. Этот вопрос прозвучал в помещении уже не менее пяти раз. Но пока это можно было считать вполне гостеприимным началом — Тристан его еще даже не бил, хотя ничего вразумительного в ответ тоже не получил. Харкнесс вяло глянул на взмыленного паладина и криво усмехнулся углом рта. — Шериф Ривет-Сити. Тристан в ответ смахнул пот с лоснящегося затылка и зло шумно выдохнул. — Ты либо заканчиваешь ломаться, как баба, либо разговор будет совсем другим. Всерьез считаешь, что я поверю в байку, что ты просто начальник охраны на авианосце, который — как же блядь удобно! — ничего не помнит о том, как туда попал, и чем занимался? Харкнесс исподлобья взглянул на паладина. Тот, прооравшись, раздраженно оттолкнул древний расшатанный стул, сбросив уже остатки адреналина после всего произошедшего за последние несколько часов. — Вместо того, чтобы держать меня здесь, лучше бы дал забрать остальных раненых. Но нет, ты считаешь, что правильнее запереть того, кто может это сделать и не дать своим больше шансов. Тристан склонил главное набок. — А ты разве не забрал их? Всех тяжелых, всех, кто не мог идти самостоятельно? Разве не ты сам условился с Сарой, что легкораненые и здоровые пройдут по подземке и выйдут на станции Фоллс-Черч — север, где их встретят наши? Чего же вдруг так забеспокоился? — Ты думаешь, я предложил бы забрать винтокрыл, если бы был шпионом Анклава? — вопросом на вопрос отбил Харкнесс. Пытался взывать к логике, но сам же понимал, насколько неубедительно выглядела его правда. — Да, — ответил Тристан, взяв себя в руки, и спокойно глянул в глаза Харкнессу. — И поднял, и стрелял по своим, и вывез наших раненых. Да ты бы меня в жопу поцеловал, если бы это входило в непременные условия поставленной тебе задачи. — Какой нахер задачи?! Харкнесс потихоньку начинал закипать. Тристан же, напротив — становился все спокойней и невозмутимей. — Вот ты мне и расскажи. Или предпочитаешь, чтобы я начал, а ты подмахнешь? — паладин паскудно ухмыльнулся. Харкнесс раздраженно подался вперед, с трудом сдерживая растущую изнутри агрессию. Нельзя. Классическая схема допроса — вывести из себя, затем отметелить, и тут же следом предложить все закончить, как только подозреваемый озвучит то, что нужно. «Сам ведь так работал в Институте. Получай теперь». — Я, блядь, шериф Ривет-Сити, и любой из жителей тебе это подтвердит, — процедил Харкнесс. — Да? — наигранно удивился Тристан. — И как долго ты там шерифствуешь? — Год. А живу на авианосце пять лет. — А чем же занимался до? Ну давай, хоть что-нибудь ты должен помнить. Харкнесс сжал кулак, прикидывая, насколько безопасно будет прикрыться ложью Томаса о совместной службе. Того тоже затолкали на допрос. Еще в Мегатонне они договаривались, что каждый из них будет говорить, если потребуется доказать «человечность» Харкнесса, но вот насколько удастся прикрыть этим навык пилотирования — уже спорный вопрос. — Служил в рядах НКР в Мохаве, — наконец, решился синт. — Да ты что? — тут же деланно оживился Тристан и снова ухмыльнулся. — А говоришь, не помнишь. Где именно, щенок? Кем? Должность, звание? — Меня контузило, больше точно ничего не скажу, — огрызнулся Харкнесс. И всё-таки за внешней попыткой скалить зубы очень явно ощущался растущий внутри против воли страх. Что подловят на чем-то, что раскроют. Что пострадают из-за этого Томас и Мали. А самое поганое — что Тристан наверняка тоже его чуял. — И подтвердить факт твоей службы, конечно, никто не может? — понимающе кивнул паладин. Теперь очень осторожно. — Может. Второй парень, который был со мной. Мы служили вместе, а до НКР он был одним из вас. В наигранно удивленном выражении лица Тристана проскочил уже искренний интерес. — И в каком году вы вместе служили? — Я не помню. — Приблизительно, шериф. Черт. Харкнесс отключил эмоции, боясь выдать себя даже случайно перебежавшим взглядом. Томас пришел в Ривет-Сити год назад, до этого упоминал, что десять лет прослужил