Eternalism

Гермиона не мечтала о Гарри и Роне с начала первого курса. Конечно, она все еще думала о них время от времени. Мелочи, на которые она натыкалась, иногда напоминали ей о них. Она видела его нечасто, в основном из-за того, что их факультеты соперничали, но всякий раз, когда она видела Флемонта Поттера, она не могла не вспомнить о Гарри. Спустя почти четыре года она думала, что уже забыла обо всем этом... скучая по ним... желая в последний раз обнять их... черт, она даже скучала по тому, как они жаловались, когда девушка тащила их с собой в библиотеку... но, к сожалению, вскоре она узнала, что это не так, что она все ещё помнит. Не успел начаться четвертый курс, как Гермиона в очередной раз столкнулась с Флемонтом Поттером. Он не побеспокоил ее, более того, он даже не заметил ее присутствия. Она шла по дороге на Чары, когда заметила, что он разговаривает с мальчиком из Слизерина, который выглядел так, будто мог бы быть близнецом Флемонта, если бы не был на несколько лет младше. — Это значит, что ты меня ненавидишь? — робко спросил мальчик из Слизерина, глядя себе под ноги. Тяжело вздохнув, Флемонт протянул руку и положил ее на плечо Слизерина. — Конечно, нет. Ты все еще мой брат, Чарлус, и ничто не может этого изменить, но ты должен понять, что все изменилось. Ты больше не можешь просто подбегать ко мне, когда захочешь. Глаза Гермионы расширились. У Флемонта был брат? Два Поттера? И один из них был слизеринцем? Почему она не знала об этом? Сириус и Ремус всегда говорили Гарри, что вся его семья из поколения в поколение училась на Гриффиндоре. Неужели они не знали о младшем брате Флемонта? Неужели с ним что-то случилось? Конечно, Поттеры не стали бы изгонять Чарлуса из семьи только за то, что он Слизеринец... Так ведь? — Эй, Флемонт! Глаза Флемонта расширились, когда он заметил вдалеке одного из своих друзей, бегущего к ним. В мгновение ока все его поведение изменилось. Сделав шаг назад от своего младшего брата, он скривил губы в рычании. — Ты отвратителен, ты знаешь это? — прошипел он. — Ты позоришь фамилию Поттеров. А теперь убирайся с глаз моих! Бедный одиннадцатилетний Чарлус Поттер начал дрожать, его глаза наполнились слезами. Его рот открылся, как будто он собирался продолжить расспрашивать брата, но Флемонт не дал ему шанса что либо сказать и протиснулся мимо него, чтобы подойти к своему другу. Чарлус остался стоять посреди зала, растерянный и одинокий. Гермионе пришлось зажать рот рукой, чтобы заглушить вздох, что вырвался у неё против ее воли. У нее возникло желание подойти к первокурснику и утешить его, но он убежал раньше, чем она успела это сделать. Вместо этого она пошла и нашла префекта Слизерина, которым оказался старший брат Сигнуса, Альфард. Она рассказала ему о том, что видела, и Альфард заверил ее, что присмотрит за Чарлусом. День шел своим чередом, но сцена, свидетелем которой она стала, не покидала ее, снова и снова проигрываясь в памяти. Гермиона изо всех сил старалась скрыть от всех свое обеспокоенное состояние, но, конечно, от Тома не укрылось ее состояние. Казалось, он мог читать ее как открытую книгу. Этой ночью они снова приснились ей... Во сне она снова оказалась в той же самой сцене, которую наблюдала днем раньше, только на месте Чарлуса была она, а на месте Флемонта — ни кто иной, как Гарри, с изумрудно-зелеными глазами и шрамом в виде молнии, отличающим его от своего предка. — Я скучаю по тебе, Гарри, — сказала она, крепко прижимаясь к нему, как будто бы знала, что тот час потеряет его, если отпустит. — Я бы хотела, чтобы ты действительно был здесь. На мгновение она поверила что все было хорошо, и девушка действительно чувствовала себя счастливой, но потом все