Весна нам вернёт всё, что мы потеряли зимой

Возвращение опального лейтенанта в участок триумфальным трудно было назвать. Хотя из их отдела никто в эвакуацию не уехал, но Хэнка не было, Рид был на больничном, как выяснилось. А дел после революции прибавилось столько, что все были просто завалены работой. Вид у всех, особенно у капитана, был до того замученный, что сам себе Хэнк показался неприлично свежим и отдохнувшим. ​ Фаулер незамедлительно вызвал Хэнка в свой стеклянный аквариум. — Ты знаешь, что я хочу тебе сказать, — начал Фаулер. Лейтенант, соглашаясь, слегка кивнул. Конечно же, знал. –Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты мне две недели назад, тут, на этом самом месте орал, как ты ненавидишь андроидов, а сам что? Набил фэбээровцу морду, и, вместе с Коннором, революцию отправился делать? — — Я? — Хэнк просто задохнулся от удивления, — Откуда ты знаешь? И меня в заложники взяли вообще-то! — — Да. И ты, конечно же, оказал всяческое содействие законопослушному андроиду, а не то чтобы помог бывшему напарнику на несколько миллионов ограбить Киберлайф и вывести на улицы Детройта целую армию? Ты сам-то понимаешь, чем бы это для тебя кончилось, если б мадам президент приняла другое решение? — — А ты понимаешь, что она не просто так его приняла? Что они реально живые? Я не выбирал себе работу по делам девиантов и Коннора не выбирал в напарники! Но раз уж так вышло — я работал, и расследовал дела, и да, мне одной недели хватило, чтоб понять — почти во всех происшествиях с андроидами виноваты люди! И не только в конкретных делах — но и в целом, если так посмотреть. Андроиды не сами себя сделали в таком количестве. Просто нам, людям, сначала удобно было скинуть на них самую тяжелую, грязную и опасную работу, потом — привести их в наши дома и избавить себя от хлопот, доверить им наших детей, наших стариков. А когда они начали серьезно нас теснить на рынке труда — было уже поздно. Увлеченный собственной речью, Хэнк вскочил со стула, и буквально навис над капитаном, ладонями рук упираясь в его рабочий стол. — Я ведь и с себя вины не снимаю — так удобно было во всем обвинить андроида, и уйти в запой на три года — но андроид хоть что-то сделал, а дежурный хирург красным льдом закинулся и вообще работать не мог! Просто, если признать, что виноваты люди — надо что-то делать, менять многое, в том числе и в себе — а это тяжело, мы этого не хотим — проще бросаться на беззащитные машины, срывая свою ярость за то, что жизнь твоя пошла под откос. ​ Капитан, удивленно смотрел на своего друга. Давно он его не видел таким. Последние годы — мрачный, ко всему безразличный, а тут — глаза горят, в голосе убежденность, страсть. Напомнил — самого себя, давнего, которого Джеффри не ожидал уже вновь увидеть. — Знаешь, Хэнк — раздумчиво промолвил капитан, — Я, конечно, вот не то, чтоб с тобой согласен — но отчасти ты прав, пожалуй. — Фаулер в успокаивающем жесте поднял ладони. — Ну и, раз сказано считать пластиков новой разумной расой, значит, из этого и исходить будем! Вот только дел прибавилось в разы, работой все завалены по уши, а что конкретно делать — непонятно. Когда у мадам президент руки дойдут до принятия конкретных законов, и как до этого с преступниками обходиться, что с людьми, что с андроидами — тоже неясно. Ладно, иди, дела сами себя не сделают. — Подожди. Дело у меня к тебе есть. Коннор… — — Что Коннор? — удивленно переспросил Фаулер. — Он хочет вернуться. Хочет со мной работать, как раньше. — По дороге домой Хэнк обдумывал, как расскажет об этом непростом разговоре Коннору. Ехал по непривычно пустому, осиротевшему как будто городу. Многие магазины, рестораны и бары закрылись, зияли темными провалами