Eternalism

Пребывание в Слизерине оказалось не таким ужасным, как сначала думала Гермиона. Новости о её, так называемом кровном статусе быстро распространились, и она могла честно сказать, что это перевернуло её мир. В первые секунды своего распределения на Слизерин, Гермиона ожидала, что будет находиться под пристальным присмотром со стороны её однофакультетников, особенно старшекурсников, но они даже не замечали её.       Даже Вальбурга Блэк, которую Гермиона считала самой отвратительной, была удивительно терпима к ней.       Если кто-то и был проблемой, так это гриффиндорцы, которые, казалось, поставили перед собой цель, третировать каждого слизеринца до самого выпуска. Она знала, что гриффиндорцы печально известны своими розыгрышами, но никогда не видела причин для беспокойства по этому поводу… То есть до тех пор, пока её не распределили в Слизерин…       Им удалось разыграть их три раза подряд в течение двух дней. Утром в понедельник они проснулись и, спотыкаясь, спустились к завтраку, где обнаружили слизняков в тыквенном соке. По итогу, Розалина случайно проглотила одного из них, и её пришлось срочно доставить в больничное крыло.       Затем произошел инцидент с навозной бомбой. Одному из старост Гриффиндора удалось раздобыть пароль от их общей гостиной и взорвать внутри навозную бомбу. Слизеринцы были вынуждены покинуть свое общежитие до тех пор, пока его не продезинфицируют, и в итоге они разбили лагерь в Большом зале.       А затем, как только им наконец удалось заснуть, лежа на столах и скамейках, гриффиндорцы послали всех призраков в замке, чтобы они составили им компанию на ночь. Гермиона проснулась от легкого холода, сильно испугавшись, обнаружив, что Пивз парит над ней на расстоянии нескольких сантиметров, протянув руку к её лицу.       После этого директор Диппет и другие профессора, наконец, сочли нужным вмешаться и положить конец розыгрышам, предупредив гриффиндорцев, что, если они попытаются разыграть ещё кого-то, то они будут неделю мыть полы в замке. Это, конечно, остановило все шалости, но также увеличило непрерывно растущее напряжение между двумя факультетами. — Итак, вы рады, что завтра начнутся уроки полётов? — спросила Розалин, когда они все вместе выходили из класса зельеварения. — Я жду этот урок больше всего, — сказал Абраксас, выпячивая грудь. — Конечно, я уже хорошо умею летать, поэтому не думаю, что возникнут какие-то сложности. — То же самое, — согласился Сигнус. — Мой отец сказал, что я опозорю всю нашу семью, если не научусь летать до поступления в Хогвартс. — А ты, Том? — Я полагаю, что полет — полезный навык, — пожал плечами Том.       Затем Абраксас повернулся к Гермионе. — Если ты нервничаешь, я могу дать тебе пару советов, — предложил он.       Пройдя через все атаки Гриффиндора, Гермиона приобрела новую оценку и понимание слизеринцев. Иногда они могли быть немного заносчивыми, но в целом они были довольно хорошими людьми. Абраксас был одним из тех, кто не оправдал её первое мнение. Он был очарователен и вежлив с Гермионой, и постепенно ей становилось всё легче и легче быть искренне милой в ответ. — Правда? Это было бы здорово. Боюсь, я не слишком люблю летать. Я всегда немного боялась высоты, — сказала Гермиона. — Конечно, мы можем потренироваться на школьной метле позже в гостиной, — улыбнулся ей Абраксас.       Друэлла и Розалина захихикали между собой, многозначительно шевеля бровями.       Гермиона только закатила глаза. Даже в возрасте одиннадцати лет эти двое были одержимы мальчиками. Они постоянно спорили о том, какой мальчик самый симпатичный, а кто из них мог бы стать подходящим будущим мужем. Она думала, что это довольно глупо. Они были слишком молоды, чтобы думать о таких вещах, и Гермиона, например, хотела насладиться своим вторым шансом на полу-нормальное детство, которое изначально было у неё украдено.       Закрыв эту тему, они продолжили свой путь по извилистым коридорам, направляясь на следующий урок, которым так уж вышло, была Трансфигурация.       Хотя когда-то это был один из её любимых уроков, теперь он стал одним из наименее любимых. Дамблдор был превосходным профессором, в этом не было никаких сомнений. Его ученики многому у него научились. Однако Гермиона часто ловила его взгляд на себе во время занятий. Он как будто наблюдал за ней, ожидая… Чего-то… Она не была уверена, что именно, но это вызывало у нее странное чувство беспокойства.       