в составе НКР. Выходит, можно назвать любой год от 2266-го до 2276-го года. Вот только какую дату выберет сам Томас в своем ответе? — Кажется, это было начало семидесятых или около того. Тристан с несколько мгновений неотрывно смотрел в лицо допрашиваемого, пытаясь понять, врет тот или нет. А затем, чему-то вновь криво усмехнувшись, активировал свою броню и заскочил в экзоскелет. — Отдохни пока. А я пока навещу твоего друга. Харкнесс медленно выдохнул, ощущая, как за наступившим облегчением его тут же накрывает вновь поднявшееся еще более мучительное напряжение. Он не мог знать, что скажет Томас. Или о чем будет его спрашивать Тристан. Проверкой могло быть что угодно — вплоть до простого вопроса, во сколько в НКР были подъем и построение. И повлиять хоть как-то на текущие события Харкнесс тоже не мог. Ощущение беспомощности изводило, болезненно выгрызая изнутри. Харкнесс вновь опустился на расшатанный стул со своей стороны, пытаясь найти более менее удобную позу. Тристан задалбливал его не менее часа, очевидно, что на Томаса могло уйти, как минимум, столько же. Харкнесс устало попытался размять шею, которая, казалось, одеревенела еще с ночи, и прикрыл глаза. И в этот момент в камеру зашли два послушника — или рыцаря, или паладина, черт их разберет — и грубо велели пленному подниматься на ноги. Харкнесс молча выполнил требование. Молодцы, не обращая более на него внимания, вынесли из допросной стол. Затем вернулись за стулом. Один из них встал по ту сторону двери, так, чтобы видеть заключенного. И тут до Харкнесса дошло. Его собираются лишить возможности передохнуть — а значит, Тристан мог вернуться через день или даже два, когда шериф как следует измотается. Впрочем, именно так и вышло. На любые попытки Харкнесса опуститься на пол, сесть на корточки или хотя бы привалиться к стене тут же следовал окрик из коридора, а за ними — угроза облить заключенного содержимым отхожего ведра. Периодически Харкнесс начинал ходить из угла в угол, пытаясь хоть как-то размять неотвратимо затекающие мышцы. Затем пытался поочередно переносить вес с одной ноги на другую, мерно покачиваясь. Тристана все не было. Спустя несколько часов ступни и голени отекли и ощутимо болели, а уставшую спину ломило. Время текло невыносимо медленно. Есть и пить заключённому тоже не давали. Как и справить естественную нужду. Сложно было сказать, сколько прошло времени. Во рту становилось кисло и сухо — последний глоток воды Харкнесс сделал перед выходом в Вашингтон. Сквозь крохотное зарешеченное окошко, выходившее на стену Цитадели, поддувал легкий ветерок, становившийся все холоднее. Снаружи несло сыростью и запахом недавно оттаявшей земли. Света становилось все меньше, а это значило, что уже близился вечер. Под ложечкой неприятно кололо и подсасывало от голода — перед боем солдаты старались плотно не наедаться. В случае, если прилетит в живот, содержимое могло попасть в брюшную полость. Еще через какое-то время даже сделать шаг было почти больно. Харкнесс остановился посреди помещения и закрыл глаза, одновременно желая хоть немного расслабиться и боясь упасть. Впрочем, от этой пытки временем была лишь одна слабая польза — ярая тревога ушла, уступив измотанности. Тристан явился ночью, аккурат в тот момент, когда Харкнесс уже ощущал, что даже его резервы синта вовсю растрачиваются. Паладин велел занести мебель обратно и включил слабую лампу с тёплым светом. Харкнесс с облегчением рухнул на стул, едва не застонав от пронзившей конечности боли. Черт, да, за десять минут отдыха он готов был держаться дальше. Тристан тем временем разложил перед собой какие-то два листа, на одном из которых Харкнесс узнал почерк Томаса, и деловито поинтересовался: — Так где, говоришь, тебя научили управлять винтокрылом? — В НКР, — пересохшими губами выдохнул Харкнесс, заставляя себя активно шевелить ступнями в попытке разогнать кровь. — И там же ты познакомился со своим