***
Драко просидел на кровати добрую половину ночи, опустив голову на руки и обдумывая в очередной раз всё, что произошло с ним за последние месяцы. Его жизнь буквально перевернулась с ног на голову после падения Волдеморта. Отца приговорили к поцелую дементора, мать сочли душевнобольной из-за страданий по мужу и закрыли в больнице св. Мунго со строгим запретом подпускать к ней кого-либо до выздоровления, а его самого отправили в Хогвартс замаливать грехи своей семьи и доказывать, что Малфой младший на самом деле отличный парень! Мерлин, ну и бредятина. Скажите это всё Чёрной метке на его руке, которая продолжала ежедневно доставлять юноше дискомфорт своим жжением. Хотел бы он избавиться от неё, будь у него такая возможность. Только Министерство Магии решило не предпринимать ничего, чтобы избавить детей Пожирателей, получивших метку от заклятия Тёмного Лорда, которая будет служить им напоминанием: не всегда нужно слепо следовать за родителем, а уметь трезво взвешивать каждое убеждение, внушаемое со стороны. Таких, как Драко, было немного. Волдеморт не стремился пополнять свои ряды бесполезными детьми, и разве что шел на своеобразные уступки приближенных, рьяно желающих, чтобы их дети шли по их стопам. Драко Малфой и Теодор Нотт стали этими самыми детьми, не смеющими пойти наперекор своим отцам. Возможно, как раз из-за того, что заклейменных «пожирателей» среди студентов было всего двое, им и дали шанс на искупление, за что полагалось быть безмерно благодарным новому министру. Драко было плевать на их милосердие. Скорее всего, он бы предпочёл встречу с дементором, нежели добро на дальнейшее существование в мире, где теперь к нему будет совершенно иное отношение. Получить такую отсрочку — значило принять факт, что теперь ты считаешься жестоким предателем, опасным убийцей, сумевшим избежать наказание и строившим новые планы по захвату мира. Именно так и представлял Малфой себя в глазах победившей стороны. Для него больше не было разницы, где доживать остатки своих дней. Рядом не осталось никого, кто был бы дорог ему, никого, кто поддержал бы несмотря ни на что, сумел понять его. У него больше не было семьи, не было — как он считал — и друзей. После того, как он был вынужден примкнуть к Пожирателям Смерти, он перестал общаться с каждым из них, выстроив вокруг стены, которые в случае чего должны были защитить их самих от бед, которые Малфой младший притягивал к себе будто магнитом. Смысл существования и какой бы то ни был интерес к жизни отныне были утеряны, осталась только ненависть к этому миру, разрушившему его собственный. Драко сфокусировал взгляд и снова оглядел комнату. Рядом с ним всё так же лежал пергамент с обязанностями старосты. Видимо сам чёрт дёрнул МакГонагалл назначить его на этот пост, других объяснений глупого решения директора попросту не было. Зачем ему заниматься этой ерундой? Старуха ведь в курсе его ситуации, разве нет? Или решила поиздеваться, когда утвердила его главным префектом, поставив в пару заносчивую грязнокровную подружку Мальчика-который-к-сожалению-не-сдох? Очевидно, что никто из них двоих не был рад этому вынужденному сотрудничеству. С его стороны не осталось этой детской ненависти, которая раньше закипала в нём желчью, стоило увидеть косматую заучку поблизости. Она бесила, когда начинала любоваться своим мозгом в ситуациях, когда делать этого её никто не просил; она раздражала его, когда вела себя как истинная гриффиндорка со всем своим благородством, когда бросалась, сломя голову, защищать своих дружков, даже если те были неправы. Вся такая правильная и идеальная, черт бы ее побрал. Девчонка до последнего боролась за своего Святого Поттера. Малфой прекрасно помнил, как извивалось от адской боли её тело под склонившейся над ней Беллатрисой. В памяти навсегда отпечаталось, как она терпела очередной Круциатус, но не рассказывала Лестрейндж ничего. Она не плакала — только кричала, пока клинок вырезал на нежной коже «Грязнокровка». Драко не отрицал, что ему было невыносимо наблюдать за этой картиной. Это было даже тяжелее, чем смотреть на