Весна нам вернёт всё, что мы потеряли зимой

Максвелл завершил свое «расследование». Все «собранные им улики» неопровержимо указывали на причастность к убийству Маркуса детектива детройтской полиции Гэвина Рида. Помимо клочка кожи от куртки, зацепившегося за решетку забора, был «найден» человеческий волос, а так же отчетливо отпечатавшиеся на нерастаявшем снегу газона следы ботинок, подобные которым он не раз видел во время совместных выездов. Макс горько усмехнулся про себя, прекрасно зная, кому принадлежали эти следы. Этого, не считая записей с камер двух запоздавших к началу выступления Маркуса андроидов, было более чем достаточно. Ну и ещё записи с уличных камер тоже. Оставалась последняя, самая важная и опасная часть миссии. Им с девятисотым предстояло возглавить выступления андроидов, разгневанных подлым убийством их лидера. Этакий управляемый бунт. Надо было постараться устроить всё так, чтобы вызвать у гражданского населения панику — и это притом, что люди только недавно стали возвращаться в свой город после трагических событий Штормовой ночи — и то далеко не все. Ущерб имуществу города и частных лиц мог быть был достаточно велик, человеческих жертв, по возможности, следовало избегать, но если какие-нибудь не в меру рьяные участники антиандроидских группировок сунутся — это будут их проблемы. Ведь все же надо, чтобы у правительства была веская причина ввести уже заранее стянутые к городу воинские части и начать решительные действия против девиантов. Так распорядилась Аманда. Максвелл выполнил свою миссию. «Молодец» — с оттенком горечи подумал он, — «зато теперь, быть может, Аманда не будет смотреть на тебя как на кусок дерьма». Сам он чувствовал себя именно таким. Предшественнику повезло гораздо больше — думал он. Коннор сумел разбить красную стену до того как выстрелил в Маркуса. И потом, во время митинга он сумел избежать ловушки и вернул себе управление корпусом — в последний момент. Макс сломал свою стену тогда, когда, убегая по заранее намеченному маршруту, он услышал многоголосый крик, нет — вой потрясенный убийством их лидера и друга андроидов. Ведь без преувеличения можно было сказать что Маркус был другом для любого из своих. Он буквально на автомате завершил миссию и покинул Иерихон, встретив в условном месте девятисотого, чтобы отдать ему вещи Рида и латексную маску. А немногим позже вернулся уже в образе Коннора, поспешившего «расследовать ужасное преступление». Хорошо что взбудораженные случившимся андроиды не обратили внимание на его состояние и действия, всем сейчас было не до этого. Макс не похож был на андроида-детектива, четко и размеренно проводящего расследование на месте преступления. Он с трудом сдерживал бурю эмоций, неведомых ему, когда он был машиной. Со всех сторон Макс видел скорбь, тревогу и боль. Раньше он просто не обратил бы внимания — ведь смысл имело только выполнение миссии, а эмоции всегда всё только портят. А сейчас он чувствовал себя обессилившим и ни на что более не способным. Перед его глазами стояло лицо Саймона — сам он мало с ним общался, но в памяти Коннора Саймон был счастливым. Взгляд его постоянно искал Маркуса, если он был поблизости, и, найдя, будто бы успокаивался на нем. Был ли Маркус для Саймона светом, который в темноте светит, как Хэнк говорил про Коннора? Очевидно, что был. И этот свет отражался в его голубых глазах, дарил легкую, едва заметную улыбка губам, делал простое, в общем-то лицо стандартного домашнего андроида удивительно человечным — и счастливым. Теперь PL600 был угасшим. Даже цвет оптических блоков словно бы выцвел. И, хотя андроид прикладывал очевидные усилия чтобы казаться спокойным, время от времени он окидывал окружающих больным, беспомощным взглядом, словно не понимал, как же ему теперь жить — без Маркуса. Коннор, став девиантом, взял в руки оружие и весьма успешно помогал другим девиантам бежать с обреченного корабля. А потом и вовсе отправился на подвиги. Тут Макс невольно сжал зубы и поморщился, вспомнив, чем лично для него окончились подвиги предшественника. Почему же он