Я ищу средь снов безликих тебя

Ольга тихо открыла дверь квартиры Рыкова, коридор встретил темнотой и звенящей тишиной. Женщине показалось это странным, она поспешила скинуть обувь и снять пальто, прежде чем окликнуть мужа: - Паш, я пришла... В ответ ни слова. Стало невыносимо страшно, что могло с ним случиться за прошедшие 40 минут, пока Ольга к нему добиралась. Она нашла его на кухне, замершего в одной позе - сидя на табуретке сложившимся пополам. Сердце защемило от открывшейся взору картины. Ольга подлетела к мужчине и присев рядом с ним на корточках принялась поглаживать его плечи: - Паш, не молчи ради бога, мне страшно...- голос дрожал, она начала себя чувствовать такой же беззащитной под гнетом событий, вся стальная броня, наращённая годами, просто рухнула еще в то утро, в опорном пункте деревни под Калугой. Он вздрагивает, поднимая на Ольгу мутный от боли взгляд, испуг, перемешанный с болью, расширенные зрачки и полная расфокусировка. Рыков заторможено моргает, пытаясь понять, что с ним происходит. Ее рука застывает на зарубцевавшейся коже, она грубая под кончиками пальцев, словно резина...он морщится, дергается в попытке увернуться от прикосновения. Но Арефьева притягивает мужчину к себе, крепко обнимая за плечи, тихо шепчет ему на ухо слова успокоения. Обещает разделить его боль, дрожит от исходящего от него жара и учащенного дыхания, он как загнанный зверь, который не знает, как выбраться из капкана. - Тише, Паша, не надо было тебя одного оставлять...ты вообще спать нормально не можешь? Он мычит что-то невнятное, продолжает сопротивляться, принимая сострадание за проявление жалости. Трясет головой, пытаясь скинуть ее руки и отстраниться, но Ольга цепко удерживает, обещая, больше не отпускать. Она перемещает ладошки на его лицо и заставляет взглянуть ей в глаза. За широкими зрачками не видно серой радужки, ее должен пугать этот бешеный взгляд, но она давно не боится Пашу в каком бы состоянии он ни был. Большие пальцы гладят колючие щеки, она тянется к его губам легко и не принужденно, как могло показаться на первый взгляд, а внутри скрывается тонна эмоций. Касание губ болезненное, дикое и обжигающее, по плечам бегут мурашки, и Оля не хочет отпускать Рыкова от себя. Он разрывает поцелуй, грудная клетка часто движется, от сбивчивого дыхания, в ушах оглушительно отражаясь стучит пульс. Глаза уже не такие болезненные, пик кошмара пройден. Он с благодарностью смотрит в голубые омуты жены, стараясь подобрать слова, но она не торопит. Поднявшись в полный рост, она тянет его за руку, заставляя встать. - У нас есть пару часов на сон, - ее голос хриплый от пережитых эмоций, но спокойный, - пойдем... Рыков неспокойный и горячий как печка, обжигая прикосновениями, крепче прижимается к Ольге во сне, не осознано утыкаясь ей в макушку, успокаивается чувствуя родной запах. Арефьева почти не дремлет, она лежит полу расслабленно, разглядывает потолок и думает о своем. Как за одно утро жизнь может перевернуться не один раз, как это просто может переключить и из своих душевных трагедий ты выныриваешь, бросаясь на помощь кому-то близкому. Пальчиками перебирает его короткие волосы, зажмурившись, отматывает время назад. Все, как и прежде, будто не было этого долгого расставания, наполненного горечью неизвестности. И ей так хочется просто быть рядом, не выпуская из своих рук его, человека с которым она выбрала прожить жизнь. Через пару часов она просыпается от настойчивого шебуршания. Пашка нервно садится, спина сгорблена, он озирается по сторонам в полу сумрачной комнате, которую спасает от настигающего дня плотный материал штор. - Ты чего? - удивленно спрашивает Оля. - А? - он глухо отзывается, и не дожидаясь, пока ее рука дотянется до его спины встает в полный рост, - мне в душ надо... Оля удивленно вскидывает брови, и проглатывает вертящийся на языке едкий комментарий. Чего она там не видела? На самом деле, прошедшие 6 лет могли изменить их обоих, но Рыков никогда не тушевался перед женским