море грез

Рука закрывает ему рот. Глаза Аонунга распахиваются в кромешной тьме пещеры. Глаза Нетейама светятся в темноте, дико уставившись на него сверху вниз. Он прижимает палец к собственным губам, безмолвно приказывая Аонунгу замолчать. В его глазах мольба. Сердце Аонунга бешено колотится. Аонунг не может припомнить случая, когда возражал своему отцу. Время, когда он не возражал против того, что ему было приказано. Одно дело заключить перемирие с Небесными Людьми, чтобы на их тулкунов не охотились. Но это было так невероятно неправильно. — Отец… ты не можешь быть серьезным, — сердце Аонунга быстро замирает. Он думает о Нетейаме. О его непоколебимой преданности. О его могучем сердце. Сердце, которое больше не принадлежит ему. Он обязан перед Нетейамом хотя бы попытаться. Он узнал, к чему приводит молчание. — Дело сделано, Аонунг, — тон Тоновари является окончательным. — Мы дали им достаточно, не так ли? — Аонунг сопротивляется. — Теперь нас будут использовать как пешки в их войне? Ронал недовольна его непрошеным мнением. Глаза Циреи умоляют его закрыть свой поганый рот.  — Когда-нибудь, Аонунг, когда ты вырастешь, — Тоновари не видит в нем мужчину. Ни воина. Это приводит в бешенство. Он чувствует только стыд. Он сгорает от него. — Ты поймешь, что есть вещи, которые нельзя решить мирным путем. — Ты не  ожидаешь, что мы будем сражаться, — возмущенно говорит Аонунг. Он не думает, что сможет сделать это в одиночку. Это приводит в бешенство. Год без него не принес ничего, кроме боли и хаоса. Время, проведенное с ним, уже начало меркнуть. — Цирея... что если Ло'ак - тот, кого ты встретишь на поле боя. Что ты будешь делать? — Какое отношение к этому имеет Ло'ак? — Цирея прикидывается дурочкой. Ее голос полон отчаяния. — Все, — Аонунг ищет внутри себя ту ярость. Такую, которой был переполнен Нетейам. — Мы будем против них. Ло'ак, Кири, Тук... Нетейам, — больно произносить его имя. Он видит боль и в глазах Циреи. Но она растворяется в обиде. — Вот о чем я говорю! — Цирея кричит. Она никогда не повышает голос. — Ты живешь прошлым, Ао! Ее слова заставляют Аонунга почувствовать себя слабым. — Отец прав. Тебе нужно повзрослеть. Мы ничего им не должны. Мы не обязаны их защищать, — он чувствует ее ярость. Но не может найти свою собственную. — Мы обязаны защитить наших братьев и сестер-тулкунов. Если мы должны сражаться с Салли, значит, так тому и быть. Его слова не имеют никакого веса. Аонунг усвоил последствия того, что вообще что-то говорит. С таким же успехом он мог бы отрезать себе язык. В пещере холодно, огонь давно угас. Все чертовски болит. Нетейам медленно убирает руку со своих губ, пока не убедился, что Аонунг не заговорит. Он сидит на корточках и поворачивается ко входу. Это хищная поза, как будто он что-то защищает. Затем Аонунг слышит это, уши дергаются в такт голосам за пределами пещеры. Аонунг не может слышать, о чем они говорят, обрывки разговоров слишком далеки и незнакомы. Он обнаруживает, что задерживает дыхание и лежит неподвижно, когда взгляд снова переходит на Нетейама. Нетейам неподвижен, хвост медленно машет над землей. Тревога. Как будто за пределами этой пещеры им угрожают всевозможные опасности. Теперь он держит свой лук, стрела уже вложена в тетиву, но еще не натянута. Аонунг жалеет любого, кто может забрести в эту пещеру. Гнездо одичавшего, сломленного зверя. Голоса медленно удаляются. Нетейам тихо вздыхает, когда опускает свой лук на землю. Затем снова поворачивается к Аонунгу, держа руки у головы, нависая над ним. На его лице не отражается ничего, кроме усталости. Он медленно поднимает руку и прижимает ее к щеке Аонунга. — Мы не можем оставаться здесь, Ао. Завтра мы должны переехать в другое место, — его голос дрожит от страха, глаза в отчаянии бегают по лицу Аонунга. — В этом районе слишком много разведчиков. И Меткайины, и Оматикайя. Они подходят слишком близко... Тогда Аонунг отталкивает его и со стоном подтягивается вдоль скал, в то время как Нетейам шлепается обратно на задницу. Он делает один слабый шаг ко входу, пока Нетейам не настигает его. Он прыгает на спину Аонунга, скрещивая лодыжки на его бедрах. Аонунг отшатывается от его веса, и Нетейам шипит, когда врезается в камни. Аонунг бьется, но Натейам в этот момент сильнее, руки взлетают, чтобы крепко схватить его. — Пожалуйста, — Нетейам тяжело дышит. Одна крепкая рука на груди Аонунга, другая - у него на лбу. Аонунг не может пошевелиться, только тяжело дышит, когда боль снова пронзает его тело. Колени дрожат, он может упасть в любой момент. — Ты еще недостаточно силен, Ао. Икран прекрасен. Изумрудная чешуя, желтые и рыжие полосы украшают его крылья и кружатся вокруг глаз. Цвета хорошо сочетаются с его ярким синим наездником. Он следует инструкциям Нетейама, избегая его черных глаз-бусин. — Не хочешь прокатиться со мной?” — ласково спрашивает Нетейам, хватая икрана за вытянутый подбородок и проводя рукой по переносице. Он рычит на Нетейама, но