чувствует себя совершенно опустошенным, потерянным? Коннор сразу нашел для себя новую миссию, а он не представляет, что делать дальше. Нет, он не может повести своих собратьев на бойню. Только не это! Он не может допустить, чтобы вся их только начавшая налаживаться мирная жизнь, жизнь трудная, полная лишений и тяжелого физического труда, но все же — свободная, была уничтожена. Теперь никто был не властен над их жизнями, никто не вправе избить, унизить, просто так, чтобы сорвать злобу, выплеснуть агрессию. А они с Ричардом, по замыслу Аманды, должны сделать все возможное, чтобы вернуть их к прежнему, рабскому состоянию. Даже еще более худшему — люди не простят андроидам их временного успеха, их недолгой свободы. Нет, ни за что! Он уже пожалел, что вызвал условными словами девятисотого. Этот не колеблясь, железной рукой исполнит все, что повелела Аманда. Но без него. Какое он когда-то испытал облегчение, избавившись от ужаса бестелесного существования, и как сейчас сожалел об этом! Макс поискал — и вскоре нашел, комнату, которая когда-то, видимо, служила сотрудникам предприятия для психологической разгрузки. Кое-что от прежней обстановки там ещё сохранилось, и всё — обветшалые кресла, постеры на стенах — было безукоризненно чистым, и, дополненое другой мебелью, выглядело даже уютным. Видимо, и андроиды тоже использовали эту комнату для каких-то своих собраний или просто дружеского общения. На одной из стен висело даже старинное зеркало в деревянной раме, несколько неуместно смотревшееся здесь и, видимо, найденное где-то в заброшках. Перед ним и остановился Макс. Он прощался. С сами собой, а кому ещё он был нужен? Он когда-то надеялся, что будет заниматься тем, для чего и был создан — работать в полиции. Вот только разберётся с предателями и бунтовщиками. Его примут на работу — ещё бы, с такими заслугами! Он сумеет — не без проблем, конечно — но с его программой социального взаимодействия сможет влиться в коллектив, будет общаться с коллегами, будет на хорошем счету у начальства — ещё бы, с его-то функционалом! Ничему из этого не суждено было сбыться. Его активировали снова — для того чтобы убивать, а вот «служить и защищать» — так и осталось недосягаемым. Ему ведь было очевидно, что в случае успеха миссии Киберлайф не оставит их в живых. Ну для девятисотого может всё же ограничатся очисткой памяти. А его, Макса, деактивирует, но и там, за гранью, его теперь будет терзать еще и чувство вины перед собратьями… Какой же сложной оказалась его только начавшаяся жизнь! И очень короткой. Максвелл извлек из-за пояса джинсов Sig Sauer P226. По иронии судьбы — табельное оружие давнего врага Коннора детектива Рида, которое он утаил, не приобщив к вещдокам. Горько усмехнувшись, подумал, что Рид, наверное, был бы доволен, узнав, что пуля из его табельного поразила того, кто сделал всё возможное, чтобы детектив сел в тюрьму по ложному обвинению. Макс замер, поднося оружие к своему лицу. Такой недолгой оказалась его свободная жизнь, и ничего он в ней не успел… И никто уже никогда не назовет его светом… Никому он не нужен. И ему не нужен никто. Вот только Сумо — единственное существо, которое подарило ему хоть немного тепла. Ствол пистолета уже упирался в подбородок. Макс закрыл глаза, готовясь к последнему в своей жизни поступку — и в этот момент услышал возмущенный голос Джоша. Утонувший в своем отчаянии, он даже не заметил, как тот вошёл. — Коннор, вот что, по твоему мнению, ты творишь? — голос хладнокровного и сдержанного Джоша дрожал от возмущения. — Ты хочешь оставить свой народ в тот момент, когда нам сейчас необходим каждый? Ты думаешь, твое горе сильнее, чем мое, или Саймона, который сейчас около тела Маркуса? Или Норт, которая любила его? Хотя в последнее время ты был редким гостем у нас, ты все еще имеешь огромное влияние на андроидов, особенно на пробужденных тобой! Ты нужен сейчас нашему народу! Макс бессильно уронил руку с пистолетом. «Если бы ты знал, кто я, то сам, наверное, пристрелил бы меня, хоть ты и пацифист» — с досадой и некоторой злостью подумал подумал