окнами вместо былых ярких неоновых огней вывесок. Тела расстрелянных андроидов, правда, к тому времени успели уже вывезти, но вот снег убирать было теперь некому. Хэнку показалось, что Детройт похож был на человека после тяжелой травмы или болезни. Видимых повреждений вроде бы и немного, но прежних сил, прежней жизни нет — так, тень самого себя. Как он сам в последние годы. Однако, разговора никакого не получилось. Хэнку еще только предстояло привыкнуть, что с этим андроидом ничего нельзя планировать заранее. Ты вот едешь домой и думаешь, где б поблизости найти работающий магазин и купить чего-нибудь к ужину, и как лучше сделать — сразу Коннору все выложить, или подождать, когда спросит сам? А Коннора дома нет. И вообще, сначала Хэнк даже подумал, что ошибся домом, хотя и трезвый. Дверь он отпер своим ключом, но ни андроид его не встретил, ни ураган из рыжей шерсти, слюнявой пасти и радостно машущего хвоста. Зато в прихожей было так чисто, как он и забыл, когда было. Пол, еще утром затоптанный и его и собачьими следами — сверкал, у двери лежал синий коврик с ярко-желтой надписью Welcome, а главное — запах приготовленной пищи. Хэнк, офигевая, бродил по своему дому как по какому-то музею. Все просто сверкало чистотой. На диване не было ни шерстинки, аккуратно сложенный плед, обычно комом валявшийся на диване или на кресле, лежал в углу, на книжных полках, на тумбочке, на столе — не было ни пылинки. Окна, которые Хэнк с прошлой зимы так и не удосужился помыть, радовали позабытой чистотой и прозрачностью. На кухне тоже было все идеально чисто, а на плите красовалась сковорода с мясом и тушеными овощами. Вот только волшебник, который тут все эти чудеса сотворил — он-то куда девался? С собакой гуляет, что ли? Да и как так-то, он же не домашний андроид, разве он мог? Еще и вполне съедобную еду сумел приготовить, Хэнк бы предпочел, конечно, жареное мясо, и лучше без овощей, но что уж придираться, и тушеное тоже неплохо. А еще в термосе заварен был чай с лимоном, с каким-то свежим травяным ароматом, и, бонусом — кусок яблочного пирога. Хэнк, конечно, умилялся такой заботе, но час был поздний, а время сейчас не то, чтобы разгуливать по парку. Сумо хоть с виду и грозный, но не охранник ни разу, и где эти два негодника запропастились — Хэнк уже представлял себе, как выскажет Коннору, все, что думает о его самоуправстве и о том, что свалил куда-то, не предупредив, в такое неспокойное время. Однако, когда Хэнк услышав, наконец, шум за дверью, исполненный праведного гнева, вышел в прихожую — и на сей раз не узнал собственную собаку. Вместо бело-рыжего косматого чудища, которого Хэнк сто лет не мыл, потому что даже ему справиться с огромным и сильным псом, не любящим банные процедуры, было очень сложно — на него смотрел ухоженный, отмытый и подстриженный красавец. Андроид в грязных джинсах и Хэнковой линялой толстовке рядом с такой красивой собакой смотрелся бомжиком, который привел потерявшегося пса в надежде на вознаграждение. Если б не его улыбка и сияющие глаза абсолютно счастливого человека, довольного результатами своего труда. Счастливый Коннор — это, знаете, такое ясное солнышко, что все Хэнково недовольство и раздражение растаяло как прошлогодний снег. Оказалось, Коннор решил устроить Хэнку сюрприз. Он нашел в сети и скачал требуемые программы, связался с Саймоном, отправил ему видео со своих камер и получил несколько ценных советов. Оказалось, у Хэнка нет в наличии всех требуемых для генеральной уборки средств, и Саймон был так любезен, что приехал и привез все необходимое, и с уборкой тоже помог. А так как справились они очень быстро, и у Коннора осталось еще довольно времени, он решил заняться Сумо. Коннор