изменилось к худшему. — Я тоже скучаю по тебе, Гермиона, но ты изменилась. Теперь ты слизеринка. Гриффиндорцы и Слизеринцы не могут быть друзьями, — ответил Гарри, вырываясь из ее объятий. — О чем ты говоришь? Конечно, могут. Мы с Хагридом дружим, несмотря на принадлежность к разным факультетам. Гарри закатил глаза. — Конечно, Хагрид дружит со всеми видами диких зверей. И тут появился Рон, появившись вместо друга. Как и его дед, Гарри оттолкнул ее и побежал к Рону, бросив ее одну и не удостоив даже взглядом. Она пыталась бежать за ними, кричала и плакала, чтобы они остановились, но они только начали смеяться. И именно в этот момент она проснулась. Вскочив с постели, она обнаружила, что вся в холодном поту и окружена своими соседями по комнате. С одной стороны стояли Друэлла и Розалин, а с другой — Лаверна, и все они смотрели на нее с обеспокоенным видом. — Гермиона, ты в порядке? — спросила Друэлла. — Ты металась как сумасшедшая и кричала, как будто кто-то пытался тебя убить! — Нам пришлось наложить на комнату заглушающие чары, чтобы все подземелье не услышали твои крики, —добавила Розалин. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться настолько, что она смогла сформировать связные мысли и слова. Она проснулась. Это был всего лишь сон, а значит, в реальности такого бы ни за что не произошло. Гарри никогда бы не сказал ничего подобного. Хоть Гермиона и изо всех сил старалась уверовать себя в этом, она не могла быть полностью уверенной. В конце концов, волшебница не могла просто пойти и спросить его, как бы ей этого ни хотелось. Их разделяли более пятидесяти лет. Этот факт, казалось, преследовал ее бесконечно. — Я уже в порядке. Простите, что разбудила вас своими криками. Это был просто дурной сон, — заверила она их. Лаверна сразу же кивнула головой и поплелась обратно к своей кровати, неловко рухнув на матрас и натянув на себя одеяло. Друэлла и Розалин, находящиеся с другой стороны, не оставили это так просто. — Ты уверена? — спросила Друэлла. — Ты выглядишь очень встревоженной, и... ты называла несколько имен. Гарри и Рон, я думаю, это были они. Гермиона напряглась. Она звала Гарри и Рона? Она знала, что звала их во сне, но не думала, что сделает то же самое вслух, так чтобы все слышали. Как же неудобно... это действительно было очень неловкая ситуация. — Кто такие Гарри и Рон? — спросила Розалин. — Я так понимаю, ты их знаешь. Гермиона неохотно кивнула, пытаясь придумать, как сказать им, кто они такие, не выдавая слишком много информации. Как бы ей ни хотелось довериться девочкам, она знала, что не может. — Просто друзья, которых я оставила, когда приехала сюда. Я не знаю, живы они или... мертвы. Застав ее врасплох, Друэлла протянула руки и обхватила Гермиону, притянув ее в нежные, но в то же время утешительные объятия. Мгновение спустя к объятиям присоединилась Розалин. Переполненная теплом и добротой, которую они проявили к ней, она впервые с момента приезда позволила себе расслабиться, выпустив наружу все печали и сожаления, которые скрывались глубоко внутри, и разрыдалась. — Шшш, все хорошо. Мы здесь для тебя. — Друэлла успокаивала ее. Гермиона так устала от всех этих воспоминаний о другой жизни, преследующих ее. Все, чего она хотела, это чтобы они исчезли. Как бы ужасно это возможно ни звучало, девушка почти хотела, чтобы Гарри и Рон исчезли из ее памяти. Не полностью, конечно, но достаточно, чтобы она избавилась от ощущения, будто предает их. Конечно, она понимала, что не может просто все забыть и покончить с этим. Воспоминания заставляли ее двигаться вперед, напоминая ей о том, зачем она вообще сюда пришла: спасти мир и бесчисленные загубленные жизни. Без этих воспоминаний все было