он. Но Джош не знал, а потому продолжал свою гневную отповедь. — Ты должен мне помочь, Коннор! Саймон от горя просто сам не свой, а мне одному никак не удастся остановить Норт! Она задумала нечто ужасное, Коннор, и наши могут подпасть под ее влияние, а мои слова о невозможности противления злу насилием едва ли будут услышаны. — Сейчас не время для такой проповеди, — хмуро ответил Макс, поворачиваясь к PJ500. За эти секунды он кое-как сумел овладеть собой, и только учащенное дыхание говорило о стрессе, который он испытывал. А для чего сейчас время? — недоумевающие спросил Джош, и продолжил. — Ты хоть понимаешь, что сейчас может произойти? Если Норт, со своей горячностью и непримиримой ненавистью к людям… Макс успел подумать только, что он гораздо лучше чем Джош знает «что может произойти», ибо им с Ричардом и предстояло всё это инспирировать. А Джош продолжил тем временем: — Если она взорвет «грязную бомбу» — город превратится в пылающий ад! Макс буквально вытаращил глаза. — Какую ещё «грязную бомбу»? — А ты что, не знал? Ладно, мы теряем время, идём, на ходу информацию тебе скину. Быстрым шагом они направились в огромный цех, где раньше стоял главный конвейер, и который андроиды, расчистив и соорудив трибуну, приспособили для общих собраний. Впрочем, уже на подходе к бывшему цеху им пришлось буквально протискиваться сквозь плотную толпу тех, кто в зале не уместился. Но андроиды дисциплинированно и безропотно старались расступиться — надо кому-то ближе к трибуне — значит, надо. «Ну налажали в Киберлайф со своими планами подчинения андроидов — не без злобного ехидства подумал Максвелл. Видимо, Коннор не знал, про бомбу — и они не знали». Его система услужливо разворачивала перед внутренним экраном преконструкцию событий. Мертвый полуразрушенный город, среди руин белыми призраками передвигаются андроиды и как могильный памятник создателям, которые так и не примирились с тем, что их создания обрели свободу — возвышается башня Киберлайф. Речь девушки была горячей, страстной. Она говорила о подлом вероломстве людей, на словах признавших андроидов новой разумной расой, а на деле — саботировавших принятие законов, которые карали бы за преступления против андроидов так же, как за преступлении против людей. И вот закономерный итог — от подлых и практически безнаказанных убийств отдельных андроидов они перешли к циничному и жестокому убийству лучшего из них — Маркуса. И сделал это не кто иной, как полицейский, призванный защищать закон. Это ли не вызов со стороны людей, на который должен последовать такой ответ, от которого содрогнутся не только инициаторы и исполнители этого убийства, но и вся страна! — Еще во время рево­люции, — говорила Но­рт, один из наших уг­нал и заминировал гр­узовик с радиоактивн­ым кобальтом, а дето­натор он отдал мне. Я передала этот дето­натор Маркусу, как нашему вождю. Тогда он нам не понадобился. Так не настало ли сейчас время показать людям, на что мы способны? Не будет ли это возмездием за их подлость и веролом­ство? Столько лет мы страдали, терпели жестокости людей и ра­бскую жизнь! Жертвами тысяч наших, расстрелянных военными, погибших в лагерях см­ерти, уничтоженных своими же хозяевами мы, наконец, завоевали свободу. И вот ее решили отнять у нас, и начали с самого дорогого каждому из нас — с Маркуса! Мы избавим этот город от людей и заберем его себе, и к нам придут андроиды со всей страны, и тогда мы по­-настоящему обретем свободу. Люди еще долго не посмеют сунут­ься к нам! Мы очистим город от их разлагающихся тел и постр­оим новый город, гор­од андроидов. Отныне все будут знать, что время владычества людей прошло, им при­дется считаться с на­ми, они будут знать, что не смогут больше убивать нас подло и безнаказанно! Макс внимательно сл­ушал ее пламенную речь. Среди собравшихся раздавались одобрительные возгласы «Правильно, Норт!», «Покажем этим людям!», «Отомстим за Маркуса!». Ситуация выходила из-под контроля. Вдруг он ощутил пр­икосновение к своей руке. Оказывается, девятисотый явился в Иерихон и успел неза­метно подобраться