Eternalism

День святого Валентина всегда вызывал у Гермионы смешанные чувства. Часть ее всегда считала, что это глупый праздник, который давит на людей, заставляя их думать, что у них обязательно должна быть девушка или парень. Многие годы девушка старалась держаться от этого праздника подальше, за исключением второго курса, когда она получила свою первую и единственную настоящую валентинку от Златопуста Локанса. Вспоминая об этом, Гермиона удивлялась своему поведению. Вот, честно, что она нашла в этом человеке? Наверное, малышка Грейнджер была так ослеплена его идеальной улыбкой и уложенными золотыми локонами, что не заметила кроющегося за всем этим обмана. Впрочем, ее успокоил тот факт, что она была не единственной такой. Однако, экс-гриффиндорка была шокирована, когда перед ней вывалилась умеренного размера стопка валентинок. Сначала она подумала, что они принадлежат Друэлле, которая сидела справа от нее с сильно обгоняющей ее в в размерах стопкой, но это было не так. При ближайшем рассмотрении Гермиона обнаружила, что на каждой из них было написано ее имя... Они все принадлежали ей... Первое время Грейнджер не знала что делать, только сидела и смотрела на них. Только когда девушка услышала, как Друэлла позвала ее по имени, она вынырнула из этого состояния. — Что-то случилось, Гермиона?— спросила Друэлла. — Разве ты не собираешься открывать их? Гермиона покачала головой. — Нет, все в порядке, я просто не ожидала что получу так много. Розалин приподняла бровь на это заявление. — Что ты имеешь в виду? Пять валентинок — не так уж много, да и это только первая посылка. Я уверена, что в течение дня их будет еще больше. — Только посмотрите, сколько их у Тома! — воскликнул Сигнус. — Да у него их даже больше, чем у Абраксаса. Взглянув налево, она увидела, что Сигнус не лжет. У Тома было больше валентинок, чем у любого из них, и он выглядел таким же удивленным, как и она. Судя по всему, половина студенток прислала ему валентинки. Неужели так много девушек влюблены в Тома? Раньше она ничего не замечала, но, впрочем, Гермиона и не присматривалась. Конечно, она понимала, что их в нем привлекало. Том был красив и очень умен, и Грейнджер обязана была признать, что от него исходила темная и таинственная аура, которая делала его еще более привлекательным в глазах других. Заставив себя отвести взгляд, она вернулась к своему стогу. Гермиона нерешительно протянула руку вперед, начав открывать письма. «Ты случайно не снитч? Потому что я бы не против был тебя поймать!» Она закатила глаза. Очевидно, что это письмо прислал кто-то играющий в квиддич, или, по крайней мере, кто-то, кто был большим поклонником этого вида спорта. Не представлялось возможным, чтобы этот «кто-то» был тем с кем девушка была близко знакома. Любой, кто потратил время на то, чтобы узнать ее получше, знал, что Грейнджер не нравится квиддич. «Ты уверена, что не дементор? Потому что я знаю, что умру, если поцелую тебя». Это было жутко. Гермиона быстро поняла, что это должно быть была валентинка-розыгрыш. Фред и Джордж прислали ей достаточно таких валентинок в своей время, чтобы она сразу выявила их, когда увидела. Потом слизеринка все же нашла одну, которая ее действительно заинтересовала. «Любило ли мое сердце до сих пор? Скорее всего, нет. Ибо я никогда не видел истинной красоты до этой ночи». Вот это тронуло ее. Это было мило и очень уместно, учитывая ее любовь к чтению. Тот, кто прислал это письмо, должен был знать Гермиону довольно хорошо, поэтому у нее оставалось всего несколько вариантов, кто бы это мог быть, и все они были из ее группы друзей. Хагрид исключался. Он никак не мог написать что-то настолько аккуратно. Оставались Сигнус, Абраксас и Том. Она не думала, что Сигнус питал к ней такие тёплые чувства, или его заботил Шекспир. Зная его семью, они наверняка пригрозили бы ему отречением, если бы тот посмел читать магловскую книгу. Абраксас, с другой стороны, был человеком, который, Гермиона была уверена, читал эту книгу, или, по крайней мере, его семья владела копией. И Абраксас, и Том имели к ней доступ. По правде говоря, она больше склонялась к Абраксасу. Ей казалось, что он мог послать такую вещь. Честно говоря, Грейнджер даже не могла представить себе Тома, посылающего валентинки. Для него это было слишком