Eternalism

      В течении нескольких недель Том и Гермиона искали следы Гонтов обучавшихся в Хогвартсе. И они ничего не нашли. Не было никаких рекордов, никаких трофеев… Ничего… Даже директор Диппет ничего не знал про Гонтов и утверждал, что никогда не было учеников с такой фамилией. Это было действительно странно.       Гермиона знала, что Салазар Слизерин в какой то момент покинул школу и своих друзей, и конечно затаил обиду, но была ли она столь сильна, что его потомкам не разрешали учиться в Хогвартсе даже тысячу лет спустя? Она предполагала, что такой вариант развития событий нельзя сразу откидывать, всё же это Гонты, которые так отчаянно цеплялись за чистоту крови, что их родословная практически вымерла.       Со вздохом Гермиона закрыла книгу, которую только что закончила читать, и отодвинула ее в сторону, где были уже прочитанные книги. — Нет, ну это просто смешно, — сказала Гермиона. — Мы прочитали все книги в библиотеке про Салазара Слизерина, мы искали даже в Запретной секции и в библиотеке в поместье Малфоев, и все же не нашли ничего. — Зато мы узнали, что Слизерин создал тайную комнату где-то в школе, — указал Том.       К сожалению, это была единственная информация, к которой их привели исследования. — Мы не знаем этого наверняка, — убедительно прошептала Гермиона. — Это всего лишь легенда, а это означает, что этой комнаты может даже не существовать. Насколько нам известно, это просто небылица, придуманная, чтобы напугать студентов, — возразила она. — Кроме того, даже если она существует, она не поможет тебе найти свою семью.       Том откинулся на спинку сиденья и зевнул.       Сейчас они находились в Выручай-Комнате, которая представляла собой точную копию Запретной Секции, место, которое стало для них столь личным и особенным. Очень немногие знали, что эта комната вообще существовала, что делало её идеальным убежищем для них, когда им хотелось исчезнуть.       Внезапно из ниоткуда появился полупрозрачный экран, показывающий им время. Приближался комендантский час, а это означало, что они просидели тут безвылазно целых 4 часа! Скоро им придется вернуться в гостиную. — Может быть, нам следует спросить мистера Малфоя, сможет ли он организовать встречу с Грин-де-Вальдом летом, — предложил Том.       Гермиона напряглась. — Зачем тебе это? — Он тот, кто первый рассказал мне о Гонтах, — рассуждал он. — Если он знает о них, он может знать, где их найти.       Она закусила губу. Ей не нравилась эта идея. Хотя,на самом деле это идея не нравилась ей в основном потому, что ей не нравился сам Грин-де-Вальд. Хотя они утверждали, что сражаются на противоположных сторонах, правда заключалась в том, что Дамблдор и Грин-де-Вальд были во многом похожи. Когда Гермиона вспомнила обо всех людях, которые безоговорочно доверились Дамблдору, и о том, как они встретили свой конец, было не очень трудно сопоставить два и два. Они оба использовали людей для достижения своих целей. Она не была уверена, кто из двоих был хуже. — Ты действительно думаешь, что он просто так выложит тебе всю информацию на блюдечке? Особенно, если ты оторвешь его от важных дел, войны к примеру, — Гермиона склонила голову и сделала акцент на последнем слове, смотря за реакцией Тома. — Он захочет, чтобы ты присоединился к нему, я уверена.       Он кивнул головой. — Гермиона, я искал информацию о нем и о том, что именно он из себя представляет, я нашёл все что только можно и я думаю, ты ошиблась. Он не ненавидит магглорожденных, как ты думаешь. Он считает, что все магические существа должны быть свободны, нас не должны ограничивать или держать в узде от магглов. Мы не должны скрывать, кто мы такие, и, честно говоря, я с ним согласен.       Гермиона не знала, что на это ответить. Она знала, что должна попытаться как-то изменить ситуацию, найти способ помешать Тому и Грин-де-Вальду образовать союз, но не знала, как это сделать. — Я знаю, что мы еще не в том возрасте, чтобы сражаться на войне, но мы все еще можем помочь ему изменить ситуацию. Нас слишком долго угнетали магглы. Этому нужно положить конец.       Он явно принял решение. Единственная проблема заключалась в том, что оно было неправильным       Она знала, чем закончится война и кто в конце концов победит. Дамблдор победит его, нарушив их кровный договор, и заберет у него Бузинную палочку. Затем Грин-де-Вальд проведет остаток своей жизни в заточении в собственной крепости. Это если временная шкала не изменится в совершенно противоположную от её реальности сторону… Учитывая то, как все складывалось в данный момент, Гермиона уже сомневалась, что произойдет, а что нет.       