«Это совсем не весело. Для кого всё это? Кто-нибудь объясните мне, скажите же. Я на вершине пылающего костра прямо сейчас. Пожалуйста, я не хочу кричать.»
Чимин поставил маленький стакан на стол и задумчиво посмотрел в окно. В голове был туман, а в мыслях какая-то каша. Чимин после резьбы друзей всё же поехал на заезд, в котором одержал заслуженную победу, и, которая не принесла ему ни грамма удовлетворения и хоть каких-то эмоций. Почему-то Чимину резко захотелось исчезнуть, и он сам не мог объяснить причину внезапного чувства абсолютного безразличия. Пака это бесило, потому он и пытался отвлечься, чтобы не смотреть на мир так, как какой-то обиженный ребёнок. Но складка на лбу всё равно не разглаживалась. В итоге Чимин приехал домой, и теперь сидел на крыше особняка, смотря на постепенно светлеющее небо, наблюдая первые лучи солнца, которые проскальзывали сквозь крыши высоких домов. Солнечный свет, впервые за несколько дней, осветил город, накрывая теплом и уютом, заранее окрашивая день, как будто обещал, что сегодня всё будет хорошо. Но Чимину так не казалось. До этого любивший свет Чимин хотел, чтобы всё пошло к чертям и не трепал ему нервы. Ему бы сейчас спрятаться от всего и просто побыть у себя в доме одному, выгнав всех слуг, которые и так ничего не делали нормально, зная, что Чимин всё равно ничего не скажет. А Чимин и вправду ничего не говорил, считал, что тратить время на рабочий персонал не его тяготы. Он мог в любой момент их уволить, даже глазом не моргнув, но всё откладывал, уезжая из дома рано утром возвращаясь поздно вечером, когда стрелки указывали два, а то и три часа ночи. Тогда весь город уже засыпал, а Чимин, в большинстве случаев, пьяный в хлам, заваливался в свою комнату и вырубался прямо на полу. И это тоже было в большинстве случаев. А утром, превозмогая головную боль и острое нежелание куда-то идти, скрывался в ванной, затем ехал на работу. Часто ли сидел Чимин на крыше в таком состоянии? В последнее время — да. Раньше такое наблюдалось крайне редко, и Чимин жил нормально, совершенно не загоняясь из-за чего-либо, ведь было абсолютно похуй на всё, кто и что двигалось вокруг него. Чимин жил, как и говорил его статус: пил алкоголь, принимал порошок, трахал кого попало, даже не зная кого именно, забываясь в сладкой эйфории, которая растекалась в крови. Сейчас же сидел один, брови нахмурены, в руках вместо алкоголя медленно тлеющая сигарета, которая когда-то помогала снять стресс, сейчас же служила простой дымкой. Когда всё пошло по хуям, Чимин не знал. Но что-то внутри не давало покоя, и, что самое странное, это то, что Чимину казалось это ненастоящим. Если коротко говорить, то Чимин запутался, и ему бы пора завязать с алкоголем и порошком, или хотя бы немного уменьшить дозу, которую он принимал, иначе он просто с ума сойдёт. Чимин встал на ноги, спрятал руки в карманах спортивных штанов и позволил лучам коснуться своего лица, пока ветер слабо трепал волосы и кусал щёки. Он глубоко вздохнул и открыл глаза, смотря на небо, замечая там, кажется, орла. Чимин улыбнулся, вспоминая, что когда-то хотел набить себе тату с этой птицей, говоря, что эта она олицетворяет свободу, так он думал. Но в итоге набил льва. Прямо на шее. Не сказать, что Чимин жалел сейчас из-за этого, но и особой радости при виде её не чувствовал. Чимин, в большинстве случаев, замазывал её плотным тональным кремом или заклеивал специальными пластырями телесного цвета, которых не так уж и видно, если прям сильно не засматриваться. Пак вошёл в дом и закрыл дверь на крышу. Спустился вниз и сразу зашёл в ванную, задерживаясь там двадцать минут, после взял ключи спорткара и вышел из двухэтажного особняка, который долго будет пустовать без своего хозяина. Чимин около получаса гонял по пустым улицам, которые постепенно заполнялись другими машинами, не позволяя гонять мужчине на полную скорость. Чимин и не жаловался, он провёл на улице ещё несколько минут, после заехал в свой клуб, припарковав машину. Клуб, как и ожидалось, был пустой, что очень порадовало Чимина. Он включил тихую музыку из колонок и просто посидел в тишине, разглядывая помещение, думая, что было бы неплохо поменять интерьер, а то красный и чёрный уже бесил. Телефон завибрировал, Чимин нехотя достал его из кармана, даже не пытаясь угадать, кто звонил ему в такую рань. На экране Чимин увидел контакт Чонгука и захотел просто отключить телефон. Если назначалась ещё одна миссия, то Чимин сразу пас. У него вообще не было никакой энергии для этого. Чимин отклонил звонок, а Чонгук не стал названивать, чем очень сильно обрадовал Пака.***