другом, — продолжил Тристан. Молчаливый кивок в ответ. — Получается, ты был пилотом. Верно? — Верно. — Тогда как ты мог познакомиться с Сантьяго, который служил в рейнджерском отделении? На лице Тристана все та же издевательская ухмылка в ожидании ответа. Харкнесс облизнул пересохшие губы. Взгляд отчаянно скользнул по записям допроса Томаса. — Начинали в одной учебке, — наконец, хрипло произнес он. Паладин, не сводя с него глаз, тяжело поднялся на ноги и подался вперед, уперев ладони в свои записи. — Если ты, щенок, из НКР, то не можешь не знать, что ваши рейнджеры работают отдельно от основных сил. И какая нахер учебка тому, кто покинул Братство перед посвящением в рыцари? Харкнесс молча выдержал его взгляд, не зная, что сказать в ответ. Державшее его все это время, как в кулаке, нервное напряжение окончательно отпустило. Попался, скорее всего. Уже нет смысла бояться дальше, проще лепить что-нибудь поближе к реальности и продолжать списывать неточности на контузию и усталость. — Даже в Братстве поначалу требуется сдать нормативы прежде, чем вступить в ваши ряды. Тристан внезапно коротко рассмеялся и собрал со стола свои листы. Двое надзирателей вновь вошли в помещение и начали повторно выносить мебель. Харкнесс, мысленно выругавшись, отказывался вставать до тех пор, пор Тристан его не спихнул на пол, но синт был рад и нескольким мгновениям в горизонтальном положении. — Поднимите этот мешок с говном, — бросил Тристан, пока парни поочередно не выносили стулья. — А я пойду переговорю с его женой. Усталость моментально, как рукой сняло. Харкнесс вскочил на ноги, но паладин успел выйти в коридор, и в итоге получилось лишь сцепиться с послушниками на несколько секунд. Те бесцеремонно наградили синта несколькими хорошими тумаками и оставили лежать на полу, предупредив, что у него пять минут, чтобы подняться. Харкнесс тяжело перевернулся на живот и, приподняв голову, как можно громче проорал все, что думал о Тристане и его методах ведения допроса. И в тот момент, когда бессильная ярость, физическая измотанность и невозможность повлиять на происходящее смешались в единый удушающий клубок, Харкнесс осознал, что пытка началась для него по-настоящему. — Что ты знаешь о Джеймсе Харпере? Гул в ушах приятно приглушал голос Тристана. Ноги болели так, что Харкнесс понимал — отстоять еще несколько часов по новому кругу он просто не сможет. Невозможно было сказать, сколько прошло еще времени. Голова тяжело моталась в попытке поднять лицо, глаза болезненно слипались. Интересно, пошли уже вторые сутки, или синтетический организм уже так износился, что готов свалиться уже в первые? — Он был отцом моей жены, — кое-как ворочая языком, наконец, пробормотал в ответ Харкнесс. — И почему же ты оставил их в мемориале в день нападения Анклава? Казалось, что вопросами паладина и получаемыми ответами проходило слишком много времени. Непозволительно много. — Я был на посту в Ривет-Сити. — Да? А командир Дэнверс сказала, что за несколько часов до нападения ты заглянул в мемориал. Дэнверс. Если они успели допросить еще и её, значит прошло еще не менее шести часов. А может и больше. — Хотел навестить их. — Ага. А после мемориала Анклав тут же начал окучивать авианосец, но почему-то не десантировал сразу к вам на палубу хорошо вооруженное отделение. — Мы защищались, — Господи, как же бредово все это звучит. Так, что Харкнесс уже сам начинал сомневаться в своей правоте. — Думаешь, я бы согласился на протекторат Братства, если бы был анклавовцем? — А ты и не согласился. Пришел с требованием равных условий для Ривет-Сити, — Тристан шумно отхлебнул что-то из принесенного с собой термоса и выдержал паузу, глядя, как измученный пленник тут же вскинул голову и дикими глазами уставился на желанное питье. — После атаки Анклава шериф оставил свое поселение в столь трудный для него час, ушел в Вашингтон, угнал винтокрыл в одной из стычек с Анклавом и скрылся в неизвестном