бы напрасно. Однако это заставило ее кое-что понять. Ей нужно было отпустить прошлое, а точнее, будущее. Физически она находилась в 1940-х годах, но мысленно она все еще была — по крайней мере частично — в 1990-х. Так не могло продолжаться. Гермиона не могла позволить себе бороться с кошмарами каждый раз, когда видела кого-то или что-то, что напоминало ей о старых друзьях. Нравится ей это или нет, но напоминания будут всегда. Она должна была смириться с этим. Это заставило ее осознать и другое. Сейчас ее мотивация была не такой как в самом начале. Да, девушка по-прежнему делала это отчасти ради друзей, которых оставила, но она также делала это и ради своих новых друзей, включая самого Тома. На самом деле, он, пожалуй, занял первое место в списке причин продолжать начатое. За эти годы он стал ей дорог, возможно, даже больше, чем она могла себе признаться. — Ты хочешь, чтобы мы остались и поспали рядом с тобой? — спросила Друэлла. спросила Друэлла. — Моя мама делала так, когда мне снились кошмары. И мне становилось намного легче. — Это было бы неплохо. Что-то вроде ночевки, — согласилась Гермиона. Обе девочки возбужденно кивнули головами. Схватив пару дополнительных подушек со своих кроватей, девочки забрались в постель, не обращая внимания на Лаверну, которая теперь храпела как медведь в другом конце комнаты. Как и в большинстве случаев, когда девочки оставались ночевки, первые полчаса они болтали и хихикали, даже немного сыграли в щекотку, но в конце концов сон сморил их одну за другой. В последние минуты бодрствования, когда Гермиона лежала, запутавшись в путанице состоящей из ног, рук и одеяла, она приняла решение попытаться найти способ разобраться со своими воспоминаниями утром. А потом она заснула. В Хогвартсе было только два человека, которые могли бы ей помочь: ее дедушка, профессор Реншоу, и Дамблдор. Как вы можете себе представить, это было нелегкое решение. Когда речь шла об опыте в этой области, Дамблдор, несомненно, являлся лучшим вариантом, но когда дело касалось вопросов доверия, лучшим вариантом был профессор Реншоу. Она не очень-то доверяла Дамблдору. Он не беспокоил ее и Тома с тех пор, как допрашивал ее на первом курсе, но она чувствовала, что он все еще наблюдает за ними. Гермиона не сомневалась, что если она пойдет с этим к Дамблдору, он начнет подозревать и попытается выяснить, что именно она пытается забыть. В то время как в случае с профессором Реншоу, он, возможно, и отнесется к этому с некоторым подозрением, но не станет лезть на рожон. На самом деле, девушка могла бы даже рассказать ему. Она проводила небольшое исследование о вампирах и обнаружила несколько очень интересных сведений о них. Помимо многих других удивительных способностей, их разум был непроницаем, а это значит, что даже самая могущественная волшебница или волшебник не могли применить к ним легилименцию. И с этими мыслями она приняла решение. Гермиона подождала до конца дня, когда солнце уже сядет за горизонт и он сможет передвигаться более свободно. Большинство ее друзей знали, что она встречается с профессором Реншоу довольно регулярно, максимум раз в неделю, если им позволяло того расписание. Она говорила им, что они родственники, но не упоминала, кому друг другу являются. Том знал правду, но остальные, похоже, были уверены, что он ее дядя по маминой линии. — Идёшь навестить дядю? — спросила Друэлла. Гермиона кивнула головой, перелезая через скамейку. — Тебе так повезло, у тебя такой красивый дядя, — мечтательно вздохнула Розалин. — Он женат? Гермиона хихикнула, покачав головой над выходкой подруги. — Нет, но я не думаю, что он заинтересован в свиданиях и браке. Он до сих пор не забыл свою покойную жену. Это