***
Уроки пролетели довольно быстро, приближая время к вечеру. Ученики неспешно покидали Большой зал, закончив с ужином, и направлялись каждый по своим делам. У Блейза намечалась тренировка, на которой, он пообещал Драко договориться с капитаном команды провести дополнительные отборочные, чтобы взять Малфоя обратно в команду. У Пэнси тоже наметились какие-то дела на ближайшее время, поэтому Драко покидал зал в одиночестве, вновь ощутив некую потерянность. По пути в башню старост в одном из коридоров его едва не сбила с ног толпа первокурсников. Дети кричали и неслись сломя голову. Слизеринец вовремя опомнился и остановил несносных учеников, хватая одного из них за руку. Увидев это, остальные послушно замерли на месте. — Еще раз увижу, что бегаете и сбиваете людей с ног, то сниму с ваших факультетов по десять очков за каждого, — строго произнес Малфой. Мальчик, который до сих пор пребывал в хватке старосты, внезапно задрал подбородок и с вызовов посмотрел на Драко. — Даже со Слизерина? — он поправил свободной рукой криво завязанный зелено-серебристый галстук. — Даже со Слизерина, — усмехнулся Малфой и отпустил ребенка. — Привыкайте к равенству и не ждите никаких поблажек. Несколько детей переглянулись между собой. От других, более старших учеников, они слышали о Драко Малфое и о том, что он был Пожирателем смерти, которые как раз боролись против «равенства с ущербными». Поэтому сейчас заявление старосты вызывало у одиннадцатилеток полный диссонанс. Драко и сам задумался о сказанном только после того, как произнес это вслух. Он ни разу не обдумывал подобную мысль в голове, потому что всегда был тем самым ребенком, кому делали эти поблажки, шли на уступки и подносили все на блюдечке с голубой каемочкой. Разумеется, до определенного момента, пока жизнь принца не разрушилась на частицы разочарований и сожалений. — Нечего хлопать глазами, можете идти, — холодным тоном произнес Малфой, и детям не нужно было повторять дважды — они тут же ретировались прочь. Только сейчас Драко заметил в толпе первокурсников уже знакомую ему девочку. Алиса Фостер не выглядела такой расстроенной, как в их первую встречу. Малфой подозвал её к себе. — Здравствуй, — поздоровалась она. Слизеринец кивнул в знак приветствия. — Как дела с тем заносчивым гриффиндорцем? — Он все еще меня задирает, но, как ты и сказал, из-за того, что я почти не реагирую, он ужасно бесится, — Алиса улыбнулась. — И за этим очень забавно наблюдать. Так что, все под контролем! — Рад слышать, что ты справляешься. — Тебе спасибо за совет, — девочка неопределенно пожала плечами. — Ладно, я побегу, меня ждут друзья. Еще увидимся! Алиса махнула старосте рукой и догнала свою компанию. Драко заметил не сразу, что на лице красовалась ухмылка, пока взгляд провожал маленькую слизеринку. Придя в себя, он нахмурился и, развернувшись, продолжил свой путь до гостиной. Башня старост встретила его теплым светом потрескивающего камина. Драко понял, что Грейнджер находилась здесь, возможно в своей комнате или ванной, поэтому пользуясь случаем, хотел незаметно пройти в свою. Но в момент, когда он уже поднимался по лестнице, средняя дверь отворилась, выпуская гриффиндорку наружу. От внезапности встречи она немного дернулась, но в тот же миг на лицо вернулась невозмутимость. На девушке была надета светло-серая футболка, прилегающая к сырым после душа участкам кожи, и обычные домашние нелепые шорты в полоску. Влажные волосы были забраны в неаккуратный, сделанный на скорую руку пучок, а щеки порозовели от горячей воды. Малфой засмотрелся всего на пару секунд, молча замерев на месте. От Грейнджер пахло чем-то цветочно-фруктовым. Запах пиона или жасмина, в перемешку с персиковым донесся до Драко, стоящего буквально в двух шагах от его источника. Пробегающий мимо Живоглот зашипел, и Малфой нахмурился, огораживаясь от аромата, внезапно оказавшегося довольно приятным. Он сразу же отмел эту мысль куда подальше, поскольку в его голове что-то приятное и гриффиндорская заноза Грейнджер были абсолютно полярными понятиями. — Может ты уже куда-нибудь пройдешь? — раздраженно подметил Драко, исподлобья глядя на Гермиону. — Тебе мало места? — она изогнула бровь и скрестила руки на груди, но все же сделала шаг к стене, освобождая проход. — Кстати, МакГонагалл попросила нас сегодня провести что-то вроде дежурства. У Слизнорта сегодня… — Сама занимайся этой херней, — резко перебил Драко. — В расписании четко прописаны дни, когда я должен страдать в твоем обществе, и на лишние мучения я не соглашался. Малфой в два шага преодолел расстояние до своей комнаты, его рука уже коснулась ручки и потянула дверь на себя, когда Гермиона с помощью заклинания захлопнула ее обратно. Слизеринец развернулся к ней лицом, на котором отчетливо читалось удивление и возмущение. — Какого черта ты себе позволяешь? — прошипел он. В серых глазах, казалось, разразилась гроза и засверкали молнии. — Я не собираюсь выполнять наши общие обязанности в одиночку. Так что ты пойдешь и сделаешь то, что тебе велели, — спокойным ровном голосом отчеканила Гермиона, сжав губы в тонкую полоску. — Да ну? — он усмехнулся, продолжая неотрывно смотреть в лицо гриффиндорки. — И кто меня заставит? Ты? — Драко направился в её сторону. Теперь во взгляде была лишь насмешка и превосходство. — Брось, Грейнджер, тебе не привыкать выполнять чужую работу. Ты же всю жизнь только так и поступала. Поэтому Поттер и Уизли с тобой носились? Им было выгодно, когда их проблемы решала глупая наивная девочка, верившая в магию дружбы. Гермиона ахнула, услышав эти слова, но быстро взяла себя в руки, вспоминая, что эту «особо умную» мысль