направлении. Вместе с тем самым своим другом из НКР. Все так? Я ничего не упустил? — Да, — сипло выдохнул Харкнесс. Тристан усмехнулся и протянул ему питье. Заключенный тут же торопливо вцепился в подачку, но паладин не выпускал термос. — Для чего же ты оставил город, за который якобы так радеешь, шериф? — Я… Я пытался найти Мали, — прохрипел Харкнесс. — Она была в плену у Анклава. Тристан разжал руку и отдал термос. Харкнесс торопливо отвинтил крышку, злясь на себя за трясущиеся руки. — Да-а? Чегой-та им медик понадобился? — иронично протянул паладин, глядя, как заключенный торопливо опрокидывает в себя оставшиеся в термосе пару глотков. Едва теплая вода попала на пересушенные губы и язык, Харкнесс ощутил такое облегчение, будто ему дали выпить не меньше бутылки. Однако, на этом хорошее закончилось. Следом тут же с новой силой проснулось чувство голода. Голова слегка прояснилась, к вящему разочарованию Харкнесса, который надеялся, что близок момент, когда он просто отключится от усталости. — Она попала туда из-за вас, — как-то неуверенно звучало это обвинение после спасительного термоса. — Это ведь вы отправили её за ГЭККом! — Да, и в итоге ГЭКК у Анклава, а док вышла из плена в целости и сохранности, — небрежно подметил Тристан. — Паладин Кросс тут еще упомянула, что её вытащил оттуда муж, проникший на базу, как к себе домой. Вместе с тем самым другом из НКР, и даже с еще одним. Тебе все еще кажется, что я должен тебе верить? Черт, да! Но как можно верить тому, кто уже и сам начинает сомневаться даже в том, кем он является? Еще неизвестно сколько времени на отекших и пульсирующих от боли ногах, из последних сил мотыляясь от стены к стене. Что, если на самом деле все это какой-то очередной чудовищный эксперимент, Пинкертон соврал, где взял чип памяти, и на самом деле А3-21 проект Анклава? Дневной свет в окне — сколько уже времени длится день? — лишь усугубляет ожидание. Ночью проще. Легче отсчитывать хотя бы примерно минувшие часы. И зачем только согласился пить воду? Возможно, сейчас уже лежал бы в такой желанной отключке. — Давай еще раз с начала. Ты вышел из кабинета президента Эдема с колбой с вирусом в руках. — Да. — А полковник Отем улетел в неизвестном направлении? — Да. — Ага. А как, говоришь, звали полковника? Пауза. Харкнесс не сразу понимает, чего от него хочет Тристан, задолбанный этими бесконечными расспросами, казалось, практически так же, как сам пленник. Паладин пытался подловить его, постепенно изматывая физически. И текущее молчание вполне мог расценить, как попытку смоделировать более выгодный ответ, в то время, как Харкнесс не мог знать имя Отема. — Ты выбросил колбу с вирусом в шахту Рэйвен-Рок, как только паладин Кросс потребовала передать её Братству? А ещё Харкнесс не понимал, как много уже знал Тристан заранее, задавая ему эти вопросы. Какие из них были проверочными. Попытки сканить ни к чему не приводили — состояние Тристана было непробиваемо спокойным, будто он уже успел залезть к синту в голову. Паладин терпеливо вел допрос, позволяя себе лишь периодические насмешки в адрес услышанного, методично обрабатывая заключенного со всех сторон. — А вы думали, я дам вам в руки оружие массового уничтожения? — И где оно сейчас? — Можете попробовать поискать в руинах базы, если рискнете. Тристан молча вышел. Харкнесс закрыл глаза в надежде, что всё-таки вырубится. Надзиратели все так же молча вынесли поочерёдно мебель. Но вот стул, на котором сидел, развалившись мешком, Харкнесс, почему-то в этот раз не тронули. Тот не успел даже порадоваться — мозг, ожидавший везде подвох, тут же запаниковал в ожидании новой подлянки. Или даже обещанного отхожего ведра. — Подготовьте его и выводите во двор. Старейшина принял решение, что с ним делать. Внутри всколыхнулся протест. Неужели расстрел? Неужели он всё-таки подвел всех, кто ему доверял — Мали, Лану, Уилла, Томаса, маленького Джеймса? Свой отдел, свое поселение в разгар войны с Анклавом? Харкнесса окончательно накрыло ощущение бредовости происходящего. Нет, так не должно быть! Но вместо ожидаемых солдат в помещение вкатился робот-помощник и велел закатать рукав. — У меня распоряжение взять вашу кровь, — проскрипел он, щупами молниеносно подготавливая систему, гемакон и жгут. — Сожмите, пожалуйста, кулак. Харкнесс успел запомнить лишь, как в локтевой сгиб вонзилась игла, а следом, как на смену тугому жгуту пришло тепло, волной окатившее руку, и, наконец, тошнотворная слабость. А затем долгожданная темнота.***
