Я ищу средь снов безликих тебя

Они стоят у подъезда, ожидая такси. Как назло ожидание машины затягивалось, волнение Ольги усиливалось, она вздрогнула, почувствовав, как на напряженные плечи опустились мужские ладони, а над ухом пронеслось теплое дыхание. И ей бесконечно хотелось верить, что все возвращается на круги своя. - Сколько ей? – полушепотом спрашивает Рыков. - Четыре года, - отзывается, подсознательно отклоняясь назад, стараясь захватить его тепло. Мысли Павла проносились с астрономической скоростью. Для пары дней слишком много информации о жизни, которой он не помнил, сомневался, что она вообще могла у него быть. Но теперь, стоя на крыльце и обнимая за плечи красивую женщину, которая из когда-то строгой начальницы успела превратиться в любящую его жену, ему хотелось узнать эту жизнь. Когда впервые Ольга заговорила про ребенка, Рыков не заострил на этом внимание, посчитав, что ребенок от ее бывшего мужа. Смутные воспоминания подкидывали картинку, когда ему на глаза попался положительный тест на беременность. Он как всегда влетел в кабинет к начальнице, высказать скопившееся за день недовольство. А застал ее задумчивой, вертящей между пальцев тест с двумя полосками. Ольга испуганно глянула ему в глаза и молча спрятала находку в карман халата. Рыков оказался мудрее, решив ничего не спрашивать. Предположительно по срокам плод отношений Арефьевых должен был быть минимум старше на несколько лет. Паша задержал дыхание, уставившись в одну точку – это значило, что от мужа она ребенка так и не родила. Пять лет – бешено стучало в мозгу. Пять лет – догадка складывалась сложным пазлом, заставляя сердце учащенно биться. Он резко разворачивает Ольгу к себе, склонившись соприкасается с ней лбом, часто дышит ей в губы, борясь с собой, пытаясь задать логичный вопрос. - Она моя? Оля лишь молчаливо соглашается касаясь его губ, цепляясь за мужа, как утопающий за спасительный плот. Их прерывает подъехавшее такси, быстрым, но таким оглушительным сигналом. Арефьева отпрыгнула бы, если не руки, удерживающие ее плечи. Она тянет Рыкова за собой к машине, переплетая пальцы, не желая отпускать мужчину ни на секунду. - Что мы будем делать дальше? - серьезно спрашивает он, усаживаясь рядом на заднем сидении. Оля пожимает плечами, не зная, что ответить. У нее не было времени подумать, что делать в экстренной ситуации. Но сразу знакомить Катю с отцом, который присутствовал в ее жизни лишь на фотографиях и воспоминаниях самой Ольги, было рискованно. Детская психика пластична, податлива, и никто не может спрогнозировать, как будут развиваться события. - Паша, так сразу, наверное, нельзя... - она задумчиво тянет, и нервно теребит пальцами обручальное кольцо. - Она хотя бы знает про меня? - Ты нормальный вообще? - вырывается у Ольги, она оскорбленно смотрит на мужа. - Я контуженный, - спокойно отвечает Рыков, вместо того, чтобы обидеться. - Катя знает, кто ее отец, знает, что ты пропал еще до ее рождения. Она умная девочка, иногда проницательная не по годам. - Екатерина Павловна... - тянет Рыков с довольным прищуром. - звучит красиво! Оля завороженно смотрит на мужа, будто от того колючего хмурого мужчины, встретившего ее вчера в опорном пункте ничего не осталось. Он был реальный и родной, словно не было провала в памяти и этих ужасных кошмаров, которые он видит каждую ночь, этого рубца протянувшегося через шею и пустоты в его серых глазах. - Арефьева, с тобой почему-то спокойно, хотя должно быть наоборот. - Ты изменился, семейный быт очеловечивает, - Оля усмехнулась и мельком глянула на часы, стараясь отследить время, затраченное на поездку к Авериной. - Тебя он тоже очеловечил... - Ой ли, это ты еще на работу не вышел, выводы такие делать. - А возьмешь? - не унимался мужчина. - После обследования подумаю. А пока, я прошу тебя без лишних эмоций. Паш, я