изрек Драко Малфой. — Не завидуй, Малфой. К сожалению, не всем в жизни везет иметь хороших друзей, — Гермиона фыркнула и закатила глаза. — Возможно, если бы ты был знаком с понятием «дружба», то не был бы таким жестоким идиотом. — Да что ты вообще знаешь? — Драко снова начинал злиться. Ему было тошно в очередной раз слушать эти глупые стереотипы. — Знаю достаточно, чтобы сделать простейший вывод. Глупый спор начинал действовать на нервы. Гермиона осознавала, что он снова не приведет ни к чему, поэтому пора было заканчивать это бессмысленное, на ее взгляд, занятие — разговор с Малфоем. Она не дала ему возможности ответить и сразу же следом выпалила: — Если не явишься на дежурство — я доложу директору. Произнеся это, она быстро ретировалась в свою спальню, заперевшись за собой. — Докладывай. Мне плевать, — раздалось по другую сторону, а затем послышался хлопок закрывающейся двери. Девушка упала на кровать, раскинув руки в разные стороны и уставилась в потолок. Тяжелый выдох усталости сорвался с её губ. Она гордилась собой — очередная перепалка не вывела её на эмоции так, как это было вчера. Но противный внутренний голос нашептывал, что лучше бы она испытывала сейчас злость, чем заняла свои мысли размышлениями над словами слизеринца. Она всегда безукоризненно верила в искренность дружбы их Золотого Трио. Не могла же эта дружба оказаться действительно тем, о чем говорил Малфой? Может, она, на самом деле, была просто удобной все это время? Нашла, кого слушать, Гермиона. Если он относится к людям, как к маггловской бытовой технике, используя лишь для своего удобства, это вовсе не значит, что Гарри и Рон такие же. Гермиона вдруг вспомнила, что со дня на день от них должны были прийти письма. Они договорились, что в первую неделю напишут друг другу, поделятся тем, как справляются с новыми обязанностями. Эта мысль будто окутала сердце теплым пледом. Грейнджер безумно скучала по друзьям. Несмотря на то, что в Хогвартсе она не была одинока и общалась со многими ребятами — это было не то. За исключением Джинни разумеется, которая была по-настоящему близка Гермионе. До встречи с Уизли оставалось еще около трех часов. Девушки договорились собраться в гостиной Гриффиндора в семь. Гермиона обещала помочь подруге собраться на прием, хотя искренне не понимала, почему та старалась так, будто шла на какое-то невероятно масштабное торжество. Она не думала, что Уизли собиралась произвести впечатление на Слизнорта, скажем, ради высшего бала по Зельеварению. Но на кого-то же собиралась. Не нужно семи пядей во лбу, чтобы догадаться — Джинни хотела выглядеть безупречно для парня. Не зря же она попросила Гермиону прикрыть её после комендантского часа. Но как же Гарри? С одной стороны, Грейнджер не хотела давить на подругу расспросами и осуждениями, поскольку знала, какими сложными были ее с Поттером отношения. Она была готова ждать, пока Джинни сама созреет для разговора и поделится всем, что происходит в ее жизни теперь. Но с другой стороны Гермиона была предана дружбе с Гарри, её душа всегда болела за него. Прикрыв глаза, гриффиндорка попыталась расслабиться и отмести высокоморальные рассуждения ко всем чертям. Это было не её дело, да и к тому же хватало собственных насущных проблем. Разумеется, что если кому-то из друзей потребуется ее помощь и поддержка — она окажет ее, но лезть с советами без спроса больше не станет. Гермиона поднялась с постели, решив заняться собственным внешним видом. Натянув на себя обычные серые джинсы и белую толстовку, она посмотрела на себя в зеркало. Лицо уже не выглядело таким болезненным, однако признаки стресса все еще проступали в виде темных кругов под глазами и впалых щек. Нездоровая худоба особо бросалась в глаза из-за сидящей мешком объемной кофты и свободных штанов, которые раньше не болтались в талии. Гермиона подумала о том, что ей нужно заняться этой проблемой и начать питаться нормально, чтобы вернуться в прежнюю форму. По привычке оттянув левый рукав толстовки до середины кисти, наверняка пряча ненавистное уродство, Грейнджер покинула башню старост. Дабы скоротать время до встречи с Джинни и отвлечься от мыслей, она направилась в библиотеку.***
В комнату почти не проникал дневной свет, оставаясь за темно-зелеными шторами, отчего в помещении царил полумрак. На столе, стоящим подле окна, лежал конверт. Фамильный филин Малфоев принес письмо несколько минут назад, но Драко не решался вскрыть его, заметив, что адресантом была Больница Св. Мунго. Юноша сидел на кровати и, сцепив руки в замок у самого лица, пытался прожечь несчастную бумажку взглядом. Малфой боялся дурных новостей, поскольку все предыдущие сообщения о состоянии матери были крайне неутешительны. Врачи говорили о том, что улучшений не происходило — женщина все так же ничего ела, ни с кем не говорила и принимала лекарства исключительно насильственным образом. Драко пытался навестить Нарциссу, убедить врачей пустить его к ней. Он был уверен, что если она увидит сына, то что-то всколыхнется в ее сознании, и ей станет лучше. Но медицинские работники боялись обратного — ухудшений. В последнем письме-отчете он прочитал нечто, заставившее кровь в жилах заледенеть. Малфой никогда еще не испытывал такого сильного чувства вины и сожаления, буквально раздирающего душу в клочья.«Нарцисса Малфой стала вредить себе, нанося телесные повреждения. Пришлось изъять из её палаты все острые и опасные предметы. Пациентка по-прежнему не идет на контакт, но на последнем сеансе с лечащим колдомедиком были выявлены суицидальные мысли. Посещение все еще недопустимо, вследствие опасения ухудшения психического состояния пациентки».
