_______
Сакура на выходные, как правило, уходила к родителям, и вечер этой пятницы не был для нее исключением. Она закинула в сумку пару тетрадей с записями по учебе, помыла посуду и уже собиралась уходить, как вид тоскующей у окна подруги сбил с нее весь настрой. — Я могу остаться, если хочешь, — предложила Сакура. — Иди, — лениво тянет Анарэ. — Они по тебе скучают все-таки. — Тоже верно, — вздохнула она, перекидывая сумку через плечо. — Но ты всегда можешь прийти к нам. Где живем, знаешь. — Я думала чуть позже до Наруто прогуляться. — А-а-а…хорошая идея. Тогда до понедельника! — Давай, — кивнула Анарэ. — Хороших выходных. Вместе с Сакурой их комнату всегда покидало нечто большее, чем просто ее подруга. И на душе становилось совсем тускло и уныло. Так что куноичи невольно ужаснулась тому, как всю свою жизнь Наруто прожил в полном одиночестве. Ведь даже сейчас, будучи уже давно не ребенком, Анарэ становилось грустно от мысли, что ее нигде не ждут и никто по ней не скучает. Никто не приготовит вкусный ужин, никто не будет за тебя переживать, когда ты пропадаешь на миссиях. И никто, в общем-то ничего не потеряет, если ты однажды с них не вернешься. И это пугает, потому что одиночество, вероятно, самая страшная вещь в жизни человека. Время было семь вечера, и на улице уже стемнело. Из маленьких окон, отражающихся повсюду яркими огоньками, горел свет, излучая чужие тепло и уют. Лишь лампа в кухне Наруто переливалась холодным светом. Значит, он дома. Впрочем, дома он почти всегда, ведь пойти ему тоже не к кому. Анарэ поднялась по лестнице на второй этаж и ненавязчиво постучала по деревянной двери. И, кажется, он не ожидал сегодня здесь кого-то увидеть. — Анарэ, — он улыбнулся, почесывая затылок, — ты ко мне? — Кроме тебя здесь никто не живет, — куноичи протянула вперед пакет с едой, показывая, что она пожаловала не с пустыми руками. — Не против? — Я только за, ты же знаешь, — он пропустил ее внутрь и закрыл дверь. — Сакура опять к родителям ушла? — Спрашиваешь так, будто я прихожу к тебе только когда остаюсь дома одна, — Анарэ наигранно надула губы, по-хозяйски следуя на кухню. — Я не это имел в виду, — он смущенно замялся и принялся закрывать везде окна, потому что знает, что его подруга вечно мерзнет. — Да расслабься ты. Сегодня тепло. — Ну, уж лучше так, чем как обычно с температурой неделями валяться. Рамен, что они заварили, оказался слишком острым, поэтому Наруто досталась двойная порция. А Анарэ, соответственно, двойная порция конфет. И вечер протекал достаточно неплохо для двух одиночеств, сошедшихся вместе. Но что-то было не так. Наруто никогда не был особенно проницательным человеком, но он не был и дураком, чтобы не догадаться, что его подруга чем-то расстроена. Так что когда он доедает остатки второй порции, то решает спросить, в чем все-таки дело. — Слышал, тебя с утра к Хогаке вызывали, — Наруто прямолинеен, так что он даже не пытается зайти издалека. — Зачем? — Вызывали, — подтверждает Анарэ, понимая, что разговора не избежать. — И если честно, я до сих пор не особо переварила эту информацию. — В чем дело? — Наруто напрягся и теперь выглядит обеспокоенным. — В общем, мне доложили, что с Орочимару и Саске видели девушку, очень похожую на мою мать…и она также применяла Зеркальную технику, сражаясь с кем-то из шиноби Воды, а это Кеккей Генкай, так что… — Все указывает на то, что это может быть она, — Наруто заканчивает за нее. — И я не знаю, как это принять, — Анарэ качает головой. — Это слишком тяжело для моего восприятия. — Наверняка, он держит ее в заложниках, как и Саске, — он искренне пытается подбодрить подругу, но сравнение с Саске…оно явно не самое удачное. Потому что если Мицуко такой же «заложник» как и он, то все печально. — Я не знаю, Наруто, — Анарэ вздыхает и падает на стол, подперев лицо ладонями. — Не знаю… — И что они собираются делать? — Мне лишь сказали, что если информация