Весна нам вернёт всё, что мы потеряли зимой

Декабрь приукрасил город чистым, свежевыпавшим снегом. Ну и жизнь в городе, пережившем восстание андроидов, постепенно входила в обычную колею. Кое-кто из уехавших вернулся, открылись многие магазины, бары, кафе. Кое-где поставили уже елки. Конечно, ярких огней и украшений было куда меньше, но Хэнка это не особенно беспокоило. Он, несмотря на катастрофическую загруженность на работе, думал о том, что у Коннора это Рождество было первым, и надо бы как-то отпраздновать. Ни Рождество, ни Новый год он не праздновал с той зимы, когда не стало его сынишки. А тут вдруг праздника захотелось. Да не для себя – для парня. Но что можно андроиду подарить? Хэнк просто понятия не имел. Ну не упаковку тириума же? Отправив Коннора домой, Хэнк пошел в ближайший торговый центр – выбирать подарок. Не было обычной предпраздничной толчеи, характерной для преддверия Рождества, да и многие магазины были закрыты. Но, тем не менее, ожиданием праздника было пронизано все – и украшенные елки, в разноцветных блестящих шарах которых отражались мерцающие яркими цветными огоньками гирлянды, и стоящие у входа в бутики светящиеся олени, и поющие Санты. С детства знакомые мелодии одним своим звучанием погружали в атмосферу скорого праздника. ​ ​ Пожалуй, пушистый, ярко-голубой свитер должен был понравиться Коннору. После функциональной и практичной, но жесткой синтетической Киберлайфовской формы он любит все уютное, мягкое. Хэнк представил, как тонкие длинные пальцы будут гладить, ощупывать оригинальный узор из рельефных жгутов. Как Коннор снимет рубашку и на плечи скользнет голубое облако, из горловины покажется голова с растрепавшимися волосами, довольное, улыбающееся лицо. Как ладно будет смотреться на его парне обнова, как будет он разглядывать себя в зеркале. Продавщица, мигом уловив эту задумчивость покупателя, использовала настроение Хэнка к своей выгоде. – Это вы кому, сыну? – спросила женщина, и, не замечая, как дернулся от ее слов мужчина, продолжила, – А себе? Себе ничего не присмотрели? Вот взгляните, специально к праздникам привезли новую коллекцию, пока еще есть все размеры – давайте мы вам что-нибудь подберем? Для себя Хэнк тоже выбрал пуловер, и тоже голубой, но гораздо более спокойного, скорее даже серо-стального оттенка, более тонкой, но плотной вязки, и под него – бледно-голубую в мелкую синюю клеточку рубашку. Эти цвета очень шли ему, оттеняя цвет глаз и благородную седину волос. Вот только… «Эх! – подумал Хэнк. – А сделаю-ка я своему парню сюрприз!» Так, обдумывая подробности того, как он удивит Коннора, и чтоб хитрый андроид со своими сканерами и детектором лжи, да ничего бы раньше времени не узнал, Хэнк продолжал рассеянно бродить по торговому центру, поглядывая на сверкающие витрины, обдумывая, как именно и чем он хочет удивить Коннора. Опасное это дело – задумчиво бродить по магазинам, продавцы ведь тоже времени даром не теряют, а Хэнку же еще и сотрудникам надо было что-то купить. Правда, эту проблему он намеревался решить в кондитерском отделе – для Тины, ну и в винном – для остальных. Но был остановлен продавцом небольшого отдела ювелирных изделий. – Мы закрываемся – вкрадчиво уговаривал продавец. Скидки просто нереальные, таких ни разу не было, вынуждены продавать все буквально за пол-цены! Это ли не прекрасный случай порадовать любимых? Хэнк понятия не имел, кого и чем бы он хотел порадовать по части ювелирных изделий, но подумал – а почему бы нет? Серебряный браслет в виде цепочки необычного двойного плетения – пусть будет, Коннору, возможно, понравится? Размера Хэнк не знал, и взял, на всякий случай, побольше, если что – можно будет в мастерской снять пару лишних звеньев. * * * И вот предпраздничный день настал. На работу Коннор отправился один. Хэнк сказал, что с ним связался один из его информаторов и надо срочно увидеться. А сам поехал в выбранный заранее барбер-шоп, что было для него настоящим подвигом, но уж очень хотелось видеть удивление и восторг на живом, выразительном лице его парня, ну и то, что сотруднички тоже обалдеют – не могло не порадовать. Барбершоп был оформленном в стиле лофт, просто и лаконично – белые кирпичные стены, черная мебель, солидные кожаные кресла. Хэнка