Он перечитывал эти строки бесчисленное количество раз, надеясь, что содержимое письма изменится. Но оно не менялось, из-за чего Драко был готов разодрать кожу и, сломав грудную клетку, голыми руками вырвать собственное сердце, чтобы никогда больше ничего не чувствовать. Просто вышвырнуть отвратительную мышцу, заставляющую его жить и дышать по сей день, и растоптать её, размазать, уничтожить. Он не уберег её, не спас и не мог помочь даже теперь, связанный по рукам и ногам глупейшими запретами. Малфой корил себя, что не замечал, как медленно увядала мать. Он не видел, как ей было тяжело, пока в Мэноре господствовало мерзкое отродье со своими прихвостнями. Нарцисса стойко держалась до последнего, наблюдая за каждой пыткой и смертью, происходящей в ее собственном доме. Отважно вела себя, пытаясь всеми силами защищать его, своего ребенка. Она терпела и рисковала жизнью ради Драко и ради своей больной любви в лице Люциуса, каждый раз предпринимая попытки уговорить его одуматься, зажить по-другому. И даже когда поняла, что уговоры бессмысленны — продолжала любить это чудовище, пока он истязал её морально, а иногда и применяя физическое насилие. Когда война закончилась, и Люциуса приговорили к поцелую дементора, её психика просто не выдержала. И сейчас из-за всех ужасных событий, так несправедливо произошедших с этой женщиной, она была вынуждена существовать в Больнице Св. Мунго, имея при этом желание отправиться вместо этого вслед за мужем. Драко ненавидел себя за то, что вместо того, чтобы продолжать бороться за жизнь матери и искать возможность вытащить её оттуда, помочь поправиться, он сидел в Хогвартсе под прицелами десятков ненавидящих его взглядов и просто жалел себя. Прошло еще немало времени, когда он осмелился дрожащими руками подцепить конверт, пахнущий лекарствами и безысходностью, и открыть его. Быстро пробежавшись глазами по тексту, Малфой поджал губы и попытался дыханием остановить бешено колотящееся от тревоги сердце. В письме не было сказано о том, что Нарциссе стало хуже. И самая страшная запретная мысль о том, что мать совершила нечто ужасное, спряталась на подкорке сознания. Однако новости не были утешительными.«Препараты, назначенные ранее, не возымели эффекта».
Снова. Ей снова ничего не помогало, но должно же было быть в этом мире хоть что-то, что позволило бы Нарциссе почувствовать себя лучше? Может стоило начинать искать новых колдомедиков? Драко был готов пытаться вернуть себе здоровую мать любыми способами, но он даже не представлял, к кому мог обратиться за помощью. Волшебный мир заклеймил его и всю его семью предателями и убийцами, никто не захотел бы помогать изгоям. Малфой отдал бы все свое состояние, оставшееся от Люциуса и остальных предков, лишь бы Нарциссу вытащили из этой бездонной ямы безнадежности. — Малфой! — знакомый голос, внезапно раздавшийся снизу, заставил Драко вынырнуть из мыслей. Он выронил письмо на стол и только потом понял, что голос принадлежал Забини. — Встречай своего самого дорогого любимого друга, я соскучился! Драко сделал глубокий вдох и выдох, пытаясь вернуть внешнюю невозмутимость, и спустился в гостиную. Блейз уже развалился на диване. — Как ты здесь оказался? — непонимающе спросил Малфой, четко помня, что не говорил пароль от входного портрета. — Встретился с Грейнджер. Она как раз выходила, когда я пришел. — И так просто тебя впустила? — Ну да, — Забини пожал плечами. — Пароль, правда, не сказала, сама назвала его портрету, но впустила без проблем. Малфой не понимал, почему гриффиндорка сперва встала на дыбы, как ее вшивый кот, возмущаясь тем, что Драко привел сюда друзей, а потом без препирательств впустила одного из них. Но размышлять об этом не хотелось, поэтому юноша только вскинул брови и уселся рядом с Забини. Только теперь он заметил, что Блейз выглядел иначе. Привычной простой одежды, которую он носил после занятий, не было, вместо этого на нем сидели черные брюки и идеально выглаженная белая рубашка, расстегнутая на две верхние пуговицы. — Это ты ради меня так старался? К чему такой официальный вид? — спросил Драко, снова окидывая взглядом друга с головы до ног. — Разумеется, все ради тебя, дорогой, — Забини закинул руку на спинку дивана позади Малфоя и нагнулся к его лицу, играя бровями. — Хотел позвать на свидание. Что скажешь? Прости, что нет цветов. Я не рискнул лезть в таком виде на огород Хагрида или в теплицы Мадам Стебль, но если ты согласишься, то обещаю на следующем уроке выкрасть у нее хоть целую мандрагору. Драко не удержался от смешка. — Боюсь, одной мандрагорой ты не отделаешься. Свидание со мной стоит дороже, — решив подыграть, покачал головой Малфой. — Рассчитаемся, не переживай! Кстати, я замолвил за тебя словечко на тренировке. Отборочные будут в четверг, так что у тебя два дня, чтобы привести себя в форму, — Блейз закинул ноги на стол и лениво потянулся, разминая мышцы. — Так что постарайся как следует, вряд ли будет второй шанс попасть в команду. — Спасибо, — искренне произнес Драко. Для него было действительно важно снова заняться чем-то, что он любил, чем-то, что приносило ему расслабление и возвращало на пару лет назад, в некую беззаботность. Он не упустит эту возможность, полученную только благодаря Забини. — Всегда пожалуйста, — мулат пожал плечами и повернулся к Малфою, сразу же замечая на его лице большую отстраненность, чем обычно. Блейз знал, что Драко пока не удалось пережить до конца случившееся, но сейчас того явно что-то тревожило. — Все в порядке? Выглядишь не очень. — Да… Нормально, — отмахнулся Малфой. — Мунго прислали письмо, очередной препарат оказался бесполезен. Так что, ничего нового. В глазах появилось сочувствие. Блейз читал в газетах, что Нарциссу Малфой отправили на лечение в Больницу Св. Мунго, окрестив психически нездоровой, из-за чего она и избежала участи Азкабана за соучастие в преступлениях Волдеморта. Он и представить себе не мог, каким ужасом это стало для Драко. — Ни один препарат не помогает? Может, стоит сменить врача? — Я думал об этом, но, если честно, не знаю ни одного достойного, — признался Драко, пряча глаза. Ему было неловко говорить о своих проблемах, и он даже позавидовал себе с третьего курса, когда раздувал любое происшествие до размеров вселенского масштаба, из-за чего