пытки незнакомых ему людей, чьи замученные до смерти души, казалось, преследовали его повсюду, впиваясь пронзительными взглядами и обвивая ледяными липкими руками, не давая забыть, что он просто парализовано стоял и наблюдал за очередной смертью. Мрачные мысли немного отступили, когда из-за неплотно закрытой двери, ведущей в общую ванную комнату, появилась полоса света. И только тогда Малфой понял, что наступило утро. Драко потёр ладонями лицо, прогоняя так не вовремя накатывающую сонливость. Холодный душ и пара глотков нужного зелья помогли ему взбодриться. Стать старостой и не прийти на учёбу в первый же день значило привлечь к себе лишнее внимание. Делать этого хотелось меньше всего, учитывая, что едва ли не каждый человек в этой школе и без этого считал своим долгом обсудить решение Министерства и перемолоть косточки ему, пожирателю, назвать которого таковыми можно было бы разве что со смехом. Если Министерство, Орден и прочие считали юношей с Чёрной меткой малолетними убийцами, заслуживающими гнить в тюрьме, то Малфой младший знал, что они не отняли ни одной жизни. Взглянув на себя в зеркало, Драко ловким движением пальцев поправил галстук на шее, затягивая его как можно туже, борясь с желанием удушиться. Как всегда в отражении на него смотрел молодой человек безупречной внешности: точеные черты лица, идеально уложенные волосы, сидящая строго по фигуре одежда и пустые глаза, смотрящие при этом с невероятным холодом, способным потягаться с арктическим. В такую рань в Большом зале обычно почти никого не было, но первый день всегда становился исключением. Буквально каждый второй ученик просыпался в этот день в особом предвкушении нового учебного года, заряженный огромным количеством энергии и хорошим настроением. Именно поэтому большая часть школы уже собралась внутри, из-за чего в Зале стоял гул, и слышались звуки стучащих о тарелки столовых приборов. Драко остановился в проходе и на автомате нашёл взглядом компанию своих друзей, отметив, что его место так и оставалось пустым. Несмотря на то, что они не общались целый год, никто так и не позволил себе или кому-то занять его. Складывалось ощущение, что они всё ещё ждали возвращения Малфоя младшего. Эта мысль заставила губы дрогнуть в искренней улыбке, но извечные сомнения как обычно стёрли её с лица. Наверняка они считали его предателем, как и все в этом мире, а место не занимал никто, просто потому что даже сидеть там было противно. И если бы Малфой и захотел вернуть всё на круги своя — у него бы попросту не вышло. Юноша сделал несколько неуверенных шагов вперед. Кто бы мог подумать, что вернуться в Хогвартс будет так сложно. Однако показывать, что ему трудно, Драко не собирался. Держать лицо в любой ситуации контролировать эмоции — это то, чему он научился за время, проведённое в рядах Пожирателей Смерти. С равнодушным видом Малфой уселся подальше от шумной компании, частью которой он являлся, казалось, целую вечность назад, и принялся за завтрак. Он чувствовал на себе десятки взглядов, заставляющие всё внутри закипать от злости. Хотелось выдавить глаза каждому, кто так пристально на него уставился. Отвращение, осуждение, восхищение, любопытство, страх — целая палитра разных эмоций отражалась на лицах людей, наблюдающих за ним. Драко ощущал себя грёбаным экспонатом в грёбаном музее. Слизеринец с силой сжал в руке вилку, а на скулах заиграли желваки. Нет, так нельзя. Если он покажет, что его волнует такое внимание к собственной персоне — его станет только больше. Малфой сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. В этот момент к нему подсела маленькая девчушка. Кажется, её вчера распределили на его факультет. — Ты же наш староста, да? — протянула она. Драко молча кивнул и ждал, пока юная собеседница продолжит. — Джастин обзывает меня, и из-за этого все начинают надо мной смеяться! Я сказала ему, что пожалуюсь, но он не поверил, — протараторила девочка, указывая пальцем в сторону гриффиндорского стола, после чего обиженно надула губы и сложила перед собой руки. — Поругай его. Гриффиндор и Слизерин. Кто