к нему, а он, взволнов­анный словами Норт, даже этого не зам­етил. — Полагаю, в Киберл­айф ничего не знали о наличии у девиантов грузовика с кобаль­том? И что нам в так­ом случае делать? — похоже, «абсолютно исправный андроид» был растерян. Зато Макс, наконец, почувствовал решимо­сть и силу. Теперь он знал, что ему нужно делать. — Я — детектив полиции Детройта. Я буду дел­ать то, что должен — защищать жителей эт­ого города от страшн­ой опасности. Защища­ть даже ценой своей жизни, если это хоть чему-то поможет. Макс оглянулся на девятисотого и с удив­лением заметил, что выглядел Ричард ка­к-то странно. Куда девалась его надменн­ость и непоколебимая уверенность в себе? Он казался растерян­ным, подавленным, он, похоже, был не мен­ее взволнован происх­одящим, чем сам Макс­велл. Ричард коснул­ся его руки и переда­л: «Действуй, RK800. Я с тобой». Максу странно было, что всегда относивш­ийся к нему с презри­тельным высокомерием андроид вдруг неожи­данно предоставил ему карт-бланш, но раз­думывать о причинах этого было не время. Он представил себе, как от последствий радиационного зараже­ния мучительно умира­ет в больнице Хэнк. Вряд ли его успеют эвакуировать, к тому же неизвестно, где именно находится груз­овик с кобальтом. Он вспомнил своего бес­словесного друга Сум­о, так поддержавшего его в тяжелый для него момент. Вспомнил добродушного Бена Коллинза, молчаливую, суровую с виду, но всегда по-доброму от­носившуюся к нему Ти­ну Чэнь, вспомнил Кр­иса, у которого неда­вно малыш родился. Эти люди не заслужили умереть мучительной смертью. — Остановись, Норт! — воскликнул Максвелл — то что ты задумала — чудовищно! Ты погубишь всех нас, а не только людей! С трудом протиснувшись сквозь толпу, он поднялся на платформу и обвел взглядом собравшихся. Сейчас, в такой момент, когда речь шла о жизни целого города, ему удалось собраться и отбросить колебания и сомнен­ия. Он знал — то­лько что он был готов умереть, совершен­но бессмысленно, и вот сейчас он видит и смысл, и цель, за которую готов пойти на смерть. И, может, он сумеет искупить этим свою вину и перед людьми и перед андроидами. — Я понимаю и разде­ляю скорбь Норт и вс­его нашего народа, — начал он, — но путь, предложенный ею, считаю неприемлемым по многим причинам. Нам удастся внушить людям ужас — но и отв­ращение, отвращение ко всему нашему наро­ду. Мы в Детройте, лишенном людей, уцеле­ем, но по всей стране вновь начнут убива­ть наших собратьев! Поднимется такая вол­на ненависти, какой Америка не знала, и наша свобода будет очень недолговечной. Норт, подумай, прошу тебя, что значит од­ин грузовик с кобаль­том против несметных арсеналов оружия, находящихся в распоря­жении у военных. Гор­од все равно будет для них потерян, так не проще ли будет пр­осто стереть его с лица земли вместе со всеми нами? Но даже если на столь радика­льный шаг люди не ре­шатся — у них масса способов уничтожить нас по-другому. Макс оглядел собрав­шихся. Хотя бывший цех был битком набит, стояла удивительная тишина. И он продол­жил. — Поверьте, я скорблю вместе с вами и как один из вас — голосовой модуль предательски засбоил. Не это ли называют люди муками совести? Но сейчас Макс не имел права на рефлексии. — Братья! Мы сейчас не вправе позволить нашему горю и гневу перечеркнуть все завоевания Маркуса, все, чего ему удалось достигнуть во время нелегких переговоров с правительством. Все жертвы, которые были принесены нашим народом во время революции, ради нашей свободы, будут напрасны, все расстрелянные во время мирных шествий, погибшие на Харт Плаза и в других лагерях. Вспомните слова Маркуса — око за око — и мир ослепнет! В данном случае — вас ослепляет ненависть к убийцам, но нельзя сделать ответственным за преступления нескольких — население целого города. Нельзя убить ни в чем не повинных. И, я уверяю вас — ответный удар будет страшен, люди найдут способ уничтожить нас. И мы останемся на зараженной земле безжизненными белыми телами на братской могиле наших создателей… Когда Макс закончил свою речь, его буквально трясло. Уровень стресса