было правдой. Профессор был осторожен и не показывал слишком много эмоций на публике, но она могла с уверенностью заявить, что он скучает по ней. Всякий раз, когда его покойная жена всплывала в их разговоре, Реншоу хватался за грудь, где был спрятан медальон с ее миниатюрным портретом. — Ты хочешь, чтобы мы тебя подождали? — спросил Абраксас. Она была удивлена, что Абраксас спросил ее об этом. После инцидента с крысой он не обращал на нее особого внимания. Может быть, он наконец-то набрался смелости для того чтобы заговорить с ней? — Я ценю твоё предложение, но нет никакой необходимости в том, чтобы вы откладывали свой вечер ради меня. Кроме того, Гермиона не знала точно, сколько времени это займет. Это может занять час или всю ночь. В любом случае, будет лучше, если ее никто не будет ждать. Выйдя из Большого зала, слизеринка прошла через коридоры и поднялась в класс Защиты от Темных Искусств, проходя мимо нескольких студентов, в основном префектов, которые возвращались с собрания. Она также прошла мимо Альфарда, тот ненадолго остановился, чтобы сообщить ей, что поговорил с Чарлусом, который теперь чувствует себя немного лучше. Ей было приятно это слышать. Когда она вошла в класс, профессор Реншоу ещё не пришёл. Взглянув на часы на стене, она увидела, что уже почти восемь — время, в которое они обычно встречались. Неужели он опаздывает? Или может в последний момент возникло что-то еще, какое то затруднение? Не в силах вообразить, где еще он может быть, она пересекла комнату и подошла к двери что находилась в дальнем углу, ведущей в его личный кабинет. Грейнджер остановилась на мгновение, чтобы прислушаться, не слышно ли какого-нибудь движения по ту сторону, но толстая деревянная дверь была звуконепроницаемой. Занеся руку к двери, она уже собиралась было постучать, когда услышала его голос с другой стороны. — Входи, Гермиона, — позвал Реншоу— Я как раз заканчиваю подготавливаться к завтрашнему уроку. Конечно, он услышал ее появление. Бывали моменты, когда она забывала, что он вампир. Она не осознала это ещё. Возможно, потому что он казался таким нормальным и контролирующим себя большую часть времени. Открыв дверь, она увидела своего профессора, сидящего за столом с большими стопками бумаг по обе стороны от него. Как можно тише она проскользнула в комнату и села напротив него за стол, еще раз обдумывая свой план, пока ждала, когда он закончит. — Тебе что-то нужно от меня, не так ли? — предугадал профессор Реншоу, объявив, что он закончил подготовку, и с грохотом закрыл книгу, которую читал. Гермиона уставилась на него. — Как вы... — Ну, ты снова прикусила губу, я заметил, что ты делаешь это, когда глубоко задумываешься, и я чувствую, что над тобой словно нависла волна беспокойства. Смутившись, что ее поймали, она опустила голову, дабы скрыть покрасневшие щеки. Он только усмехнулся. — Я не могу обещать, что сделаю все, что ты хочешь, но ты вольна просить. Она сделала глубокий успокаивающий вдох, позволяя крови отхлынуть от щек, затем подняла голову и расправила плечи. — Что вы знаете о процессе извлечения памяти? Если ее вопрос и удивил его, он не показал этого. Вместо этого профессор принял задумчивое выражение лица, сложив руки на столе перед собой. Гермиона не могла не заметить, что он тоже прикусил губу, при этом помня о паре острых зубов, которые могут выскочить и рассечь его нижнюю губу, если он не будет осторожен. Не замечая этого за ним раньше, она могла только предположить, что он делает это для того, чтобы подразнить ее. Она закатила глаза. У него определённо было весьма необычное чувство юмора. — Я несколько раз накладывал на себя это заклинание в течение многих лет. Уверен, вы можете