И теперь, когда Гермиона задумалась об этом, она поняла, что он наблюдал за ней с тех пор, как она прибыла в Хогвартс. Где бы они ни была, где бы она не сидела, Гермиона ощущала на себе его взгляд, а в то время, когда Дамблдор не смотрел на неё, он следил за Томом. Она поделилась своим наблюдением с Томом, который с самого начала никогда не доверял этому человеку, и он согласился, что это определенно подозрительно. Ни одному из них это не понравилось. — Ты помнишь, что мы должны проходить сегодня? — спросила Друэлла. — Профессор Дамблдор сказал, что мы попытаемся трансфигурировать соломинку в швейную иглу, — кивнула Гермиона — И тогда мы сможем выколоть ему глаза, — тихо сказал Том, закатив глаза.       Гермиона сделала вид, что не услышала этого. Каким бы приятным ни был Том большую часть времени, время от времени он становился тем, кого она знала по рассказам из своего прошлого-будущего. Ему нравилась мысль о мести тем, кто ему не нравился, но он никогда не действовал. Время от времени Гермионе приходилось напоминать ему, что за такие поступки его исключат. Это отрезвляло его почти каждый раз. — Ну, я лично думаю, что…       Гермиона начала было говорить, но оборвалась на полуслове, когда почувствовала, как её нога во что-то врезалась и тут же потеряла равновесие. Следующее, что она осознала, это то, что она ударилась лицом об пол. — Гермиона, ты в порядке? — спросила Розалина, когда она и Друэлла протянули руки, чтобы помочь ей подняться. — Ты сделал это нарочно! — воскликнул Абраксас.       Обернувшись, она заметила группу гриффиндорцев, стоящих неподалёку и смеющихся до упаду. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что они подставили ей подножку. Гермиона почувствовала, как жар прилил к её лицу, когда она опустила глаза в низ, разглаживая юбку своего платья. Прекратится ли когда-нибудь это глупое соперничество между факультетами? В своё время она думала, что то, что происходило тогда, было плохо, но это было ничто по сравнению с её временем. — Что случилось? Я нанес необратимый урон кучке слизеринцев? Я думал, ты знаешь как изящно падать — усмехнулся лохматый мальчик.       Абраксас и Сигнус бросились к мальчику, схватив его за воротник и приставив палочки к его кадыку. — Что ты сказал, а ну повтори?! — прорычал Сигнус.       Как бы Гермиона ни ненавидела факт драк в коридорах, но то, что они делали это в её защиту, смягчало её сердце. Они заботились о ней и поэтому заступились за неё, и Гермиона не могла не оценить этот жест.       Она уже собиралась сделать шаг вперед, чтобы попытаться оттянуть парней назад, когда лохматый мальчик внезапно закричал. В замешательстве Абраксас и Сигнус отпустили его и отпрыгнули назад.     Глаза Гермионы расширились, когда она заметила причину крика. Вокруг ноги мальчика обвилась змея, её клыки пронзили штанину. Она сразу поняла, что происходит. Её теория подтвердилась только тогда, когда она увидела ледяные глаза Тома, неотрывно смотрящего на гриффиндорца. — Том, пожалуйста, прекрати это! — она умоляла его. — Отзови её, умоляю тебя!       Его взгляд на мгновенье скользнул по Гермионе и снова обратился к змее, словно он рассуждал, что делать, прежде чем его взгляд наконец остановился на ней. Их взгляды пересеклись и лёд наконец растаял.       К этому моменту все уже поняли, что происходит, и замерли от страха и шока, глядя на них широко раскрытыми глазами. — Sssshe ssseur ssssssssssssssaai essss ssshisss, — повернувшись к мальчику, он протянул руку и поманил к себе своего питомца.       Змея послушно соскользнула с ноги мальчика и приблизилась к своему хозяину. Когда она оказалась в пределах досягаемости, Том осторожно взял змею в руки и сунул обратно в сумку с книгами. — Т-ты… змееуст?! — крикнул один из гриффиндорцев.       Напуганные до потери сознания, мальчики разбежались в разные стороны, кто-то подхватил взбудораженного мальчика, который кричал от боли. Двое гриффиндорцев подхватили его за подмышки и потащили на себе, потому что он не мог ходить самостоятельно.       Некоторое время после этого никто не осмеливался говорить, потому что никто, казалось, не знал, что сказать.       Гермиона же стояла просчитывая в уме последствия данного инциндента. Эти гриффиндорцы наверняка направлялись в больничное крыло, чтобы целительница осмотрела его ногу. Будучи обычной змеей, она была почти уверена, что мальчика она не убьет. Медсестра достаточно легко его вылечит, но появятся вопросы о том, как змея попала в школу.       