Моя прекрасная школа..

Кира на утро будто не пила. Да, похмелье, но не такое явное, какое у всех. У Софии наоборот, кажется, ей нужно минимум один день, чтобы выспаться после гулянки. Около девяти утра Кира уже будит младшую, понимая, что на первый урок они точно не придут. Чашка с кофе в руках, делает глоток. Не желая слушать какие-либо отговорки, просто с девушки одеяло стягивает. Быстрее так. Младшей холодно, она уже была между сном и реальностью, скидыванием с неё одеяла, Кира подтвердила нахождение её в реальности. Недовольный и осипший голос, усталый взгляд. Это то, чем платятся пьющие за весёлую ночь. Тело встало. По-другому его никак пока не назвать. Телефон ищет, а его и в помине не было. Даже в квартире. Не додумав, не подумав, черноволосая встала, оглядывая старшую, что вроде и не пила. Медведева на неё смотрит, да молча изучает. Что вчера было? — Бутерброды и чай на кухне. Собирайся, — будто приказ. Ей кивнули. Лёгкий мейк, что был нанесён вчера, стёрся об подушку и доводил всю историю до комичности. — И умойся. Старшая поставила на тумбочку чашку, где уже и кофе нет, один запах. Мама у Медведевой не красилась. Пусть и гуляет, как многие, из-за чего Кира называет её как все остальные — Наташа. Но на полочке в ванной есть мицеллярная вода. Новая, не распакованная. За ней Медведева сходила уже с утра в магазин, что за углом находится. В пижаме, забыв даже причесаться, но пришла. Было комично видеть девушку на кассе без макияжа и даже не в городском виде, но та выбирала вместе с консультантом мицелярку, что более подойдёт для младшей. Раньше она думала, что там всё одинаково. Вода есть вода. Но ей столько наплели. Про консерванты, отдушки и ретинол-ретенил. Может, её просто наебали на деньги, заставив купить бутылек аж за триста пятьдесят рублей. Зачем делала? Не знает, может, для себя, хоть какой-то подвиг совершить. Та наскоро смыла макияж. И вот, девушка уже на кухне, там же находится и Кира, что уже переоделась да причесалась. Её путают с парнем, тем более сейчас та в толстовке, поэтому не знакомые люди назвали бы её «писаным красавчиком. " — Помнишь, что вчера делали? — любопытство. Простое любопытство. Может, то и было правдой, а может, девушка просто тепла хотела. — Фильм смотрели. Вино пили. Вроде ничего такого, — помнит, что было. Вроде стыдно, вроде и страшно, что сидящая перед ней девушка тоже помнит. Вдруг нет? Вдруг оттолкнет. Садится за стол, смотря на чуть остывшие горячие бутерброды и чай. — Ничего больше? — намекает вроде, — Ты же мне что-то говорила. — Ты помнишь? Расскажи, я не помню, — пиздит как дышит, даже не краснея. Жуёт бутерброд, запивая чаем его. — Ну. Было что-то на подобии. Девушка резко замолкает, встаёт, за подбородок берёт. Нет, не романтика, крошку с него смахивает, а губами к губам прикасается. Младшая чуть покраснела. Она даже не думала, что ещё раз эти губы почувствует на своих устах. Непривычна влага, что осталась после поцелуя краткого, но не стирает. Глаза округлились, да вниз смотрит, на ноги. — Собирайся, и так опаздываем. Та усмехнулась, уходя в прихожую. *** Первый урок. «Любимая» химия Кристины с утра. Честно, она ей не сдалась, но за прогулы бьют. В её семье любит только мама, копейку отдаёт последнюю на карманные, что сама Крис пробухивает, как отец. Осталось тридцать минут урока, сегодня быстро. В портфеле пару тетрадей, бутылка пустая от пива, которая чудом там появилась, и кофта. Кофта Лизы, с ней она спала в обнимку, вдыхая запах чужого дома и духов, наверное. Не расскажет ей. Незачем. Руки табаком от утренней сигареты пахнут. Во рту только горькое послевкусие от той же сигареты. Кашлянула, влетев в кабинет. Не здоровается, нахуй надо. Киры нет, плохо. Садится за парту, на руки голову кладя. Вскоре ее это подзаебало. Вытащила телефон, набирая сообщение. Слыш ты где? 8:13 √ Кир? 8:15 √ Спишь? 8:20 √ Кира в сети не была, свои дела были. На игнор от подруги Кристина цокнула и, довольствуясь задней партой, играла в какие то гонки, плюя на всех. На перемене девушка решила найти их компанию. Либо туалет, либо заброшенное крыло. И там, и там курить можно, поэтому пошла в тот кабинет литературы, там зависают только они. Другие кабинеты занимают не они. У многих договор есть. Другим, что не знали, пизды выдают. Дверь открыта, сразу видны знакомые лица. — Ай, ай. Прогульщики, — усмехается, сама же такая. — Ты тоже, на нас не пихай, святая, -ей в ответ усмехается Лиза. И Вилка. Просто смеётся, тягая сигарету. — Вау. Крис, хватку теряешь? Где твоя подруга? — затяжка и оглядывание кабинета с портретами. Пушкин, Лермонтов, ещё какой-то дядька с усами, чье имя не видно при таком освещении. — Да дрыхнет она без ног. Пизда тупая. И над ней, точнее над её изречением смеются. Обе, а та и не против, Кира реально местами тупая. И местами пизда. — Сони тоже нет, — чиркает в тетради, опирая голову об руку. В голове музыка ненавязчивая. Ноты, что просто звучат, медленно в музыку перетекают. Прекрасно, ей всё нравится. Кристина свет решила включить, видя, как та щурится порой, не понимая текста учебника. — Свет через раз. Два. Три. Щелчок, мигания, а после постоянное свечение старых ламп. Старшая рядом с партой Лизы села, портфель кидая и кофту чужую вытаскивая.

