○ ○ ○
Обычный вечер пятницы. Джисон пришёл с работы и, разогрев еду, сел ужинать в гостиной, попутно включив телевизор. Прошёл год с того момента, как его лучшего друга посадили на пожизненное. Что чувствовал в тот момент Хан, не передать словами. Хоть Минхо совершил много отвратительных вещей, отказаться от него Джисон не мог по одной простой причине — он был соучастником. Поэтому он хранил ему свою верность как другу. Многое переменилось, когда Минхо исчез из жизни Хана. Первое — Джисон нашёл девушку. Они уже семь месяцев живут вместе и у них всё прекрасно. Наён сегодня в ночную смену, поэтому ужинать пришлось одному. Хан работал продавцом консультантом в магазине техники, а Наён в аптеке. После случая с его другом Джисон официально уволился с телевидения, но неофициально работать продолжал. Конечно, теперь жизнь разделилась на «до» и «после», но что сделать, если они были неосторожны. Месть правила ими, а не они ей. Но всё-таки жизнь начала потихоньку налаживаться. Но это мерзкое чувство до сих пор сидело глубоко внутри Джисона, напоминая ему о том, какое Джисон ничтожество, если разрешил Минхо взять всю вину на себя. Хан уже давно поел, тарелки стояли вымытыми на сушилке для посуды. Он смотрел какую-то мелодраму, вникая в отношения персонажей, как вдруг фильм прервали. «Мы просим прощения у телезрителей за резкое прерывание телепередач. Около пяти минут назад нам поступила информация, что пожизненно заключенный И Минхо, чьи фотографии вы сейчас видите на экране, сбежал из тюрьмы «ХХХ». И Минхо был осуждён и приговорён к пожизненному заключению за убийство семьи депутатов Нам. Сначала он застрелил детей: Нам Соён (15 лет) и Нам Субина (18 лет). Экспертиза показала, что дети депутатов Нам не были напуганы. Уровень адреналина не превышал норму. А это означает лишь одно — они не знали, что будут убиты. Позже были убиты депутат Нам Ёнджун и его жена Депутат Нам Йеджи. Сначала И Минхо выпытывал у них информацию, а после, принеся и посадив на стульях их мёртвых детей, повесил пару. Экспертиза показала, что причиной смерти стала асфиксия. Нам Ёнджун и Нам Йеджи задыхались, смотря на тела своих мёртвых детей. Полиция предположила: у И мог быть подельник, но указывающих улик на это нет. Также вместе с ним сбежал ещё один преступник — Бан Кристофер Чан. Он был осуждён и приговорён к пожизненному заключению за террористический акт — подрыв синего дома. Пострадали тридцать человек, смертей нет. Если вы знаете какую-либо информацию о местонахождении И Минхо и Бан Кристофера Чана, просим сообщить вас по номеру телефона +ХХХХХХХ или обратиться в ближайший полицейский участок. Спасибо». Объявление пропало, а фильм начался вновь. Темнота поглощала комнату, стало очень тесно. В ушах стоял звон, сердце колотилось, глаза были широко раскрыты, по телу начала бегать неприятная дрожь. Всё это называется страхом. Джисону стало страшно. Боль резко отдала в висок, да так, что Хан скрутился на диване в позе эмбриона. Он лежал и не мог поверить в услышанное. Может быть, они ошиблись? Наверное, они вставили фотографии не того И Минхо? Как бы сильно Джисон не желал этого, к сожалению, показанное было чистой правдой. Еле встав с дивана, на шатающихся ногах, Джисон отправился на кухню перевести дух. Хотел попить воды, но в горло она не лезла, поэтому он вылил стакан себе на голову. И смотря в пол, часто дыша, представлял, что случится, если Минхо добьётся своих целей. Он никогда не шёл по головам обычных людей, но бегал по головам политиков и военных. Была у них одна общая история. И однажды Минхо поделился своими чувствами, связанными с ней. До этого они никогда не обсуждали её. И после разговора тоже. «Что будет дальше?» — единственный вопрос, который мучил Хана. Так как Джисон и Наён переехали, то как Минхо сможет найти его? А как Джисону найти его? Хан безумно боялся увидеть его, но так же безумно боялся больше никогда не встретиться с ним. Они были лучшими друзьями с трёх лет. С того момента, как их мамы случайно заговорили на детской площадке. Кто мог подумать, что дружба длиною в жизнь оборвётся в двадцать семь лет, когда Минхо посадят на пожизненное? Никто. Такого даже в мыслях не было. Демоны бушевали внутри Джисона. Он аккуратно сел, прижавшись к двери кухонного гарнитура, и просидел так целый час, смотря в пустоту. Стук… стук… стук… Хан проснулся от ударов на кухне. Как он дошёл до кровати и лёг спать, Джисон не помнил. Единственное, что сейчас мешало ему, это стук на кухне. Почесав голову и повернувшись на другой бок, он подумал, что пришла Наён. Но взглянув в окно и увидев непробудную тьму, понял, что ошибается. Руки начали трястись, голова перестала соображать. Аккуратно и очень тихо поднявшись с кровати, Джисон пошёл на звук. Войдя в комнату, он увидел… его… Хан подошёл ближе и, шёпотом сказав: «Минхо?», упал в обморок. Проснулся он вновь в своей кровати, было всё также темно. — Господи, это был кошмар… — тяжело выдохнув и потирая глаза, говорил Джисон. — Что-то плохое приснилось? От резкого звука Джисон соскочил с кровати ударившись головой о тумбочку, голос был слишком знаком. — Господи, Хани, ты как? — говорил незнакомец, подходя ближе к Джисону. Он посадил Хана на кровать и осматривал его голову, пока Джисон был в шоке. Он чувствовал, как вновь любимые руки касаются его волос. Но тревога не отступала. Подняв свои большие от удивления глаза, Хан начал говорить: — Минхо… ты как тут? — Я сбежал, Хани. Это было очень сложно, потому что те, кто на пожизненном, строго охраняются. Но мне удалось, а ты-то тут как? Джисон не стал ничего больше говорить, он просто обнял своего лучшего друга и заплакал. Хан рыдал навзрыд, обнимая давно забытые плечи и руки. Он утыкался носом в тёплую шею и думал, что всё это просто сон. Что утром, когда Джисон проснётся, он поймёт, что это был очередной кошмар. Был случай, когда ему настолько правдоподобно приснился Минхо, что утром Хан из-за этого плакал. И сейчас всё чувствовалось так по-настоящему. Но сомнения пропали, когда ответное тепло почувствовалось на спине Джисона. Боль — подобна цветку, она растёт внутри тебя, обвивая