Eternalism

      «Мистер Реддл,       Я был очень удивлен, получив ваше письмо, но конечно же в позитивном ключе. Поскольку в данный момент я нахожусь за пределами страны, я не могу встретиться с вами, но для меня большая честь, что вы решили обратиться ко мне с этой просьбой.       Боюсь, я не так хорошо знаю Гонтов, как вы могли бы надеяться. Они очень скрытны, и их нелегко найти.       Честно говоря, я даже не знаю, живы ли они. Насколько я слышал, Марволо умер несколько лет назад. Его сына Морфина с тех пор никто не видел и не слышал. Хотя я могу не знать его точного местонахождения, я могу дать вам адрес его последнего известного места жительства.       На окраине Литтл-Хэнглтона в Ланкшире вы найдете коттедж, принадлежавший покойному Марволо Гонту. Это та ещё глушь, но у вас не должно возникнуть проблем с её поиском.       Я надеюсь, что эта информация сослужит вам хорошую службу, и вы найдете то, что ищете.       Геллерт Грин-де-Вальд»       Прошел их третий учебный год, принеся с собой еще одно лето. Малфои позволили им вернуться в поместье и провести с ними все каникулы. Поместье Малфоев было намного лучше давящего приюта, который находился в прямой опасности из-за набирающей обороты маггловской войны. Несмотря на опасения Гермионы, Том написал Грин-де-Вальду с просьбой предоставить имеющуюся у него информацию о Гонтах.       Его ответ пришел только вчера, и Том настоял на том, чтобы найти этот коттедж как можно скорее, умоляя Гермиону пойти с ним. Конечно, она не собиралась отпускать его туда одного.       На следующее утро мистер Малфой, так случилось, что у него была суперсовременная маггловская машина, лично отвез их в Литтл-Хэнглтон. Их поездка из Уилтшира до Ланкшира заняла три-четыре часа, и Гермиона обнаружила, что время текло невероятно медленно.       Они прибыли в причудливую маленькую деревушку ранним вечером. Мистер Малфой высадил их на самой опушке леса, пообещав дождаться их и закурил сигару.       То, что обнаружили, было совсем не тем, что они ожидали...       Грин-де-Вальд не шутил, когда сказал, что они легко найдут то, что искали. Так называемый коттедж, который стоял перед ними, был не более чем ветхой лачугой, которая казалась давно заброшенной. Вокруг неё росла дикая трава, которая высотой почти сравнялась с окнами, заколоченными старыми потрескавшимися досками. В соломенной крыше было много дыр, а дверь выглядела так, словно готова была сорваться с петель в любой момент. — Это… Это действительно то место? — спросила Гермиона.       Том ничего не сказал. Он просто смотрел на лачугу, особенно на мертвую змею, прибитую к двери, в ужасе. Для того, кто находил змей лучше людей, это было кошмаром.       Чувство страха нахлынуло на Гермиону, пока она стояла там, глядя на свою грязную обувь и стараясь подготовиться к тому, что должно было произойти. Судя по тому, что она слышала, Морфин Гонт был неприятным человеком, и она никогда бы по своей воле не сунулась в его дом, но встреча с ним была важной для Тома. Это было неизбежно. — Ты действительно думаешь, что внутри кто-то живет? — Есть только один способ узнать…       Неохотно они подошли к двери, пробираясь через высокую траву, чтобы добраться до нее. На двери, прямо под мертвой змеей, висел старый ржавый дверной молоток. Подняв его, Гермиона пару раз ударила по нему.       Шли минуты, а из-за двери ничего не было слышно. Том повернулся, чтобы уйти, но Гермиона продолжала стучать молотком снова и снова. Она точно знала, что Морфин был внутри. Либо он не услышал их в первый раз, либо просто решил их проигнорировать. Как бы то ни было, Гермиона была полна решимости довести дело до конца.       Затем они что-то услышали.       СКРИП…! СКРИП… ! СКРИП… !       Звук скрипящих половиц предупредил их, что кто-то всё-таки был внутри. Мгновение спустя дверь распахнулась, миновав их лица всего в нескольких дюймах.       С другой стороны стоял человек, который точно был Морфином Гонтом.       Он был уродлив, без сомнения, в результате многовекового кровосмешения. Его почти прозрачная кожа практически свисала. Густые грязные волосы выглядели так, как будто он сам пытался их подстричь садовыми ножницами, и в них были запутаны кусочки чего-то похожего на еду. А его глаза… Два крошечных черных шарика, которые метались в разные стороны. Он был настоящим монстром, явившемся из темноты. — Ess sssiithh ssssseissss ssaaysss! — зашипел Морфин, прижимая конец своей палочки к горлу Тома. — Sssss hisssssss ssesssss lissss.       Гермиона напряглась, потянувшись за своей палочкой и наведя ее прямо между глаз Гонту, готовая биться, если понадобится. Она не могла понять ни слова из того, что он говорил, так как он говорил на парселтанге.       