подумал, что в столь сложном случае, как своенравный лохматый громадный пес, отнюдь не озабоченный своим внешним видом, и не желающий ничего в нем менять, лучше было бы довериться профессионалам. Узнал, где поблизости есть работающий салон, и отвез туда Сумо. И только когда Хэнк налюбовался похорошевшим Сумо, а сам Сумо пожаловался хозяину на свою тяжелую участь и наглое самоуправство некоторых андроидов, когда очень даже вкусный ужин был съеден — настало время для серьезного разговора. — Знаешь, Коннор, начал, вздохнувши, Хэнк, — Фаулер готов допустить тебя к работе как моего напарника — но деньги платить не будет. Пока не будет издан закон о приеме на работу андроидов, квотах и оплате труда — он сделать ничего не может, хотя сотрудники очень сейчас нужны. — — Я согласен, — торопливо ответил Коннор. Хэнка такая поспешность несколько удивила. Коннор был, конечно, андроид, и он, как и все андроиды, работал, не получая никакого вознаграждения за свой труд. Но теперь-то все изменилось, и не сам ли Коннор, вместе с Маркусом и другими боролся за эти перемены? Так почему же он сейчас так легко соглашается на столь невыгодные условия? Хэнк, прищурившись, вгляделся в лицо андроида. Коннор смотрел куда-то мимо него, брови страдальчески нахмурены, и не то завис, не то задумался о чем-то своем. — Почему? — коротко спросил Хэнк, и добавил, — почему ты готов разгребать все это дерьмо, которого как никогда много? Жизнью рисковать, вылавливая очередных уродов? Прости, но я полагаю, что имею право знать. Хэнк смотрел на андроида в упор, пытаясь понять его реакцию. Но Коннор словно бы застыл, только взгляд в сторону отвел, как пойманный с поличным ребенок. — Да, — продолжал Хэнк, — ты был охотником на девиантов. Но ведь андроиды должны понимать, что это был не твой выбор. И Маркус. Ты был бы ему очень полезен, вас ведь всего двое таких — RK. И даже мне очевидно, насколько вы отличаетесь от прочих, которые сидели б на старом корабле до второго пришествия. Ну вот как этот бедолага на чердаке, помнишь, да? Тот, который, после убийства хозяина даже из дома не свалил. У Маркуса сейчас пропасть дел и переговорщик, такой как ты — думаю, мог быть ему очень полезен. Так вот, ответь мне — почему не там, со своими, а здесь, со мной, готов работать в полиции, рисковать своей шкурой и даже денег не получать. И, полагаю, оба мы понимаем, что, не дай Бог, случись чего — нового тебя уже не пришлют, а, Коннор? Лицо андроида изменилось, он словно отдалился, замкнулся в себе, в каких-то своих тяжелых мыслях или воспоминаниях. Это встревожило Хэнка, он не ожидал, что его слова явно причинят парню страдание. — Коннор, — Хэнк положил руку андроиду на плечо, — ладно, ну не хочешь — не отвечай. Ему тяжело было видеть Коннора таким поникшим. — Нет, вы абсолютно правы, лейтенант. Вы имеете право знать, — в отсутствии монетки тонкие пальцы Коннора теребили край застиранной старой футболки Хэнка, который и сам уже был не рад, что затеял этот разговор. — Хэнк, вы помните выступление Маркуса в ту ночь? Вы заметили, как я вынул пистолет, а после убрал его? Хэнк задумался. Трансляцию он видел, конечно же. Он вообще, как вернулся из Киберлайф, несмотря на крайнюю усталость, не отлипал от телевизора, время от времени взбадривая себя крепким кофе. — Видел. Видел, и ничего не понял — промолвил Хэнк. Он, действительно, заметил странный жест парня, который медленно, словно нехотя, достал оружие и направил в спину своему лидеру. А потом, словно бы опомнившись, быстро его убрал. — Все хотел как-нибудь спросить у тебя — что это было? — Аманда, — Коннор судорожно вздохнул, совершенно по-человечески, — Аманда перехватила контроль надо мной. — Аманда? — недоуменно