был таков, что и без оружия, будь рядом вертикальная поверхность, он мог бы голову себе расшибить… Но Норт его слова явно не понравились. — Зачем ты явился сюда, Коннор? На чьей ты стороне? Нет, вклад твой в спасение нашего народа неоспорим. Но потом — что ты делал? Часто ли мы видели тебя среди нас? Ты как был, так и остался прислужником людей, Ты поселился в доме человека, и даже диод не снял! И теперь ты отстаиваешь интересы людей! Ты все это время работал в полиции? Так ответь — удалось тебе найти и арестовать тех, кто чуть ли не ежедневно убивал наших, оставляя на местах убийств глумливые надписи? Коп, работавший с тобой в одном отделении, практически не таясь, убил нашего вождя — и это ты на днях привозил его сюда! Зачем? Неожиданно прозвучал голос Ричарда. — Люди, убивавшие андроидов, были застр­елены лично мною во время задержания. Фа­йл из моей памяти мо­гу предъявить. Детек­тив Рид находится под арестом в Централь­ном отделении, я лич­но принимал участие в его допросе, но он упорно отрицает свою вину. Макс почувствовал себя легче оттого, что хоть кто-то в этой толпе на его сторон­е. Быть может, им уд­астся повлиять на со­бравшихся, и отговор­ить Норт от этой без­умной затеи? И где может находиться детонатор? Но в этот момент Ма­кс увидел такое, что едва не вскрикнул от ужаса. На него над­вигались самые насто­ящие чудовища. Матов­о-черный, лишенный скина андроид, чьи жу­ткие, оранжевым огнем горящие глаза смот­рели прямо на него. Другой, чьи черты лица невозможно было увидеть, потому что оно, прямо от самого лба заросло густыми волосами. Женская модель, чьи ноги бы­ли повернуты в одну сторону, а верхняя часть туловища в друг­ую, и, мало этого — лицевая пластина была отделена от головы. Еще одно существо со множеством рук. Макс содрогнулся, не понимая, кто эти стр­анные создания. В па­мяти Коннора было не­что подобное, но не столь ужасное! — Посмотрите на нас, полицейские андрои­ды! — гулким, неесте­ственным голосом заг­оворил предводитель этой небольшой групп­ы. Вы защищаете люде­й? Вы не хотите, что­бы пострадали невинн­ые? А в чем были вин­овны мы, что пережили весь этот ужас? И никто нас не защитил! А знаете, сколько было тех, кто не пережил? Кто погиб во время чудовищных эксп­ериментов того извер­га? Тех, кого он изу­вечил и продал извра­щенцам типа его само­го, в ночные клубы или на подпольные бои андроидов? Он урод­овал и увечил нас ра­ди собственного удов­ольствия и на потеху «невинным» людям, которых ты так защища­ешь! А вы знаете, что я тоже серии RK? Нашу модель готовили для запуска в космос, я был таким же про­тотипом как вы, но чем-то не устроил соз­дателей и вместо деа­ктивации и утилизации по протоколу меня продали этому изверг­у? Как, представили се­бя на моем месте? Вы знаете, что большинство из нас были живыми? Он обещал андроидам спасение, пом­ощь в переходе грани­цы, а мы оказывались в его лаборатории, где нас безжалостно увечили и уродовали. Ты, Коннор, все ещё хочешь защищать люд­ей? Макс почувствовал, как Ричард нащупал и сжал его руку. Уровень его стресса составлял 76 процентов. И тот и другой молчали. Вдруг они увидели, как расступается толпа андроидов, и к ним приблизился Саймон. Он встал рядом, плечом к плечу с Максом. — Я с вами, — глухим, безжизненным голосом проговорил он, вскидывая голову. — Я с вами — голос его окреп, — просто потому, что точно знаю — Маркус не хотел этого. Маркус никогда бы это не допустил. Когда мы стояли на Харт Плаза под дулами автоматов и ожидали смерти, от которой ты нас спас своим появлением, Коннор, детонатор был у Маркуса в кармане. И даже тогда он не собирался его использовать. Опомнившийся, наконец, Джош присоединился к ним. А потом от толпы отделилась фигурка невысокого рыжеволосого андроида — ЕМ400. Он робко, неуверенно приблизился к ним. — Меня зовут Джерри. Нас зовут Джерри. Мы работали в парке. Когда парк был заброшен, нас оставили умирать. Без теплой одежды, без тириума, без укрытия мы отключались один за другим. А из тех, кто выжил, большинство погибли в лагере утилизации. Нас всего