легкие и перекрывая пути к дыханию. А после убивает. — Как ты… — плача, говорил Джисон. — Давай потом, — Минхо лишь крепче обнял. Они просидели так около двадцати минут. Джисон за это время уже успокоился, но в его внутреннем Мире до сих пор бушевал пожар. Мозг просто не мог принять того, что сейчас видел Хан. — Джисон, пойдём кофе попьём, а я тебе всё расскажу? — Который час? — 4:20 утра. — Наён придёт в десять. — Наён…? — с неким разочарованием спросил Хо. — Ладно, идём. Минхо встал первым и ушёл, оставив Джисона одного наедине со своими мыслями. На одинокой кухне под бушевавшими сомнениями кипел чайник. Бурление воды эхом разносилось по квартире. Парни молчали. Джисон сидел за столом, смотря на спину Минхо, а И в это время готовил кофе. Что должны чувствовать друзья, которые совершили ужасное действие, и один из них взял всю вину на себя? Боль. Кроме неё и одиночества больше ничего не ощущалось. Прошёл год с того момента, как они виделись в последний раз на заседании суда. — Хо, — позвал Джисон, — ты в порядке? Не ранен? Если голоден, давай еды закажем. — Я в порядке, Хани. Сейчас я приготовлю кофе и поговорим. И вновь это униженное молчание, что длилось пять минут, пока доваривался кофе. — Спрашивай, Джисон. Я вижу, что вопросов у тебя много. — Как получилось сбежать? — Пришлось немного поработать телом. — Господи… — в ужасе отвечал Хан. — Мы, как обычно, пошли в комнату, а в этот момент Монета уже ждал нас там. Если захочешь спросить, как он выбрался из камеры, то не спрашивай. У него слишком большие мозги, он творит такие вещи, что непонятны даже мне. Мы зашли в комнату, надзиратель велел мне начать раздеваться, а в этот момент Монета сзади ударил его по голове. Он отключился. Я стащил ключи, и мы вышли через выход для сотрудников. Я переоделся в одежду надзирателя. Его привязал к стулу, чтобы выиграть время. Монета надел что-то из шкафа. Когда я уходил из тюрьмы, было тихо. А это означало лишь одно — мы ушли незамеченными. Мы зашли к бомжам и обменялись с ними одеждой. Так нас не смогли бы раскрыть хотя бы первый час. У надзирателя в кармане были деньги, небольшая сумма, но мне хватило на спортивный костюм и обувь. Монета вскрыл чей-то шкаф и украл деньги. Выходя из магазина, я увидел своё лицо и экстренные новости, поэтому поспешил к тебе. Конечно, по дороге с Монетой мы разделились, он купил два кнопочных телефона на первое время, один отдал мне. — Как ты узнал, что я здесь живу? — Здесь есть люди, что помогли мне. — А этот Монета, он кто? — имя из новостей даже не запомнилось, в тот момент волновал лишь Минхо. — Бан Кристофер Чан. Известный за подрыв синего дома. Он парень неплохой, но ебанутый на всю голову. Но у нас с ним одни цели, и меня это радует. — Где он сейчас? — К семье уехал. У него дочь маленькая и жена есть. — Она примет его? — Я тебе больше скажу, она помогала ему. — Я в ахуе, Минхо, — парень рассмеялся, нервно зачёсывая волосы назад. — Ну, а ты как, Джисон? Подружку завести успел? — Да, мы как начали встречаться, так сразу и жить вместе стали. Её зовут Им Наён, она славная. Сейчас на работе, придёт в десять утра. — Эх… а я хотел у тебя перекантоваться. — У меня точно нельзя. Они будут искать тебя и первый к кому они пойдут — это друг детства. Тем более, я был под подозрением. — Ты прав, — отвечал Минхо, опустив голову в пол. — Я просто скучал по тебе и хотел как можно скорее увидеть тебя. — Я тоже по тебе безумно скучал, Хо, — парень замялся, — ты же не просто так сбежал? — Конечно. Надзиратели давали мне некую слабинку, потому что, как я понял, депутатов Нам все не любили. Мне разрешали разговаривать с другими заключёнными, но не часто. Я узнал то, что мне не стоило знать. И теперь наказаны будут все. — И… — Хо перебил Джисона. — В этот раз будут убиты все, кто хоть как-то участвовал в смерти наших родителей. Депутаты Нам не были единственными. Есть одно «но». Если ты не хочешь, я оставлю тебя. Не буду заставлять мне помогать, я всё понимаю. У тебя теперь есть девушка, работа. Если ты хочешь жить обычной жизнью, я мешать не стану, уйду. — Не придумывай мне тут. Мы эту кашу заварили вместе, нам её и расхлёбывать. Правда, я уволился с телевидения, но продолжаю работать там подпольно. — Справимся. Нас теперь девять. — Девять? — Ты же не думал, что я целый год без дела сидел? Джисон улыбнулся. — Конечно, нет. — С нами теперь: Король Убийц, Монета, Лис, Конфета, Помощник, Тесак и Куколка. — Кто все эти люди, Хо? — Хван Хёнджин — Король Убийц. Осуждён и приговорён к двадцати годам за убийство военных. Бан Кристофер Чан — Монета. Уже знаешь, но напомню, подорвал Синий Дом. Приговорён к пожизненному заключению. Ян Чонин — Лис. На свободе. Один из опаснейших айтишников. Он взломал военную базу Южной Кореи. И Феликс — Конфета. Ещё один подрывник. Приговорён к пятнадцати годам заключения за подрыв военной базы в Сачхоне. Там идёт строительство Т-50. Ким Сынмин — Помощник. Работает на правительство и сливает всю информацию. Полезный малый. Со Чанбин — Тесак. Осуждён и приговорён к смертной казни, но сидит на пожизненном заключении за массовое убийство. Он работает чисто и аккуратно. Пользуется исключительно ножом. Поэтому и прозвали Тесаком. А про Куколку я и сам ничего не знаю. Её знает только Монета. — Сейчас все на свободе? — Конечно. — Сказка какая-то, — не понимал Джисон, — как вам так удалось? — У нас ведь есть Помощник, не забывай. Он правая рука президента. И в его руках много, что найдётся. Ну и Куколка тоже постаралась. А Лис камеры зациклил, чтобы мы ушли незаметно. — Что ты хочешь сделать, Минхо? — Я хочу лишь одного — наказать виновных. Парни тоже этого хотят. Те люди, которые убили наших родителей, напрямую связаны с остальными. В шесть утра Монета скинет координаты. Я должен буду отправиться туда. — Что-то вроде логова? — Да. Его предоставила Куколка. — Как мы можем быть уверены в том, что она не кинет нас? — «Мы»? — Минхо усмехнулся, — Крис сказал, что ей можно доверять. — Будем надеяться на это, — немного помолчав, Джисон продолжил, — Минхо, тебе нужно хоть немного поспать. — Хани, а давай как в детстве, в обнимку, м? — с болью сорвались слова с губ И. — Конечно. Я поставлю будильник на шесть. Как только тебе скинут координаты мы сразу поедем, машина есть. Вымыв кружки и выключив свет на кухне, парни отправились в спальню. Джисон дал чистые вещи Минхо, они легли спать. Был у Минхо секрет, о котором забыть он, к сожалению, никогда не сможет.○ ○ ○