Несколько часов назад…
Мали осторожно стянула одну за другой перчатки и отправила в мусорный бак. Повернула вентиль на раковине и принялась остервенело намывать руки, вымещая в этом простом действии всю скопившееся в ней нервозность и напряжение. Промыть между пальцами, затем тыльные поверхности ладоней. Дыхание стремительно учащалось, и казалось, девушку вот-вот накроет приступ одышки. Затем дистальные и средние фаланги пальцев. Вдох-выдох. Теперь на другой руке. Снова вдох. Они вместе с Ли и Скальпелем стабилизировали в общей сложности шесть тяжелых пациентов. А одного даже отправили в общий лазарет — парню повезло обойтись множественными неглубокими осколочными ранениями. Отдельно намылить и протереть большие пальцы. Затем собрать вместе кончики всех пяти и круговыми движениями по ладони другой руки, загоняя мыльную пену под ногти. Вдох. Снова вдох. Еще один, и места в легких, казалось, больше не осталось. Мали уперлась скользящими от мыла ладонями в края раковины, уронила голову, не справившись с нахлынувшим отходняком, и издала долгий тихий вой, постепенно становившийся все громче и перекрывавший шум воды. Она не справилась. Не смогла вытащить Палача. Ирвин умер на операционном столе, несмотря на все попытки доктора Ли и Скальпеля откачать его, а на соседнем столе продолжались попытки Мали извлечь попавший в сердце Варгаса крупный осколок. Девушка, боясь даже дышать, миллиметр за миллиметром практически на ощупь извлекала остановившийся где-то в перикарде чертов осколок. Глаз улавливал за разрезом лишь быстро колыхавшиеся стенки да руку в перчатке. То и дело пикающие приборы позади прибавляли нервозности. Слишком долго возилась. Слишком неуверенно. Следом пронзительно запищали датчики Ирвина, на мониторе поползли прямые линии. Мэдисон, вся растрепанная и взмыленная, шумно дышала в маску, тоже пытаясь сохранять спокойствие, и громко отсчитывала нажатия на грудную клетку. Скальпель сбоку приготовил дефибриллятор, да только на кой черт он нужен, если сердце никак не запускалось? — Доктор Ли, я не могу его достать! Мали стремительно захлестывало отчаяние. Осколок не получалось вытянуть пинцетом, а пальцы скользили по неровным ребристым краям. Пальцы вдруг ощутили нахлынувшее пульсирующее тепло, быстро заполнявшее пространство у ладони, и девушка с ужасом поняла, что открылось кровотечение. — Доктор Ли! Мэдисон подняла опустошенный взгляд. Если у Мали ничего не получалось сделать с умирающим следом Варгасом, то что могла она? Мали замерла, как приклеенная, боясь двигать осколок дальше и судорожно пытаясь прижать тампон к открывшейся ране. — Скальпель! Черт побери, в конце концов, она же не кардиохирург! Робот подлетел к монитору Варгаса. Затем оглянулся на Палача, чьи датчики продолжали пронзительно верещать. — У этих двоих одна группа крови. Доктор Ли, подготовьте систему переливания, физраствор, эритроцитарную смесь и замороженную плазму. Сегодня один из них спасет другого. Доктор Харкнесс, сосредоточьтесь на осколке. У Варгаса продолжается гемоперикард и внутриплевральное кровотечение. — Мали! Кто-то подхватил её сзади под локти. Руки окончательно разъехались по раковине. Теплая вода сменилась на холодную, знакомая узкая ладонь несколько раз бесцеремонно прошлась по лицу девушки. Та всхлипывала и отплёвывалась. Позади один за другим раздались смутно знакомые встревоженные