окружающие сразу же обращали на него внимание и пытались решить все его головные боли. — Я тоже, — ответил Блейз, глубоко задумавшись. — Я поспрашиваю у ребят. Может, кто-то подскажет, к кому лучше обратиться. Слова отказа почти сорвались с языка Малфоя, но внутренний голос завопил о том, что сейчас ему действительно нужна была помощь, потому что Нарцисса на самом деле нуждалась в этом, поэтому Драко только кивнул. — Буду очень признателен. Сам понимаешь, что если начну расспрашивать я, то скорее всего меня просто пошлют. — Брось, — Блейз закатил глаза. — Это ты так думаешь. Конечно, я не спорю, что идиоты, думающие что ты убийца, существуют, но их вряд ли большинство. Малфой скептически уставился на Забини, приподняв бровь. — Ну ладно, может и большинство, но это все еще ничего не значит. — Просто забудем, — Драко поморщился, закрывая тему. — Лучше по-человечески мне объясни, куда ты собрался в таком виде? — Сегодня же прием у Слизнорта, а я состою в его клубе уже почти год, я же говорил. — Да, точно, этот глупый прием, из-за которого МакГонагалл отправляет нас на дополнительное дежурство, чтобы проследить за вами. — Ничего не глупый. Там очень неплохо кормят, и скажу тебе по секрету, Слизнорт даже разрешает таскать нам туда сливочное пиво. Жаль, что не огневиски, конечно, но тоже сойдет. — Ты только больше поднял мне настроение, Забини, — с наигранной обидой возмутился Малфой, всплеснув руками. — Я должен бродить по замку и провожать пьяных загулявшихся учеников. — Вообще-то, я думаю, что ты вполне смог бы вступить в клуб Слизней. У тебя же всегда было «превосходно» по Зельям. — Мне и помимо этого хватает забот, — Драко поморщился. — Ну ты все-таки подумай. Я считаю, это неплохой способ времяпровождения. Да и свои плюсы от этого тоже будут иметься. — Ладно, может быть и подумаю, — согласился Малфой и почувствовал внезапную усталость. Он бы с большим удовольствием отправился сейчас спать, чтобы выпасть на некоторое время из реальности, и, скорее всего, именно так и поступит, когда Блейз уйдет на свой прием.***
Гермиона заняла самый дальний столик, скрытый за огромными стеллажами, недалеко от запретной секции. В библиотеке почти никого не было, и девушка испытала довольно противоречивые чувства. Она находилась в своей стихии, среди запаха древних книг, таящих в себе бесценные знания волшебников, собираемые столетиями. Это всегда вдохновляло её и вызывало необъяснимый трепет по всему телу. Но сейчас гриффиндорка ощущала, что не могла полностью погрузиться в эту особую атмосферу, почувствовав себя одинокой среди большого помещения хогвартской библиотеки. Тишина стен не расслабляла, как это было всегда, а давила, создавая дискомфорт в виде необъяснимой тревожности, подобной той, что возникает у клаустрофобов, оказавшихся в замкнутом пространстве. Склонившись над талмудом и подперев рукой щеку, Гермиона читала некогда любимую книгу об Истории магии. Зная её содержимое, выучив его вдоль и поперек, она быстро бегала глазами по строчкам, совсем не вникая в написанное. Мрачные мысли так и норовили проникнуть в её голову, снова помучить истерзанное сознание, подкидывая разуму новые порции кошмарных видений прошлого, которые сразу же влекли за собой навязчивую тревогу. Гермиона никак не могла справиться с этим симптомом, и каждый раз, оставаясь наедине с собой, испытывала чуть ли не животный страх, поэтому предпочитала оставаться в одиночестве, как можно реже, соглашаясь на любую компанию. Слова Малфоя подобно голодной бродячей собаке все еще грызли сомнения как кость. Гермиона злилась на слизеринца за то, что он посмел предположить, будто у нее были друзья исключительно из-за её полезности. И она злилась на себя, что позволила себе размышлять об этом и допускать подобный бред. Девушка была уверена, что как только получит письма от Гарри и Рона, её мозг успокоится и прекратит пускать корни сомнений далеко к сердцу, поэтому очень ждала почтовых сов, надеясь, что они прилетят в ближайшие дни. Грейнджер краем уха услышала разговор двух людей и повернулась в сторону входа в библиотеку. Мадам Пинс с кем-то беседовала, но Гермиона не могла разглядеть лица вошедшего издалека. Наверняка очередной студент искал что-то для эссе или конспекта, поэтому, потеряв всякий интерес, она вернулась к книге, тщетно пытаясь сосредоточиться на содержании. Раздались неспешные шаги, направляющиеся в сторону запретной секции. Через пару мгновений силуэт прошел мимо её стола и, судя по всему, заметив её, остановился. Гермиона подняла голову и замерла. На самом деле профессор Андерсон не увидел гриффиндорку, а просто искал какую-то книгу на стеллаже, находящимся рядом. Он сосредоточенно вглядывался в корешки фолиантов, проводя по некоторым пальцами, скрытыми черными перчатками. Пытаясь даже не дышать, чтобы не привлечь к себе внимания, Гермиона наблюдала за действиями молодого профессора. На задумчивый профиль падал теплый свет от парящих свечей, создавая на коже чарующий танец теней. Его брови были немного нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию, что выдавало некую озабоченность чем-то. Грейнджер почувствовала, как по коже забегали мурашки. Аарон был похож на ангела в этом тусклом свете, за которым можно было лишь наблюдать издалека, как за неземным созданием, не смея ни приближаться, ни уж тем более разговаривать. Спустя какое-то время он почувствовал на себе постороннее внимание и повернулся в сторону столика, занятого Гермионой. В задумчивом взгляде сверкнуло узнавание, и маска сосредоточенности слетела, разбившись о напряжение, окутавшее момент. — Здравствуйте, Гермиона, — бледно-розовые губы сложились в безупречную линию улыбки, а на щеках появились те самые ямочки, заметить которые на аристократическом лице было можно крайне редко. Грейнджер, почувствовав себя неловко, тут же вскочила с места, имея целью поприветствовать профессора подобающе. Но резкость движения не добавила грации, и без того шатающийся столик с противным звуком заскрежетал ножками по каменному полу, сбитый коленом гриффиндорки. Свеча, стоящая сверху полетела вниз, но Гермиона успела её поймать и судорожными движениями поставить на место. Черт-черт-черт! Мерлин, Гермиона, пожалуйста, прекращай выглядеть идиоткой в его присутствии! Мысленно проклиная