сладко и приторно. Не говоря уже о том, что он не мог быть по-своему милым. Две другие она даже не решилась открыть. Они были пропитаны тошнотворно сладким ароматом, и девушка была уверена, что одна из них — поющая валентинка. Ей не нужно было, чтобы это услышал весь Большой зал. — Ну что, какие тебе достались? — спросила Розалин. — Давай, расскажи нам все самые сочные подробности. Гермиона покачала головой. — Я получила только одну валентинку, которая мне действительно понравилась. Остальные - полная ерунда. Кто-то даже решил, что будет забавно сравнить меня с дементором. Сигнус, который был занят поеданием овсянки, фыркнул, разбрызгивая кашу повсюду, и разразился смехом. Гермиона бросила на него сердитый взгляд. По крайней мере, теперь она точно знала, кто ее послал. Однако Грейнджер не успела никак это прокомментировать, так как раздался внезапный взрыв, окутавший Сигнуса клубами дыма. Когда дым рассеялся, они увидели, что глаза Сигнуса раздулись, и стали как у иглобрюха, а также распухли. Кто-то определённо наложил на него проклятие конъюнктивита. — Эй, кто выключил свет!? Блэку потребовалось некоторое время, чтобы понять, что именно произошло. Только когда Сигнус услышал, как его друзья начали смеяться, он додумался поднять руку и потрогать глаза. Он испустил тревожный крик и начал в панике размахивать руками. Повернувшись на своем сиденье, она повернулась к Тому как раз вовремя, чтобы увидеть, как он засовывает свою палочку обратно в мантию. —Том, зачем ты это сделал? — спросила она тихим голосом, не желая привлекать ещё больше внимания, чем то, что уже привлек Сигнус. — Блэк вел себя как придурок, — пробормотал он в ответ, нахмурившись. — Он заслужил. Гермиона должна была признать, что Реддл действительно в какой-то степени был прав. Это был неприятный розыгрыш, даже если просто в шутку. — Может быть, и так, но все же... Ты не можешь просто так ходить и проклинать людей, как тебе вздумается, тем более своих друзей. Том закатил глаза. — Я бы вряд ли назвал их друзьями... Они больше похожи на... полезных сообщников. — Что? Ты хочешь сказать, что ты просто используешь всех? Он пожал плечами. — Не всех. Тебя я не использую. — Ну, спасибо. Теперь мне намного легче, — ответила она. Сказать, что Грейнджер была потрясена, значит ничего не сказать. Как только она начала думать, что добилась некого прогресса с ним, Том пошел и сделал это. Ей захотелось закричать во все горло. Почему мальчики настолько противные? Они все такие глупые! У них вообще есть мозги? Услышав крики брата, Альфард подбежал к ним. — Что за шум, Сигнус? Только не говори мне, что это просто еще одна... — начал спрашивать он, но оборвал себя, увидев, что глаза брата опухли. — Что, во имя Салазара, с тобой случилось!? Альфард оглядел всех присутствующих ища кого либо кто объяснил бы происходящее, но никто, казалось, не пытался что либо сказать. Задыхаясь от злости, он схватил брата за руку и помог ему подняться на ноги, направляясь в больничное крыло. Вскоре после этого Гермиона сочла нужным наложить заклинание Инсендио на все свои оставшиеся валентинки, кроме той, которая пришлась слизеринке по душе, ее она положила в карман на хранение. Затем Грейнджер поднялась на ноги и направилась вслед за Блэками, дабы убедиться, что с Сигнусом все будет в порядке. Было всего восемь утра, а она уже не могла дождаться, когда закончится этот ужасный праздник... Весь остаток дня Гермиона старалась не замечать Тома, что было довольно нелегко, потому что он постоянно пытался привлечь ее внимание, посылая записки через пергамент с Протеевыми чарами. «Прости меня» — написал он. Гермиона на это только закатила глаза и продолжила игнорировать его. Грейнджер часто казалось, что она слишком быстро забывает все, давая ему повод думать, что она просто простит его за все его проделки, но в этот раз так не будет. «Ну же, Гермиона. Как я могу заставить тебя простить меня?» «Я не прощу тебя, пока ты не извинишься перед Сигнусом или хотя бы не признаешь то, что твой поступок был неправильным» — написала она в ответ. Том не отвечал довольно долго. Только в конце урока, когда Гермиона пошла собирать свои вещи, девушка увидела его ответ. «Но я не вижу ничего плохого в том, что сделал. Не похоже, что я нанес ему какой-то серьезный ущерб. Его