тебя знаю... - Я лишь тихонько посмотрю на дочку... - Обещаешь? - с надеждой заглянула она ему в глаза. - Обещаю! - он сжал ее прохладные пальцы. - Ты замерзла. - Это не страшно, ты же рядом. Зайдя в незнакомый подъезд, Рыков оглядывается по сторонам, стараясь ухватить хоть что-то, что покажется ему знакомым. Идет следом за Ольгой, периодически сталкиваясь с ней. Лифт стремится на нужный этаж, шурша механизмами, заставляя Ольгу сжиматься и вздрагивать. - Не переживай, все нормально будет! - старается ободрить жену. Дверь открывает мать, как катализатор, Рыкова прошибает будто током, он в первые мгновения задыхается от нахлынувшего возмущения, но вспоминает обещание данное Ольге. - Ты? - только и вырывается на выдохе. - Да, сын... Это звучит так странно, давно забыто и одновременно болезненно отзываясь в душе Паши, которому казалось - его недолюбили. Арефьева подпихивает мужа в квартиру, заставляя переступить порог. Ольга порывистым движением скидывает в руки Паши пальто, снимает обувь и движется вглубь квартиры. А он стоит и смотрит на воротник отороченный мехом, на ткань, хранящую женское тепло. Куда угодно, только не а пытливые глаза матери. Она снисходительно выжидает. Не провоцирует. - Неловко как-то, Паш, давай без прелюдий. Я рада тебя видеть в добром здравии. И я сожалею, что ты не помнишь несколько лет из своей жизни. - Мы помирились? - внезапно неуверенно спрашивает Рыков, соприкасаясь взглядом с материнскими глазами. Она кивает, делая шаг вперед, чтобы забрать из рук сына пальто. Паша стоит неподвижно, вцепившись в плотную шерстяную ткань. Вот так просто, обида культивированная годами оказывается уже неважной. Мать все такая же, строгая и справедливая, а он впервые не хочет от нее защищаться, срываясь, поддавшись порыву поскандалить. Он все еще помнит свое обещание Ольге. - Давай чаем напою? - забрав пальто из мужских рук, она похлопывает сына по плечу. - Мне бы Катю увидеть? - Паша окончательно теряется. - Всему свое время, Паша! Мать зовет его на кухню, огромная, светлая, освещенная множеством ламп. Огромный круглый стол, а на противоположной стене висят фотографии. Его детские, его с Ольгой, и Ольги с маленькой девочкой. Марина Леонидовна прослеживает его взгляд, благостно улыбаясь: - Это старые фотографии, новые я не успела повесить. Оля заходит на кухню устало потирая глаза, напряжение спало, женщина кажется даже расслабилась. - Ну, что вы панику развели, температура спала, теперь спит как сурок уткнувшись в подушку... - на губах играет полуулыбка. Паша выдыхает, переводя взгляд с жены на мать, в попытке найти руководство к дальнейшему действию. - Иди сюда, - Оля манит его за собой. В комнате полумрак, по потолку рассыпались звезды проектора новомодного ночника, а тишину нарушает тихое сопение. Ольга тянет мужа за собой, чувствуя, как его ладонь напрягается в ее руке. Он заглядывает через ее плечо, неуверенно глядя на ворох из подушек и одеяла. Катя спала уткнувшись в подушку, тихонько посапывая. Рыков засмотрелся, проглатывая подступивший к горлу комок. Осознание своего отцовства давалось непросто. Раньше... в той жизни до Ольги, которую он помнит с детьми не сложилось. Мужчина решил, что еще не время, да и воспитывать ребенка надо с тем, кого любишь, а вереница проходящих мимо него медсестер и фельдшеров мало напоминала постоянство. Годы шли, жизнь складывалась спокойно-холостяцкая. Какие там дети? Теперь его взору открывалось их совместное с Ольгой творение. Темные волосы рассыпанные по подушке, пухлые щеки и губы, как у Ольги. - Это же твоя мини-копия, - хрипло, сбившимся от волнения голосом прошептал Паша. - Тсс, - она поднесла палец к губам, сигнализируя, что надо вести себя тише, - зря ты так считаешь, свой непростой характер она у тебя взяла. - Спасибо! - он крепче сжал ладонь Арефьевой, благодаря за дочь.