себя, девушка натянула на лицо вымученную улыбку. Она чувствовала как медленно сгорает от стыда из-за собственной неуклюжести. — Добрый вечер, профессор. Гермиона опустила взгляд, опасаясь снова встретить в глазах Аарона насмешку. Она и без того чувствовала себя полной дурой, уже полностью убежденная в том, что и профессор считал её такой же. На пару секунд в помещении повисла тишина, поэтому вздох Андерсона донесся до слуха Гермионы, и тогда она все же осмелилась взглянуть на него. — Я думаю, нам стоит кое-что обсудить, — начал Аарон, в лице которого, на удивление не было никакой издевательской усмешки, лишь снисхождение. Сердце Грейнджер задумало проломить ребра, найдя себе выход для побега, стуча слишком быстро и оглушающе. Девушка наблюдала как в замедленной съемке, пока профессор подходил ближе к столу. — Позволите? — дождавшись кивка со стороны гриффиндорки, он отодвинул стул и занял место рядом с ней. — Я вижу, что вы чем-то озабочены, не так ли? — Нет, я… У меня все хорошо, — она продолжала улыбаться, представляя, как наверняка со стороны жутко выглядела эта гримаса. — Если вы переживаете о той встрече в Хогсмиде, то не стоит, — Аарон сложил руки в замок, держа их на столешнице. — Для вас же будет лучше, если вы забудете этот казус. Казус. Это так он расценивал произошедшее? Называл обычным инцидентом? Гермиона почувствовала неприятный укол. Между бровей появилась небольшая морщинка, девушка перевела взгляд на сцепленные руки профессора, разглядывая перчатки. Аарон пристально следил за лицом ученицы и заметил на нем промелькнувшее разочарование. — Я лишь хотел сказать этим, чтобы вы не предавали этому такое большое значение. Гермиона поджала губы, и профессор сцепил зубы, отчего линия челюсти стала четче. — Я понимаю, что для вашей репутации это недопустимо, но не волнуйтесь, никто ничего не узнает. Грейнджер резко подняла на него взгляд, непонимающе захлопав глазами. О чем он говорил? Гермиона думала, что он просил её забыть об этом из-за чего угодно, но только не из-за её репутации. — Что вы имеете в виду? — Героине Войны не пристало… — Аарон прервался, решая не заканчивать мысль, и обнажил ряд белых зубов в подбадривающей улыбке. — В общем, я должен извиниться, что поставил вас в неловкое положение, мисс Грейнджер. Гермиона по-настоящему растерялась, совершенно не находя слов, чтобы ответить. Мыслительный процесс отказывался запускаться, чтобы трезво проанализировать заявление профессора. — Я давно был наслышан о вас, но, разумеется не имел чести познакомиться лично. Такая девушка, как вы, заслуживает большего, нежели обычного школьного преподавателя, — чем больше говорил молодой человек, тем больше терялась Гермиона. — К тому же, я не знал, что вы окажетесь моей ученицей, — Аарон коротко рассмеялся. — Профессор, вы… Вы неправы! — Грейнджер, наконец, удалось взять себя в руки и подать голос. — То есть, да, я согласна с тем, что общение выходящее за рамки преподаватель-ученик недопустимо, — Гермиона чувствовала, как её щеки заливает румянец. Грейнджер, ты прошла войну, и не можешь поговорить об обычных человеческих взаимоотношениях без нелепой неловкости? — Но в остальном вы не правы. Аарон не переставал улыбаться, принимая факт, что ему безумно нравилось наблюдать за смущениями Героини Войны. Он слышал о том, как много она сделала для победы вместе со своими друзьями, и не мог не восхищаться храбростью и стойкостью девушки. Но сейчас она сидела перед ним, с покрасневшими щеками, стесняющаяся даже задержать взгляд на его лице чуточку дольше. Это не могло не умилять. Молодой человек принял решение перевести тему и спасти Гермиону от неловкости, которую она испытывала от его внимания. — Может, и не прав, — как-то двусмысленно произнес Аарон, приподняв брови. Он встал со своего места, посмотрев на гриффиндорку сверху-вниз. — Мисс Грейнджер, вы говорили, что я смогу обратиться за помощью к вам, как к старосте? Поможете найти некоторые книги, необходимые для занятий по ЗоТИ? — Разумеется. На негнущихся ногах Гермиона встала из-за стола и последовала к стеллажам вслед за профессором.***
Джинни уже надела, купленное совсем недавно платье изумрудного цвета. Она смотрела на себя в зеркало, разглаживая несуществующие складки на нежной ткани. Уизли уже потянулась к волосам, принимаясь за прическу, когда в комнату для девочек вошла Гермиона, на лице которой была целая смесь из различных эмоций. Грейнджер молча закрыла за собой дверь и, скинув обувь, забралась на кровать подруги, сложив ноги по-турецки. Она обвела комнату задумчивым взглядом, после чего сосредоточилась на фигуре в красивом платье. — Ты все-таки не прогадала с выбором, — Гермиона улыбнулась. — Оно сидит на тебе просто великолепно. — Спасибо, — Джинни покружилась на месте с счастливым видом. Шелк юбки-солнца изящно повторил движение девушки. — Мне тоже безумно нравится, осталось только сделать прическу и макияж. Я думаю остановиться на локонах, что скажешь? — Думаю, это хорошая идея. Принимаясь колдовать над рыжей копной, Джинни снова взглянула через зеркало на подругу. — Ты чего такая задумчивая? — осторожно поинтересовалась она. — Ты даже не представляешь, с кем я снова столкнулась по счастливой случайности, — Гермиона вздохнула, чувствуя как её тело, наконец, начало расслабляться. — У меня два варианта: Малфой и наш молодой профессор, — Джинни лукаво улыбнулась, говоря о последнем, и тут же потребовала: — Немедленно рассказывай, во всех подробностях! — Я была в библиотеке, хотела от всего отдохнуть, но, как ты понимаешь, вышло скверно, — Гермиона поморщила нос, внутренне борясь с улыбкой, так стремительно рисующейся на лице. — Этот Аарон Андерсон будто преследует меня. Неужели он не мог отправиться за учебниками в другое время? Из-за этого я там чуть с ума не сошла от неловкости. Джинни широко заулыбалась, присаживаясь рядом и впиваясь взглядом в лицо Гермионы. В глазах искрилось возбужденное любопытство. — Не смотри на меня так, — Грейнджер закатила глаза, легонько пихнув Уизли локтем. — Мы поговорили и расставили все точки над «i». Встреча в Хогсмиде всего лишь казус, как он это назвал. Джинни только фыркнула, всплеснув руками. — Ну конечно, и ты поверила, что неинтересна ему? — Он сказал, что Героине Войны не пристало вести