полом. - Паш, - понижая голос, зовет его к себе, - иди сюда... Она откидывает одеяло, садиться перед ним раскрывая себя, непрозрачно намекая, что может дать ему разрядку после такой тяжелой ночи. Паша дергается, прикрывая глаза, отрицая реальность происходящего. - Нет, не могу я так... - Как так? - обескуражено смотрит на мужа, удивляясь его внезапному отказу. - Не надо предлагать мне секс из жалости! - Хорошо, - ровно отвечает Ольга, натягивая одеяло обратно и отворачиваясь к стенке. Еще вчера ей казалось, нужно совсем немного усилий приложить, и Пашка снова станет ее привычным Рыковым. Сегодня разбивает ее иллюзии к черту. Она сдерживается, чтобы не разозлиться на мужа, по большому счету он не виноват...мозг человека очень сложно устроенный механизм, и она это прекрасно знает. Слышит, как он шаркает ногами в направлении ванной. День не задался. Оля давит слабый всхлип. Первый и последний за это утро. *** По кухне разносится аромат свежезаваренного кофе, Паша стоит у плиты, контролируя процесс в джезве, иногда помешивает, не отвлекаясь на посторонние звуки. Арефьеву влечет этот аромат, притворно доброго утра, словно не было целой ночи переживаний, утра смятения и холодного, отрезвляющего душа. С волос брюнетки медленно стекают небольшие капли воды, распространяясь по бледным плечам, она тихонько крадется, стараясь не нарушить Пашину идиллию. Садится на стул и продолжает наблюдать. Будто чувствуя присутствие жены спиной, Паша начинает разговор: - Оль, не хорошо, как-то вышло... - Давай, не будем, - она не хочет развивать эту тему, - ты мне лучше расскажи, что этой ночью было? - Кошмар, - коротко и ясно, как отрезал. - Я опять умирал в огне. Так почти каждую ночь. Он будто бы отрешен, пытается убедить Арефьеву в своей нормальности, но она-то знает, что ничего не хорошо. И эти глупые геройства совершенно ни к чему. - Нам нужно будет эту проблему решить, - Оля начинает прикидывать, кому можно позвонить, чтобы найти толкового психолога. - Я не болен! - твердо отвечает Паша, разливая кофе в чашки. - Я этого не говорила! - ее голос звучит обиженно. - Прости...- он ставит перед Ольгой чашку и садится напротив. Ей безумно хочется курить, наполнить легкие едким никотиновым дымом, зажмуриться и выдохнуть, освобождаясь, но внимательный серый взгляд и триггер, связанный с огнем останавливают. Чем дальше, тем путанее, ей казалось, она начала понимать Рыкова, он ощущался приятным, мягким, своим, но не этим утром. Мужчина словно вновь отстранился. Телефон разрывает молчание, охватившее кухню Рыковых, Оля смотрит на экран - Васильева. Хмыкает. Работа ждать не будет. - Да, Лиза, давай быстрее! - она нетерпелива, - Какие отчеты? Почему перепутаны? Почему так сложно выполнить простую задачу и не перепутать папки? Хорошо, сейчас приеду! Она молча поднимается, смахивает с плеча остатки влажной росы после душа и взяв чашку, осушает ее под озадаченный взгляд Паши. - Собирайся, - ее голос уже более жесткий, - поедем на подстанцию, а потом в больницу МРТ делать. - Отказаться нельзя? - с надеждой спрашивает Паша. - Нет, дурной ты, Пашка, нервы мне треплешь. Давай, допивай и ноги в руки. Пересменка давно закончилась, бригады на выездах, Арефьева удачно подгадывает время, чтобы проскочить, избегая лишних вопросов. Васильева удивлена, стоит уставившись на Рыкова, как на 9е чудо света. - Васильева, бумаги давай неси, хватит Рыкова рассматривать! Рыков поочередно посмотрел, сначала на Васильеву, потом на жену. Она внезапно стала той жесткой начальницей, которой он ее помнил. В груди потеплело, и мужчине захотелось улыбнуться, глядя на Ольгу. - Рыков, ты тоже не стой тут, как истукан, мешаешься. Иди в кабинет, жди меня на диване. Лиза, где папка с отчетами? Развернувшись на каблуках, Оля ушла заниматься работой, оставив мужа в одиночестве пустого кабинета. Он медленно обошел помещение по кругу, рассмотрел все наградные и благодарственные бумаги развешенные по стенам. На столе маленькая рамка, в которую вставлены две соединенные