Eternalism

Возвращение в Гриффиндорскую башню было таким же поспешным, как и поход в кабинет директора. Гермиона не могла не оглядываться назад время от времени, наполовину убежденная, что Пожиратели Смерти явятся из ниоткуда. В глубине души она знала, что, скорее всего, у нее просто паранойя, поскольку до сих пор не было никаких реальных признаков того, что школа подверглась нападению. Сигнальный колокол наверняка бы прозвенел, если бы это было так. Пока профессор Слизнорт торопил ее идти в Больничное крыло, где они решили подготовиться к ее отправке, профессор МакГонагалл отправилась за Гарри и Роном в соответствии с условиями ее просьбы. Она не собиралась оставлять их не попрощавшись. Если она собиралась оставить это время, чтобы исправить ошибку Дамблдора и спасти мир, она хотела, по крайней мере, попрощаться со своими лучшими друзьями. Дамблдор сказал это сам. Она бы не вернулась. И если бы ей по какой-то случайности удалось увидеть их снова, она, скорее всего, была бы старой и седой. Мадам Помфри ждала их, когда они добрались до туда, выглядя довольно измученной и усталой. Как будто колдоведьма постарела на десять лет с тех пор, как она видела ее в последний раз. Очевидно, она тоже страдала от последствий изоляции. — Все ли готово? — спросила Помфри. Слизнорт кивнул. — Минерва скоро прибудет с маховиком времени. Она просто пошла забрать кое-какие вещи для мисс Грейнджер. Медсестра кивнула, бросив сочувственный взгляд на Гермиону, прежде чем пройти мимо них в свой кабинет. Когда Слагхорн проводил ее, чтобы сесть на одну из кроватей, Гермиона не могла не заметить, как его обычно большие розовые щеки потеряли весь свой цвет, а взгляд стал слегка затравленным. Он волновался, и она, честно говоря, не могла его винить. — Вы, моя девочка, возможно одна из самых храбрых учениц, которых я когда-либо знал, — нарушил Слизнорт тишину, нахлынувшую на них. — Я знаю немногих, кто был бы готов взяться за такого рода задачу. Ей удалось слабо улыбнуться ему. Несмотря на его склонность проявлять фаворитизм, она не могла сказать, что он был плохим человеком. Он определенно был лучшим Мастером Зелий, чем Снейп. В отличие от Снейпа, он действительно заботился о благополучии своих учеников. — Вы действительно думаете, что я смогу это сделать? Как вы думаете, я смогу спасти Вол…Тома? Взгляд профессора Слизнорта стал отстраненным, как будто он вспомнил что-то давнее. Без сомнения, это как-то было связано с Томом. — Я верю, что для него есть надежда, особенно с вашим присутствием в его жизни, — объяснил он. — У Тома никогда не было настоящих друзей. Те, кем он себя окружал, были рядом только потому, что он был могущественным и харизматичным. Он был хорош в получении того, что хотел, и они это знали. — Это может быть нелегко, но если кто-то и может спасти его, то я думаю, что это вы. Она подумала о своем мастере зелий и о том, что он, должно быть, чувствует. Том был одним из его любимых учеников, насколько она знала, которого она попытается спасти, когда перенесется во времени. И если все сложится так, как она надеялась, она, возможно, сможет спасти и мать Гарри, Лили. Он тоже рассчитывал на ее успех. — Я сделаю все, что в моих силах, ради всех нас, сэр. Он благодарно улыбнулся ей. Они сидели там, возвращаясь к уютному молчанию и ожиданию. И именно в этот момент дверь распахнулась, и вошли Гарри и Рон, за которыми вскоре последовала МакГонагалл. Быстрого осмотра комнаты хватило, чтобы найти ее и поспешить к ней. — Гермиона! — Пожалуйста, скажи нам, что это неправда, — взмолился Рон. — Прочтите сами, — сказала Гермиона, протягивая им свиток. Мальчики прочитали последние слова Дамблдора с расширившимися глазами. К тому времени, как они закончили, они оба выглядели так, как будто были готовы воскресить Дамблдора, чтобы снова убить его голыми руками. — Он сошел с ума, если хоть на секунду подумал, что мы позволим тебе уйти и сделать это все самой, — заявил Гарри, сжав ладони в кулаки. — Я имею в виду, это ведь Волан-де-Морт, во имя Мерлина! — воскликнул Рон. — Он разорвет тебя на куски, как только узнает, что ты магглорожденная! Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но ее прервали, прежде чем она смогла это сделать. — Как вы смеете обесчестить благородную жертву Дамблдора! — огрызнулась МакГонагалл. — Его самой большой заботой было благополучие и безопасность всех в этой школе! Я очень сомневаюсь, что он обратился бы с такой просьбой, если бы думал, что у нас есть какой-то другой выбор. Как бы сильно Гермиона ни хотела встать на сторону МакГонагалл в защите покойного директора, она обнаружила, что не может этого сделать. После всего, через что Дамблдор заставил ее и ее друзей пройти за последние шесть лет ради так называемого высшего блага, она не могла не усомниться в благородстве его поступков. — Ну же, Миона, ты же, конечно, понимаешь, насколько опасно это задание? Она кивнула головой. — Я точно знаю, о чем он меня просит, и, честно говоря, если бы это было только ради него, я, вероятно, отказалась бы от этого, но подумайте обо всем хорошем, что я могла бы сделать, если бы мне это удалось. Обо всех жизнях, которые я могла бы спасти. Она заставила себя отвести взгляд, опасаясь, что может передумать, если посмотрит на их лица еще хотя бы минуту. — Я всегда хотела что-то изменить, сделать волшебный мир лучше для всех. Это мой шанс сделать это. Пожалуйста, позволь мне хоть раз снять бремя спасения мира с твоих плеч, Гарри. Она ждала, что один из них продолжит спорить с ней, чтобы найти еще одно оправдание, почему она не должна идти. Прошло несколько мгновений, но никто не произнес ни слова. Она подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гарри шагнул вперед и крепко обнял ее. — Ты действительно лучший друг, который у меня когда-либо был. Слезы навернулись на ее глаза, когда она обняла его в ответ. Это определенно немного усложнило ей путь, зная, что она, возможно, никогда больше его не увидит, но в то же время это придало ей новый источник решимости. Она должна была уйти, не потому, что кто-то ее заставлял, а потому, что такие люди, как Гарри, заслуживали большего, чем то, что дала им жизнь в этом разрушенном войной мире. Отстранившись, он протянул руку, чтобы вытереть ее слезы, прежде чем отступить назад к Рону. — Я буду скучать по тебе, Гермиона, — сказал он с грустной улыбкой. Тем временем Рон смотрел на них так, словно они говорили на каком-то иностранном языке. — Ты серьезно? Ты просто собираешься отпустить ее? Он кивнул головой. — Это ее выбор. А она не могла бороться со слезами, которые продолжали накатывать. — Спасибо за понимание. Когда со всем этим было покончено, начались приготовления к ее путешествию. Пока МакГонагалл рассказывала всем о том, что происходит за пределами замка, и о Пожирателях Смерти, которые были замечены марширующими к школе, мадам Помфри вернулась из своего кабинета с набором винтажной детской одежды и письмом, положив их на кровать рядом с Гермионой. Слизнорт вытащил флакон, наполненный чем-то похожим на мутно-зеленую воду из озера, и протянул ей. Именно тогда МакГонагалл выступила вперед, чтобы объяснить план. — Зелье перед вами — это что-то вроде зелья старения, но скорее с противоположным эффектом. С помощью него вы снова станете ребенком, примерно в возрасте одиннадцати лет, как мы думаем. — Зачем вам превращать ее в ребенка? — перебил ее Рон. — Разве ей не было бы проще спасти мир такой, какая она есть? Макгонагалл впилась взглядом в рыжеволосого мальчика, заставив того отпрянуть. — Уверяю вас, мистер Уизли, мы делаем это не просто так, — сказала она ему, и прежде чем снова повернуться лицом к Гермионе, сунула руку в карман и вытащила серебряный маховик времени. — Видите ли, маховик был настроен специально, чтобы переместить вас недалеко от приюта Вула в Лондоне 15 июня 1938 года. Глаза Гермионы расширились, когда до нее дошло, что они запланировали. — Вы хотите, чтобы я познакомилась с Томом Реддлом до того, как он приедет в Хогвартс? — предположила она. МакГонагалл и Слизнорт кивнули головами. — Зелье было зачаровано, чтобы быть более долговременным. Таким образом, вы будете стареть вместе с ним, — добавил Слизнорт. Она должна была признать, что это был неплохой план. Мысль о встрече с детской версией Волан-де-Морта была намного менее пугающей, чем о встрече с ним шестнадцатилетним, когда он, вероятно, уже сделал по крайней мере два крестража. Хотя она не могла сказать, что ей особенно хотелось пережить половое созревание во второй раз. МакГонагалл объяснила еще немного. Оказавшись в Хогвартсе, она должна была