Всё может быть очень плохо. Если станет известно, что Том змееуст и что он натравил на мальчика змею, его исключат. Кто знает, возможно, её тоже исключат по причине принадлежности к инциденту. Их палочки сломают, и они отправятся обратно в приют, продолжая жить жалкой неволшебной жизнью…       Каким бы лёгким путём ни было просто позволить Тому поехать в приют и увести его от магии, Гермиона знала, что это только разозлит его, толкая на другой тёмный путь. Нет, им обоим нужно было остаться в школе, где у них было какое-то подобие счастливой жизни. Если её навсегда отправят обратно в приют, это только разрушит всё, над чем она так усердно работала. — Я кто? — нарушил молчание Том, в замешательстве нахмурив брови. — Змееуст. Так называют ведьм и волшебников, которые могут говорить со змеями, — объяснил Абраксас. — Это чрезвычайно редкий талант, которым, как известно, обладает лишь небольшая горстка волшебников.       У Тома загорелись глаза. Если и было что-то, что, как она знала, что ему нравилось, так это то быть особенным. И он безусловно им был. У него была способность, которой не было больше ни у кого в этой школе и, возможно, даже во всем волшебном мире. Насколько Гермионе было известно, он был одним из последних потомков Салазара Слизерина. Если бы не эта ситуация, он бы не узнал об этом в течении долгого времени. Хотя это было всего лишь делом времени. — Пойдемте, нам надо идти, пока мы не опоздали.       Все согласно кивнули головами и продолжили свой путь.       Гермиона изо всех сил старалась избегать взгляда Дамблдора во время урока, опасаясь, что он может прочитать её мысли и увидеть, что произошло. Остальные, похоже, думали так же, как и она, поскольку вся их компания они была довольно тихой.       Они слушали, что говорил профессор, и работали на уроке как могли. Гермиона и Том первыми завершили трансфигурацию, у обоих получилось с первой попытки. Всё остальное время они сидели молча, тайком передавая друг другу записки на двух кусочках пергамента, которые они заколдовали так, чтобы то, что написал один человек, отображалось на пергаменте другого. «Ты на меня злишься?» — написал Том.       Гермиона тихо вздохнула, качая головой. «То, что ты сделал, было неправильным, но я не злюсь на тебя», — написала она в ответ. «Я просто беспокоюсь о том, что с тобой будет, когда профессора узнают, что ты сделал». «Конечно, они не выгонят меня. Я же не убил его. Я просто отомстил им за все те ужасные вещи, которые они сделали с нами… С тобой…»       Именно поэтому она не злилась на него. Гермиона знала, что он сделал это, защищаясь. И он был прав. На самом деле его поступок не был даже сравним с тем, что творили гриффиндорцы по отношению к ним.       Именно тогда ей в голову пришла идея; идея, которая могла бы предотвратить распространение новостей о том, что Том — змееуст.       Вскоре прозвенел звонок, возвещающий об окончании занятий.       Собрав книги и пергамент, Гермиона аккуратно сунула их обратно в сумку и вышла из класса. Оказавшись в коридоре, она задержалась, в то время как другие слизеринцы направились обратно к подземельям. — Ты не идешь? — спросила Розалина.       Гермиона покачала головой. — Я подойду чуть позже. У меня есть некоторые неотложные дела.       Затем, без дальнейших объяснений, она пошла в противоположном направлении, сорвавшись в бег, как только скрылась за углом.       Гермиона бежала так быстро, как только позволяли её ноги, неотрывно следя за профессорами или старостами, которых она заметила пробегая мимо двора. Добравшись до четвёртого этажа, она замедлилась, на мгновение остановившись, чтобы успокоить дыхание и сердцебиение.       О, она надеялась, что не опоздала.       Открыв дверь в конце узкого коридора, она проскользнула внутрь и обнаружила школьную медсестру мадам Вервен, сидящую за своим столом и просматривающую документы. Через мгновение она подняла голову и заметила Гермиону. — О, здравствуй, моя дорогая, — приветствовала её добрая седая старушка, улыбаясь. —Я могу тебе чем-то помочь? Ты чувствуешь себя плохо?       Гермиона глубоко вздохнула, прежде чем заставила себя улыбнуться. — Я в порядке. Я просто слышала, что случилось, и пришла проведать мальчика с поврежденной ногой. — Не волнуйся, он полностью поправится, — заверила ее целительница. — Я дала ему зелье, чтобы облегчить боль, вместе со снотворным, так что я боюсь, что он ещё не скоро проснётся, но остальные его друзья сейчас там с ним, если ты хочешь, то можешь присоединиться к ним.       