Что ей следует делать? Дамблдор не оставил ей никаких инструкций о том, что делать в отношении войны с Грин-де-Вальдом, только то, что она должна была остановить войну с Волан-де-Мортом… Чего бы то ни стоило…       Гермиона стряхнула с себя все мысли и обратила своё внимание к Тому. — Я не знаю, что делать. Я бы предпочла не ввязываться в войну, но я подумаю о твоих словах.       Этот ответ, казалось, понравился ему, или, по крайней мере, достаточно удовлетворил, чтобы они сменили тему.       Собрав все свои книги, они встали и вышли из комнаты. Не успела за ними закрыться дверь, как она исчезла, и они оказались перед каменной стеной, напротив знакомого гобелена Варнавы Вздрыченого. — Вы бы лучше шли в вашу гостиную, юные 'uns', — сказал Варнава. — Уже поздно.       Они спешили, двигаясь так быстро, как только могли, но не переходя на полный бег. По коридорам ещё ходили студенты, хотя в основном это были старосты. Старосты Гриффиндора смотрели на них, когда они проходили мимо, в то время как старосты Слизерина игнорировали их, делая вид, что их не существует.       Они только что миновали женский туалет на втором этаже, когда Гермиона резко остановилась. Она проходила мимо него столько раз за эти годы, вообще не замечая его, что забыла всю печальную историю, связанную с ним. Теперь же, Гермиона встретилась со своим прошлым лицом к лицу, слыша слишком знакомый звук рыданий, доносившийся изнутри.       Она бросила быстрый взгляд на Тома. Может он и знал, что Тайная Комната реальна, Гермиона была почти уверена, что ему еще предстояло обнаружить ее местонахождение, это то, что нельяза было изменить. — Я знаю, о чем ты думаешь, Гермиона, и у нас нет на это времени.       Том уже привык к тому, что она часто останавливалась, чтобы помочь другим людям. Он был не слишком доволен этим. На самом деле, это часто его раздражало. — Не жди меня, если хочешь, но я должна убедиться, что с ней все в порядке.       Он снова открыл было рот, чтобы возразить, но Гермиона повернулась и ушла прежде, чем он успел ответить что-либо.       Гермиона толкнула дверь и вошла внутрь. Всё было почти таким же, каким она помнила, только сейчас на мраморном полу не было огромных луж и пробитых труб, торчащих из кабинок. На первый взгляд там никого не было, но через мгновение она услышала приглушенный всхлип, доносящийся из какой-то кабинки.       Гермиона долго не могла определить в какой именно кабинке находилась девочка.       Сначала она постучала в дверь. Никто не ответил. Гермиона снова постучала. Никто также не ответил. В конце концов, не зная, что еще делать, она приоткрыла дверь, чтобы заглянуть внутрь. На полу перед туалетом, прижав колени к груди, сидела Миртл Уоррен. — Т-ты тоже пришла посмеяться надо мной? — спросила Миртл тихим робким голоском.       Гермиона покачала головой и присела рядом с ней на корточки. — Нет. Тебя кто-то обижает? Кто-то из твоего факультета?       Миртл кивнула головой. — Оливия Хорнби, — всхлипнула она. — Она назвала меня уродиной… И высмеивала мои очки.       Гермиона вспомнила, как Плакса Миртл жаловалась на девушку по имени Оливия Хорнби, и как она решила преследовать её, уже будучи призраком, дабы отомстить обидчице… Даже присутствовала на свадьбе её брата, если она правильно помнила. — Но это же совсем не так.       Миртл посмотрела на нее большими слезящимися глазами. — Ты не уродина, а твои очки совершенно нормальные, — заверила Гермиона девушку. — Такие люди, как Оливия Хорнби, просто задиры. Они унижают людей, чтобы выглядеть лучше, и чувствовать себя лучше, потому что в глубине души они так же не уверены в себе.       Она слишком хорошо знала, каково это, когда над тобой издеваются, но не из-за очков, а из-за ее волос и прежних зубов. У каждого было что-то, что им не нравилось в себе. Но всё так, как должно быть. Ты можешь потратить всю свою жизнь, пытаясь превратить себя в чью-то копию, или же ты моешь принять себя и свои недостатки. — Ты не такая, как другие слизеринцы… Ты милая...       И вот оно… Классическое клеймо слизеринцев… Когда Гермиона была гриффиндоркой, её это не трогало. На самом деле, в то время она как бы была согласна с этим утверждением, но теперь, когда она сама стала слизеринкой, Гермиона довелось увидеть обратную сторону медали. Это в некоторой степени открыло ей глаза. — Не все слизеринцы злые, как и не все гриффиндорцы добрые.       Миртл понимающе кивнула.       Поднявшись на ноги, Гермиона протянула руку первокурснице-рэйвенклавке. Миртл поначалу колебалась, но через несколько мгновений приняла руку и позволила Гермионе поднять себя.       Когда они вышли из женского туалета, Гермиона увидела удивительное зрелище. Том стоял, прислонившись к стене рядом с дверью уборной. Она ожидала, что он уйдет, ибо он не самый терпеливый человек в мире, но он все-таки остался и дождался ее.       