фотографии, сам Паша и его дочь. Такие же серые глаза, ямочки на щеках, улыб ка так похожая на его. Сердце защемило от мысли, что он потерял столько лет из ее жизни. Он не застал ее первой улыбки, первых шагов, первого слова, не забирал Катю из роддома, не он отвел в первый раз в садик. Его не было в этой жизни. Сейчас у него есть дочь, а он даже не помнит, как ждал ее появления. В дверь стучат, после чего в дверном проеме появляется лысая голова. Мужик задорно улыбается и не скрывая радости бросается к Паше навстречу. - Пашка, живой, а я верил, что ты так просто не сдашься! - А ты кто? - отшатнувшись, Рыков спросил у вошедшего. - Я Костя. Кулыгин, коллега твой со скорой. - Коллега значит, - задумчиво протянул Паша. - Пойдем, я тебе экскурсию устрою, ты же новое здание еще не видел? - Нет. - Паш, а ты чего напряженный такой, расслабься. Домой вернулся, жена у тебя умница и красавица, дочь золото, а ты хмурый, как небо в Питере? - усмехнулся Костя. В кабинет вошла Арефьева с красной папкой наперевес, она машинально поздоровалась с Костей, подставив ему щеку. Проницательный Кулыгин заметил недовольный взгляд друга, и проигнорировал жест начальницы. - Привет, Оль...я тут Паше экскурсию устроить собираюсь. - Хорошо. Только недолго, с документами разберусь и нас обследование ждет. В комнате отдыха Кулыгин щелкает чайник и достает из шкафчика несколько чашек, среди них та самая, красная и надписями, которой пользовался Рыков. Эту кружку купила ему Оля и после его исчезновения, посуда так и стояла не тронутой. Иногда Арефьева приходила в комнату отдыха и пока никто не видел перемывала чашку мужа, чтобы она не пылилась. Достав банку с кофе и несколько чайных пакетиков, Костя выложил добро перед другом, давая ему право выбора. Паша автоматически потянулся к своей чашке и взял чайный пакетик. Заметив на себе изучающий взгляд Кулыгина, он спросил: - Что? - Ты чашку свою выбрал, - довольно протянул Костя, — значит не все забыто! Кулыгин говорил размеренно, иногда улыбаясь излагаемым мыслям, он старался выдавать информацию дозировано, рассказывая Паше то смешные случаи из их совместной практики, то не очень. Постепенно Рыков расслабился и откинувшись на спинку дивана слушал Костины байки, разбавленные аллегориями. - Надо бы тебя с собой в смену взять, глядишь, за физическим трудом что-то вспомнишь! - воодушевленно решил Костя. - Ольга не разрешит, - грустно заметил Паша. - Что вам не разрешит Ольга? - она возникла в дверях комнаты отдыха. Паша задержал дыхание глядя на жену, облокотившуюся о дверной косяк. Она была красива, именно такой он ее и помнил, красивой властной и недоступной. Но сейчас Ольга более открыта, она улыбнувшись прошла к ним, села рядом с ним и закинула ногу на ногу. - Он кружку свою выбрал! - довольно отчитался Костя. - Хорошо, - она улыбаясь похлопала Рыкова по колену. Остаток дня пролетает стремительно, закончив с работой, Ольга везет мужа в ближайшее кафе обедать. Они когда-то любили это место, периодически возвращаясь сюда, чтобы побыть вдвоем подальше от чужих глаз. После обеда их ждет морально тяжелая поездка в больницу. Паша просто нервничает, потому что ненавидит быть в качестве пациента. Он чуть с ума не сошел, пока восстанавливался после аварии и пожара. Ольга боится услышать что-то не утешительное для себя, но молчит, старается топить свои страхи, не выпускать их наружу. Купить по-прежнему хочется, она грустно прикусывает губу, понимая, что отказ от вредной привычки сделан во благо любимого человека. Она сжимает его ладонь, прежде чем зайти в приемный корпус клиники. Пока Паше делают МРТ, Оля сидит, копаясь в телефоне, просматривая электронную почту, надеясь, что министерство не скинуло больше никаких дурацких форм отчетности. Ожидание гнетет и напрягает, и женщина, прикрыв глаза просто облокачивается на стенку, нервы и недосып дают о себе знать, она проваливается в сон стремительно, и все окружающее перестает существовать. Будит ее знакомый голос и теплые руки, забирающие из ее