На дворе было жаркое лето и невыносимая учёба. До окончания школы было всего два года. Именно эти мысли и помогают большинству школьников жить. День был адским для Минхо. Отвратительные учителя и мерзкая погода. Хо не любил жару. Сидя на уроке математики, ему в голову пришла гениальная мысль. И поделиться ей было важно. — Эй, — шептал Хо своему соседу по парте — Джисону, — уйдём, как только математика закончится? — Куда? — тоже шептал Джисон. — Гулять. Скучно тут. — А давай, а то меня опять будут отчитывать за мои тёмно-зелёные кеды. — Ага, а меня за чёрные. Интересно, Учителю Кан так нравится нас отчитывать? — Наверное! — возмущённо отвечал Джисон. — Ей просто самой не нравится ходить в той обуви, в которой ходит она. «У фас есть шкхольная обпфувь, вот и носите йеё», — Хан пародировал её манеру разговора. Ну, а дальше диалог превратился в сплетни. В него вошло всё. Начиная от отвратительной еды в столовой, где кимчи солят так, что оно кристаллизуется. Заканчивая обсуждением учителей. Интрижки между учительницей корейского языка и учителем физкультуры имели права быть, потому что в последнее время они слишком сблизились. Да настолько, что физрук иногда подвозит учительницу. Парни не смогли сдерживать смех, хотя очень старались. Но этого было явно мало. — Ученики И и Хан, встали, собрали вещи и быстро к классному руководителю! Сколько можно терпеть ваш смех?! — раздался крик учителя. — Извините, учитель Чхвэ, мы больше не будем, — старался загладить ситуацию Джисон, но выходило плохо, потому что его сосед по парте буквально умирал от смеха. — Вон из класса! И они ушли. Правда, у классного руководителя так никто и не появился, да и в школе их не было. Они, подобно ветру, унеслись со двора учебного заведения. Бежали до самого метро, боясь, что кто-то узнает об их побеге. Куда пойти — знали сразу. Было у семейств И и Хан одно «тайное» место, они часто ездили туда отдыхать. Папы готовили кушать, мамы накрывали стол, а маленькие Минхо и Джисон бегали по пляжу в поисках ракушек. Там почти не было людей, ведь закрыто оно было деревьями. Словно живая палатка. Прогулявшись по городу, потанцевав с уличными танцорами, они повеселились на славу. И сидя на берегу моря за закрытыми деревьями, Джисон спросил: — Почему ты решил приехать именно сюда? — Здесь тихо и спокойно. Можно отдохнуть, — смотря на яркий закат, отвечал Минхо. — Ну, в этом ты прав, — купаясь в объятиях солнца, отвечал Джисон. — Хан, — с дрожащим голосом говорил Минхо, — тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивый? — Да, мама! — Дурак, ты Хан Джисон. — Это ещё почему? — А потому! — Минхо повернулся лицом к Джисону и показал язык. — А вот сейчас беги. — Понял. Они убежали в закат от столь важного разговора для Минхо и вполне обычного для Джисона.○ ○ ○
Шесть утра, звонит будильник. Минхо слышит его, но не просыпается. Ночь выдалась эмоциональной. Побег из тюрьмы, встреча с Джисоном. Его тёплые руки и объятия… Минхо так скучал по этому. Он и вправду будет дураком, если начнёт отрицать свою влюблённость в Хана. Возможно, всё началось тогда, в семнадцать лет, а может быть, ещё раньше. На этот вопрос Минхо, к сожалению, ответить не мог. Но и важным это не было. Играло роль лишь то, что вновь он чувствовал сопение около своей шеи; чувствовал тепло от Хана. Бывает дом, в котором тебе комфортно, спокойно, а бывают Люди. Хан Джисон был одним из таких. Он был домом, в котором было так безопасно, что казалось, даже метеорит не сможет уничтожить его. Год Минхо жил с мыслями о том, что, когда он встретит Джисона, то обязательно его поцелует. Он так и сделал. Когда Хан упал в обморок, он отнёс его в спальню и уложил на кровать. Прошло около пятнадцати минут, Джисон спал. А Минхо, не справившись со своими чувствами, поцеловал. Хо не считает это ошибкой или чем-то таким. Он молчит о влюблённости уже больше одиннадцати лет. И сделать один необдуманный шаг — совершенно нормально. Хотя он уже второй. Именно поэтому он до сих пор лежит в кровати, зная, что Джисон плохо просыпается от будильников. Выключает их и продолжает спать, из-за чего часто опаздывал на работу. Но опустошение внутри Минхо было настолько огромным, что он желал больше никогда не вставать с кровати. И к сожалению, сделать так Хо не мог. Нужно было идти, иначе он подставит и себя, и Джисона, и эту девушку Наён. Хо был искренне рад за Джисона. С одной стороны, хотел, чтобы Хан бросил их прошлое дело, И и сам мог довести его до конца. Но только вот оно бы не началось, если бы Джисон не добыл информацию. Примерно в 06:16 пришло уведомление на кнопочный телефон И. Это был Монета, и он скинул координаты. Тихонько убрав руку Джисона с себя, Минхо встал, оделся и уже собирался уйти, как услышал за спиной: — Опять без меня? — Прости, Хани, так будет лучше. Я желаю тебе лишь добра поэтому, пожалуйста, — не оборачиваясь говорил Минхо, чувствуя ком в горле, — останься тут. — Нет, мне не будет лучше, Хо, зная, что ты снова где-то там один. Мы братья и идём мы только вместе. Минхо радовали эти слова, он нелепо улыбнулся, опустив голову в пол, а после повернулся к Джисону. — Хорошо. Что ты скажешь Наён? — Что-нибудь придумаю. — Ладно, тогда, я буду ждать тебя на улице. Через десять минут вышел Джисон, они направились на парковку и сели в чёрный мерседес. — Знаешь, ты как работник в магазине техники невероятно богат. — Пока ты выпытывал информацию из депутатов Нам, я забрал то, что принадлежало нам. Твоя часть так и лежит в банке. — Спасибо, Хани. — Ой, да перестань, лучше пристегнись. Утренний Сеул прекрасен. Мир ещё спит. Лишь где-то изредка проезжают машины, а по парку пробегают спортсмены. Тишина такая, что голова начинает болеть, будто белый шум кто-то включил. Город в буквальном смысле горит, всё