Гермиона кивнула и обошла вокруг стола, чтобы пройти мимо медсестры. — Ты случайно не знаешь как это произошло? Мальчики, которые несли его, молчат об этом. — спросила женщина.       Она только покачала головой.       Мадам Вервен ничем не отличалась от мадам Помфри. Она была старой доброй хаффлпаффкой, которая наивно полагала, что у всех только самые искренние намерения. В то время как мадам Помфри была довольно строгой в отношении количества гостей, допущенных к посещению за один раз, а также того, сколько можно было там находиться, мадам Вервен, похоже, это совершенно не заботило. По её мнению, чем больше гостей, тем веселее.       Как бы Гермионе не нравилась идея использовать наивность женщины в своих интересах, она знала, что была далеко не единственной, кто так поступил. Доказательством тому были пятнадцать гриффиндорцев, столпившихся вокруг кровати их друга. Мадам Помфри закатила бы истерику, если бы она находилась тут.       Пробравшись в комнату так тихо, как только могла, чтобы не насторожить гриффиндорцев, она наложила чары отвлечения внимания на себя, прежде чем подкрасться поближе, чтобы услышать, что они говорят. — Вы видели, что он сделал с бедным Флимонтом, — сказал один из мальчиков. — Известно, что только потомки Салазара Слизерина разговаривают со змеями. — Как его ещё раз звали? — спросил другой. — Том… Вроде-бы… Я не помню его фамилию… — Это не так важно. — Не знаю, как вы, но я больше не собираюсь приближаться к этим змеелюбцам. Я бы предпочёл сохранить себе жизнь — Они же не убийцы. — Тем не менее, мы не можем просто сидеть сложа руки и позволять ему, свободно гулять по школе. В следующий раз он может натравить на нас кобру или кого-ещё похуже. — Мы должны рассказать директору Диппету, что случилось. Они должны исключить его. Он представляет угрозу.       Гермиона стиснула зубы и медленно подняла палочку, направляя её на толпу. Её гриффиндорская сторона, от которой всё ещё что-то осталось, кричала ей, чтобы она опустила палочку и ушла, но слизеринская сторона шептала ей, что она должна это сделать. «Пожалуйста, сделай все возможное, чтобы Том Реддл не стал лордом Волан-де-Мортом»       Это то, что сказал ей Дамблдор, и она знала, что не сможет спасти его, если эти мальчики добьются своего. Она должна была остановить их… Чего бы это ни стоило… — Обливиэйт, — пробормотала она.       Волна забвения накрыла группку. В следующее мгновение они резко начали шарить глазами вокруг, пытаясь понять, как они туда попали.       Одно лишь заклинание стирания памяти не сработало бы, поэтому Гермиона подняла палочку для ещё одного подхода. Заклинание ложной памяти входило топ самых сложных заклинаний, не только в отрасли магии сознания, но и вообще. Оно позволяло магу внедрять ложные воспоминания в мозг другого. По иронии судьбы, интересоваться им, она начала вдохновлённая своим бывшим профессором ЗоТИ, самим Гилдероем Локхартом. Он все-таки научил её чему-то полезному.       До этого Гермиона использовала его всего пару раз, но никогда не пробовала на нескольких людях сразу, так что не была полностью уверена, насколько хорошо это сработает. После нескольких секунд дезориентации младшекурсники очнулись и продолжили говорить, как будто ничего не произошло. — Как он получил этот укус? — спросил один из мальчиков, хмуря брови. — Разве ты не помнишь? Слизеринцы отомстили нам за то, что мы проделывали с ними. — Не знаю, как ты, а я с этого момента оставляю их в покое. Их месть жестока, приятель!       Все согласились с этим. Всё шло по плану. Никто не упомянул Тома или тот факт, что он был змееустом.       Гермиона вздохнула с облегчением и повернулась, чтобы уйти, сняв чары отвлечения внимания, как только вернулась в кабинет мадам Вервен. Всё сработало и они были в безопасности. Может быть, теперь они смогут по-настоящему насладиться своим пребыванием в Хогвартсе.       Улыбка тронула её губы, когда она вышла из медицинского крыла, махнув на прощание пожилой ведьме. Но она исчезла так же быстро, как и появилась, когда Гермиона обнаружила, что стоит лицом к лицу с Альбусом Дамблдором, смотрящим на неё почти так же, как в тот день, когда он пришел в приют Вула. Изучающе. — Мисс Грейнджер, я хотел бы поговорить с вами.