***

Чай допит, желание в школу идти не появилось. Но старшая, хоть и заметила нежелание идти туда, но не подала виду. Они обе переместились в спальню, осматривая вчерашнее лежбище. — Школа. У нас и так два урока проёбано, — серьёзно, словно мать, что ребёнка отчитывает. И сама Кира поправляет причёску, пусть и идеальна она. А ей отвечают о желании разговора. С серьёзным лицом, всё как надо. В этот диалог вступают, не понимая чуть что и куда. — Ты знаешь о чем я, — выразительно тиховатый голос и такой же выразительный взгляд. А над младшей словно шутят. — Без понятия, — а Кира ближе на пару шагов становится. — Да ну Ки-ира… — тянет та, а сказать не может сама, — Ну не строй глупую из себя. Ну ты всё поняла. Тела почти вплотную, губы уже дыхание чужое чувствуют на себе. А та играется, словно за баром стоит и напитки с шейкера в высокий стакан со льдом выливает. Играется, словно со спиртом, который горит во время своего полёта краткого. От губ до высоты. А Кира хочет наоборот. От высоты и до губ. До чужих губ и без всякого спирта. Младшую обнимают, дразня. Дразня уже обоих. — Тогда что же ты хочешь сказать? — Аа, — младшая замялась, пусть и слова на языке крутятся давно. Тихо стало. Тишину тихое имя старшей прерывает, — Кир, — тихо, словно если это имя услышит кто-то кроме неё, то убьют и бровью не поведут. — М? -словно спросили о пустяке, но интересно так её изводить, ни капельки не стыдно. В глаза той смотрит, а ей в ответ. Та, что ниже и младше, взгляд первой отводит. С мыслями собирается, всё-таки говоря о том, чего обе хотели слышать. — Я люблю тебя! — громче всех фраз, а после утыкается в Кирину грудь, желая от некого стыда отойти. Боится, что оттолкнут. Боится невзаимности. Боится о следующих словах, которые могут прозвучать подобно «иди нахуй» — Глупышка, — Кира отстраняет, но только для того, чтобы губы желанные найти и несильно чмокнуть. Младшая красная, а в ответ старшая выдаёт: — Встречаемся или да? — Да.