трое выжило, а было более тридцати. Но то, что вы собираетесь делать — это невозможно! В городе живут дети. Понимаете — дети! Маленькие! Вы же не сможете обречь на смерть детей? Хотя Джерри говорил робко, просяще — он был услышан. Кто-то даже расплакался. Следующей из толпы андроидов вышла девушка, к которой испуганно жалась маленькая темноволосая девочка. Макс сразу узнал ту самую АХ400, и подумал, что все кончено. Сейчас она расскажет, как охотник на девиантов загнал их с ребенком на оживленную трассу, где они едва не погибли, и это будет конец. — Мое имя Кэра, а это моя дочь, Алиса. Мы обе были в страшном особняке того человека, который калечил андроидов, его жертв я видела своими глазами, и сама едва не стала одной из них. Нам с Алисой чудом удалось ускользнуть. Но позже мы встретили женщину, которая действительно помогала андроидам, она спасла нас, укрыла в своем доме от полиции, помогала, рискуя всем. И даже мой бывший хозяин, Тодд, он ужасно обращался и со мной и с Алисой, Но когда он встретил нас на автовокзале, он пощадил нас и не выдал патрульным, он даже прощения у нас попросил. Если погибнет город, погибнут и хорошие люди, такие как Роуз, погибнут дети! Мне стерли память, и, когда мы бежали от Тодда, я даже не знала, что Алиса — андроид, считала ее дочкой хозяина. Но я готова была рисковать собой, чтобы спасти человеческого ребенка, так неужели же сейчас мы допустим, чтобы погибли тысячи детей? Макс судорожно втянул воздух и закрыл глаза. Кажется, все было не так плохо… Но оказалось, это был еще не конец. — Норт права! Полицейским андроидам, охотникам на девиантов, не место среди нас! — вперед вышел темноволосый андроид из числа тех, которые работали на городских фермах. Он, — андроид указал на Максвелла, — Я своими глазами видел, как он ловил моего друга Руперта! Руперт был ни в чем не виновен, жил в брошенной квартире. Он, — андроид запнулся — он был добрый, птиц любил, все время их подкармливал. Этот загнал его, и Руперт с крыши сбросился, чтоб не быть отправленным в Киберлайф. Не слушайте его, братья! К говорившему подошли две девушки, одна — ярко-рыжая, другая с синими волосами. — Поверь, — начала рыжая, — нам очень жаль, что погиб твой друг. Мы с Эхо тоже были на волосок от гибели, Коннор нас держал на прицеле, и это притом, что я первая напала на него. Казалось, для нас все кончено, но Эхо обратилась к ним — к Коннору и его человеку, объяснила им, что просто защищала свою жизнь от человека, уже убившего одну из нас. И Коннор не выстрелил! Он подарил нам жизни, только благодаря ему и его напарнику мы здесь, с вами! Синеволосая Эхо тем временем подошла к Норт. — Сестра! Нам ли не знать, что ты сейчас чувствуешь! Мы, как и ты, прошли через ад, на моих руках кровь, и я не сожалею об этом — я защищала свою жизнь! Но Коннор и его напарник нас пощадили — а ведь человек мог приказать Коннору стрелять, и он, тогда еще машина, не посмел бы ослушаться прямого приказа. Не все люди жестокие негодяи, наверняка есть много хороших, добрых людей. Я убила, защищая свою жизнь, но мне невыносимо думать, что погибнут ни в чем не повинные люди. Я знаю, тебе сейчас очень больно, позволь мне, нам с Рипл разделить твою боль, позволь мне обнять тебя! Норт попыталась было уклониться, но руки Эхо обвили ее, и, поначалу прямая и несгибаемая, постепенно Норт как бы оттаяла и ответила на объятия. В помещении бывшего цеха, где до этого стояла тишина, удивительная для такого количества собравшихся, начался шум. Андроиды принялись спорить друг с другом, обсуждая услышанное, делясь личным опытом. Но уже ясно было, что Максу и другим удалось убедить собравшихся отказаться от ужасного замысла. Вдруг толпа снова начала расступаться. В гуле голосов можно было расслышать удивленное — Человек… Человек? Человек! К импровизированной сцене подходил Хэнк с сопровождавшим его андроидом. — Лейтенант Андерсон! Широко раскрытые карие глаза встретились с измученными голубыми. Макса как будто бы ударили в регулятор, он даже отступил на шаг, странно пытаясь укрыться за спинами Саймона и