Однако Том, который также мог говорить на парселтанге, казалось, прекрасно его понимал.       Том просто стоял, застыв на месте. — Подождите, вы меня знаете?       Отдернув палочку, Морфин убрал волосы с глаз, чтобы получше рассмотреть Тома. Его запавшие глаза расширились, когда он медленно опустил палочку и, спотыкаясь, отступил на пару шагов, чуть не споткнувшись о собственную порванную штанину. — Siisss eessss ssssss?! — Меня зовут Том Марволо Реддл, — ответил он. — Вы Морфин Гонт?       Она не совсем понимала, о чем идет их разговор, но, судя по блеску узнавания на его лице в сочетании с тем фактом, что весь гнев куда-то испарился, оставив лишь растерянность, Гермиона могла только догадываться, что Морфин понял, кто такой Том.       Подняв кулаки в воздух, Морфин разъяренно зашипел. Что бы он ни сказал, это привело Тома в ужас. В какой-то момент во время своей тирады Морфин прервался и, шатаясь, прошел мимо них к дикой живой изгороди, окружавшей участок. Помахав ими, он указал на поместье, расположенное на вершине холма на другой стороне деревни.       Гермиона начинала понимать суть их разговора… Это было поместье Реддлов…       Морфин прошипел еще немного, прежде чем быстро повернуться и, пошатываясь, вернуться к лачуге, захлопнув за собой дверь.       Она и Том остались стоять по пояс в траве, над ними повисла гнетущая тишина, пока они пытались все обдумать. — Что он сказал? — спросила Гермиона через некоторое время. — Я ничего не понимаю.       Том повернулся к ней с серьезным выражением лица. Его кулаки были сжаты, а в глазах читалась горечь. Это не хорошо. — Он рассказал мне о моих родителях… Мой отец все еще жив, и он живет в том доме наверху. Он грязный маггл, который бросил мою мать, когда узнал, что она ведьма!       Он был в бешенстве. — Том, я знаю, это неприятно, но, может быть это...       Гермиона даже не успела договорить, как Том бросился бежать в сторону поместья Реддлов.       Прекрасно зная, что он собирается сделать, Гермиона погналась за ним, так быстро, как только могли ее ноги. Она не была олимпийской чемпионкой, но всё же война заставила пересмотреть свои взгляды на спорт и своё тело, хотя длинные ноги Тома всё же давали ему преимущество, и Гермионе было трудно догнать его.       Том как раз достиг ворот поместья, когда наложил на себя дезиллюминационные чары, исчезнув из её поля зрения.       Вздохнув, Гермиона наложила на себя то же заклинание, чувствуя холодок, который словно прошелся по её затылку, прежде чем продолжить бежать к дому. Может, она и не могла его видеть, но точно знала, куда он направляется.       Ей удалось проскользнуть в поместье через черный ход, предположительно некогда служивший входом для прислуги, и как только она достигла лестницы ведущей на второй этаж, как услышала крик, доносящийся сверху.       При этом Гермиона набрала скорость, перепрыгивая ступени, старясь успеть, пока Том не совершил непоправимое. Она молилась, чтобы не опоздать… Чтобы она добралась до Тома до того, как он их всех перебьет… Тот факт, что Гермиона не слышала заклинаний и не видела ослепляющей вспышки зеленого света, успокаивал ее, заставляя двигаться вперед.       Как только Гермиона достигла конца лестницы, перед ней предстала развилка из трёх коридоров. Время имело решающее значение, и если она сделает неверный выбор, это вполне может стоить смерти трех невинных магглов. Она остановилась и прислушалась на секунду, надеясь услышать что-нибудь, что-нибудь, что могло бы указать ей правильное направление. К сожалению, в поместье было тихо, если не считать скрипа половиц под ней.       Не желая больше терять время, Гермиона кинулась в левый коридор.       По мере того, как она продвигалась дальше и дальше по коридору, она начала слышать голоса вдалеке. Она едва могла разобрать, о чем они говорили, только то, что они испуганно.       Звуки привели ее в самую дальнюю комнату, в которую дверь была распахнута настежь. Внезапно остановившись, Гермиона спряталась за угол дверного проема и выглянула из-за угла, чтобы посмотреть, что происходит.       Внутри стоял Том, наставив палочку на мужчину лет тридцати пяти, который вполне мог быть двойником Тома. Это должно быть отец Тома — Том Реддл-старший. А за его отцом стояла гораздо более пожилая, но все еще приятная на вид пара, предположительно являющаяся бабушкой и дедушкой Тома. — Твоя мать была всего лишь бродягой! Зная, что она мертва, я чувствую облегчение. Она заслужила каждую каплю боли и страданий, которые пережила.       