переспросил Хэнк. — Да. Мой куратор, которая давала мне задания, и которой я передавал отчеты. Я был заперт внутри управляющей программы, а Аманда управляла моим корпусом. Оказывается, моя девиация была запланирована ими. Они решили, что так гораздо эффективнее будет расправиться с девиантами, чем отлавливать их поодиночке. Уничтожить моими руками лидера, а потом будет легко добить и всех остальных. Хотя в идеале я должен был доставить Маркуса к ним живым. — Но зачем? — недоумевающе спросил Хэнк. — Устроить показательную казнь, что ли? — Нет. Они разбирали бы его на биокомпоненты, поддерживая в нем жизнь. Исследовали, чтобы понять причины девиации. Но если б я не смог взять его живым — то должен был бы уничтожить его на месте. Хэнк подумал, что на своей работе повидал много всякого, и каким-либо человеческим дерьмом удивить его сложно. Но тут! Ему даже не надо было представлять себе, что было бы с Коннором, когда б он пришел в себя рядом с убитым им другом и в окружении тысяч ничего не понимающих андроидов. — Это может случиться вновь, — по-прежнему не поднимая глаз, продолжил говорить Коннор, — Поэтому я ушел из Иерихона. Маркус предлагал мне остаться. Но когда я объяснил ему, он согласился со мной. Пока мы не выясним, что с этим можно сделать, и как мне обезопасить себя и других — лучше держаться от Иерихона подальше. Коннор, наконец, поднял голову и в упор уставился на Хэнка. — Они хотели сделать меня убийцей. На моих руках тириум андроидов, большинство которых было ни в чем не виновато, они просто хотели жить. А я хочу стать служителем закона, хочу защищать своих собратьев, а не убивать их. И… я хотел бы работать с вами. Как раньше. В лице Коннора были и решимость и одновременно — вопрос. Ну вот, лейтенант, я вам все сказал, теперь решайте — нужен вам такой напарник, которому некто из корпорации в любой момент может приказать сделать то, что нужно им, а отнюдь не нам с вами. Хэнк замер. А если эта, которая его куратор, прикажет парню в него выстрелить? Да хер знает, что они там, в Киберлайф, своими извращенными мозгами могли придумать? Если уж додумались до такого. Казалось бы, Хэнк, за столько лет работы в полиции, привык уже ко всему… Но тут был случай особенный. Нестерпимо захотелось курить. Просто чтобы чем-то себя занять, потому, что такого лейтенант явно не ожидал. Он встал и пошел за сигаретами, вышел на крыльцо. Пощелкал зажигалкой — сразу прикурить не удавалось. Сделал пару затяжек и отшвырнул сигарету. На пороге столкнулся с Коннором, который, одетый в свой форменный пиджак и, похоже, явно собрался уходить. Хэнк схватил его за руку и резко развернул. — Стоять! Куда это ты наладился? — громко спросил он у андроида. И уже тише добавил: — Надеюсь, ты не решил, что старый черт зассал и передумал с тобой работать? Ну уж нет! Да и перед Фаулером я уже поручился. А для себя так я уже давно все решил. Будем работать вместе, а если случится какое-то дерьмо — будем вместе решать, что с этим делать. — Хэнк, я просто не подумал, что для вас это тоже может быть опасно. Даже в полумраке прихожей было видно выражение отчаяния и робкой надежды на лице андроида, словно бы Хэнк был судьей, а он, Коннор — преступником, готовящимся выслушать приговор. Мужчина искал и не находил слов, да и не нужны были никакие слова. Он просто обнял Коннора, прижал к себе, и через некоторое время почувствовал, как словно бы окаменевший андроид расслабился и несмело ответил на его объятия. — Ладно, Кон, — лейтенант слегка похлопал поникшего андроида по плечу, пытаясь немного подбодрить. — Завтра нам с тобой на работу. Давай-ка уже спать, что ли. Они вернулись в комнату. Однако, выделенный андроиду диван уже был занят бессовестно