подтвердится, и Мицуко действительно окажется на стороне Орочимару, то однажды мы можем столкнуться в бою, — куноичи неприязненно морщится, вспоминая слова госпожи Цунаде. — И я должна быть к этому готова. — Но к такому нельзя быть готовым, — озадаченно тянет Наруто. — Именно. — А что думаешь ты сама? — Наруто переводит на нее широко распахнутый взгляд, и тепло его светлых глаз согревает. Всегда и при любых ситуациях. Потому что этот парень — самое светлое и доброе существо, что Анарэ в принципе встречала в своей жизни. — Я думаю, что даже если Мицуко стала плохим человеком и выбрала такой путь, — она трет глаза и сжимает переносицу в попытках вырваться из накрывающих эмоций. — Я ведь совсем ничего не знаю…что… как... и при каких обстоятельствах произошло. Зачем он воскресил ее? Но даже если все окажется так, я уверена, что она не желает мне зла. — Ну конечно! — эмоционально поддержал он. — Она же твоя мама. — Сакура сказала так же, — Анарэ облегченно вздохнула. Она услышала то, что ей было нужно. — Наруто? — А? — Я очень сильно люблю тебя и Сакуру, — она поднимает на него серьезный, но мягкий взгляд. — Ты ведь знаешь это? Вы самые дорогие люди в моей жизни. И Наруто не привык к подобным откровениям своей достаточно замкнутой подруги. Никто из них не привык. Но Анарэ не имеет свойства трепать языком на эмоциях и без какого-либо смысла. Так что он понимает, что если она говорит что-то, то это имеет большое значение. Ну и, конечно же, он знает. Потому что он любит своих друзей точно так же. А может даже еще сильнее._______
В этот день погода для прогулки была, может, и не самая удачная, потому что утреннее солнце вскоре скрылось за облаками, а ветер лишь усилился, заставляя плотнее закутаться в кофты и ускориться. Но и прогулка была не совсем обычной. А целью вылазки были бог знает какие травы, которые понадобились Сакуре. И из бесчисленных названий, что время от времени слетали с ее языка, Анарэ ровным счетом не запомнила ни одного из них. За исключением разве что мелиссы, с которой она пила чай. И это была совершенно точно привередливая растительность, что обретала свои целебные свойства лишь накануне дождя. Поэтому промозглая погода была выбрана неспроста. Сырой и холодный воздух, пропитавшийся влагой, отчаянно напоминал родной климат деревни Тумана. И Анарэ совсем не нравилось вспоминать его, потому что от этого еще сильнее хотелось вернуться домой и завернуться в плед с чашечкой чая в руках. Желательно заваренным на той же мелиссе. Но их поиски продолжались уже битый час, и возвращаться с пустыми руками Сакура не желала. Наматывая круги по лесам и опушкам, они, сами того не замечая, отдалялись от Конохи, покидая ее пределы. И это было в какой-то степени не совсем небезопасно. Но травы… Они шли молча, внимательно осматривая окружающую местность, и Сакура, будучи уже достаточно раздраженной тем, что за столько времени им не подвернулось даже близко ничего похожего, выходила из себя еще больше. А Анарэ просто следовала за своей подругой, попутно собирая полевые цветы, из которых сплела уже несколько венков. Из-за собственной невнимательности толку от нее не было абсолютно никакого, так что вся ее функция заключалась лишь в мотивации и подбадривании Сакуры. — Господи боже! — завопила Сакура, бросаясь вперед. — Нашла! Я нашла! — она упала на колени рядом с темно-зелеными лепестками, сливающимися с остальной массой травы, и принялась сравнивать их с образцом на картинке. — Вроде как это они. — Ну да, — согласилась Анарэ. — Похожи. Радость от столь желанной находки заглушила все на свете. И куноичи не сразу поняли, что находятся здесь не одни. Лишь услышав голос позади себя, они синхронно обернулись и в ужасе распахнули глаза, увидев два черных плаща с красными облаками на них. — Акацуки, — прошептала Сакура, хватая подругу за руку и пятясь назад. — Кажется, мы ушли слишком далеко, — кивнула