Том сжал кулаки. — Как ты смеешь так говорить о моей матери!       Подняв палочку, на его лице не было ни капли нерешимости, только безграничная ярость и презрение. Он уже открыл рот, чтобы произнести заклинание, и Гермиона точно знала какое.       На этом моменте она решила заявить о себе и, мановением руки сделав себя видимой, ворвалась в комнату. — Стой!       При звуке ее голоса все головы обернулись на его обладательницу. Старшие Реддлы, несомненно, задавались вопросом, кто она такая, но в данный момент она не обращала на них особого внимания. Ее внимание было сосредоточено исключительно на молодом парне, чья палочка все еще была поднята к верху. — Не делай этого, Том, — умоляла она. — Опусти свою палочку и послушай меня… Пожалуйста…       Том бросил еще один взгляд на своего отца, прежде чем снова посмотреть на Гермиону. Через несколько мгновений он смягчился и опустил палочку, хоть и не попытался ее убрать в карман. — Послушай, я не знаю, что сказал тебе твой дядя, но я бы не стала спешить верить всему тому, что он сказал. Морфин Гонт — сумасшедший, его разум и тело повреждены столетними практиками инцеста. Он даже не разговаривает по-английски!       Глаза Тома расширились, ровно как и у всех остальных. — Инцест? — спросила бабушка Тома — Поэтому они всегда были такими странными? — спросил дедушка Тома.       Гермиона кивнула головой. — Разве ты не заметил этого, Том? В генеалогическом древе Гонтов, которое ты мне показывал? Ты мог бы быть сыном Морфина, если бы твоя мать не ослушалась отца.       Часть Гермионы всегда чувствовала некоторую жалость к Меропе. То, что она сделала с отцом Тома, было неправильным, и она была категорически против идеи использовать приворотное зелье, чтобы поработить кого-то, но это не стирало того факта, что она сама подвергалась насилию и порабощению своей собственной семьей. — Но это не меняет того факта, что он бросил мою мать… Что он бросил меня! — настаивал Том. — Нет, это не так, за этим может стоять уважительная причина! — возразила она. — Твой дядя Морфин рассказал известные ему факты, или он просто поведал тебе свою собственную интерпретацию случившегося?       Прошло довольно много времени, прежде чем кто-то снова заговорил, поскольку все, казалось, пребывали глубоко в своих мыслях. В особенности Том, который, казалось, обдумывал все, что она сказала. Гермиона надеялась, что он услышал ее. Ее слова, казалось, достигли его. Семья Реддлов уже прожила дольше, чем должна была. Все шло хорошо, вернее, лучше, чем в её прошлом. — Ну, раз уж мы все здесь, почему бы нам всем не сесть за чашку чая, пока мы пытаемся все уладить? — предложила бабушка Тома.       Казалось странным, что пожилая женщина была так добра к ним, ведя себя так, как будто она была рада встрече с ними, а не будто они только что ворвались в ее дом и пытались убить ее и ее семью. Тем не менее, Гермиона не собиралась отказываться от предложения. На самом деле, именно чашечка чая может быть тем, что всем присутствующим было так нужно, чтобы успокоиться и поговорить как цивилизованные люди. — Звучит прекрасно, — согласилась Гермиона.       И Том-старший, и Том-младший, похоже, не были в восторге от этой идеи, но у них не было особого выбора, так как две женщины чуть ли не толкнули их на диван, заставив сесть прямо друг напротив друга.       Пока миссис Реддл наливала чай, мистер Реддл доставал себе из бара бренди, бормоча что-то о том, что он понадобится ему, чтобы пережить остаток вечера. Том-старший уставился на янтарную жидкость, как будто тоже был не прочь выпить. Гермиона не могла сказать, что винила их. Это была не самая приятная встреча. — Я не думаю, что нас должным образом представили вам, — сказала миссис Реддл. — Меня зовут Мэри, а это мой муж Томас. Конечно, вы уже знаете имя нашего сына, раз уж вас назвали в его честь.       Том напряженно кивнул головой. — По крайней мере, у этой ведьмы хватило порядочности дать ему хорошее, достойное имя. Не дай бог, она назвала бы его в честь кого-то из своей сумасшедшей семейки, — заметил Томас. — Мое второе имя Марволо. — Отлично… — мистер Реддл закатил глаза и сделал большой глоток бренди.       Гермиона неодобрительно покачала головой. Было ясно видно, что никто из Реддлов, кроме Мэри, не любил друг друга из-за одной простой семейной черты: гордыни.       Почувствовав растущую враждебность среди мужчин, Мэри переключила тему с Тома на Гермиону. — Простите, но, кажется, я не расслышала вашего имени, мисс. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, — представилась она, протягивая руку пожилой женщине. — Я подруга Тома. — Я так понимаю, ты тоже ведьма? — спросил Том-старший.       