светится. Но Минхо чувствует уверенность. Он знает, что в тюрьму он никогда не вернётся, он знает, что погибнет в двадцать девять лет от чувства мести. Она никогда не отпускала его. Много дерьма происходило в период с семнадцати до двадцати восьми лет. Это было одним из сложнейших времён как для Минхо, так и для Джисона. Сначала Хо понял, что его лучший друг до безумия красив, хотя раньше на это Минхо не обращал внимания. Почему-то в глазах Хана был виден космос. От голоса появлялись мурашки, а от прикосновений — мягкое покалывания. Почему-то щёки стали заливаться чудесным светом малинового рассвета. Объятия становились интимнее, хотя ничего не менялось. Ну и конечно же, момент, когда только Джисон и спас Минхо. Много лет назад трагически погибли родители парней. Семья Хан и И были похоронены вместе. Их могилы были ровно по порядку: Хан Джи, Хан Рюджин, И Чимин, И Ён. Отец Джисона был порядочным полицейским, посадил немало народу. Мать была телеведущей экстренных новостей. Отец Минхо был генералом на одной военной базе. Мать была ответственной за склад хранения оружия на той же базе. Однажды они узнали тайну, о которой им совсем не стоило знать.○ ○ ○
Вечер. Госпожа Ён сидит в гостиной, смотрит телевизор и пьёт чай. Минхо с Джисоном, как обычно, где-то носятся, людям по двадцать четыре года, а они всё как маленькие. То в кафе с кошками, то в гей-клуб поиграть пару. За столько лет мама Ён уже привыкла. Она ждала своего мужа Чимина с работы и ни о чём не задумывалась. Через час её любимый был дома. Он выглядел грустным, чуть ли не плакал. Ён поприветствовала его, спросила, будет ли Чимин кушать, но он лишь помотал головой и сказал, что хочет с ней поговорить. Женщина насторожилась. Что могло случиться? Она прождала его в гостиной двадцать минут. Чимин спустился, сел с ней рядом и, смотря в пустоту, начал говорить: — Знаешь, Ён, прожив с тобой столько лет, я понимаю, насколько ты у меня замечательная и наши дети. Джисон мне буквально второй сын. Я так рад, что имею замечательных друзей, семью Хан. И я бы сказал то же самое про семью Нам, но не смогу, — Ён не понимала, что происходит, — они тоже были нашими друзьями, пусть и не такими близкими. Я попрошу тебя оборвать все связи с ними. Ни звонить, ни писать, а уж пересекаться как-то — тем более. Женщина сидела в ступоре. Она и вправду не понимала, что случилось, ведь буквально вчера всё было хорошо. Они обменялись рецептами пирога с Йеджи, мило побеседовала с Соён, а сегодня уже всё? — Что могло такого случиться, что стоит оборвать контакты? — не понимала женщина. Чимин сидел на диване сложив руки в замок перед собой. — Как бы трудно мне не было это говорить, но они занимаются детской проституцией. Ён рассмеялась. — Ой, да ладно тебе, не куплюсь я больше на твои шуточки, — но лицо Чимина всё также оставалось напряжённым и грустным. С таким лицом явно не шутки шутят. — Ты чего такой серьёзный? — Ён, я не шутил. Всё, что я сказал, было правдой, к сожалению. — Ты откуда это узнал? — опуская глаза вниз, Ён пребывала в шоке. — Я не скажу. Мы должны что-то сделать, потому что Соён и Субин в этом тоже участвуют. Женщина закрыла рот руками от шока. — Господи и что же нам делать…? — Нужно сообщить Джи и Рюджин. Вместе они узнали: кто за всем этим стоял, кто был инициатором. Они узнали число жертв и кто незаконно был убит за отказ. Но за раскопками этого дела всплыло и много других, что совершали военные и политики. Абсолютно нечеловечные. Они узнали всё. Семьи доверились одному знакомому, который позже слил их за приличную сумму. Все смерти были случайны. Семья Хан разбилась в автомобильной аварии, когда выезжала от семьи И. На улице была плохая погода, дождь лил как из ведра. Джи не справился с управлением, погибли Джи и Рюджин. Семья И сгорела в пожаре. Они были на кухне, мыли посуду, когда газовый баллон взорвался, погибли Чимин и Ён. Вот так трагически за один вечер не стало четырёх прекрасных людей. Все данные и записи были уничтожены. Минхо и Джисону уже было двадцать шесть лет, поэтому, похоронив родителей, они захотели возмездия. Они знали многое, потому что тоже участвовали в этом. Главной целью семей было обнародование информации и преподнесение её людям. Да, тогда мог начаться мятеж, но пусть лучше так, чем погибло бы ещё больше ни в чем не повинных людей. Но к сожалению, они не успели. Сейчас их истории хранятся лишь на могильных надгробиях и в памяти их сыновей.○ ○ ○
— Минхо, просыпайся, мы приехали. Парень открыл глаза, чувствуя, как замерзает. На улице был октябрь. Они стояли около какого-то многоэтажного дома, это явно был спальный район. Натянув капюшон пониже, они двинулись в здание. Хоть оно и выглядело жилым, внутри же было абсолютно пусто. Сначала Минхо подумал, что они не туда приехали. Но увидев Монету, понял, что ошибся. — Господи, Кот, не видел тебя день, а уже соскучился, — говорил высокий накаченный мужчина. — Да, я тоже, — пожимая руку, любезно ответил И. — Знакомься, это Джисон. Хан махнул головой, как бы здороваясь. — О, ты тот самый Хан Джисон. Приятно познакомится, я Монета, ну или Бан Кристофер Чан. — Мне тоже приятно, спасибо, — немного поклонившись, отвечал Джисон. — Знаете, парни. Мне жаль, что вам пришлось пережить это. Поэтому мы должны отомстить. Уже все пришли, не хватает только Короля. — Ну, — вздохнул Минхо, — пошли знакомиться. Парни зашли в большую комнату. В глаза сразу кинулись два чёрных дивана. Это была студия. Здесь была кухня, выполнена она в чёрном и бардовом цветах. Стены были белые, пол чёрный, да такой, что словно космическую дыру постелили вместо ламината. Окна были занавешены багровыми плотными шторами. Минхо заметил, что тут был сделан хороший ремонт для сомнительного дома. В зоне отдыха сидели четверо парней, все они о чём-то беседовали. — А вот и ублюдки из ублюдков, встречайте! — выкрикнул Монета, — И так, Минхо знает всех, кроме Короля. Позже представлю тебе его. А сейчас расскажу для Джисона, кстати, позже придумаем тебе погоняло. Смотри, видишь того до безумия накаченного парня? Это Со Чанбин или Тесак. — Салют! — отозвался парень. — Как