встретил администратор, предложил чашечку кофе, ненавязчиво поинтересовался, чего бы мистер хотел и не против ли он будет, если им займется андроид. Хэнк был вовсе не против, наоборот – неожиданно для себя почувствовал, что так даже будет лучше. Если судить по Коннору – свое дело андроиды любят, делают на совесть и с удовольствием, да и лишних разговоров не будет. Так оно в принципе и вышло. Улыбчивый МР500 поинтересовался, чего бы хотел Хэнк, а он и не знал, что ему ответить. Последние годы, что греха таить, он несколько себя запустил, и это не раз служило поводом для ядовитых подъебок говнюка Рида. Поэтому, еще раз взглянув на располагающее лицо Майкла – так было написано на бейдже барбера, он просто обратился к нему. – Знаешь, Майкл, я решил начать новую жизнь. Есть причина. Андроид, склонив голову, внимательно слушал, и Хэнк продолжил. – И еще. – Человеку это было бы трудно сказать, а этому молчаливому внимательному андроиду – проще. –Я хочу сделать своему парню сюрприз. И, неожиданно для самого себя добавил, – Он, как и ты – андроид. Губы сами невольно растянулись в улыбке, как всплыло в памяти лицо Коннора – теплый свет его карих глаз, потрясающе реалистичные родинки, его фирменная улыбка, милей которой не было для Хэнка на свете. Видно, что-то отразилось на его лице, что барбер, улыбнувшись, принялся за работу, не задавая более никаких вопросов. * * * Вышел Хэнк реально преобразившимся. Новая стрижка удивительно ему шла – волнистые пряди серебряных волос красиво обрамляли высокий лоб, ближе к вискам волосы становились гораздо короче – барбер назвал эту стрижку кнауф. Стрижка и аккуратная борода делали лицо моложе, и при этом – как-то значительней. Он напомнил себе самого себя на фотографиях десятилетней давности, где, уверенный в себе, самый молодой лейтенант полиции Детройта выглядел победителем. И на самом деле был им. Тогда. Ну что же, теперь только осталось переодеться – и вперед! Сюрприз, можно сказать, удался на славу! В отделе царила предпраздничная суета – кто срочно заканчивал вовремя не сданный отчет, кто собирался на выезд, ругая последними словами придурков, вздумавших в самый канун Рождества совершать преступления, а кто-то, какие-то молоденькие стажерки, – начали уже украшать отдел к праздничной вечеринке. ​ На аккуратно подстриженного Хэнка в его новой одежде поначалу даже не обратили внимания – за посетителя, что ли приняли? Но потом кто-то Криса толкнул в бок и тот уставился пораженно, Бен отвлекся от своего кофе, да так и застыл, Тина уронила ворох праздничной мишуры… Хэнк все это примечал так, краем глаза. Главным для него был сейчас тот стол, рядом с его собственным, где за терминалом работал Коннор. Но вот и он, словно бы почувствовав взгляд, наконец, отлип от экрана – и вскочил, так, что кресло откатилось кому-то под ноги, наткнулся на стол, быстро обогнул его и подбежал к Хэнку. Потрясенное лицо, карие глазищи просто сияют, диод вертится, сбиваясь с голубого на желтый, а улыбка! Как же любил Хэнк его улыбку, живую, абсолютно человеческую, не ту, прежнюю, машинную, предписанную программой. Определенно, ради этого стоило постараться, ради этого восторга, этой чистой радости, ведь совсем коротенькая жизнь Коннора радостями его особо не баловала. А тут стоит, вцепившись в ворот зимней куртки, тоже, кстати, новой, вот только что не трясет его, как грушу, и восторженно выдыхает: «Хэнк! Хэ-э-энк!» Даже Фаулер выбрался из своего аквариума, увидев что сотрудники столпились вокруг почтенного седого мужчины. Джеффри глазам своим не поверил, когда, спустившись со ступенек, приблизился к незнакомцу - и узнал в нем своего старого друга. Подошел, оттеснил Коннора в сторону, осмотрел Хэнка с разных сторон, будто прикидывая, стоит покупать, или нет – и ничего не сказал. А потом вдруг сжал его а коротком быстром объятии. Старые друзья смотрели друг на друга - один смущаясь, а другой радуясь такой перемене. Потом капитан повернулся к Коннору, взял его руками за плечи и сказал: «Коннор, вот за это – кивок в сторону Хэнка – за это тебе от меня спасибо!» Джеффри опустил голову, покачал ею из стороны в сторону, потом опять уставился на Коннора и продолжил: «Я ведь не думал уже, что когда-нибудь увижу его