Миртл заерзала при виде него и юркнула за спину Гермионы, как будто боялась его.       К этому времени Гермиона уже привыкла к тому, что все его боятся. Друэлла и Розалина часто спрашивали ее, почему она сама не боится его. Честно говоря, она не видела причин бояться его. Она знала, что он никогда намеренно не причинит ей вреда. — Ты сможешь найти дорогу обратно в свою гостиную?       Миртл кивнула головой. — Если Оливия Хорнби когда-нибудь снова побеспокоит тебя, я хочу, чтобы ты помнила, что я сказала тебе. Вспомнишь?       Миртл снова кивнула.       И с этими словами Гермиона отпустила руку девочки и, подождав, пока она не скроется из виду, повернулась к Тому, чтобы продолжить их путь. — Спасибо, что подождал меня, — улыбнулась она ему. — Я знаю, что это раздражает тебя.       Том пробормотал что-то невнятное себе под нос, но ей показалось, что она заметила румянец на его щеках.       Им удалось спуститься в подземелья, не встретив никого по пути. Гермиона подозревала, что комендантский час уже давно наступил, но обнаружила, что ей все равно. Возможность встретиться с Миртл и надеяться, что в результате она обретет немного уверенности в себе, по ее мнению, стоила того.       Однако Гермиону ждал еще один сюрприз. Не успели они дойти до входа в свою гостиную, как она услышала позади себя голос. Профессор Реншоу, казалось, появился из ниоткуда, и, учитывая то, кем он был, вполне мог сделать именно это. — Мисс Грейнджер, могу я поговорить с вами? — спросил он. — Речь идет о самом последнем нашем задании в классе.       Сначала Гермиона была озадачена тем, что он имел в виду. Зачем ему говорить с ней об их недавнем уроке. В настоящее время они изучали оборотней, и он попросил их написать о них эссе, небольшое символическое, но все же.       Потом она вспомнила. Он имел в виду их последний разговор и книгу, которую он ей рекомендовал. С тех пор прошло пару недель, и со всеми исследованиями, которые она проводила, чтобы найти семью Тома, она почти забыла о своем собственном открытии. — Конечно, профессор, — ответила она.       Том перевел взгляд между ними двумя, прежде чем увериться в чем-то и проскользнуть через проход, давая им немного уединения.       Профессор Реншоу увел ее из подземелий обратно в замок. На этот раз они встретили всех старост и даже других учителей, которые странно смотрели на их необычный дуэт, когда они проходили мимо, но профессор Реншоу игнорировал их всех. Гермиона предположила, что он, должно быть, привык к тому, что люди пялятся на него. Он определенно выделялся в толпе своим властным взглядом и неземной аурой.       Остановившись перед своим классом, он открыл дверь, позволив ей войти первой, а затем последовал за ней и закрыл за собой дверь. Она заметила, как на этот раз он наложил на нее запирающие и ещё какие-то неизвестные Гермионе чары. Он явно хотел, чтобы это была частная беседа. — Простите, что отнял у вас вечер, мисс Грейнджер, — извинился он, садясь за свой стол и призывая стул с другого конца класса, чтобы она также села, — но я уверен, вы в курсе, почему я решил говорить с вами так поздно.       Гермиона подумала, что ночь — единственное время, когда он может свободно бродить по замку, когда ему заблагорассудится. Было как-то грустно об этом думать. Никогда не иметь возможности выйти на улицу и насладиться солнечным светом… Это было определенно то, чего ей будет не хватать. — Мне интересно, нашли ли вы ту книгу, которую я вам рекомендовал.       Засунув руку в свою сумку, она вытащила страницу из книги, и пододвинула ее к нему. Она подождала минуту, пока он пробегал взглядом по фамилиям ,благо с его магическим зрением, это отняло всего мгновение. Меланхолическое выражение появилось на его лице, когда его глаза, казалось, приковались к одному конкретному имени.       Гермиона могла только предполагать к какому. — Она была вашей женой, не так ли… Женщина, в которую превратился ваш Боггарт…       Он кивнул головой. — Да, это была Эвелин.       Как бы Гермионе не было интересно, она сочла вежливым воздержаться от вопроса о том, как она умерла. Судя по всему, она умерла не своей смертью, и Гермионе не хотелось лишний раз сыпать соль на рану профессора Реншоу.       Он еще некоторое время тупо смотрел на страницу, прежде чем очнуться и наложить на нее чары удвоения, оставив одну копию себе, а оригинал отдав ей. — Ну, похоже, вы мой… Потомок… — он замолчал. — Так странно. Я никак не ожидал, что моя родословная продолжится. — Что вы имеете в виду? — приподняла бровь Гермиона.       