бы сомневался. Всё-таки не с их курса началось это межфакультетское противостояние. Оно, судя по всему, всегда имело место быть. Из-за внушений родителей, друзей, знакомых. Каждый наслушался всяких предрассудков и стереотипов о том или ином факультете и теперь считал, что имеет повод для необоснованной ненависти. Не узнав человека лично, кидался навешать на него ярлыков и найти причины враждовать. Только теперь Драко понимал, как глупо это выглядело со стороны. Сперва он хотел послать девочку к Пэнси Паркинсон, которая стала старостой их факультета, и сказать, что это она занимается подобными вопросами, а к нему лезть с такой ерундой не надо, но, задумавшись, спросил: — Как тебя зовут? — Я Алиса Фостер, — гордо представилась первокурсница, задрав подбородок. По привычке Малфой быстро прошёлся по знакомым фамилиям и сделал вывод, что девочка не относилась к чистокровным семьям. — Драко Малфой, — холодным тоном ответил юноша и ухмыльнулся, когда глаза его маленькой собеседницы расширились, а рот приоткрылся. — Испугалась? — Ещё чего, — хмыкнула Алиса и едва заметно нахмурилась. — Просто все о тебе очень много говорят, а я не думала, что мне придётся познакомиться с тобой лично. Малфой закатил глаза, лишний раз убедившись, что является, видимо, одной из самых обсуждаемых тем в Хогвартсе. — Так ты поругаешь его или нет? — судя по всему, Фостер было плевать на репутацию старосты. Важнее для ребёнка было разобраться с обидчиком. — Послушай, тебе не кажется, что наябедничав, ты сделаешь только хуже? — пожав плечами, спросил Драко, вспоминая, как сам любил злоупотреблять этим в детстве. Фраза «Мой отец узнает об этом» звучала из его уст чаще, чем такое простое и повседневное «Привет». — Покажи, что тебе всё равно на насмешки, что ты выше всяких обзывательств. Поверь, то, что ты будешь игнорировать его, будет бесить куда больше. Не доставляй парню удовольствие тем, что переживаешь или расстраиваешься. Сперва Алиса чуть не задохнулась от возмущения. Она надеялась получить помощь и увидеть, как противного Джастина отчитывают перед всеми его дружками, совсем как маленького, а вместо этого слушала о том, что ей нужно всего лишь не обращать внимания. Но представив себе картину, как жалко будет выглядеть мальчишка, пытаясь уколоть её, абсолютно не замечающую этого заносчивого гриффиндорца, Алиса улыбнулась. — Ну, хорошо, я попробую, — сделала вывод Фостер, возводя глаза к потолку, видимо до сих пор смакуя представленную сцену. — Спасибо, Драко! Гермиона проводила взглядом убегающую темноволосую девчушку с улыбкой на лице. И о чем таком они с Малфоем беседовали, что диалог с ним так улучшил настроение ребёнка? Рассказал ей секрет, как стать самой невыносимой персоной в школе? — Будешь доедать пудинг? — спросил Невилл, выдергивая этим вопросом гриффиндорку из размышлений. Грейнджер сидела на своём привычном месте среди однокурсников, оживленно обсуждающих всё на свете. За долгое время она была по-настоящему счастлива, ощущая эту лёгкость и спокойствие. — Можешь забрать, — улыбнулась Гермиона и пододвинула свой поднос поближе к парню. — Кстати, как там, в новой башне? Ещё не поцапались с Малфоем? — Невилл махнул головой в сторону слизеринского стола. Переспрашивать не пришлось, она и без того поняла, что речь шла о Малфое. Новость о том, что старостами стали она и Малфой разлетелась по школе со скоростью света. — Всё хорошо, — не задумываясь, произнесла Гермиона. — Кровать там просто потрясающая, гораздо больше и мягче, чем кровати в общих комнатах. А с Малфоем мы ещё даже не пересекались. — Хоть бы так было и дальше. — Исключено. Я не смогу, да и не хочу заниматься всем этим в одиночку, — пояснила Грейнджер, которая ещё вчера вечером изучила исписанный МакГонагалл пергамент со всеми правилами и обязанностями. Все организационные вопросы, вечерние патрулирования, собрания, праздники лежали именно на плечах главных префектов. — Правильно, — поддержала Джинни. — Даже если будет как обычно задирать нос, не давай ему спуску. — Она точно не даст, — усмехнулся Невилл. Гермиона всегда отличалась