глаза скоро придут в норму. Я просто вернул его на своё место». На свое место? Что, во имя Мерлина, это значит? «Абраксас и Сигнус — не твои рабы!» — быстро написала она ответ. Собрав свои вещи, Гермиона поспешила из класса на следующий урок, надеясь хоть немного побыть в дали от Тома. К сожалению, она не могла совсем отказаться от его присутствия, так как у них были в основном одни и те же уроки, но все же ей хотелось немного передохнуть между парами. День шел своим чередом, а Гермиона продолжала игнорировать Тома. Наконец, через еще два урока он понял намек и сдался. Это должно было принести ей облегчение, ведь именно этого она и хотела, или, по крайней мере, думала, что хотела, но почему-то этого не произошло. Если быть до конца честной, она даже не знала, почему злится. Если задуматься, Реддл не сделал ничего плохого. Проклятие конъюнктивита было достаточно легко вылечить с помощью зелья Окулуса. Это было не очень приятно, но не так уж и страшно. Не хуже, чем некоторые розыгрыши, которые устраивали Фред и Джордж. Только во время обеда, когда к Тому подошла пятикурсница Рейвенкло и вручила ему валентинку ручной работы, Гермиона догадалась, в чем дело. Грейнджер думала, что он отмахнется от рейвенкловки, как от большинства других девушек, что осмеливались нарушать его покой, но Том застал ее врасплох, когда принял шоколадные конфеты с легкой ухмылкой, даже поблагодарив ученицу. Резкая боль в груди обрушилась на нее. Она злилась на него, потому что он был единственным мальчиком, который не прислал ей валентинку. Абраксас и Сигнус прислали, а Том — нет. Гермиона знала, что надеяться на валентинку от него довольно глупо, но это все равно беспокоило ее. Сей факт был неоспорим, хоть ей и хотелось бы его подвергнуть сомнению. Том был единственным человеком, от которого она хотела бы получить валентинку. Остаток дня тянулся для Гермионы все медленнее и медленнее. Хотя она пыталась подавить разочарование, которое поселилось внутри нее, заменив прежний гнев, она никак не могла избавиться от него. За ужином она не проронила ни слова, изо всех сил стараясь не смотреть на Тома, который получил еще больше валентинок. Она тоже получила еще несколько, но почти не обратила на них внимания. Они не имели для нее никакого значения. Засунув их в карманы вместе с той, которую она сохранила с утра, она отпросилась с ужина пораньше и отправилась в подземелья, чтобы побыть одной. К счастью, в тот день она впервые исполнила свое желание, так как к ее приходу общежитие оказалось пустым. Она поспешила в свое общежитие и плюхнулась на кровать, зарывшись лицом в одеяло. Оставалось всего несколько часов до того, как она сможет лечь спать, и тогда эти ужасные каникулы закончатся. Хорошее избавление, мрачно подумала она. День святого Валентина, возможно, стал самым нелюбимым праздником в ее жизни. Через некоторое время она немного пришла в себя и заставила себя перестать жалеть себя. Ее жизнь не зависела от того, получит ли она валентинку от Тома. Он был всего лишь одним мальчиком... мальчиком, который не обязательно был нужен ей в жизни... даже если она и хотела его... Пытаясь отвлечься, она достала из кармана полученные валентинки и, наконец, нашла время, чтобы прочитать их. К ее облегчению, они оказались не такими пошлыми и неуместными, как те, что она получила за завтраком. Эта порция была гораздо более простой и приятной. «Я думаю, что ты прекрасна, моя кошечка, такая, какая ты есть!» Признаться, это было весьма мило, и заставило ее почувствовать себя немного лучше. Это явно исходило от любителя кошек, что она оценила. «Ты случайно не книга? Потому что я был бы не прочь с тобой ознакомиться». Это было не так очаровательно, как предыдущее послание, но все же вполне уместно. Гермионе не смогла не рассмеяться, ведь отправитель нарисовал книгу с руками, ногами и лицом. У этого человека, по крайней мере, хватило ума понять, что она любит книги. И, наконец, большая самодельная открытка, покрытая красными и золотыми блестками. Внутри неё были следующие слова: «С днем Святого Валентина, Гирмиона!» При виде этой открытки на лице девушки появилась ухмылка. Из всех открыток, которые Грейнджер получила в тот день, эта была ее самой любимой. Она сразу же поняла, что открытка пришла от Хагрида. То, что в