тот только смеется. — Я... буду наблюдать за тобой отсюда, — Аонунг не думает, что еще готов к полету. Цураки - это одно. Икраны - это совершенно другой зверь. Они вместе забрались в мангровые заросли. Нетейам сказал, что ему не терпится полетать. Аонунг идет туда, куда ведет его Нетейам. — Как хочешь, — Нетейам без труда перепрыгивает через его широкую шею. Ему требуется полсекунды, чтобы поправить свой ионар. Он посылает очаровательную улыбку в сторону Аонунга и свободно падает назад с корня мангрового дерева. Аонунг задыхается, падая на колени, наблюдая, как он переворачивается назад, пока не падает о землю. Нетейам пролетает мимо Аонунга и с криком чистого блаженства поднимается в облака. — Отвали! — Аонунг скрипит зубами и, собрав всю силу, на которую способен, продвигается вперед только для того, чтобы снова прижаться к стене пещеры. Нетейам резко вскрикивает и отпадает от него. Освободившись от его хватки, Аонунг, спотыкаясь, идет ко входу, не обращая внимания на стук своего сердца, бьющегося в груди. Игнорирует головокружение и слабость своих собственных легких, которые все еще не могут удерживать воздух, несмотря на всю жизнь тренировок. Он хватает ртом воздух, когда холодная ночь встречает его. Невыносимо влажно днем и чертовски холодно ночью. Он не выносит этих джунглей. Он ищет, и в конце поляны замечает трех На'ви. Бирюзовая кожа с бирюзовыми завитками, татуировки, крупные телосложения. Длинные копья в руках, они пробираются через заросли кустарника. Дальше с каждой секундой. Аонунг открывает рот, чтобы закричать, но мир меняется, когда его бьют сзади. Он сильно ударяется о землю. Тяжелое тело давит на него сверху, одна рука крепко сжата в кулак на затылке, приподнимая его голову только для того, чтобы другой рукой прикрыть рот. Колени вдавливаются в его бицепсы, сковывая его. Взгляд останавливается на Нетейаме, лицо в нескольких дюймах от его собственного. Ничего, кроме огня против огня. — Ты что-нибудь слышал? Уши Аонунга дергаются от далекого голоса, и он ерзает под Нетейамом, который опускается ниже, пока не закрывает их полностью. Камуфляж в ночи. — Здесь много звуков, брат. Будь более конкретным. Голоса становятся все более отдаленными, и Аонунг сдается, признавая свое поражение. — Черт возьми! — восклицает Аонунг, зачарованно наблюдая за полетом Нетейама. В его ушах звучат боевые крики Нетейама, его ликование. Это отдается эхом в его костях, его душа оживает от восторга. Желудок скручивается в узел, когда Нетейам повисает в воздухе. Нетейам закручивается по спирали и пикирует. Прямой выстрел вниз, сквозь небо, в извилистые ветви мангровых деревьев. Аонунг пригибается, когда Нетейам взлетает над веткой, на которой он стоял, смех следует за ним, когда он парит. Он свирепый наездник. Самый могущественный таронью. — Отдых, — Нетейам шепчет на ухо Аонунгу, теплое дыхание касается его щеки. Голос дрожит. — Тебе нужно отдохнуть. Нетайам слезает с него, прежде чем перевернуть Аонунга на спину. Он осторожно, дрожащей рукой проводит по повязке. Все еще надежно. Аонунг тяжело дышит, морщась, когда эти мозолистые руки поднимают его. Нетейам - его костыль, он ведет его обратно в пещеру и помогает опуститься на постель. Нетейам опускается на колени рядом с ним. Аонунг безучастно смотрит в потолок. — Ао, — шепчет Нетейам, — Я… Мне очень жаль, — он резко задыхается, дыхание сбивается. — Я не мог... Я пока не могу отпустить тебя. Не тогда, когда ты, наконец, снова со мной. Голова Аонунга склоняется набок, а Нетайам дрожит. Плачет. — Ты бессердечный трус, — голос Нетейама дрожит, слезы беззвучно капают. Он с силой втягивает воздух, вырывается с места, а внутри него все кипит. — Это жестоко, и ты это знаешь! Все взгляды устремлены на Аонунга, прожигая в его сторону, но он видит только Нетейама. Он не улыбается. Не знает, как это исправить. Он ничего не может сделать или сказать, чтобы исправить это. Дрожащий кулак трижды бьет по его груди, но через несколько секунд снова исчезает. Он хочет, чтобы он продолжала бить по нему. Заставил его подчиниться. — Ах ты, проклятый skxawng! Блядь, скажи что-нибудь! — Нете, — Аонунг не знает, когда поднес руку к щеке Нетейама. Нетейам прижимает к себе его руку, тает в его ладони, когда на его лице расцветает облегчение. Он придвигается ближе, подавляя рыдания, когда пытаясь отдышаться. Это прерывистая мелодия, эхом отражающаяся от стен пещеры. Аонунг проводит большим пальцем под глазом. Медленно уговаривает Нетейама открыть глаза, его дыхание, кажется, значительно успокаивается, прежде чем этот тлеющий взгляд останавливается на нем. Тоска и чистое страдание встречают его. Пальцы Аонунга дергаются, он отдергивает руку, словно она горит. В воздухе, там, где они были раньше, парят собственные руки Нетейама, согреваясь вокруг хватки Аонунга. — Отдыхай, — шепчет Аонунг и закрывает глаза. Он чувствует тепло Нетейама рядом с собой. Оно не уйдет, пока он не заснет. Останется только лютый холод.