мужские голоса, сверху, над головой — резкий говор Мэдисон. Слез было так много, что зажмуренные глаза было почти невозможно открыть. Полноценно вдохнуть так и не получалось, а на выдохе раз за разом выходил очередной рваный крик. Кроме тяжелейшего осознания произошедшего Мали сверху окончательно припечатало еще одна жуткой мыслью — в борьбе за жизнь Харкнесса она тоже стремительно проигрывает. — Док, все закончилось, слышите? Несколько рук тяганули девушку вверх и уложили на чистую кушетку в смежном помещении, где проводились осмотры. Мали безудержно колотило, как от сильного холода, тело словно свело судорогой. — Док, вы сделали все, что могли. Девушка с трудом разлепила глаза, вновь с трудом делая прерывистые вдохи. Рядом с ней на краю кушетки сидела Мэдисон и, удерживая плечи Мали одной рукой, другой успокаивающе поглаживала её по спине. В дверном проеме и около рабочего стола столпились раненые, подорвавшиеся на крик из импровизированной палаты. Кто-то с перебинтованной головой, кто-то с гипсом, пара из них даже держались на костылях. Все они, как один, обеспокоенно и сочувствующе смотрели на надломленную плачущую девушку, на которую взвалили слишком много — больше, чем мог вынести, возможно, даже кто-то из них. Один из них, находившийся ближе всех к кушетке, слегка наклонился, так, чтобы поймать взгляд Мали, и негромко произнес: — Вы спасли нас всех, доктор Харкнесс. Мали закрыла лицо ладонями и снова зажмурилась. Плечо на несколько мгновений ощутило жгучую боль от воткнувшейся иглы. Тело будто придавила огромная тяжелая плита. Кто-то заботливо накрыл девушку принесенным откуда-то пледом. Мир в глазах поплыл и замер в одной точке, а когда снова сфокусировался — рядом не было уже никого. В операционной тоже ни следов произошедшего — идеальная чистота, все обработанные инструменты лежали на своих местах, тихо гудел рециркулятор. Мали, слегка пошатываясь, торопливо прошаркала к выходу из клиники и на выходе буквально лоб в лоб столкнулась с вошедшей Мэдисон. — Ты куда вскочила? — встревоженно поинтересовалась ученая, тут же подхватывая засопротивлявшуюся девушку под локти. — Я долго спала? — дрожащим голосом произнесла в ответ Мали. — Что с Харком? И с Варгасом? — Варгас выжил, он стабилен, — успокаивающе произнесла Ли и осторожно добавила. — А вот насчёт Харкнесса я не уверена. — Что с ним?! Мэдисон глубоко вздохнула и кивнула побледневшей Мали на стул. — Сядь, — строго приказала она. Девушка подчинилась, не сводя с ученой глаз и ощущая, что вот-вот снова готова разрыдаться. — Тебя собирались допросить сразу после операции. Я сказала, что ты не в состоянии разговаривать и сделала тебе укол мед-х, — быстро начала Ли, то и дело оглядываясь на двери в клинику. — Пока шла операция и твоя отключка, паладины успели допросить Кросс, командира Дэнверс, Томаса и Уилла. — Уилл и Томас здесь? — Мали едва не подскочила. — Здесь. Коулмана эвакуировали из Вашингтона вместе с рядовой Миллер, они сейчас оба в общей палате, — тут же успокоила её Мэдисон. — У Лорин сильно повреждена рука, у Уилла скорее всего сотрясение, это не считая синяков, мелких порезов и ссадин везде, где только можно. — Слава богу, — Мали, не сдержавшись, смахнула набежавшие-таки слезы облегчения. — Но что с Харком? Голос Мэдисон понизился почти до шепота. — Лайонс сегодня вечером собирает совет, где Братство будет решать его дальнейшую судьбу, — по лицу женщины пробежали тревожные морщинки. — Не уверена, что меня пригласят, но если мой голос будет что-то значить, я отдам его за шерифа. Через час за тобой придет Тристан. Я не знаю, о чем он будет тебя спрашивать, но скорее всего ему надо проверить, насколько совпадут показания у всех вас. Главное, не вздумай даже заикнуться о том, кем был твой отец. Ты слышишь? Мали, не слушая её, поднялась на ноги и торопливо прошла к шкафу с инструментами. Рывком открыла один ящик, затем другой. Мэдисон, оторопев, растерянно