Анарэ, рассматривая мужчин, что к ним приближались. — Юные куноичи Конохи, должно быть, в себе очень уверены, — заговорил один из них, — раз прогуливаются так далеко от дома. — Отойди от меня, — встревоженно сказала Сакура, разжимая их руки. — Так близко ты все равно ничего не сможешь сделать. Анарэ окинула ее напуганным взглядом, но она понимала, что Сакура права. И хоть ей и не хотелось оставлять подругу поодаль от себя, другого выбора у них не было. По безумной манере речи и внешнему виду, что не так давно описывала десятая команда, несложно было предположить, что это Хидан и Какузу, убившие Асуму-сенсея. И каковы были шансы двух шиноби, одна из которых хоть и сильна, но является медиком, а от другой будет прок только в дальнем бою? Вероятно, что шансов нет и вовсе никаких. Оказавшись на небольшом, но достаточном расстоянии, чтобы не подпустить врагов к себе и иметь шанс нанести ответный удар, Анарэ создала клона, отправив его в Коноху, и попыталась обдумать дальнейший сценарий, пока Хидан прогонял бессвязную ахинею о том, как именно он с ними расправится. И хоть его болтовня и приходилась на руку, вечно это продолжаться не могло. Так что единственный шанс, который у них был — это просто продержаться до прибытия подмоги. Потому что в поединке один на один они ничего сделать не смогут. И обе девушки это прекрасно понимали. Хидана нельзя было подпускать к себе ни при каких обстоятельствах. Поэтому, когда Сакура ударила по земле, расколов почву на части, что отделила ее от мужчин, Анарэ наполнила образовавшийся под ногами резервуар водой, что начал спадать с воздуха мощным водопадом, преграждающим движение. Таким образом, они смогли отдалиться на небольшое расстояние. Это совершенно точно нельзя было назвать сражением. Все больше походило на игру в кошки-мышки, потому что в открытую вступать с ними в бой не решались ни Сакура, ни Анарэ. Да и смысла в этом не было никакого. Поэтому они просто убегали. Как могли. И если Какузу это уже изрядно наскучило, то Хидана лишь забавляло происходящее. Он был безумен. И это пугало. Надежда на спасение оставалась еще какое-то время. Хоть и крохотная, но они не собирались так просто сдаваться и умирать. Пока Хидан не задел Сакуру, и та не ударилась головой, потеряв сознание. И Анарэ стояла в примерно двухстах метрах от подруги, понимая, что если приблизится, ее чакры не хватит и на пятнадцать минут. Но она не могла просто бросить Сакуру. Потому что, окажись она на месте подруги, Сакура бы ее тоже не оставила. Так что куноичи использует свой Кеккей Генкай, воссоздавая вокруг тела Сакуры зеркальную броню, тем самым связывая с ней и себя. И она просто вынуждена покинуть безопасное расстояние. Так что она направляется прямиком к своей подруге. Потому что по-прежнему остается вероятность, что скоро подоспеет подмога и Сакура рано или поздно придет в себя. Чакра расходовалась вдвое быстрее. Ведь Анарэ использовала свою броню на себя и Сакуру одновременно. И она не знала, сколько еще сможет продержаться. Она не может сражаться и в то же время защищать их обоих. В противном случае чакры не хватит и на пяти минут. Поэтому все, что Анарэ остается — это ожидать подмоги и надеяться, что они не прибудут слишком поздно. Десятая команда с Наруто и Какаши подоспели в последний момент. Когда защита Анарэ ослабла и она свалилась без сил рядом с Сакурой. Так что, увидев приближающееся подкрепление, Какузу отшвырнул обеих девушек от себя. И, кажется, Анарэ приземлилась не очень удачно, потому что слишком ослабла и не смогла даже сгруппироваться. Сакуре же повезло несколько больше: она была по-прежнему без сознания, но в целостности и сохранности из-за остатков брони, что на ней оставались. Анарэ просыпалась и засыпала несколько раз за время оставшегося сражения. Она думала, что теперь все в порядке. И это просто усталость. А Сакура пришла в себя и теперь помогает ей восстановиться. Однако