Сначала он не ответил, так как, казалось, погрузился в свои мысли, уставившись в пустое пространство. — Меня… Обратили… Когда Эйдену было всего пять лет. Тот, кто меня обратил заставил меня поверить, что он убил и мою жену, и моего сына. Я видел тело Эвелин… Точно такое же, как вы видели его в тот день в классе… Он хотел показать мне и тело моего сына, но я отказался… Я просто не мог...       Слезы навернулись на глаза Гермионы, когда он рассказал об ужасной судьбе, постигшей его семью… Ее семью… Неудивительно, что она никогда не слышала о нем. Бедняга, должно быть, думал, что остался совершенно один. — Знание, что он выжил и даже завел собственную семью… Это приносит мне одновременно и облегчение, и печаль.       Она могла только представить, что он должен был чувствовать. Полагая, что его сын был мертв более ста лет, просто чтобы узнать, что его сын на самом деле выжил, и что он так много упустил. Это было душераздирающе. — Увы, что сделано, то сделано. Вы здесь, и я уверен, что у вас есть много вопросов ко мне.       Гермиона кивнула головой. Было так много вопросов, которые крутились в ее голове последние недели, и даже больше того, в течение многих лет. Наконец-то она нашла того, кто мог бы ответить на них. Тем не менее, Гермиона не хотела слишком сильно ошеломлять его. Она начинала с вопросов, которые ее больше всего интересовали, и оставляла некоторые второстепенные на последок. В конце концов, у профессора Реншоу было все время мира. — Я не могла не заметить, что девичья фамилия вашей жены была Блюбелл. Это она изобрела Волшебный огонь? Bluebell Flame. — Да, она.       По-видимому, собственный отец Эвелин был изобретателем заклинаний, так как их семья славилась предрасположенностью к магическому огню. Гермиона показала ему, что она может сделать с Волшебным огнем. Факт, что она умела это делать с самого рождения, казалось, произвел на него большое впечатление. — А как насчет вашей семьи? Какими они были?       Реншоу были старой чистокровной волшебной семьей, хотя и не столь фанатичной в отношении чистоты крови, как некоторые. Они зарабатывали на жизнь «фермерством», снабжая производителей волшебных палочек различными видами дерева, в которых они нуждались. Он рассказал ей о том, что он был первым в длинной череде Реншоу, кто отказался от семейного бизнеса и занялся другой сферой деятельности – начал преподавать в Дурмстранге.       Как Гермиона уже знала, он был распределен на Слизерин во время учебы в Хогвартсе, но чего она не знала, так это того, что его жену распределили на Гриффиндор. Она внимательно слушала, когда он говорил об их тайном романе и обо всех смешных моментах, когда их чуть не ловили, а они сбегали от своих старост.       Гермиона была так увлечена их разговором, что едва заметила, как пролетело время. Когда она, наконец, оторвала взгляд от профессора и мельком взглянула на часы, она была потрясена, обнаружив, что уже полночь. — Полагаю, мне следует вернуть вас в вашу спальню, — сказал профессор Реншоу, поднимаясь со своего места. — Иногда я забываю, что все остальные спят по ночам.       Когда он так выразился, Гермиона не могла не пожалеть его. Теоретически быть вампиром звучало интересно. Обладать способностями, такими как развитые чувства и скорость было полезно, но это также сопровождалось постоянным чувством одиночества и мучений, зная, что все вокруг исчезнут, а вампир как всегда останется один.       Часть ее еще не была готова уйти. Было еще много вещей, которые Гермиона хотела узнать о нем, и еще много вещей, которыми она хотела поделиться с ним. Тем не менее, он был прав. Как бы ей ни хотелось не спать всю ночь и разговаривать с ним, она знала, что ей нужен сон. Гермионе нужно было хорошо отдохнуть и быть готовой к завтрашним занятиям. — Как вы думаете, сможем ли мы встретиться и поговорить снова? — спросила она, поворачиваясь, чтобы уйти. — Если вы не возражаете, мне хотелось бы узнать вас поближе.       Он задумался на несколько мгновений, как будто колебался, прежде чем, наконец, смягчился. — Если вы настаиваете, но я должен предупредить вас, что есть некоторые вещи в моем прошлом, которые я не могу обсуждать не просто ради вашей безопасности, а также ради моей собственной безопасности.       Было что-то в его манере говорить, что заставило ее невольно вздрогнуть, но она не собиралась заставлять его объясняться. — Я понимаю.       Они больше ничего не сказали друг другу, пока он вел ее из класса обратно в подземелья, но Гермиона могла поклясться, что уголки его бледных губ слегка приподнялись. Возможно, он не хочет это показывать, но у нее возникло ощущение, что в глубине души он был так же счастлив найти живого члена семьи, как и она.