себя как дурочка перед школьным преподавателем, якобы это портит мою репутацию. Уизли задумалась, немного нахмурив тонкие брови. Она поняла, что Гермиона лишь интерпретировала его слова, отказавшись от прямого цитирования. — Думаю, он имел в виду, что, скажем так, недостоин твоего внимания, — высказала свою точку зрения младшая Уизли. — Не говори ерунды, — парировала Гермиона. — Он имел в виду, что угодно, но точно не это. И вообще-то, мне абсолютно все равно, что именно. Я уже говорила тебе — он меня не волнует. — Врешь. — Вовсе нет, — Грейнджер неловко поерзала на месте, думая, в какое русло направить беседу дальше. — У тебя, кстати, не так много времени, чтобы закончить с образом. Прием был назначен на восемь вечера, а значит у Джинни оставалось еще около сорока минут на сборы. Уизли поднялась с кровати и снова подошла к зеркалу, продолжая колдовать над волосами, и спустя некоторое время рыжие локоны волнами ниспадали на спину. — Может уже расскажешь, для кого ты решила навести такую красоту? — спросила Гермиона, прерывая повседневные разговоры ни о чем. — Конечно же для себя, — ответила Джинни, принимаясь за макияж. — Для кого еще я могу стараться? — Не знаю, поэтому и спрашиваю. — Лучше скажи, зеленые и черные тени подойдут к платью? — ловко уйдя от ответа, задала вопрос Уизли. — Мне кажется, лучше взять более нейтральные цвета. На мой взгляд, к такому платью лучше сделать что-то более нежное. Когда с подготовкой к такому значимому для подруги вечеру было покончено, Гермиона окинула Джинни восхищенным взглядом. Рыжеволосая девушка с горящими глазами продемонстрировала свою работу. Грейнджер мысленно отметила, что для кого бы не старалась Уизли, она однозначно произведет впечатление. Озвучивать это вслух она не стала, только подарив искреннюю улыбку и сделав несколько комплиментов внешнему виду. — Можно идти, — сказала Джинни, застегивая ремешки серебристых босоножек на небольшой шпильке. Гермиона поднялась с кровати, и девушки покинули комнату. Спускаясь по лестнице позади подруги, она заметила приковавшееся внимание со стороны некоторых однокурсников, находящихся сейчас в гостиной Гриффиндора. — Джинни, — позвал Финниган, играющий с Томасом в плюй-камни. — Шикарно выглядишь. — Благодарю, — коротко ответила Уизли, улыбнулась и вместе с Гермионой скрылась за входным портретом. Гермиона старалась проигнорировать пищащий голосок обиды из-за того, что никто из гриффиндорцев с ней даже не поздоровался, не заметив старосту девочек за спиной эффектной Джинни. Пройдя вместе пару коридоров, пути девушек расходились. Грейнджер пожелала Уизли хорошо провести время и направилась в башню старост с внезапно опустевшей головой.***
Отказавшись от перспективы сна, Драко решил провести свободное время с большей пользой, отправившись тренироваться. Времени на подготовку к отборочным было мало, и пользоваться им так расточительно он просто не имел права. Вместо того, чтобы сидеть одиноким мрачным затворником в собственной комнате, было необходимо приводить себя в форму. Он изнурял себя различными упражнениями на протяжении полутора часов, отказавшись сегодня от самих полетов. Когда уровень дофамина в организме заметно подскочил, Малфой почувствовал себя превосходно. Небольшая ноющая в мышцах боль была приятной, напоминая, что он жив и может все, если захочет. Драко возвращался обратно в школу, когда чистое темное небо уже покрылось россыпью звезд, а единственным источником света служила луна. Он предвкушал освежающий душ и спокойный крепкий сон, что заметно поднимало настроение. Слизеринец даже подумал о том, что был бы не против все-таки согласиться на дежурство с Грейнджер. Малфой чувствовал, что жаждал компании. Любой компании. И поскольку его друзья были заняты своими делами, он хотел бы повеселить себя хотя бы очередными спорами с заносчивой гриффиндоркой. — Миддлемист, — вполголоса произнес Драко, назвав пароль девочке с картины, и та, дружелюбно улыбнувшись, открыла проход. В гостиной сидела Грейнджер, уставившись в окно. Витая где-то глубоко в мыслях, она даже не услышала, как кто-то вошел в помещение. На лице была задумчивая непроницаемая маска, руки, спрятанные рукавами белой толстовки, обнимали колени. Малфой взглянул на часы, показывающие уже половину десятого. — Не рано собралась на дежурство? — произнес Драко, остановившись возле камина. Гермиона медленно повернула к нему голову и помолчала еще пару секунд, разглядывая взъерошенные светлые волосы и тренировочную одежду Малфоя. — Тебе-то что? — спросила девушка, подтягивая колени ближе, снова отворачиваясь лицом к окну. — Надеялся успеть принять душ до патрулирования и переодеться, — будничным тоном сказал Драко, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж. — Или ты уже настучала старухе о моем плохом безответственном поведении? — Больно надо, — буркнула Гермиона и задумалась. Небольшая морщинка пролегла между темных бровей. — Ты собираешься на дежурство? — Да, — уже с лестницы отозвался Малфой. — У меня хорошее настроение, поэтому решил немного тебя побесить. Не все же тебе одной надоедать мне. Он не стал дожидаться ответа, скрывшись за дверью, ведущей в ванную комнату. Гриффиндорка озадаченно моргнула, искренне не понимая таких перемен в поведении слизеринца. Малфой либо игнорировал её, либо попытался уколоть побольнее в очередных перепалках. И эти стычки только раздражали обоих, а теперь он вдруг передумал и согласился с ней. И что же так подняло тебе настроение, Малфой? Ненадолго задремавшее любопытство относительно его личности снова дало о себе знать, и Гермиона подумала о том, чтобы разговорить Драко на дежурстве, дабы утолить этот нездоровый интерес о… А, собственно, о чем именно? Что конкретно ты хочешь знать? Внезапно раздался стук о стекло. Гермиона перевела взгляд и увидела за окном сову с письмом в клюве. Забыв обо всем на свете, девушка кинулась к ней, спешно открывая окно и впуская птицу внутрь. Бережно погладив серые перья совы, гриффиндорка приняла конверт. Та только ухнула и тут же скрылась в ночной темноте. — Гарри, — с нежностью выдохнула Гермиона, увидев на конверте имя друга, и прижала письмо к груди. Она аккуратно открыла его и достала изнутри белый лист, исписанный знакомым, немного корявым почерком.«Дорогая Гермиона!