видишь, он любит кожаные вещи, поэтому и сидит в кожаных штанах и стрёмной майке с какими-то надписями. Если бы я увидел его в обычной жизни, то не подумал бы, что когда-то он вырезал половину конференц-зала. Ладно, идём дальше. Вот этот миловидный парнишка — Конфета или И Феликс. Любитель красного сухого и мести, — Монета наклонился к уху Джисона и прошептал, — Давай согласимся, что в этом бардовом костюме, красными волосами с белой чёлкой он чертовски горяч. А по его ушам явно прошлись дыроколом, — Крис перешёл на обычный тембр. — Ладненько, парнишка с ярко рыжими волосами и во всём чёрном — Лис или Ян Чонин. Он классный. Если захочешь куда-нибудь съездить отдохнуть, считай, что паспорт у тебя уже есть. Ну и последний из присутствующих — Помощник, то есть Ким Сынмин. Да, сейчас он выглядит так, будто его выдернули на работу пораньше. Но на самом деле так и есть. Ему на работу в девять часов, поэтому он и сидит хмурый, в деловом костюме. — Крис глубоко вздохнул, почесав голову, — Будем откровенны, Помощник, твой галстук отвратителен. — Я прострелю тебе голову, Монета, если ты ещё раз так скажешь. Чёрный галстук — это классика! — громко цокнув и переложив ногу на ногу, возмутился Сынмин. — Ладно, ладно, хорошо, больше ничего не скажу, — посмеялся Крис, но получив устрашающий взгляд, замолчал и вправду. — Приятно познакомится парни, я Хан Джисон. — Ты сидел? — уточнил Феликс. — Нет, — отозвался Джисон. — Ты выглядишь как обычный человек, но вы с Минхо приехали на мерседесе. Что крутишь? — искоса глядя задал вопрос Чонин. — В основном я работаю продавцом-консультантом в магазине техники, ну и время от времени продаю старую информацию, которую знала моя мама. Все опустили голову, будто зная, что произошло у Минхо и Джисона. — Парни, примите наши соболезнования, — с тоской слетели с губ Сынмина эти слова. — Спасибо, Помощник, — опустив голову и перебирая в руках кофту, что дал Джисон, отвечал Минхо. — Я немного не вовремя, но я тоже соболезную. Незнакомый голос донёсся из-за спины Минхо. Обернувшись, он увидел неотразимого парня. От его красоты, в буквальном смысле, отвисла челюсть. Он стоял в чёрном кожаном костюме с большим количеством цепей. Его русые длинные волосы были убранные в красивый хвост. Теперь Минхо понял, почему он был Королём. — Я Хван Хёнджин, Король Убийц. Теперь-то вся команда была в сборе. — Тогда, — начал Минхо, — обговорим всё. — Ещё не пришла Куколка, — перебил Крис. — Кто такая Куколка? — задал вопрос Джисон. Громко хлопнув дверью, на кухню прошла девушка в чёрных ботфортах. Она была в прекрасном обтягивающем красном платье. На девушке было много цепей и колец. Она выглядела так, будто только что сошла с обложек журнала. Её длинные огненные волосы рассыпались шёлком на белых хрупких плечах. Выпив чашку воды, она села рядом с Крисом. — Бан Черён, ну или Куколка. Называйте как удобно. — Ты и есть Куколка? — хитро улыбался Чанбин. — Ты моей жене глазки-то не строй, Бинни, а то выколю, — пару раз хлопнув ресничками и показав белоснежные зубы, отозвался Крис. — Жена? Куколка твоя жена? — спросил Чонин. — Да, вот уже как десять лет, да, милая? — Конечно. Мину я отвезла к маме, а сама сказала, что уезжаю по работе. Родители ещё не знают, что ты сбежал. — Им пока и необязательно знать. — Крис встал с дивана и, подойдя к окну, начал разговор, ради которого здесь все собрались, — А теперь, дорогие мои уголовнички, поговорим о том, для чего мы тут собрались. У каждого из присутствующих здесь есть прошлое. Так что, если есть желающие, то начинайте. Некоторое время стояла тишина, а после раздался голос: — Тогда… — поднял руку Лис, — можно я начну? — получив положительный кивок, он начал свою историю. — Я рос с бабушкой и дедушкой, потому что родители были депутатами и редко когда бывали дома. Скажу коротко, они появились там, где не стоило. Узнал я об их смерти в тринадцать лет, сейчас мне двадцать один, и я хочу наказать виновных. По старым записям родителей я узнал некоторые детали. Одна из уважаемых семей депутатов, которой теперь не существует, благодаря вам, парни, спасибо. Семья Нам крутили детскую проституцию, были доказательства того, что и их дети участвовали в этом. Соён была психически нездорова, поэтому не понимала, что с ней делают что-то не так. Она буквально была овощем. У Субина была прогрессирующая амнезия. Если его хорошо приложить по голове, то он и не вспомнит того, что было. Дети страдали, и помочь им было нельзя. Это, конечно, слухи, но говорили, что родители продавали свою дочь на ночь к богатеньким людям. Мне их искренне жаль, и я надеюсь, что они обрели покой. — Это, — заикаясь, начал Джисон. — не слухи. Всё на самом деле так. Все сидели молча, опустив головы в пол. Некоторые слышали эту историю в первый раз, поэтому для них это было шоком. Каждый находил себя в словах Чонина. Все, кто были здесь, так или иначе потеряли своих родных людей. От мерзких людей, которые забрались на вершину несуществующей пищевой цепи. Убивая и покупая места. — Знаете, — маленькая слеза скатилась по щеке Феликса, — мы были знакомы со школы. Она ненавидела меня. А я часто заигрывал с ней. У нас было место на крыше. Она любила читать и обедать одна, поэтому поднималась наверх и сидела там. А я влюблённый подросток, что наблюдал за ней из-за стены, со стороны, как мог. Я чувствовал себя главным героем романтической дорамы. Она была так прекрасная, моя Минджон… — Феликс заплакал, — Окончив школу, мы стали встречаться. Прожили вместе шесть лет. Пока она не понравилась одному старому ублюдку, что работал в Сачхоне на военной базе. Он похитил её, изнасиловал и убил. В безрассудстве я анонимом купил взрывчатку и подорвал базу. Никто не погиб, а мне дали пятнадцать лет. Мне тридцать два, и я уже шесть лет живу с мыслями о мести. Его зовут генерал И Квинам. И моя Минджон стала не единственной, кто погибла таким образом. В комнате стояла гробовая тишина. Слышен был лишь стук сердца Феликса. Монета сел к нему и легонько обнял. Парень разревелся прям на руках у лидера. — А у меня, — прошептал Хёнджин, — был брат. Я… не смогу рассказать