течение дня в его волосах и на пальцах сверкали блестки, было лишь одним из факторов, указывающих на это. Это и тот факт, что он не правильно написал ее имя. Почувствовав себя немного лучше, Гермиона встала и аккуратно разложила открытки на тумбочке, причем большую яркую открытку Хагрида она поставила впереди всех. Гермиона полагала, что не должна быть разочарована количеством любовных посланий, которые она получила. Могло быть и хуже. Она могла вообще ничего не получить. Кроме того, важна была сама идея, сама мысль. Все это доказывало, что есть люди, которым она нравится настолько, что они нашли время прислать, или, как в случае с Хагридом, сделать ей открытку. — Интересно, прислал ли кто-нибудь открытку Хагриду? — спросила она себя, взглянув на часы. До конца дня оставалось несколько часов, как раз достаточно, чтобы сделать открытку для ее гигантского друга и отправить послание к нему. Это будет не только весело, но и заставит время пролететь быстрее. Грейнджер уже собиралась отправиться на поиски необходимых материалов, как вдруг перед ней возникла вспышка света, заставившая ее внезапно остановиться. Из воздуха появилась одна-единственная чистая белая роза. Протянув руку, Гермиона взяла цветок в руки, не обращая внимания на шипы. Вокруг стебля была обернута черная лента, к который был прикреплён маленький свернутый листок пергамента. — Что за...? Догадываясь, кто мог прислать это, она вытащила пергамент из ленты и развернула его. «Я не жалею о том, что сделал сегодня утром с Сигнусом, но мне не нравится, когда ты сердишься, и я правда сожалею, что заставил тебя испытывать такие эмоции. Считай этот цветок своей валентинкой от меня, ибо ты заслуживаешь гораздо большего, чем какая-то отвратительно банальная открытка. P.S. Я заколдовал эту розу так, чтобы она никогда не умерла и не потеряла своей красоты». ~ Том. Гермиона долго стояла, глядя то на розу, то на прилагающеюся к ней записку. Она даже не поняла что Друэлла и Розалин вернулись, пока не услышала, как они завизжали от восторга, и, пороняв свои валентинки, бросились посмотреть на ее особенную розу. — Кто это прислал? — спросила Розалин, они с Розье* переглянулись. — Я так и знала! Я знала, что Том сделает для тебя что-то особенное! — воскликнула Друэлла. Гермиона посмотрела на подругу в замешательстве. — Ты действительно думала, что Том ничего тебе не пришлет? — поддразнила ее Розалин. — Ну, я... Друэлла закатила глаза. — Как ты думаешь, почему Том проклял Сигнуса? Он мстил за тебя. Мстил за нее? Разве это было причиной проклятья? Конечно, то что сделал Сигнус было не очень приятно, но она не злилась на него. Это ведь была просто шутка. Разве в это время людям не разрешалось шутить, или этот запрет распространялся только на чистокровных? В любом случае, Гермиона этого не понимала. — Очевидно же, что ты ему нравишься, Гермиона, — настаивала Друэлла. — И так же очевидно, что это взаимно. Гермиона открыла было рот, чтобы возразить, но ее подруги не дали ей такого шанса. — Даже не пытайся отрицать этот факт. Я видела, как ты посмотрела на ту девочку из Рейвенкло, когда она подошла к Тому! Гермиона покраснела. Похоже, они и впрямь поймали ее. Выкрутиться было невозможно. Взяв маленькую стеклянную вазу, слизеринка поставила в нее розу, а затем убрала вазу к валентинке Хагрида и быстро села на кровать. Друэлла и Розалин вскоре забрались туда же, и сели по обе стороны от нее. — Вы уверены, что я ему нравлюсь? — нервно спросила она. — Конечно, нравишься. Все знают, что ты единственная девушка, на которую он положил глаз. Единственная причина, по которой Том обратил внимание на ту девушку с Рейвенкло, это попытка заставить тебя ревновать. Она покачала головой. Ревновать? Неужели? Может это была еще одна попытка заставить ее перестать его игнорировать? О, да ладно, ради Мерлина! — Мальчики иногда бывают такими глупыми. И они все с этим согласились. В любом случае, это не имело значения, поскольку Гермиона решила, что игнорировала его достаточно долго. Цветок смягчил ее сердце, даруя Тому долгожданное прощение, которого он, казалось, хотел от нее. Она полагала, что не может требовать от него большего. Но, всё-таки, Гермиона не думала, что он прекратит самосуд. Он был таким, каким был. Она могла изменить многое, но явно не это.