У Мины день не задался сразу, стоило ей открыть глаза, посмотреть на экран телефона и понять, что она проспала. В голове закрутилось одно единственное «блять», которое Мина хотела выкрикнуть в голос, чтобы весь город её услышал. Вчера она засиделась за столом, выполняя задания и зазубривая заданный материал, и, даже не заметив, как быстро время перевалило за полночь, очень поздно легла спать. Как она не услышала поставленный будильник, оставался самым главным вопросом, найти ответ которого у Мины не было сейчас времени. В последнее время у неё были очень нагруженные дни, что иногда Мина, сидя за столом, даже не замечала, как быстро пролетает время. Мёи даже за домом из-за учёбы нормально следить не успевала, не то, что спать. Постоянно натянутая во все стороны, не было ни единой свободной минуты для отдыха, а головная боль только добивала её психику, которая медленно начала сдавать. Мина впопыхах встала с кровати и сразу скрылась за дверью ванной комнаты. И провела там не больше пятнадцати минут. Она быстро сделала все водные процедуры и зашла обратно в комнату. Заправила постель, надела на себя форму и, схватив с письменного стола ежедневник, быстрыми шагами спустилась вниз. И так уже злая, что наблюдается очень редко, из-за того, что проспала, Мина, оказавшись на кухне, чуть не разнесла всё вверх дном своим грозным взглядом. Еле сдержалась, чтобы не повысить голос и нагрубить поварам, которые ещё ничего не приготовили. За что им вообще платят? У девушки просто не было слов из-за возмущения, она сильно сжала пальцы и смотрела хмуро на всех присутствующих, которые начали готовить только сейчас, хотя Джимин мог с минуты на минуту спуститься и потребовать завтрак. Но ничего даже не было готово, а Джимин ненавидел, когда он опаздывал из-за слуг. — Это первый и последний раз, когда я закрываю глаза на такое. Вышла я или нет, вас не касается. Вы, в первую очередь, работаете на господина Со, и только после — на меня. Если я получу в свою сторону хоть одно замечание из-за вашей ошибки, я обещаю, уволю вас всех, и глазом моргнуть не успеете, даже не сомневайтесь. Мне вполне хватило прошлого раза, — сказав это, Мина перевела взгляд на брюнетку, который стояла в стороне. Та, увидев, что на её смотрят, опустила глаза, нервно пожевывая нижнюю губу. — А теперь приступайте к работе, и чтобы всё было готово. Девушка говорила спокойно, как и всегда, с каменным лицом, но слугам всё равно стало не по себе, даже страшно в какой-то степени. Мина без проблем их уволит, никто даже не сомневался, а терять работу никто не хотел, особенно в особняке Джимина, где зарплата была намного выше, чем у других работодателей. Мина заметила, что последнюю неделю она очень нервная и раздражительная. Любая невыполненная работа, маленькая ошибка слуг, или даже неправильно заправленная постель злила её настолько сильно, что Мёи хочется спалить весь этот дом и город к чертям. Когда это началось, девушка ума не могла приложить. Просто стало в какой-то момент нервной, как будто в её голове кто-то нажал на какую-то кнопку, отвечающая за нервную систему. А точнее, этот кто-то её просто выключил. Впервые за почти четыре года утомляющей работы, в которой она себе даже жаловаться не позволяла, молча выполняя свои обязанности, Мина начала принимать успокоительное, постоянно пить ромашковый или бергамотовый чай. Но даже так, она всё равно продолжала чувствовать себя ужасно, как будто из неё все соки выжали и проехались машиной. Ещё и плечо почему-то начало болеть и ныть, что очень сильно мешало ей работать, и не только работать. Девушка планировала наведаться к врачу на осмотр, но никак не могла найти для этого подходящее время. Каждый раз, когда она собирала, постоянно её планы