понять, что у меня есть воспоминания, которые иногда становится слишком... больно вспоминать, — объяснил он. — Хотя я вряд ли могу называть себя экспертом в этом деле. Некоторые другие сотрудники, такие как директор Диппет и профессор Дамблдор, наверняка знают об этом больше меня. Да, она уже догадывалась об этом. — Почему вы спрашиваете? Вы хотите что-то забыть? — Да, я хочу забыть будущее. Это вызвало более яркую реакцию с его стороны. Он нахмурил брови, и посмотрел на нее странным взглядом. — Будущее? Как вы можете забыть будущее, когда оно еще не наступило? Она вздохнула. Это будет сложнее объяснить, чем она думала вначале. В этот момент ей пришла в голову идея. — Может быть, будет лучше, если вы просто прочтете мои мысли. Боюсь, это то, что нужно именно увидеть, чтобы полностью понять. Разум вампира может и был недоступен для остальных, но ее — нет, и, судя по тому, что она читала, не было таких причин, почему волшебник, обращенный в вампира, не имел доступа к легилименции. На самом деле, если уж на то пошло, мистер Реншоу должен был уметь делать это лучше, чем обычные волшебники, поскольку его развитые чувства позволяют ему видеть все более ясно. В начале на его лицо проскочило неуверенность, но в конце концов он согласился, кивнул, достал из мантии свою палочку и направил ту на ее голову. — Легилименс!       Гермиона почувствовала, как на неё нахлынуло пронизывающее ощущение холода, в том момент когда вампир начал проникать сквозь слои ее памяти. Гермиона подумала, что это похоже на ощущение, когда переел мороженного и чувствуешь, как медленно, но верно, всё тело накрывает ступором и медлительностью.       Когда он добрался до последнего слоя, Гермиона сосредоточилась, чтобы показать ему то, что она хотела, чтобы он увидел. Она начала с нескольких воспоминаний из детства, когда ее родители жили в их доме в Хэмпстеде. Образ родителей, которые ведут ее в парк через дорогу и качают на качелях, появились перед ее мысленным взором, заставив Гермиону начать немного тосковать по тем простым временам.       Она быстро перемотала свои воспоминания, остановившись на моменте, когда Гермиона первый и единственный раз увидела Волан-де-Морта в реальной жизни. Это произошло в Отделе Тайн. Она видела его только издалека, но этого хватило, чтобы намертво засесть в памяти. Гермиона не думала, что кто-то сможет забыть лицо, подобное лицу Волан-де-Морта. Профессор Реншоу, несомненно, узнал в нем ту же фигуру, которую принял ее Боггарт.       Наконец она добралась до конца своего нахождения в 1990-х годах. Она показала ему краткий фрагмент похорон Дамблдора, убедившись, что он увидел тело, охваченное пламенем. Она показала хаос, последовавший за этим; как студентов заперли в замке, и как все были безучастны, ожидая удара Волан-де-Морта.       Затем, наконец, Гермиона показала ему письмо, которое Дамблдор оставил ей, и процесс, через который она прошла, чтобы вернуться в прошлое и исправить его навсегда. Грейнджер позволила ему увидеть первые несколько минут своего пребывания в 1938 году, когда она разбила маховик времени на куски, прежде чем быстро освободить свой разум, таким образом выкинув профессора Реншоу оттуда.       Его глаза были настолько широко раскрыты, насколько это возможно, поза оставалось неподвижной, придавая ему схожесть со статуей, а челюсть невольно отвисла. Гермиона никогда не видела своего обычно спокойного и собранного профессора таким… Таким… Совершенно потрясенным. Хотя она не могла винить преподавателя за это. Это было слишком, даже для нее самой. — Итак… Ты хочешь, чтобы я помог тебе извлечь эти воспоминания? — спросил он.       