полностью, поэтому скажу кратко. Его продали на органы. Однажды вечером он просто не пришёл домой, а после в какой-то помойке нашли части его тела. Так как я сам был военным, я всё разузнал. Его зовут Пак Джунсо. Он был старшим лейтенантом в соседней роте. Сначала я узнал, кто ему помогал с этим и убил их. Но до него не успел добраться. Брату было всего восемнадцать лет. Его нет уже три года. Время, словно песок сквозь пальцы высыпалось. Представляете, ему был бы уже двадцать один год, а мне двадцать шесть, — парень встал, он выпил воды и сел обратно. Феликс успокоился. Плакала лишь одна Куколка. Она вытирала платком слёзы и, подымая голову вверх, что-то шептала. Будто бы молясь. — У меня была бабушка. — начал Чанбин, — Верней, она и до сих пор есть. Просто она теперь инвалид. Я уехал на работу в Пусан, бабушка осталась одна. Один министр со своими приспешниками решили, что трёхкомнатная квартира слишком большая для бабушки. Они избили её и выставили квартиру на продажу. Я узнал об этом случайно. Я искал жильё, хотел жить самостоятельно. Конечно, я приехал в этот же день, нашёл бабушку и поехал в суд с разбирательствами. Мне дали ясно понять, что если я не забуду эту историю, то тоже стану инвалидом. Мне перевели крупную сумму, но сдаваться я так просто не собирался. Я убил шесть человек тем ножом, что подарила мне бабушка на день рождение. Остался один Кан Чонсан. Тот самый министр. Уже три года, как бабушка инвалид, она не помнит меня и воспринимает как помощника, что ухаживает за стариками. Она забыла даже про мой день рождение, так что двадцатидевятилетие я встретил один. — Ну, а я, — тяжело вздохнув, заговорил Сынмин, — я просто вижу всё. Мне тридцать пять, а выгляжу я на все сорок. Быть правой рукой президента не так-то и просто. Хоть я и не удостоен этого звания, с президентом я в хороших отношениях. Я вижу всю грязь, что происходит в политике. Я бы очень хотел Мира. Простого человеческого счастья. Просыпаться, как обычный человек на работу, обсуждать с коллегами вчерашнюю игру, а не то, как они вновь напоили и обкололи молодых девушек и парней, заставляя удовлетворять их. Это ужасно. Я слышал, — Сынмин перевёл взгляд на Феликса, — про девушку с именем Мин Минджон. Мне искренне жаль тебя, Конфета. Мне искренне жаль всех присутствующих. Парни и Куколка, примите мои соболезнования. Кот и Джисон, вы очень сильные. Вы потеряли родителей в один день и тогда же остались одни. Нужно быть достаточно сильными, чтобы пережить всё это. У вас есть только вы, как бы глупо это не звучало. Держитесь друг за друга. Каждый, кто здесь сидит, безумно сильный, — Сынмин договорил и, опустив взгляд, стиснул зубы. — Предлагаю помянуть, — Чанбин принёс с кухни выпивку и закуску. Разлив по стопкам соджу и выпив первую рюмку, все сидели молча. Словно они старые друзья, что встретились спустя много лет за печальным столом. — Ну, а, — Джисон растворил эту тишину своим голосом, — Монета, почему тебе дали пожизненное? — Потому что… — парня прервали. — Моя очередь рассказывать, — с красными и распухшими от слёз глазами, заговорила Куколка. — У нас с Крисом была старшая дочь. Сейчас бы ей было двенадцать лет. Её убили, когда ей было только шесть. Кто-то выкрал её из детского сада. Так же, как и у Короля, её… — девушка заревела навзрыд. — Тише, милая, я принесу воды, — говорил обеспокоенный Крис, он дал воды Черён и продолжил. — Я договорю. Миён убили, продали на органы, а то, что не пригодилось — выкинули в мусор. Какой-то бомж нашёл её. У Миён не было сердца, почек, одного глазного яблока. Мы сразу опознали её, потому что девочкам в таком возрасте не разрешают прокалывать уши. И в детском саду, и в школе от этого бывают проблемы. Но мы разрешили. Она очень любила свои серьги с вишенками. А я, когда узнал это, в гневе разнёс синий дом. Не знаю, что двигало мной. Я тоже военный и был лейтенантом, поэтому достать взрывчатку было нетрудно. Был со мной один парень, он рассказал мне о том, кто этим занимается. Его быстро убрали. Видимо, плохо скрывал. — Прошло шесть лет, но я до сих пор люблю свою маленькую девочку, — плача, говорила Черён. — Поэтому Мину мы оберегаем, как бриллиант. Она уже взрослая, ей целых восемь лет. Она мне недавно говорит: «Мама, я, когда вырасту, стану моделью!». Я посмеялась, — чуть помолчав, Черён заговорила вновь. — Она помнит Миён. И всегда плачет, когда мы ходим на кладбище. — Монета, сколько тебе и Куколке лет? — Мне тридцать девять, Черён тридцать шесть, — ответил Крис. — После того, — заговорил Минхо, — как сделаем всё. Давайте съездим куда-нибудь отдохнуть, а вы родите ещё одного ребёнка. Мальчика и назовёте его в честь меня? — с ухмылкой произнёс И. — Это в честь чего я должна буду назвать ребёнка твоим именем? — возмущалась Куколка. — Ну, у вас имена начинаются на «Ми», и у меня тоже. Так что если будет пацан, то будет Минхо! Куколка стукнула Минхо по шее. Радовало лишь одно — она больше не плакала. Разрядить обстановку действительно получилось, комната залилась смехом. Они уже не обсуждали прошлое, разговор превратился в повседневные вещи. Например, первым обсуждением стало то, что в тюрьмах ужасно воняет, да и кормят там невкусно. У Чанбина была куча маленьких татуировок на ноге, которые выполнены были, мягко говоря, не очень. Из-за чего он получил смачный подзатыльник от Монеты за то, что безалаберный. Ближе к девяти утра все разошлись. Чонин пришёл не с пустыми руками, а с паспортами для всех. Даже для Джисона, но ему нужно быть аккуратным, потому что его первым начнут подозревать. Минхо решил искать себе жилище. Сначала он думал вернуться в родительский дом. Но он был в плохом состоянии. После того, как произошёл взрыв, что разгромил кухню, никто его не ремонтировал. Минхо тяжело до сих пор возвращаться туда. У Джисона дом просто пустовал, поэтому, взяв ключи у Хана, И решил съездить и посмотреть, не сожрут ли его воспоминания, от которых сердце болит до сих пор.○ ○ ○