смотрела на суетившуюся девушку. — Что ты делаешь? Мали повернулась к ней. В голове созрела возможно совершенно абсурдная мысль, но тем не менее, это могло еще немного склонить чашу весов в сторону Харкнесса на совете. — Сделайте Харкнессу новую карточку, доктор Ли, и впишите ему такую же группу крови, что и Варгасу, — тихо произнесла Мали и поставила перед Ли найденную укладку со всем необходимым для забора крови. — Я отправлю Скальпеля собрать материал и скажу Тристану, что Варгас не выживет без него, как донора. — Ты с ума сошла? — Мэдисон подскочила вслед за девушкой. — В Цитадели толпа солдат, уверена, что даже будь у Варгаса самая редкая группа, хоть пара человек отыскались бы на донорство. Да и тем более здесь лаборатория, каждый член Братства знает свою группу. Мали закусила губу, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать. В коридоре раздались приглушенные голоса Тристана и кого-то еще, приближавшихся к клинике. Взгляд Мэдисон напряженно заметался по помещению. — Какой резус-фактор у Варгаса? — едва слышно шикнула она, старательно сохраняя прежнее самообладание. — Отрицательный, — точно так же одними губами шепнула Мали. — Отлично. Скажешь, что сейчас подходящие доноры в лазарете и не могут сдавать в банк крови. Ли едва успела договорить, как дверь приоткрылась, и в клинику заглянул Тристан. — Док, можно вас на пару слов? — как ни в чем не бывало произнес паладин и кивнул Мэдисон, замершей у стола. — Мэм. Ученая слабо улыбнулась девушке и осторожно положила ладонь на укладку. — Иди.***
Харкнесс, шатаясь, вышел из здания гауптвахты, щурясь от закатных лучей. Во дворе Цитадели гулял сырой пронизывающий ветер. Надзиратели вывели его к центру тренировочной площадки, где своеобразным полукругом стояло человек пятнадцать-двадцать — должно быть, весь офицерский состав Цитадели. Глаз выхватил мрачно смотревшую в сторону шерифа Сару и Тристана справа от нее. В центре стоял Оуэн, рядом с ним — поджавшая губы Кросс. Харкнесс быстро окинул взглядом этот ряд. Винтовки при всех них. Но хоть дали возможность нормально пройтись, а не волочили, как из винтокрыла. Парни, охранявшие камеру, остановились и слегка подтолкнули Харкнесса в спину, мол, шагай дальше. Синт сделал еще несколько шагов по направлению к старейшине и остановился, не доходя с пары метров. — С возвращением, шериф, — хрипло начал старейшина. — Ваша личность, конечно, заставила нас немало потрудиться в попытках выяснить, кто вы всё-таки такой, и установить вашу возможную связь с Анклавом. — И к какому выводу пришли? — собрав последние силы, поинтересовался в ответ Харкнесс. Лайонс-старший глубоко вздохнул. — Несмотря на то, что нет какого-то весомого подтверждения вашим словам про службу в НКР, тем не менее, мы смогли достоверно убедиться, что вы непричастны к Анклаву. На совете было за вас было отдано шесть голосов, — Оуэн сделал небольшую паузу и бесстрастно перечислил, — это были писцы Джеймсон и Ротшильд, доктор Ли, страж Лайонс, высший паладин Кросс и паладин Тристан. Также отдельное обращение было подано от паладинов Кодьяка, Варгаса, Колвина, Сумрак и Глэйда, и еще одно от госпитализированных после операции на Сьюард-сквер солдат. Харкнесс ошарашенно замер, продолжая все так же щуриться от закатных лучей. Лайонс едва заметно усмехнулся себе в бороду и добавил: — Принимая также ввиду ваш недавно обнаруженный навык пилотирования, общим собранием мы приняли решение сохранить вам жизнь и удовлетворить вашу просьбу о вступлении в наши ряды. Харкнесс не нашелся даже, что произнести в ответ. Державшее его изнутри все это время напряжение разом ослабло и отпустило. Сырой весенний ветер впервые показался почти сладким на вкус. Сара, дождавшись, пока старейшина закончит, первая подошла к все так же растерянно стоявшему шерифу и молча протянула ему ладонь. Следом приблизился Тристан все с той же своей широкой усмешкой. — Добро пожаловать в Братство, щенок.