таким. Считай, я твой должник теперь, за это вот все». Резко отпустив Коннора, Фаулер вернулся в свой кабинет. А Хэнк стоял растерянный, не ожидавший подобного от своего старого друга. Тем временем Тина первая захлопала в ладоши, за нею Крис, Бен, и скоро почти весь отдел рукоплескал Хэнку и Коннору. Исключение, конечно, тоже имелось – Рид сидел, как всегда, положив ноги на стол, взглянул на Хэнка, пфекнул и отвернулся, будто ничего особенного и не заметил. Удивительно, но, но факт – вид мрачного, недовольного чем-то Рида, почему-то странно подействовал на Хэнка. Или это праздник такой – Рождество? И Хэнк решил, ладно, Коннору он что-нибудь еще купит, позже, на Новый год, а плоскую бархатистую коробочку с серебряным браслетом, которую хотел подарить Коннору под видом тайного Санты, подарит Гэвину. В конце концов, не всегда же были они врагами, поначалу им очень даже неплохо работалось вместе. Черт, Хэнк даже вспомнить теперь не мог, когда все изменилось. Только надо выбрать момент, когда он за кофе своим уйдет, и подсунуть в ящик его стола. Хэнк так и сделал. Там, рядом с шоколадным батончиком, пачкой сигарет и ключами от машины, он и поместил свой подарок. В предпраздничной суете никто этого вроде бы не заметил. А Рид, который всегда оставался на Рождество на ночные дежурства, полезет за сигаретами или шоколадкой – ну и пусть будет главному говнюку отдела тоже сюрприз на праздник. Хэнк и сам себе не мог объяснить, зачем это сделал. То ли потому, что был сегодня впервые за долгое время по-настоящему счастлив. Радость коллег, и особенно – слова Фаулера, сказанные Коннору – взволновали, ведь еще недавно Джеффри на андроида смотрел как на вещь, типа – в упор не видел. И вот на тебе! А может, и впрямь Рождество – это праздник такой, когда чуда хочется. Еще тогда, в далеком, полузабытом детстве, Хэнк очень любил этот праздник, и больше любил дарить подарки, чем получать – видеть радость и удивление на лицах младших сестренок и родителей. Примерно так оно и случилось. Рид сидел за своим столом в опустевшем отделе, и даже играть уже не хотелось. У всех, блядь, праздник, а у него? А у него в душе царила ненависть. Как случилось, что за считанные буквально дни пластиковый урод так преобразил старого алкоголика? Хэнк же их тоже ненавидел, сраных андроидов, правда, по другой причине – но ненавидел! Так что там было, что произошло между этими двумя за весьма недолгое время? Надо же – заявился, старый алкаш, ну прямо помолодевший, ну прямо челюсти отпали у всех! И его гаденыш этот, блядь, буквально сиял от счастья. И смотрели друг на друга так, будто никого другого не видели. Даже Фаулер из своего аквариума выскочил. Ну он-то понятно, главная головная боль капитана наконец-то за ум взялся, даже пить бросил. Рид бы может, и порадовался, как-никак все-таки коллега, но… Но если бы причиной всех этих перемен был не Коннор. – Ненавижу, – думал Рид, – Ненавижу… Когда сон совсем уж одолел Гэвина, уставшего от тягостных мыслей, он сходил за кофе и вспомнил, что где-то там, в ящике стола, лежал шоколадный батончик. Вот и будет ему праздничный ужин, усмехнулся он. Пальцы наткнулись на какую-то, бархатистую на ощупь, плоскую коробочку. Достал, повертел в руках, разглядывая. Удивился логотипу ювелирной фирмы, чья реклама последнее время заполонила телевидение. Странно. Ничего такого здесь не было, и быть не должно. Открыл. В коробке лежал оригинальный серебряный браслет, плоские граненые звенья черненого серебра поблескивали на синем бархате. Откуда??? Найди он эту вещь на столе, решил бы, что кто-то случайно обронил. Но в ящике стола? Рождество для него никогда ничего не значило. Праздновали ли они с мамой? Слишком давно было, он не помнил. В семье тетки праздновали, конечно, но Гэвину не положено было ни подарков, ни места за праздничным столом. Рождество же – праздник для хороших детей, а когда это он был хорошим ребенком? И вот – неожиданный подарок. Ну, просто очень странно. Кто бы это мог быть? И по размеру подошел прямо точь-в-точь? Надо будет Тину, что ли спросить? Как знать, может и ему наступающий 2039 года принесет какие-то перемены? К лучшему, разумеется, потому что всяким дерьмом, случившимся с ним в уходящем 2038, он был по горло сыт.