от многих однокурсников чрезмерной ответственностью и строгостью, из-за чего никогда не позволяла себе и друзьям расслабляться. И стоило признаться, что подзатыльники и периодические ругательства неплохо мотивировали Гарри и Рона к действию. Когда до конца завтрака оставалось около пяти минут, Гермиону оповестили о просьбе срочно подойти к МакГонагалл. В ответ на вопросительные взгляды друзей девушка лишь пожала плечами. Она старалась не думать о плохом, ведь в первый день в первые часы по определению не могло случиться ничего страшного. — Доброе утро, мисс Грейнджер, — сдержанно поприветствовала директор, когда Гермиона вошла в кабинет. — Вы понимаете, что я не просто так вызвала вас к себе, — женщина дождалась, пока та кивнет и продолжила: — Так вышло, что Мадам Трюк не может присутствовать на первом уроке, именно поэтому я прошу вас и мистера Малфоя заменить её. У первокурсников сегодня вводное занятие, поэтому уверена, что вы прекрасно справитесь. Гермиона потупила взгляд, пытаясь представить себе, как учит одиннадцатилеток управляться с метлой. Единственная дисциплина, с которой у неё всегда были проблемы — Полёты. Те немногочисленные занятия, что она сумела пережить — именно пережить — она запомнила на всю жизнь и поклялась себе, что не сядет по доброй воле на метлу больше никогда в жизни. — Профессор, но ведь тренер должен научить правильной посадке, управлению метлой, как правильно взлетать, безопасно садиться и вообще… — начала перечислять Гермиона, но была прервана бывшим деканом своего факультета. Женщина подняла руку в жесте, приказывающем замолчать. — Я помню, что у вас были некие трудности с Полётами. Ваша задача будет заключаться в другом: вам всего лишь нужно проконтролировать занятие, чтобы оно обошлось без травм. И, конечно же — дисциплина. Остальное доверьте мистеру Малфою. Насколько мне известно, он довольно неплох в квиддиче, а значит обучить детей азам он сможет без каких бы то ни было проблем, — будто заученный текст отчитала МакГонагалл, поправив на носу свои очки. — Ч-что? Да, но, — девушка нахмурилась. — При всём моём уважении, вы считаете это разумным? Гермиона не стала озвучивать всё, что крутилось в голове на данный момент. Объяснять и не требовалось. Директор поняла, что гриффиндорка волновалась о безопасности детей. Она не была слепой, глухой или глупой. МакГонагалл знала, как в этой школе относились к сыну широко известного садиста Люциуса. Так же, как и знала из воспоминаний, оставленных Снейпом о ситуации несчастной семьи, в которой некоторые вещи были совершенно другими, нежели обстоятельства, предстающие в глазах окружающих совсем иначе. — Урок скоро начнётся, поспешите. Мистер Малфой уже на поле для тренировок, — женщина сложила руки на столе и указала глазами на дверь, тактично выпроваживая Грейнджер. Гермиона только закусила язык, чтобы не высказать своих недовольств. Мало того, что сегодня первым уроком должна была быть Травология, которую она любила всей душой, но была вынуждена пропустить, так ещё и придётся провести следующие полтора часа, наблюдая за тем, чтобы Малфой послушно провёл занятие. Покинув кабинет директора, Грейнджер крепко стиснула зубы и быстрым шагом направилась на улицу в надежде, что всё это закончится как можно скорее. На большой поляне, где обычно проходили тренировки школьников, уже собрались все первокурсники. В этом году их не стали делить на подгруппы из-за небольшого количества. Поэтому около двадцати человек сейчас стояли по левую сторону от мётел и внимательно слушали Малфоя. Грейнджер удивилась и даже на секунду замерла в нескольких метрах, наблюдая за вторым старостой со стороны. На юноше как обычно было непроницаемое выражение лица, маска полного безразличия. Однако это не мешало ему холодным ровным голосом объяснять технику полётов. Но больше Гермиона поразилась тому, что все дети стояли и просто внимали каждому слову. Среди первогодок всегда было сложно установить дисциплину — это раз. И два — она была уверена, что одни попросту не будут воспринимать этого слизеринца, будут ненавидеть