ладоней телефон: - Устала? - проносится где-то у уха. Она довольно улыбается, готовая потянуться, чтобы прижаться к колючей щеке, но слышит, как тактично откашливается врач, ее давний знакомый - Максим Сергеевич, и тут же открывает глаза. Она снова в больнице, сидит напротив отделения лучевой диагностики, рядом муж, уже не такой недовольный и кажется даже чуточку повеселевший. - Ольга Кирилловна, результаты чуть позже я скину вам, потом созвонимся и решил план дальнейших действий. А пока, Павлу Дмитриевичу требуются отдых и положительные эмоции. Она согласно кивает, благодарит доктора и переводит взгляд на Рыкова, безмолвно, одними глазами спрашивая, как он. Пашка легонько улыбается ей в ответ, убеждая, что все хорошо. Страх перед больничным отделением отступил и теперь мужчина готов бежать отсюда куда подальше, главное с ней вместе. *** Квартира Авериной располагалась в тихом, не проходном дворе, пост охраны, надежный шлагбаум, вход по пропускам и спискам. Ольга с Рыковым вышли из такси перед проходной и решили немного прогуляться до подъезда. Осень начинала сменяться прохладой зимнего ветра, колючего, зябкого, пробирающегося под полы тонкого пальто. Арефьева зябко куталась в шарф, стараясь замедлять шаг, чтобы подольше побыть с Пашей. Они так и не решили, как им поступить дальше. Но оставлять его одного женщина категорически не хотела. - Паш, - она остановилась, взяв мужа за руку, - вне зависимости от того, как пройдет сегодняшний вечер я тебя не оставлю. Он усмехается, улавливая ее настроение, крепче сжимает ее ладонь и притягивая в свои объятья. - Так хорошо, стоять просто так рядом, - она зажмуривается, погружаясь в его тепло. На глазах проступает влага, Оля быстро шмыгает носом, надеясь, что муж не заметит. А с неба начинает падать легкий первый снег, хлопья маленькие, едва заметные, они вызывают у Рыкова улыбку. - Ольга, ты чего? Вот уже снег наколдовала! - усмехается он, прежде чем машинально поцеловать жену в макушку. Действие остается незаконченным, их отвлекает веселый детский смех, звук чистой радости белизне первого снега, легкого морозца в воздухе и детской непосредственности. Катя бежит им навстречу, весело выкрикивая "мама", заставляя Арефьеву напрячься в руках мужа. Она дергается, машинально пытаясь отступить, но Рыков не позволяет. Лишь через долю секунды, его руки отпускают женское тело, позволяя Арефьевой развернуться к дочери, и подхватив ее на руки крепко обнять. - Привет, котенок! -она целует дочку в курносый нос и крепко прижимает к себе, - а ты чего не дома? - Полина сказала нужно больше свежим воздухом дышать. - Ну, я ей задам, - тихо прошептала Ольга сквозь улыбку. Паша наблюдал за этим взаимодействием, естественное общение, и он даже как-то отдаленно вписался в это канву семьи. Катя, вспомнив о том, что ее мама была не одна, начинает вертеться в Ольгиных руках, стараясь развернуться в Паше. Рыков попытался придумать монолог, но мысли в голове путались, он был совсем не подготовлен к происходящему. Взгляд Кати был глубоким и умным, совсем не по ее малым годам, она пронзительно посмотрела на Пашу, так, что у него сердце пропустило пару ударов. - Привет! - попробовал он начать разговор. - Ты мой папа? - она вновь удивила родителей своим вопросом. - Да...- как-то неуверенно ответил растерявшийся Паша. - Ты больше не исчезнешь? - он смотрел в эти серые глаза и видел в них самого себя. - Слишком много вопросов! - Оля постаралась разрядить обстановку. - Пойдем пить горячий шоколад, и ты сможешь спросить у папы все, что захочешь. Она опустила дочь на землю, и выпрямившись перевела взгляд на растерянного Рыкова: - Привыкай, Пашка, теперь ты отец. А Катерина Пална еще тот фрукт, генетика у нее интересная. Она перевела взгляд с мужа на дочь, та выжидала, когда родители возьмут ее за руку и они пойдут домой. Няня, стоявшая в паре метров от них, виновато улыбнулась Ольге, ожидая выплеска ее недовольства, но Арефьева была сдержана, она кивнула в знак приветствия и отпустила ее.