У меня, наконец-то, удалось урвать немного времени, чтобы написать тебе письмо.
Долиш меня не щадит, каждый день по несколько часов я тренируюсь в магических дуэлях, помимо обычных физических упражнений, и еще столько же времени изучаю углубленную Защиту от Темных Искусств. У меня уже голова пухнет от количества новых заклинаний. Они гораздо сложнее тех, что мы проходили в Хогвартсе, но я не жалею, что выбрал этот путь. Так что, у меня все в порядке, не переживай, я справляюсь!
Обязательно расскажи мне о том, как ты обустроилась в школе. Ты теперь староста, с чем я тебя снова поздравляю от всей души. Я ни капли не сомневаюсь, что у тебя все получается, но мне хотелось бы знать подробности. Как у тебя дела в целом? Что нового в Хогвартсе?
Я очень скучаю по тебе, мне не хватает нашего Золотого Трио. Надеюсь, что на Рождество мы соберемся в Норе Уизли, как раньше.
Буду ждать твоего ответа!
Всегда твой лучший друг Гарри Поттер.»
Гермиона почувствовала подступающие слезы. Пытаясь сглотнуть ком в горле, она улыбнулась. Она тоже скучала и тоже ждала Рождества, чтобы вновь встретится с друзьями. И она была рада за Гарри, за каждый достигнутый им успех. — В комнате не жарко, чтобы её проветривать, — Малфой спускался по лестнице, на ходу поправляя черный свитер. — Закрой окно, если не решила из него выйти. Грейнджер раздраженно посмотрела на слизеринца, предприняв попытку уничтожить его одним только взглядом. Когда ничего не вышло, девушка бережно сложила письмо и убрала его в задний карман джинсов. Драко снова выглядел собранно, от былой небрежности во внешнем виде не осталось и следа. Запах хвои донесся до Гермионы, когда тот вальяжной походкой направился к выходу. — Уже десять. Долго еще собираешься топтаться на месте? Когда старосты оказались за пределами башни старост, Гермиона спросила: — Почему ты вдруг передумал? — Говорю же, хорошее настроение, — Малфой пожал плечами. — И ты решил испортить его мне? — Ты же сама вопила о том, что я обязан быть на дежурстве. — Да, но… — Вот и отвали со своими расспросами. Гриффиндорка замолчала, не имея желания продолжать бестолковый диалог. Казалось бы, ответить на простой вопрос можно было бы без труда, но Малфой снова предпочел вести себя как самоуверенный придурок. Гермиона поняла, что если и хотела разговорить его, то должна была вывести на эмоции, потому что, как показывал опыт, только тогда тот начинал «общаться». В самом извращенном смысле этого слова. — И что, так просто послушаешься? — удивленно вопросил Драко. — Умница! Поттер хорошо тебя надрессировал. Если не забуду, дам тебе по возвращении косточку за прилежное поведение. Гермиона издала звук похожий на рычание и уже хотела ответить, но Малфой перебил её: — Обойдемся без подобных звуков, иначе я начну бояться, что ты покусаешь меня и заразишь бешенством. Грейнджер выхватила из кармана палочку и направила её на слизеринца, пытаясь взглядом передать ему всю свою ненависть. Драко остановился и принялся с насмешкой и любопытством наблюдать за гриффиндоркой. — Еще хоть слово, и я превращу тебя в хорька, — со злостью выпалила она. — Немного устаревший сценарий, не находишь? — Драко хмыкнул и ленивым жестом засунул руки в карманы, опираясь на стену позади себя. — Ты прав, буду оригинальней. Облик крысы подошел бы тебе гораздо больше! — прошипела Гермиона, не опуская палочки. — И что ты хочешь этим сказать? — Попробуй пораскинуть мозгами и самостоятельно прийти к умозаключению. Пора учиться это делать, Малфой, за твоей спиной больше нет папаши, который нашептывает тебе, как думать, что говорить и как вести себя. Гермионе показалось, что язык обожгло ядом, вырвавшимся откуда-то из глубин. Она подумала о том, что, возможно, не стоило говорить ничего подобного, оставив подобные мысли исключительно для своего сознания, но забрать слов она уже не могла. Насмешливый взгляд Малфоя изменился, блеснув огнем распаляющейся ярости. На скулах заходили желваки, а брови сошлись на переносице. Он молчал, ждал, что еще могла сказать гриффиндорка. Ей следовало бы отступить, прикусить язык и сделать вид, что ничего не произошло, но с поднятой палочкой она чувствовала себя уверенней. Грейнджер тоже не произносила ни слова, и осязаемая тишина начала давить на плечи. — Не переживай так за меня, Грейнджер, — он шагнул навстречу, и палочка гриффиндорки уперлась ему прямо в горло. — Как минимум на одно решение мне хватит собственных мозгов. И после того, как я тебя уничтожу, вернусь к своему папаше, чтобы он продолжил управлять моими мыслями и действиями, пока его не поцелует дементор. Рука девушки дрогнула. Она не знала, что Люциус еще был жив и ожидал исполнения приговора. — Так давай, — Гермиона медленно опустила палочку. Она вздернула подбородок, с вызовом заглядывая в серые глаза Драко. Её голос звучал слишком тихо в большом пустом коридоре, но Малфой наверняка услышал. — Сделай это. Докажи, что твои слова значат хоть что-то. Малфой не двигался. Расстояние между ними было недопустимо крохотным. Грейнджер уже стояла в нескольких сантиметрах от него, смотря снизу-вверх и сверля юношу взглядом. — Ты же уже делал это, — прошептала она. — Убивал грязнокровок. Драко сжал губы, когда его рука метнулась к шее гриффиндорки. Холодные длинные пальцы обожглись о ее теплую кожу, казавшуюся на контрасте раскаленной. — Замолчи, если еще хоть немного хочешь жить, — его голос походил на рык. Рука постепенно