его, другие — бояться. Но ни на одном детском лице не читалось подобных эмоций. — На этом с теорией закончили, — произнёс Драко и, не поворачиваясь к гриффиндорке лицом, пренебрежительно кинул: — Грейнджер прекрати пялиться. Ужасно напрягает. Кто-то в рядах первокурсников издал смешок, а Гермиона только кинула на Малфоя короткий полный презрения взгляд. — Какой грубый тон. Как-то не вяжется с твоим идеальным образом прекрасного принца, — с нескрываемым раздражением бросила в ответ Грейнджер и подошла ближе к классу. Дети тут же заинтересованно уставились на этих двоих, надеясь на продолжение перепалки префектов. Гермиона тоже приготовилась к очередной гадости в свой адрес, однако Драко только вскинул брови и повернулся к ней спиной. — Мне очень льстит, что ты считаешь меня прекрасным принцем, но попрошу не мешать. Я всё-таки немного занят, — юноша не видел выражение лица однокурсницы, однако был уверен наверняка, что щеки той стали пунцовыми от гнева. Иначе было невозможно, ведь он позволил себе говорить с ней в таком тоне при первокурсниках, которые могли запросто взять себе это за пример общения. Девушка не успела ответить ничего, поскольку Малфой обратился к ученикам: — У кого-нибудь есть вопросы? Если нет, перейдём к практике. Дальше последовали бесчисленные попытки хотя бы сдвинуть метлу с места. Не у многих получилось поднять её с первого раза, однако те, кто уже держал древко в руке, гордо задрали носы и раздавали советы сокурсникам. От слова «вверх» уже начинала болеть голова, но спустя какое-то время, не без помощи сегодняшнего тренера, все справились с заданием. Следующим шагом было научить учеников держаться на метле. Гермиона сидела на траве с учебником, который удосужился внимания девушки всего пару раз и то на какие-то доли секунды, потому что взгляд то и дело обращался то к высокому силуэту, то к детям, радующимся своим успехам или наоборот переживающим из-за неудач. И к первому объекту, стоило признать, гораздо чаще. Нужно изучать своих врагов. Так оправдывала себя Гермиона, когда в очередной раз застывала, разглядывая широкие плечи и сильные руки, не скрываемые сброшенной в процессе занятия мантией. Глупо было отрицать, что Малфой красив. Особенно в момент, когда не смотрел в её сторону, желая проклясть. Он выглядел холодным и колючим — так было всегда. Но теперь, когда судьба буквально столкнула его и Гермиону лбами, девушка не могла делать вид, что того не существует. Им предстояло провести целый год, пытаясь сотрудничать, и… Все размышления были прерваны девчачьим визгом. Грейнджер вздрогнула и моргнула, возвращаясь в реальность. Судя по форме — когтевранка не смогла справиться с управлением метлы и упала с весьма приличной высоты. Гермиона тут же кинулась к ребёнку, мысленно проклиная себя последними словами. Она должна была заметить, если бы не витала в облаках и не думала о всякой ерунде. — Твою мать! — тихо, едва слышно выругался Малфой, который до этого момента помогал пуффендуйцу держать равновесие, и, аккуратно спуская того на землю, в два шага оказался возле девочки. Юная когтевранка смогла приподняться с помощью Гермионы, но стоило опереться на правую ногу, как с уст сорвался крик, за которым последовали ещё более сильные и громкие рыдания. — Я просто не понимаю, для чего тебе глаза, — только и выплюнул Драко, сжимая челюсти, отчего на скулах заиграли желваки. Было ясно, к кому он обращался. Это она должна была всё контролировать, следить, если вдруг что пойдёт не так. А теперь что? Школа начнёт гудеть, что Малфой младший сломал ногу первогодке? Его и без того все считали монстром, а теперь только лишний раз убедятся, что он ест младенцев на завтрак. — Успокойся, — одернул Драко девчонку, не желающую прекращать истерику, и присел перед ней на корточки. Юноша обернулся на остальных учеников, замерших с округлёнными глазами, после чего повернулся обратно к несчастной когтевранке. — Так бывает, ничего страшного. Ты неудачно упала, из-за чего сломала ногу, но жить будешь. Сейчас я отведу тебя в госпиталь, а завтра ты снова начнёшь бегать, идёт? Девочка