постараться оставаться как можно ближе к Тому, в надежде, что ее дружбы будет достаточно, чтобы направить его по другому пути, ожидаемо, лучшему. — Тогда давайте займемся этим. Отогнав мужчин от кровати, мадам Помфри и профессор МакГонагалл поставили ширмы вокруг ее кровати, убеждая ее раздеться, прежде чем принять зелье. Как бы она ни была благодарна за перегородки, она все еще чувствовала себя довольно неловко из-за того, что раздевалась догола перед ведьмой-медиком и профессором трансфигурации. Хотя, она предполагала, что у нее не было для этого никаких реальных причин. — Я предупреждаю вас, трансформация может быть немного болезненной, — предупредила ее Помфри, протягивая ей флакон. Крепко зажмурив глаза и зажав нос, она поднесла флакон к губам и выпила мутную жидкость так быстро, как только могла, заставляя себя не думать об этом или о том факте, что на вкус она отдаленно напоминала морские водоросли. Через несколько мгновений ей наконец удалось проглотить это. Мадам Помфри выхватила флакон у нее из рук. — Приготовься! Не успела колдоведьма договорить, как Гермиона почувствовала, что начинает меняться. Боль пронзила все ее тело, заставив ее рухнуть обратно на кровать. Ей казалось, что ее кости медленно ломаются одна за другой. Ее кожа словно горела в огне, полностью расплавляясь. Ее, охваченный паникой, мозг не мог придумать, с чем бы сравнить это ощущение. На ум приходило только то, что это было в десять раз хуже, чем в тот раз, когда она случайно превратилась в кошку. В агонии она не смогла сдержать крик, вырвавшийся из ее легких. — Гермиона! Двум старшим ведьмам пришлось удерживать ее, пока она металась в агонии, царапая собственную кожу. Они пытались успокоить ее, как могли, заверяя, что все скоро закончится, и извиняясь за то, что заставили ее пройти через это. Постепенно боль начала притупляться, превратившись в терпимую ломоту. Переполненная облегчением, она начала глубоко вдыхать и выдыхать, чтобы успокоиться. — Все закончилось. Она почувствовала, как старшие ведьмы ослабили свою хватку на ней. Она зависла на несколько мгновений, ожидая, пока боль полностью пройдет, а на ее место придет чувство онемения. Приняв в сидячее положение, она медленно открыла глаза: сначала один, потом другой. Первое, что она заметила, было то, что и МакГонагалл, и Помфри, казалось, выросли. Она уже собиралась усомниться в этом, когда вспомнила причину боли. Ее глаза опустились, чтобы оглядеть себя. Сказать, что было странно видеть, как ее тело вернулось к телу ребенка, было… необычно, мягко говоря. Ноги и руки у нее были короткие и не такие стройные, как раньше. Самым странным, вероятно, был тот факт, что ее грудь исчезла. Изначально, она и не была такой уж большой, но это немного расстраивало, так как она только начинала преодолевать неуверенность в своем теле. Открыв рот, она почувствовала, что два ее передних зуба снова стали на несколько размеров больше, чем должны были быть. — Я не думаю, что вы могли бы… Мадам Помфри кивнула, сразу поняв, что она имела в виду. Взмахом палочки она наложила на зубы уменьшающее заклинание. Это было немного странно, но не так плохо, как сам процесс обратного старения. В следующий раз, когда она протянула руку, чтобы коснуться своих зубов, она почувствовала, что они снова стали такого же размера, как и все остальные. — Спасибо, — она слегка улыбнулась колдоведьме. Со вздохом она встала и начала переодеваться в детскую одежду, которую ей предоставили: пара простых черных туфель с пряжками, пара белых носков и платье с цветочным принтом, поясом, застегнутым на талии, и кружевными рукавами и воротником. Затем МакГонагалл взяла на себя, казалось бы, невыполнимую задачу по укладке волос. Благодаря некоторому времени и немалым усилиям, МакГонагалл удалось укротить дикие кудри, завязав их сзади лентой, чтобы они не падали Гермионе на лицо. К тому времени, когда ей вручили зеркало, она едва узнавала себя. Она выглядела как одна из старых кукол, которые были у нее в детстве, что, как она полагала, не обязательно было плохо. Цель состояла в том, чтобы заставить ее соответствовать выглядеть этому периоду времени, и, насколько она могла видеть, они проделали хорошую работу. Довольная своей внешностью, она отодвинула ширму, открывая свою новую внешность мужчинам, ожидающим