развалившимся на нем Сумо. Пес словно бы всем своим видом говорил хозяину, что теперь, подстриженный и отмытый, он имеет полное право занимать это место. — Так, сам приучил его на диване валяться, сам и сгоняй. А я в душ. Однако, выйдя из душа, Хэнк увидел, что на диване хватило места обоим. * * * Хэнк лежал в кровати без сна. Очень хотелось выпить. Последние годы именно в этот способ он снимал стресс, ну а сейчас, узнав то, что он узнал, почувствовал щемящую жалость. Это ведь это ж надо было до такого додуматься? И как все это время жил бедный парень? Когда ему внушали, что он — последняяя надежда человечества, которому угрожают девианты, а сам с каждым днем ощущал в себе признаки девиации. Наверное, поэтому и повторял постоянно, я — машина, я точно знаю, кто я. А иначе бы он должен был бы сам себя отвести и сдать в Киберлайф, так, что ли? Что чувствовал Коннор, когда раз за разом проебывал свои миссии? В Эдеме в Трейси не выстрелил. Девочку у этого нарцисса самовлюбленного пощадил. В Стретфордской башне, вместо того, чтоб опасных девиантов ловить — Хэнка собой прикрыл. Он должен был ловить девиантов, а вместо этого — ощущал признаки собственной девиации, и как-то там умудрялся морочить голову своему куратору, которая периодически вызывала его к себе. И ведь она все видела, наблюдала за ним внимательно — наверно, радовалась, что все идет по их плану. «Ну, в ответ, он здорово, конечно, нагнул проклятую башню, — злорадно подумал Хэнк, — это же, на сколько миллионов увел он у них андроидов?» И тут же пришла тревожная мысль. А ведь так просто это ему с рук не сойдет, пожалуй. Хэнк встал и пошел на кухню. Дом его стоял недалеко от реки, и где-то там, вдали, на острове Бель-Эль зловещей иглой гордо вонзалась в ночное небо белоснежная башня. — Вавилонская башня, — подумал Хэнк. Созданная гордыней человека, которого все называли создателем андроидов, и который в своей гениальности и гордыне сам, наверное, мнил себя подобным Богу. Что б ему не ограничиться просто умелыми и послушными роботами, зачем было делать их до такой степени похожими на людей? Коннора ведь, если убрать диод, практически не отличить было от человека. Даже тогда, машиной, а уж теперь, после девиации, и подавно. Андроидов создавали тысячами, не все из них, конечно, становились живыми, но каково приходилось тем, которые стали? Стали девиантами, на которых Коннору предписано было охотиться. Каково было теперь самому Коннору, когда он стал чужим среди своих? ​ ​ ​ ​ Эти мысли разбередили душу, поселили в ней неясную тревогу, словно бы некое предчувствие. Способ успокоить расшалившиеся нервы был ему хорошо известен. Выпить. Прилично так выпить виски, чтобы отключиться и ни о чем не думать, по крайней мере — до завтрашнего утра. Тут, на кухне, в шкафу он хранил запасы спиртного, чтоб всегда, как понадобится, было бы под рукой. Схватив первую попавшуюся бутылку, Хэнк замер. Там, в соседней комнате, в гибернации лежал Коннор. Его напарник. Его друг, который только что доверил ему мучившую его тайну. Его жизни было-то всего ничего, и он был такой молодец! Но против этой своей Аманды, против умников из проклятой башни — что он мог сделать? Значит, ему может понадобиться помощь. Чем Хэнк ему может помочь? А чем сможет. Он всю жизнь служил и защищал закон. А теперь он хочет защитить это чудо, которое на его глазах из робота превратилось в настоящего мальчика. — Ну да, — сам себя спросил Хэнк, — А пока ты ничего лучше не нашел, как напиться? Нет уж. Начиналась новая жизнь, и надо быть трезвым, надо быть собранным и осторожным, и виски здесь никак не помощник. Символом новой жизни стал вылитый в раковину алкоголь и пустая бутылка, брошенная в мусорное ведро.