09:30. Утро. Минхо и Джисон. Парни ехали по осколкам давно забытых воспоминаний. Минхо было страшно, но смотря на Джисона, он немного, но успокаивался. Всё-таки сердце не оставляло И, оно всё также стучало и болело. Потому что Минхо ясно понимал последствия. Сейчас они едут в то место, где прошло их детство, счастливые и несчастные моменты. Там были слёзы и падения с велосипеда. Там были долгие бессонные ночи, разговоры о космосе и такие простые прикосновения для Джисона, но такие огненные для Минхо. Когда, буквально лёжа на траве за домом, они рассматривали созвездия и случайно соприкасались плечами, то в то же мгновение кончики ушей Минхо краснели от неловкости. Именно в доме Хана на ночёвке произошло осознание влюблённости. Именно там Минхо впервые поцеловал Джисона. Возможно, у них что-нибудь и вышло бы, но в эту же ночь погибли их родители. И Минхо уже было не до этого. — Минхо, — с тревогой позвал Джисон, — ты уверен, что останешься там? Дом большой, а ты там один. — Я буду спать в твоей комнате, и мне не будет страшно, потому что я буду думать, что ты рядом. — Да ладно тебе, — Джисон явно засмущался, нервно похихикав. — Кстати… — с интересом отозвался Минхо. — Что планируешь сказать Наён? — Планирую расстаться. — Стоп, что? — И вскинул брови и даже сел прямее. — Я не хочу её в это впутывать, это дело только наше. Да и если честно… я давно планировал сделать это. Остыл я к ней, что ли… — нервно стучали пальчики по рулю автомобиля. — Знаешь, говорят: «Если ты перестаёшь любить человека, то это значит лишь то, что ты влюблён в другого». Так что, Хани, в кого ты там влюблён? Джисон смеялся. — Кроме тебя мне любить некого, Хо, — Хан улыбнулся именно так, как улыбался в ту ночь перед смертью родителей. Воспоминания нахлынули на Минхо. Они стали всплывать в его памяти картинками и звуками, горячими прикосновениями и дыханием. — Ну ты шутник, Хан Джисон, — теперь смеялся Минхо. — Через минут десять мы будем на месте, ты готов? — Я никогда не буду готов, — с грустью ответил Минхо. Наступила тишина, каждый впал в свои мысли, и до конца пути они больше не разговаривали. Страх всё же овладел ими. В окне мелькали деревья, словно в замедлении. Эффект слоумо присутствовал и в жизни. Тучи сгущались, да так, что и солнечного света не было видно. В некоторых местах солнце всё же пыталось пробиться, но получалось плохо, облака уже затянули всю поверхность, не давая надежды на лучшее. Краски окружающей природы меркли. Всё становилось серым и никому не нужным. Ветер поднимал вверх листья деревьев, заставляя кружиться их в последнем лунном танце. Что-то грядёт, и природа чувствует это. Вот уже пять минут они стоят около портала в прошлое. Бесперебойные беспокойные мысли то и дело мелькали в голове. Страх окутал тело Минхо, кисти нелепо тряслись. Он смотрел с пустоту. Джисон подошёл и, взяв руку Хо, тепло улыбнулся, будто говоря: «Я с тобой, Хо». Они вошли, не расцепляя пальцев. Некогда весёлый и полный радости дом стоял пустым и мёртвым. Пыль лежала сантиметровым слоем на предметах, делая их лишь чернее и беспомощнее. Воспоминания стали бегать яркими вспышками по коридору. Вот лестница, с которой восьмилетний Джисон упал. Минхо потом долго ухаживал за ним, потому что синяк был слишком большим. Они играли в больницу, и Хан всегда был больным, ведь он и вправду недавно упал, а значит, болеет! Ещё две вспышки пронеслись с кухни в гостиную со словами: «Минхо скорее, там мультик начинается. Где пульт? Как звук добавить?!». — «Мама, мама, мы с Минхо играем в больницу, и я больной! Это потому, что у меня синяк есть!» — «Так, пациент Джисон! У вас сейчас клизма, пройдёмте в кабинет! Уважаемая директриса Хан, пожалуйста, сделайте всё для нашей больницы!» Ещё одна вспышка и…○ ○ ○
— Джисон, как признаться человеку, что он мне нравится? — Что-о-о, — с удивлением протянул Хан, — тебе кто-то понравился? — Да, но, эх, просто скажи как? — Смотря кому ты будешь признаваться. — Ну, давай, для эксперимента представим, что тебе, — случайно ляпнул Минхо. Он отвечал себе в мыслях, — «Минхо, ты что идиот?! Тебе двадцать шесть лет, а думать ты так и не научился! Боже, а если он сейчас всё неправильно поймёт? Господи, какой же я дебил…». — Давай! Отличная идея. Говори всё, что хочешь сказать этому человеку. — Я буду использовать твоё имя, хорошо? — «если позориться, то до конца! Это твой девиз, Минхо», думал про себя парень. — Конечно, без проблем. Минхо минуту собирался с мыслями и настраивал себя на то, что сейчас он действительно ему признается. Но для Джисона это не больше, чем практика. — Джисон… ты замечательный человек. Я совру, если скажу, что ничего не чувствую к тебе. Мне сложно было об этом молчать, невероятно тяжело каждый раз смотреть в твои прекрасные глаза и не видеть в них космос. Ты — моя Вселенная, и я хочу поблагодарить тебя за то, что ты есть в моей жизни. Если бы не ты, я никогда бы не узнал, что такое истинное счастье. Рядом с тобой мне так тихо и спокойно. Я чувствую себя в безопасности, когда ты со мной. Сложно смотреть в любимые глаза и не хотеть утонуть в них. Я пойму, если ты откажешь мне, ведь это нормально. Просто оставайся моим лучшим другом и дальше. Хо потянулся к земляничным губам и, аккуратно прикоснувшись к ним, отдалился. Они сидели на полу в доме Джисона, играли на джойстиках, пили и отдыхали. Хоть гостиная была большой, сейчас же она казалась ничтожно маленькой. Минхо было неловко от пристального взгляда Хана, что он сделал, понял он лишь через минуту. А Джисон сидел с красным, словно маленькая помидорка черри, лицом. Ещё немного и как в мультиках, из ушей пойдёт дым. Становилось очень неловко, Минхо хотел уже встать и уйти, как вдруг он вновь ощутил на губах то ощущение. Реснички трепетали. Хо аккуратно закрыл глаза и, взяв в руки мягкие щёки Джисона, растворился в моменте. Минхо ощутил космос в одно касание. Он нелепо улыбался в душе и не мог перестать думать о том, что сейчас происходит. Джисон взял руку Минхо и переплёл их пальцы. Звёзды взрывались. Через тридцать секунд парни остановились. Они пристально смотрели друг другу в глаза и молчали. Ну а что говорить-то? Шутки не принимаются. Первым решил заговорить Минхо, как бы неудобно ему было, эту кашу заварил он, и расхлёбывать её соответственно ему. — Что думаешь, Джисон? — Не знаю, не понимаю пока. — Хорошо. — Но было круто, знаешь, необычный опыт так сказать. — Ага… опыт, — о как болезненно прозвучали эти слова для Хо. — Я покажу тебе космос в одно касание… — Что, Джисон? — Да забей, — Хан перевёл тему. — Уже третий час, а родители до сих пор не приехали, — обеспокоенно говорил Джисон. — Может быть, они решили остаться у моих? — Мама бы предупредила, хотя они наверное выпили.○ ○ ○