картина перед глазами была слишком размытой, чтобы увидеть гримасу ужаса на лице Сакуры, а в ушах стоял нескончаемый звон, что попросту не позволял трезво оценить обстановку. Куноичи совсем не чувствовала боли, и какое-то время ей, правда, казалось, что все не так уж и плохо. Но Анарэ не видела слез своей подруги и не слышала ее протяжного крика, когда она в очередной раз отключилась. Сакура потратила почти всю свою чакру, пытаясь сделать хоть что-то. Но все было тщетно. И даже когда бой был окончен, она не сдавалась, потому что просто не могла сидеть сложа руки, наблюдая за тем, как Анарэ умирает. Потому что совершенно очевидно, ее травмы были несовместимы с жизнью, упав с такой высоты. И чудом было уже то, что она вообще находилась в сознании. — Перестань, — холодно произнес Какаши, опускаясь рядом. — Нет, — голос Сакуры был тихим и слабым. Но упрямым. И она правда не могла так просто остановиться, потому что если она прекратит, то, вероятно, просто сойдет с ума. — Ты ей не поможешь, — он отодвинул Сакуру в сторону и поднял раненую куноичи на руки. — Она в сознании, — Сакура огрызнулась на удивление даже самой себе. — Анарэ просыпалась два раза и говорила со мной. — Тебе нужно продержаться еще немного, — когда Какаши заговорил с ней, веки куноичи дрогнули, и она попыталась открыть глаза. Но ничего не вышло. Сакура никогда не была особенно умной в глазах Какаши, но он никогда не испытывал настолько сильного разочарования в отношении своей ученицы. Потому что она должна была отнести Анарэ к Цунаде сразу же, как подоспела подмога. Но по какой-то причине Сакура не додумалась этого сделать. Или попросту не смогла, шокированная происходящим. И сейчас Какаши видит то, что она даже не может подняться на ноги, израсходовав всю свою чакру впустую. Так что ее приходится взять на себя Шикамару. Пока они добираются до деревни настолько быстро, насколько это вообще возможно, Какаши не сводит глаз с Анарэ. И он пытается как можно мягче отталкиваться от земли и деревьев, чтобы не причинить лишнего дискомфорта. Но он не знает, что куноичи не чувствует боли. Она вообще не чувствует ничего, потому что нижняя часть ее тела парализована. — Ты слышишь меня? — он пытается звучать мягко и спокойно. Совершенно как обычно. Так, чтобы не давать ей причин для паники. И когда Анарэ кивает, он чувствует небольшое успокоение. — Передайте сенсею Джирайе, что он написал отличное руководство по совращению, — прохрипела куноичи, фокусируя все больше расплывающийся взгляд на Какаши. — Ты все ему скажешь сама, если у тебя хватит на это наглости, — он поднес ладонь к ее лицу и вытер дорожку струящейся крови с ее губ. — Все говорят, что шиноби должен достойно встретить свою смерть, — Анарэ закашлялась, отчего дышать стало еще сложнее, — но мне так страшно. — Ты не умрешь. Просто потерпи еще немного, — Какаши понимал, что такие травмы по большему счету несовместимы с жизнью, и что ее ребра, вероятно, пробили легкие. Но Анарэ была сильной девушкой, хоть и плаксой, так что он до последнего надеялся на чудо. Куноичи лишь помотала в ответ головой, потому что ответить уже ничего не получалось. И все, чего ей хотелось — это просто забыться и насладиться тем, что Какаши несет ее на руках, как и в прошлый раз, когда она сломала ногу. Но она не может испытать даже доли той романтики, которой хотелось бы. Потому что все, что она сейчас ощущает — это усиливающаяся слабость и тепло, разливающееся по ее телу, что так и манит погрузиться в сон. — Анарэ? — Какаши опустился на землю, сжимая ее чуть крепче прежнего, когда не услышал реакции в ответ. И все, что он увидел — ее застывший стеклянный взгляд с крупицами слез по краям красных радужек. Тишина, что следует за ее молчанием, причиняет боль, словно кинжал, медленно впивающийся в спину. И он не считает, что привязался к Анарэ больше, чем мог бы себе позволить. Но тогда почему это так невыносимо?