прерывались. Последнюю неделю Мина вообще редко покидала особняк, проводя время с Чеён, которая каким-то чудом умудрилась заболеть. Или же (это всего лишь догадки Джи), то Чеён захворала из-за сильных переживаний, отца и новости о её скорой помолвке. Впрочем, Мина была не удивлена. Будь она на её месте, возможно, с ней бы случилось точно также. Не каждый день к тебе приходил отец и сообщал, что скоро её свадьба. Тем более, что Чеён даже не знала, за кого она выходит. Мина решила остаться дома, пока Чеён не выздоровеет. Самолично занималась её здоровьем, так как другим абсолютно не доверяла. Даже близко к двери подходить без своего присутствия не давала разрешения. Поднявшись наверх в свою комнату, Мина, устало сняв с себя пиджак, надела чёрную кожанку, и, взяв кредитку, вышла из особняка, по дороге названивая шофёру. Мина как-то собиралась себе новые тетради и книги купить, и сейчас у неё за долгое время появилась свободная минутка на это. Он села в машину и расслабилась, закрывая глаза. Сказала мужчине куда держит путь, после позволила себе немного отдохнуть, и сама не заметила, как заснула. Мина проснулась тогда, когда машина остановилась и водитель осторожно прикоснулся к её плечу. Девушка медленно открыла глаза и посмотрела на мужчину, который сообщил, что они добрались до нужного места. Мина часто моргала, пытаясь сфокусировать зрение и отогнать сон. Голова Мёи гудела, сильная усталость заставляла мечтать о мягкой кровати и отдыхе. Вставать не хотелось совсем, а время, которое она выделила для покупки, хотелось провести в этой машине и просто спать. Жаль, что это было невозможно. Там ещё была Чеён, которой нужно дать лекарства и покормить. Она бы поручила это дело слугам, но сегодняшний инцидент лишний раз подтвердил, что они просто забудут о том, что нужно принести Чеён завтрак, и тупо заставят её голодать. А такого Мина ни за что допустить не могла. — Госпожа Мёи, мы приехали, — вновь повторил шофёр, пока девушка сидела, будто не слыша его, закрыв глаза. Мина кое-как подняла руку и коснулась лба, отмечая, что голова немного горячая. Она широко открыла глаза и встряхнула головой. — Хорошо, — слабо кивнула Мина и вышла из машины, сказав мужчине, что позвонит ему, когда она закончит. Девушка сначала стояла у обочины, разговаривая магазины, подняла глаза и посмотрела на ярко-синее небо. После вошла в канцелярский в магазин и купила себе много новых тетрадей для огромных и, кажется, нескончаемых конспектов. После зашла в книжный, который находился прямо перед канцелярским, и взяла пару книг по психологии. Надолго задержалась в разделе художественных произведений, думая какую бы купить. В итоге купила сразу две, которые ей приглянулись и в конце оплатила покупку. Покинув книжный магазин и попрощавшись в продавцом, с которым Мина имела хорошие отношения, девушка взяла телефон и пошла в продуктовый. Голова всё ещё немного побаливала, но благо, не так сильно, как утром. Свежий воздух пошёл девушке на пользу, и она сделала бы всё, чтобы побыть на улице чуть подольше. Максимум могла себе позволить себе выходить на полчаса, когда надо было купить некоторые продукты, и то не всегда. Или же с Чеён, которая редко куда-либо выходила. Чеён выбиралась из дому в редких случаях по выходным в магазин одежды, иногда не брала Мину с собой. Мёи не обижалась, понимала, что время от времени Чеён нужно побыть с собой, и не лезла с расспросами. Мина открыла двери продуктового магазина, взяла тележку и бросала туда всё самое необходимое, обязательно до этого проверяя срок годности. Позвонила повару, спрашивая, что нужно докупить. Пару раз кивнув, отключила телефон и пошла дальше. Купила шоколадного молока для Чеён, которая его просто обожала, много фруктов и сладостей. Не забыла и про кофе, который она пила литрами. Направилась к кассе, повернула за угол и сразу же наткнулась на чью-то широкую спину. Девушка ничего не сказала, лишь мысленно про себя чертыхнулась. Потерла лоб и хотела пойти дальше, как та скала повернулась и посмотрела на Мину. — Ого, не ожидал тебя тут увидеть, небось, моющее средство купить пришла, — усмехнулся Чимин, а Мина мысленно выругалась, совсем