сжимала шею. — Давай, — привстав на носочки и приблизившись к его лицу еще на несколько сантиметров, снова повторила Гермиона, растягивая гласные буквы. Она ощущала необъяснимое превосходство и ледяное спокойствие, несмотря на то, что из-за хватки Малфоя дышать стало тяжелее. Пальцы сжались сильнее, но всего на мгновение, после чего он отпустил её. — Я так и знала, — на губах девушки появилась странная полуулыбка. Драко не понял, что значила эта улыбка, и какой мыслью была вызвана, но и не хотел разбираться. Он оттолкнул от себя все еще близко стоящую Гермиону и пронесся прочь. Его приподнятое до этого диалога настроение рассыпалась прахом под ноги этой глупой девчонки. Выходка Грейнджер почему-то выбила его из колеи, заставив сердце гулко стучать где-то на уровне горла. Он хотел прокричать ей в лицо, что он не гребанный убийца, что никогда не смог бы отобрать у невинного жизнь. Хотел доказать, что он был чем-то большим, чем безвольная марионетка отца. Даже если последнее — ложь. Где-то на подсознательном уровне Малфой понимал, что сам был виноват в том, что его обычные едкие шутки только больше подогрели презрение и ненависть гриффиндорки, которые и спровоцировали дальнейшее развитие событий. Она стояла так близко. Заглядывала своими огромными глазами в беспросветную тьму его души, а он чувствовал пульсирующую жилку, сжимая её шею. Неужели Грейнджер была уверена, что он не тронет ее? Или ей настолько не хотелось жить? Что ей вообще было нужно от него? Для чего она задевала эти темы? Для чего пялилась каждый день, залезая своим взглядом под кожу? И этот взгляд каждый раз ощущался острым ножом, брошенными четко в цель. Гриффиндорка явно пыталась что-то понять, найти. Не могла же эта игра в шпионку быть простым развлечением от скуки? Малфой миновал очередной мрачный коридор, абсолютно не имея никакого маршрута. Хотелось просто сбежать. «Облик крысы подошел бы тебе гораздо больше». Беги, Малфой, беги от самого себя и от правды, как трусливая крыса. Ты же всю жизнь только и делаешь, что убегаешь.***
Гермиона еще несколько минут стояла на месте, где совсем недавно просила Малфоя воплотить свои угрозы в жизнь и убить её здесь и сейчас. Она поняла, что даже не боялась его разъяренного взгляда, когда рука коснулась шеи, что помнила грубую хватку. Сглотнув, девушка только теперь сделала грудью полный вздох. Она продолжила идти прямо - в направлении, противоположном тому, куда пошел Драко. Гермиона опасалась столкнуться с ним снова, поэтому на всякий случай сжала палочку крепче. Спустя какое-то время она оказалась недалеко от подземелий Слизерина. Здесь было немного холоднее, чем на остальных этажах. Почувствовав успокаивающую прохладу, гриффиндорка осмотрелась и убедившись в том, что коридор пуст, сползла по стене, окинув голову назад. Что-то ты все же узнала, да? Разум ворчливо ответил, что она давно знала, что Малфой был обычным трусом, бросающим слова на ветер. И для чего этот мальчишка вообще понадобился Волдеморту? До Гермионы донесся запах, который было бы трудно спутать с другим — запах маггловских сигарет. Нахмурившись, она поднялась на ноги, и направилась посмотреть, откуда он доносился. В нескольких метрах от нее, Грейнджер заметила силуэт, расположившийся на узком подоконнике небольшого окна. Вернув лицу строгое выражение старосты, она решительно двинулась прямиком туда. — Люмос, — шепнула девушка, и палочка осветила коридор. — Какого черта? — зажмурившись от внезапно возникшего света, произнес мужской голос. На подоконнике сидел, покуривая сигарету, молодой человек. Какие-либо знаки отличия факультета отсутствовали. На юноше были надеты обычная черная толстовка и такого же цвета брюки. — Имя и факультет, — отчеканила Гермиона, отпуская палочку. — И причина по которой, были нарушены два школьных правила. Юноша усмехнулся, снова затягиваясь сигаретным дымом. — Староста, значит, — сообразил он и, подражая чопорному тону гриффиндорки, доложил: — Теодор Нотт с факультета Слизерин нарушил два школьных правила, потому что так ему захотелось. — Минус десять очков за нахождение вне комнат после комендантского часа и еще минус двадцать пять за курение на территории школы. Гермиона пыталась вспомнить, где могла слышать имя слизеринца, и только спустя пару мгновений поняла — он был вторым пожирателем, которого вместе с Малфоем снова пустили в Хогвартс. — Ты должен немедленно вернуться в комнату, — пытаясь не показать узнавания, велела девушка. Теодор затушил сигарету прямо об подоконник, но даже не пошевелился, чтобы исполнить «приказ». — Мисс Грейнджер, вы всегда такая зануда или только при исполнении своих обязанностей старосты? — на губах появилась ухмылка. Гермиона захлопала глазами. — Ты меня знаешь? Юноша хмыкнул и вскинул брови: — Покажи мне в школе хотя бы одного человека, не знающего Героиню Войны, подругу Великого Гарри Поттера. Думаю, что это благодаря вам, я сейчас здесь, а не в Азкабане, так что, наверное, должен сказать тебе спасибо. — Я… ничего не понимаю, — призналась Гермиона, с опаской наблюдая, как Нотт ловко спрыгивает с подоконника и становится напротив нее. — Рад был познакомиться лично, — он сделал пару шагов назад, по направлению к комнатам. — Буду признателен, если данный инцидент окажется забыт, а ты не снимешь со Слизерина баллы, чтобы никто не косился на меня, желая уничтожить взглядом более обычного. Через пару минут коридор был пуст.