Честно говоря, Гермиона была удивлена, что он не засыпал ее вопросами после всего того, что она ему показала. Мерлин знает, она бы не упустила такой возможности на его месте. Однако она полагала, что от человека, прожившего века, такой реакции и следовало ожидать. Возможно, это был даже не первый раз, когда он столкнулся с такой путешественницей во времени, как она.       Гермиона покачала головой. — Нет, не все, а лишь некоторые.       Понимающе кивнув, он поднялся со стула и начал расхаживать вокруг нее взад-вперед. — Извлечение нескольких воспоминаний не принесет желаемого облегчения. Тебе придется удалить все свои старые воспоминания, чтобы избавиться от страданий, но тогда ты не вспомнишь, зачем прибыла сюда и что ты должна сделать, — пояснил он. — Однако если ты сможешь собрать все воспоминания, которые тебя беспокоят в кучу, я могу помочь тебе отодвинуть их в дальний закуток разума и запереть их там. Твой мозг все равно распознает их, но они не будут мельтешить перед глазами.       Это звучало идеально! Гермионе не очень нравилась идея извлечения ее воспоминаний, так как она слышала, что это может сопровождаться болью. Если бы только появился иной вариант... Лишь бы кошмары прекратились.       Она кивнула головой. — Думаю, я могу это сделать.       Остановившись прямо перед Гермионой, он поднял свою палочку, прижав кончик к ее виску. — Скажи мне, когда почувствуешь, что готова.       Она собрала все воспоминания, которые ее беспокоили, в том числе все случаи, когда они свысока говорили о слизеринцах, и постоянное соперничество Гарри с Драко Малфоем. Она также включила несколько воспоминаний, которые ей было слишком неловко вспоминать… Например, случай, когда она случайно превратилась в кошку.       Собрав все эти воспоминания вместе, Гермиона кивнула своему профессору, давая ему добро.       Она видела, как шевелились его губы, но не могла слышать заклинание, которое он читал. Каким бы ни было заклинание, оно определенно сработало. Гермиона чувствовала, как эти воспоминания вырываются из ее сознания, ускользая все глубже и глубже, пока она не смогла лишь смутно вспомнить, что они из себя представляли. Затем, совершенно внезапно, Гермиона почувствовала резкий толчок внутри своего мозга. Это было не больно, но ощутимо. — Готово, — сказал профессор, убирая палочку обратно в мантию.       Просто чтобы убедиться, что всё сработало, она попыталась целенаправленно вспомнить одну из многочисленных ссор Гарри и Драко. Ничего не пришло в голову. В глубине души Гермиона понимала, что знает о них, но не более того.       Широкая улыбка растянулась на ее лице, когда она посмотрела на своего профессора. — Мне кажется, всё сработало! — воскликнула Гермиона. — Большое спасибо, профессор. Профессор Реншоу одарил ее мягкой улыбкой. — Не за что. Признаюсь, приятно знать, что я не единственный, кто чувствует себя так, будто живет в чужом времени. Девушка хихикнула. Это было правдой. Они оба были из разных временных периодов, он — из прошлого, а она — из будущего. Было приятно осознавать, что она не одна такая. Покончив с этим, они остались и поболтали некоторое время. Впервые с момента приезда Гермиона почувствовала себя по-настоящему свободной, ведь ей не нужно было ничего от него скрывать. Она могла рассказывать профессору истории о своем настоящем детстве, о своих родителях, бабушках и дедушках, что, казалось, очаровало его. Реншоу не знал, что такое дантисты, но, опять же, большинство чистокровных волшебников не были осведомлены об этом. — Не стесняйтесь, приходите ко мне, если вам понадобится открыть эти воспоминания, — сказал он ей, когда она встала, чтобы уйти. — Обязательно приду, и еще раз спасибо. Гермиона определенно не жалела, что выбрала его, а не Дамблдора...