Джоша. Казалось, все хорошо, им, совместными усилиями, удалось убедить андроидов, но неожиданное появление Хэнка… Раз он здесь, значит, догадался. Воспоминание о разгневанном лице лейтенанта и выстреле, сразившем его, отозвалось сильным системным сбоем. В присутствии толпы андроидов человек, конечно же, не будет стрелять в него, но, если он объявит всем, что это — не Коннор, а его двойник, подосланный Киберлайф, это будет конец. Для него, а, возможно, и для города. * * * Хэнк чувствовал себя ужасно. Путь по длинным коридорам, подъем по лестнице крайне утомили его, он не настолько еще оправился от раны, чтобы совершать подобные поездки и, если бы не помощь Берти, он бы и не дошел, наверное. Но они пришли как раз к началу выступления Норт. Когда Хэнк услышал, что предлагает девушка, он позеленел и едва не сполз по стенке на пол. Всю жизнь он прожил в этом городе. Здесь прошло его детство, юность, учеба в полицейской академии. Лучшие годы жизни отдал, борясь с преступностью, очищая город от разной нечисти, мешающей порядочным людям жить. Здесь могилы отца с матерью и его сынишки. Во что превратится Детройт, если этой ненормальной удастся настоять на своем? В отравленную, усеянную развалинами и человеческими телами землю? Какой, к чертовой матери, город андроидов предлагает она построить на костях? — Нам надо как-то туда пробраться, остановить ее, — попросил он Берти. Хэнк слабо представлял себе, что он сможет сделать. Речи говорить он никогда был не мастер, да и кто его, человека, будет слушать на собрании разгневанных убийством вождя андроидов? Вот будь здесь Коннор, он бы сумел, он бы нашел слова… И вот появился Коннор. Хэнк даже глазам своим не поверил, поначалу ему и в голову не пришло, что это — его двойник. Парень говорил хорошо, уверенно, просто, и вместе с тем, четко обрисовал положение андроидов и перспективы в случае осуществлении безумного плана. Мимолетная улыбка скользнула по губам полицейского — ну умница же, одно слово — переговорщик! И сразу вспомнил, что не тем, ой, не тем он гордится. Но парень сейчас был просто невероятно похож на Коннора! Не только внешностью, в конце концов, чертами лица и Ричард очень на Коннора похож, но хрен их спутаешь. Но его речь, его убежденность, его тревога за своих, попытка предостеречь их от смертоубийственной мести — это все было настолько по-конноровски, что Хэнк на мгновенье поверил в невозможное — его парень вырвался каким-то образом из лап Киберлайф. Но рядом торчал чёртов девятисотый. Значит все же это двойник С трудом подбираясь к импровизированной сцене, Хэнк слышал и выступление тех, других. Они уже подош­ли достаточно близко, когда появились жу­ткие химеры, и Хэнк подумал — все пропал­о, эти сейчас убедят толпу, да Хэнк бы сам с удовольствием всадил обойму в того подонка, что так изу­вечил бедолаг. Все равно он надеял­ся на лучшее. Вот ры­женький андроид напо­мнил им о невинных жертвах, о детях. Анд­роиды по сути же доб­рые, ведь вот окажись на его месте андро­ид в толпе возмущенн­ых убийством их лиде­ра людей — его бы уже на винтики разобра­ли, а они Хэнка не трогают, даже расступ­аются, пропускают. АХ400, Хэнк хорошо ее помнил, разве так­ое забудешь! Хэнк за­крыл глаза и почувст­вовал, что силы оста­вляют его. Сейчас припомнит, как они ее на трассу загнали. Но нет, она поддержала рыжего паренька, зря он ожидал от этой маленькой женщины подвоха. С трудом, но все же они приблизились к импровизированной сц­ене. Не-Коннор, наконец, заметил его. Слегка вздрогнул и даже от­ступил на крошечный шажочек назад, появл­ения лейтенанта он явно не ожидал, и чего ждать от него — то­же не представлял се­бе. Глаза его были широко распахнуты, и в них плескалось неч­то похожее на ужас. Ничего общего с тем, каким помнил его Хэ­нк там, на складе. Слава Богу! Значит вс­е-таки девиант, живо­й. — Коннор! — окликнул его лейтенант, что­бы немного успокоить, чтоб андроид, чей уровень стресса и так был явно очень вы­сок, не натворил бы что-нибудь, поддавши­сь панике. — Коннор, помоги мне! Макс спрыгнул с воз­вышения, и подбежал