Много событий произошло здесь. Они осмотрели дом, открыли окна, чтоб проветрились. Электричества здесь не было. А вода была, её только запустить нужно было. Парни немного прибрались на первом этаже и отправились на второй. В комнату родителей Хана так никто и не зашёл. Там оставалось всё на своих местах. Кроме одежды, её раздали нуждающимся. Последним человеком, побывавшим в спальне, была бабушка Джисона. Поэтому они сразу прошли в бывшую комнату Хана. Через двадцать минут там был полный порядок. Парни с грохотом упали на кровать и стали смотреть на потолок, на созвездия, что помогали вешать папа Джисона и Минхо. Ну, как «помогали», это скорее они всё сделали, а ребята подавали светящиеся в темноте наклейки. — Время тут словно застыло, — с болью произнёс Джисон. — Оно остановилось, в тот день, когда нам было двадцать шесть, а скоро уже двадцать девять… — дрожащим голосом со скорбью слетели с губ слова Минхо. — «Я покажу тебе космос в одно касание» — твоя любимая фраза, Хо. — Да, она до сих пор мне нравится, — нелепо улыбнулся парень. — Я же тогда случайно сболтнул, а ты запомнил на всю жизнь. — Мне очень понравилась данная фраза, поэтому и помню. Из трещин на потолке Минхо составлял кусочки воспоминаний. Молчание длилось минут десять, а после Джисон сказал: — Знаешь, Хо, есть такая цитата: «Око за око — и Мир ослепнет». Мне кажется, что с нами будет то же. Мы отомстим за родителей, близких парней и Куколки, но сами-то… мы будем счастливы? — Даже если мы победим эту войну... не знаю, выйдем ли мы живыми из неё, Хани, — Минхо повернулся к лицу Джисона. Его глаза были полны отчаянных слёз. — Я боюсь снова тебя потерять, Минхо. Я не хочу хоронить тебя. — Я… — с горечью отвечал И, — я и сам не хочу умирать и тебя терять больше не хочу. Но я не знаю, что будет дальше. Мы все так искалечены, что наши раны просто не могут зарасти. И уж лучше мы погибнем так, чем сгниём в Мире, полном ненависти, — ком, что был в горле Минхо, становился всё больше и больше. Он не мог сдерживать слёз, смотря в глаза созвездий. — Прости, я в туалет. Он сбежал от разговора. Минхо не знал, во что ещё он мог вылиться, поэтому просто ушёл. Перевести дух. Хотя это вряд ли ему поможет. Слёзы текли алмазными камешками из глаз, они разрезали щеки в кровь, из-за чего старые раны стали невыносимо ныть. Глубоко вздохнув и умывшись, Минхо сел на унитаз и, закрыв глаза, старался отогнать ужасные, навязчивые мысли. Выходило плохо. Дверь тихо открылась, это был Хан. — Плачешь? — спросил обеспокоенный парень. — Уже нет. Джисон подошёл ближе и обнял Хо. Хан был лекарством Минхо. — Давай, — шептал Джисон, — когда всё закончим, то будем счастливы…? Минхо остался в доме, а Джисон уехал. По дороге Джисон думал о том разговоре. Таком коротком, но болезненном. Как же сложно приезжать в то место, где в один день умерло две семьи вместе с детьми. Больше никогда не существовало И Минхо и Хан Джисона, они погибли в тот день вместе с родителями. Теперь это были абсолютно другие люди. Тяжело возвращаться к тому, что давно было забыто и похоронено в воспоминаниях. Копаться в прошлом, словно сыпать соль на рану. Эффект тот же. Неизменный и до ужаса болезненный. По приезде домой Хан завалился спать. Времени было около двенадцати дня. Наён уже была дома. Они перекинулись парой фраз, и Джисон уснул сном младенца. И проспал бы так до вечера, если бы его не разбудили. Наён подняла его около двух часов дня, сказав: — Джисон, там полиция приехала… Ну, а Хан уже был готов к этому. Он знал, что к нему придут. Джисон вышел в гостиную, где сидели двое мужчин, вид у них был серьёзный. Поздоровавшись, он сел напротив них, ожидая допроса. — Здравствуйте, Хан Джисон, меня зовут Кан Бёнчхоль и мой напарник Мин Ёнсу. Мы пришли допросить вас, о вашем друге, И Минхо. — С ним что-то случилось? — вовремя прикинуться дурачком — талант Джисона. — Да, он сбежал. Мы пришли узнать, не появлялся ли он у вас, может быть, писал как или ещё что-то? — Господи, как он мог сбежать…? — может пока не поздно пойти на актёра? Парень сидел, закрыв лицо руками, и прекрасно отыгрывал свою роль. — Мы понимаем, вам тяжело. В судебном деле вы тоже обвиняли его. В один день потерять близкого друга довольно сложно. Но если вы обладаете какой-либо информацией, то просим вас поделиться ею. Если вам неудобно здесь, мы можем проехать в участок. — Спасибо, мне нужны были эти слова. Я скажу всё здесь. Если этот урод посмеет появиться на пороге моего дома, то тут же снова окажется за решёткой. Вы можете дать ваш номер телефона? Я позвоню, как только он появится у меня. Хотя я не думаю, что это произойдёт. — Конечно, вот моя визитка. Если что-то станет известно, то тут же звоните. Будем надеяться на вашу помощь. — Не сомневайтесь во мне. Они разговаривали около двадцати минут, а после полиция удалилась из дома, оставив Джисона и Наён вновь наедине. Когда полиция уехала, Наён, естественно, начала задавать вопросы и много. До этого Джисон не рассказывал ей о своём прошлом, о Минхо, родителях. Всё, что знала Наён, так это то, что её парню двадцать восемь лет, и он жуть как боится рассказывать о себе. Сначала это пугало девушку, ну а после она уже просто привыкла. Джисон позвонил Минхо вечером и рассказал, что было. Ради этого пришлось выйти в магазин, чтобы Наён не узнала. Разговор был напряженный. Хан рассказал, что примерно в два часа дня к нему пришла полиция. Его расспрашивали о Минхо, детстве, юношестве. Как он относился к И с тех пор, как узнал, что он убил целую семью. А как Джисон может относиться к этому? Обычно. Он тоже был там и пытал депутатов Нам. Они обсудили всё и бросили трубки. Одно мгновенье и игра начнётся.