с другой стороны. Слизнорт улыбнулся ей, одобрительно кивнув головой, в то время как Гарри и Рон просто стояли и смотрели на нее, разинув рты. — Черт возьми… — пробормотал Рон. Она закатила глаза. — Пялиться — невежливо. Им потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и закрыть рты, и еще больше времени, чтобы найти свои языки. — Ты выглядишь великолепно, Миона. Ее щеки порозовели от комплимента Гарри. Даже ей пришлось признать, что она не выглядела совсем отвратительной. Хотя все равно было довольно странно, что они выглядят намного выше и взрослее ее. — А теперь мы расскажем историю, которую придумали для вас, — сказала МакГонагалл, осторожно надевая маховик времени на маленькую шею Гермионы. Он был немного великоват для ее детского тела, но она не слишком беспокоилась об этом. — Вас все еще зовут Гермиона Грейнджер, и вы магглорожденная, чьи родители недавно погибли в автомобильной катастрофе. Поскольку у вас не было других родственников, чтобы принять вас, ваши соседи привезли вас в приют и передали вам эту записку, чтобы передать Смотрительнице. Мадам Помфри протянула письмо Гермионе. Протянув руку, она взяла письмо и повертела его в руках, чтобы рассмотреть. Оно было написано изящным паучьим почерком, который она не узнала. Она предположила, что он принадлежал мадам Помфри. — Вас это устраивает? Гермиона кивнула головой. История была достаточно проста и не отклонялась слишком далеко от истины. — У вас не будет с собой волшебной палочки, поэтому я бы посоветовала вам сразу по прибытии направиться в приют, но прежде чем вы это сделаете, мы должны попросить вас уничтожить маховик времени. Никто не должен знать правду о том, как вы оказались в том времени. С этого момента и впредь вы будете принадлежать тому времени. Будущего, из которого вы пришли, больше не будет. Она проглотила эту информацию. В глубине души она все это время знала, что так и будет, но теперь, когда она услышала эти слова, исходящие из уст МакГонагалл, она не могла не быть поражена полной реальностью этого. Это был не просто какой-то сон, от которого она сможет очнуться и оказаться в безопасности в Гриффиндорской башне с Гарри и Роном. Все это было слишком реально. И все же она была полна решимости пройти через это. Она зашла слишком далеко, чтобы струсить сейчас. Пути назад не было. — Я понимаю. Все отступили, чтобы дать ей пространство, когда она в последний раз взглянула на тех, кто был с ней. Она не была уверена, будут ли мадам Помфри или профессор МакГонагалл все еще в Хогвартсе, когда она в следующий раз войдет в его ворота. Единственным, о чьем присутствии она знала наверняка, был профессор Слизнорт, ну и, конечно же, Дамблдор тоже будет там. Это было немного, но ее утешало, что там будет хотя бы пара знакомых лиц. Пусть они ещё и не знали ее. Затем она повернулась к Гарри и Рону, изучая каждый дюйм их внешности, как будто пытаясь запомнить, как они выглядели. Они через многое прошли вместе, и хотя она никому не пожелала бы быть под угрозой такой опасности, она должна была признать, что это создало нерушимую связь между ними тремя. Она всегда будет помнить, как они рисковали своими жизнями, чтобы спасти ее от того Горного Тролля в первый год обучения, и хотя она, возможно, никогда больше их не увидит, она поклялась сохранить их живыми в своем сердце. — Я буду скучать по вам всем… очень сильно. Ничего не оставалось делать, кроме как наклониться и запустить маховик времени, наблюдая, как он начал быстро вращаться. Мир вокруг нее растворился в ничто, когда она почувствовала, что ее засасывает в пустоту, в которой нет ничего, кроме черноты. Это было похоже на аппарирование, и в то же время, это было похоже на тот раз, когда она переместилась на чемпионат мира по квиддичу с помощью порт-ключа. В любом случае, это заставило ее почувствовать тошноту. Она плавала в пустом пространстве, казалось, целую вечность, прежде чем почувствовала, что ее снова засасывает, и ее ноги снова ступили на твердую землю. Следующее, что она помнила, это то, что она стояла в конце темной городской улицы с рядом одинаковых викторианских особняков по обе стороны от нее, а прямо впереди на другом конце улицы стояло высокое внушительное здание с вывеской над воротами, на которой было написано «Приют Вула». Она сделала это…