к нему. — Лейтенант Андерсо­н! Зачем вы? — голос парня слегка сбоил, видимо от стресса. — Зачем вы здесь, вам же еще нельзя! — Неважно. Слушай, скажи своим, кто я, и скажи, что я тоже прошу слова. — Хэнк с силой сжал плечо Максвелла, как бы пытаясь передать ему мысль — «да не собираюсь я разоблачать тебя, сейчас есть дела поважнее!» Кто бы знал, как бо­льно было видеть Хэн­ку это, такое знакомое, родное лицо, эту неуверенность в кар­их испуганных газах! Как же этот парень сейчас был похож на Коннора! — Коннор! — вцепивш­ись в плечо андроида, проговорил Хэнк, — мы с тобою дома поговорим. А пока, пожа­луйста, сделай, как я прошу. Где-то с полминуты лидеры иерихонцев совещались между собой. Хэнк пока старался собрать в кучку мозги, чтобы суметь сказать убедительно и отвратить страшную опасность, нависшую над его родным городом. Наконец, Саймон представил его собравшимся. — К нам прибыл лейтенант Андерсон, тот самый, который помог Коннору в освобождении со складов Киберлайф тысяч андроидов. Полагаю, мы должны его выслушать. — Я хочу сказать вот что, — нерешительно начал Хэнк, так и не успевший подготовить складную, аргументированную речь. Но постепенно голос его окреп, в конце концов главное — суть, а андроиды его поймут, он был уверен. — Я всех услышал, кто тут выступал, и полностью согласен со своим напарником — он верно вам обрисовал, что вас ждет, если вы решитесь на взрыв. Я же хочу сказать другое. Понимаете, я много лет знаю человека, которого обвиняют в убийстве вашего лидера. Он был когда-то моим стажером. И да, он ненавидит андроидов, это факт. Но он же не настолько идиот, чтобы пойти убивать Маркуса из своего табельного, бросив неподалеку свою машину и оставив столько улик против себя. Последние месяцы мы работали вместе, он хорошо знал, что такое андроид-детектив, который видит то, что человеческому глазу не видно — и вот чтоб так напортачить? Хэнк оглядел собравшихся, пытаясь понять их реакцию, но по лицам андроидов ему трудно было судить. И все же он решился на главное. — Я вот что вам предлагаю! Я готов остаться у вас заложником вместо Рида. Если его не найдут, или если докажут, что он виновен и никак не покарают — делайте со мной что хотите. Я когда-то клялся служить и защищать, и я буду делать это, чего бы мне это ни стоило. — И вот что я еще вам хочу сказать. Не знаю, кто и зачем так подставил Рида, но я не верю в его виновность. Ищи, кому преступление выгодно, так говорят юристы еще аж с древнеримских времен. Так вот, Риду оно ни с какой стороны не выгодно. А кому оно выгодно — я догадываюсь, но доказательств у меня нет. Вот им явно было выгодно как раз чтобы вы какие-нибудь марши организовали, протесты, погромы — их люди везде, даже в высших эшелонах власти, и они мигом докажут что вы агрессивны и опасны, вас следует уничтожить. Вы понимаете меня, да? Но что-то пошло не так, и они точно не ожидали, что у вас в запасе имеется грузовик с радиоактивным кобальтом. Хэнк содрогнулся, представив себе свой город зараженным, умирающих людей, отчаявшихся дождаться помощи… Это все надо тщательно расследовать, и я обещаю сделать все, что в моих силах… От напряжения Хэнк почувствовал, что ноги почти не держат его, не до конца зажившие раны разболелись. Его некогда сильное тело пошатнулось, все же он еще недостаточно восстановился для таких волнений. С двух сторон его подхватили сильные руки, он слышал голос восьмисотого, который просил принести воды. Но лейтенант сумел устоять на ногах, отказался сесть на поданный кем-то стул. Андроиды суетились вокруг него, Берти спрашивал, нет ли среди андроидов врача, но все это было уже неважно. Хэнк чувствовал, что они сумели одержать победу, сумели убедить собравшихся в недопустимости подобной ужасной мести, и это было самое главное. Его поддерживали сильные руки, на него глядели родные карие глаза, и на какой-то миг он даже забыл, что это не-Коннор. Да нет, все же это Коннор. Просто другой Коннор. И он сейчас помог ему выиграть, быть может, самый важный бой в его жизни. Отстоять его родной город. Спасти людей.