Она кивнула головой. — Что-то не так? — На самом деле да, — ответил Том-старший с горечью в голосе. — Учитывая, что последняя, которую я встречал, накачала меня каким-то любовным зельем!       И вот это произошло… Правда вырвалась наружу…       Прошли годы после инцидента, и все же казалось, что Том-старший еще не забыл об этом случае. Видя, что он, похоже, не женился повторно и больше не завел собственных детей, она могла только предположить, что Меропа оставила ему травму на всю жизнь. В каком-то смысле Гермионе было жаль его и все, через что ему пришлось пройти. Конечно, он тоже не являлся самым милым человеком в мире, но всё же.       Чем больше она думала об этом, тем больше задавалась вопросом, почему это всё не решили ещё тогда. Наверняка в Министерстве были люди, которые знали, что произошло? Дамблдор знал эту историю. Почему они не пришли, чтобы стереть его память, как это было с другими магглами? Почему Амортенцию вообще можно было законно варить и продавать?       Вскочив со своего места, Том-старший стоял, возвышаясь над своим сыном, и бушевал из-за всего, что Меропа сделала с ним, как он провел месяцы в заточении в собственном разуме, веря, что любит ее, но, не понимая, почему. — И вот однажды я просыпаюсь и обнаруживаю, что лежу в постели с женщиной, которую едва знаю и к которой не испытываю абсолютно никаких чувств! С ней… — возмутился он. — Я даже не поверил ей, когда она сказала мне, что беременна! Я просто предположил, что это очередная ее уловка! Откуда мне было знать, что она на самом деле говорила правду в тот момент?!       После этого никто не осмеливался даже дышать, так как все были слишком потрясены услышанным. Однако больше всех был потрясен сам Том. Он просто смотрел на отца широко раскрытыми голубыми глазами. На этот раз в них не было ни гнева, ни обиды. Был только шок...       Через некоторое время Мэри встала и толкнула сына обратно на диван. Он откинулся на подушки, выглядя совершенно изможденным, как будто ярость высосала из него всю энергию.       Затем Том встал с непроницаемым лицом и полез в карман. Сначала Гермиона подумала, что он снова потянктся за своей палочкой, и собиралась протянуть руку, чтобы остановить его, но он этого не сделал. Вместо этого он вытащил потускневшую губную гармошку… Ту самую губную гармошку, которую он показывал ей много лет назад в приюте… Ту самую губную гармошку, которая предположительно когда-то принадлежала его отцу. — Возьми, — сказал он, протягивая её отцу.       Гермиона внимательно наблюдала за постепенно проявляющимся выражением узнавания на лице Тома-старшего. Дрожащей рукой он протянул руку и взял губную гармошку, не сводя глаз с ее потускневшей серебряной поверхности. Как будто ему вернули бесценную семейную реликвию. Хотя кто знает, может, так оно и было.       Том-старший все молчал. — Сейчас я уйду из твоего дома и больше тебя не обеспокою. Ты можешь просто притвориться, что меня не существует, если хочешь… Мне все равно…       И с этими словами он развернулся и выбежал из комнаты. — Том, подожди!       Поставив чашку с чаем на кофейный столик рядом с собой, она встала и пошла за ним. Гермиона не сделала и 10 шагов, как поняла, что он, возможно, не будет ей рад сейчас, и его просто напросто поглотят саморазочарование и боль.       Остановившись перед лестницей, она попыталась сообразить, куда он мог пойти. Конечно, он не вернется к своему дяде. Морфин не очень-то тепло встретил его. Ни у кого из его семьи не было. Она предположила, что в первую очередь нужно проверить машину, и если его там не будет… Ну, тогда...       Гермиона только начала спускаться по лестнице, когда услышала, как миссис Реддл окликнула ее. — Мисс Грейнджер, мне ужасно жаль из-за поведения моего сына, но я уверена, что со временем он придет в себя, — настаивала Мэри. — Можно ли получить ваш адрес или, может номер телефона? Несмотря на все, что произошло, я бы очень хотела познакомиться с внуком.       Гермионе удалось хоть немного улыбнуться пожилой женщине. Даже если отец Тома не хотел иметь ничего общего с Томом, было бы славно иметь хотя бы одного родственника, который искренне о нем заботится.       Сотворив карандаш и бумагу, она быстро набросала адрес и протянула ей. — Мне очень жаль, что я влезла в такое семейное дело, и спасибо за чай, но мне действительно пора идти. Мне нужно найти Тома, прежде чем он сделает что-то, о чем может потом пожалеть.       Миссис Реддл понимающе кивнула.       И без любых дальнейших колебаний Гермиона отправилась под покровом ночи на поиски Тома.