слабо кивнула, продолжая всхлипывать. — Мне больно, — пожаловалась она, на что Малфой вздохнул и взял её на руки. — Может лучше я? — осторожно спросила Гермиона, чувствуя себя виноватой. Но так и не получила ответа, молча проводив взглядом быстро отдаляющийся силуэт. Наблюдать за тем, как Драко общался с детьми было крайне любопытно, однако чувство тревоги не покидало грудную клетку ни на секунду, когда дело касалось слизеринца. Слишком много сомнений, недоверия, опаски. Относиться к этому человеку, как к обычному смертному она не могла. Не после того, что было сказано и сделано за все семь лет их знакомства. — С ней правда всё будет хорошо? — раздался голос из толпы напуганных детей. Гермиона постаралась улыбнуться: — Разумеется. На самом деле, такое случается очень часто. Но Мадам Помфри обязательно ей поможет. Оставшиеся полчаса занятий были потрачены на разговоры. Первокурсники, казалось, забыли о произошедшей неприятности и теперь сыпали на Гермиону вопросы, касающиеся самых разных тем. Начиная организацией Хогвартса, его устройством, заканчивая неподдельным интересом к тому, как проходила и закончилась война. Видимо родители старались не описывать всё в красках и не делились жуткими подробностями этого ужасного для всего Магического мира события. И Грейнджер тоже предпочла уклоняться от ответов. А если и отвечала, то в общих чертах. Детям не нужно было знать об этом кошмаре.Глава 2.
22 января 2023 г. в 16:42
Всю ночь Гермиона провела просто ужасно, постоянно просыпаясь от навязчивых снов, которые, так или иначе, превращались в кошмары. Смерти дорогих людей проносились мимо нее, играя в чехарду с видениями о собственной пытке в Малфой-мэноре и картинами послевоенной разрухи. Очнувшись от очередного оглушающего крика собственного голоса, девушка устало открыла глаза и, тяжело вздохнув, уставилась в потолок. Гермиона уже понадеялась, что кошмары оставили ее, когда перестали тревожить последние пару недель.
Стараясь не отчаиваться по этому поводу, гриффиндорка убедила себя в том, что это нормальное явление, последующее за насыщенными событиями вчерашнего дня. Возвращение в Хогвартс, отсутствие двух лучших друзей рядом и назначение директором бывшего Пожирателя вторым старостой стали катализатором возбуждения нервной системы. Какой еще реакции собственной психики ожидала Гермиона, впервые засыпая по соседству с убийцей?
За окном начинало светать, осеннее солнце окрашивало небо в нежные оттенки, приветствуя мир очередным утром. Пытаться заснуть снова не было смысла, поэтому Гермиона заставила себя подняться с постели и отправиться в ванную, дабы смыть с себя остатки сна.
Прошлёпав голыми ногами по холодному камню, она закрыла дверь ванной и включила свет, который тут же больно резанул по глазам. Внимание привлекло собственное отражение. Девушка подошла к зеркалу и опустила руки на раковину, не отрываясь от лица Гермионы, измучено смотрящей на неё с противоположной стороны. Взгляд скользнул ниже, останавливаясь на левом предплечье. Уродливый шрам в виде отвратительного сочетания кривых букв принялся затягивать гриффиндорку в очередной водоворот болезненных воспоминаний.
Что за вид, Гермиона? Возьми себя в руки, сегодня будет прекрасный день, вот увидишь!
Набрав в ладони ледяной воды, она умыла лицо и выдохнула, полностью приходя в себя.
Гермиона пару минут смотрела в одну точку перед собой, прежде чем решилась заняться внешним видом, приводя волосы в порядок и скрывая темные круги под глазами чарами красоты. Когда работа была закончена, и девушка одарила свое отражение довольной улыбкой, её внимание приковала дверь с противоположной стороны, ведущая в комнату ее нового соседа. Из комнаты Малфоя не доносилось ни звука.
Интересно, снятся ли ему кошмары, после всего, что произошло?
Эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Убедившись, что до завтрака оставался еще как минимум час, Гермиона вернулась в свою комнату, начиная неспешно подготавливаться к новому дню, в который она шагнет обычной ученицей, старостой девочек, а не искалеченной Героиней войны.