не скрывая того, что не очень была рада с ним встретиться. Даже случайно. — Вы меня раскусили, — бесцветным тоном ответила Мина, пытаясь обойти мужчину, который загораживал ей дорогу, не давая пройти. Мина закусила губу, сдерживая тяжёлый вздох, который лез наружу. Попыталась обойти его вновь, но тот снова перекрыл ей путь, откровенно над ней издеваясь. Мина перевела взгляд на мужчину и посмотрела прямо в глаза. — Прошу вас, пропустите меня, — сказала Мина немного устало, не желая сейчас играть в эти детские игры, которые закатил блондин. «Ради всего святого, пропусти меня и я уйду», — мысленно умоляла девушка. — А ты всё такая же формальная, — хмыкнул Чимин, но с места не двинулся, разглядывая девушку с ног до головы, изучая каждый сантиметр. Мина этот взгляд, конечно же, заметила, и хотела выколоть мужчине глаза, но осталась смирно стоять на месте. Поняв, что нормально достучаться до мужчины не получится, девушка резко толкнула Чимина тяжёлой тележкой, попадая прямо в зону паха. Чимин согнулся и охнул от слабой боли, усмехнулся, смотря на девушку, которая даже бровью не повела и спокойно ушла. — Осторожнее! Не знаю, как ты, но я планирую наследников, если что, — сказал Чимин, выпрямился и пошёл вслед за Миной, который остановилась перед кассиром. Мина не смотрела в сторону Чимина, делала вид, что его вообще здесь нет, что она его вообще знать не знает, пока сама пыталась дышать тихо и не выдать себя и своё волнение с потрохами. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не повернуться и посмотреть на мужчину снова. Почему-то очень хотелось снова увидеть эту наглую ухмылку, которая, кажется, уже с ума сводила Мину. Тот, о котором она думала все эти дни против своей воли, сейчас стоял прямо за ней, и Мина впервые за долгое время не знала, что делать. — Не знаю, кого жалеть больше, — сказала Мина, набирая шофёру, чтобы он побыстрее приехал за ней. Девушка достала кредитку и оплатила покупку, после забрала большие пакеты и вышла. — Ну-ну, чего это ты из меня монстра делаешь? Считаешь, что я стану ужасным отцом? — наигранно обидевшись, спросил Чимин, плетясь следом за девушкой, не обращая внимания на её тяжёлые вздохи, которые так и намекали, чтобы от неё отстали и, наконец-то, оставили в покое. А когда Чимин слушался? Ему, если честно, было в кайф бесить людей, и она тоже была не исключение. — Скажу больше, я в этом уверена, — легко пожала плечами Мина, останавливаясь у пешехода и ожидая шофёра, и мысленно молясь, чтобы он приехал немного побыстрее. — По-твоему, у меня прям вообще нет шансов? — усмехнулся Пак, вставая рядом с девушкой, совсем не заботясь о том, что нарушал чужое личное пространство. Мина повернула голову и нахмурила брови, показывая, что совсем недовольна его поведением, но не нагрубила, подумав, что это только развеселит его. — Ну, если найдёте достойную девушку, которая хорошо перевоспитает вас, то вполне возможно, что не всё потеряно и из вас получится «нормальный» отец, — спокойно произнесла Мина, устремляя взгляд на свои лаковые ботинки. Чимин снова улыбнулся, посмотрел на девушку так внимательно, что той стало не по себе от такого взгляда, будто тот буквально в душу разглядывал. Честное слово, Мина хотела бежать, да подальше, не на секунду не оглядываясь назад. С этим мужчиной находиться рядом было опасно, Мина это всем нутром чувствовала. — А если я не хочу, чтобы меня перевоспитали? — изогнув бровь, спросил Чимин. На губах была всё та же улыбка, напоминающий оскал сумасшедшего убийцы. Он подошёл ближе, сократил дистанцию до минимума, хотел посмотреть на её реакцию, как она на это отреагирует, и ему было плевать, нравится это девушке или нет. Чимин всегда делал то, что хотел, совершенно наплевав на чувства окружающих. Чимин понимал, что это черта его характера самая ужасная, которая только может быть, но ему откровенно было похуй. И не такое можно ожидать от убийцы и наркоторговца. — Тогда я вам соболезную? — повернулась Мина и сразу же пожалела, потому что Пак Чимин находился непозволительно близко, или ей так показалось, поскольку привыкла держать дистанцию с чужими людьми. У Мины непроизвольно затряслись кончики пальцев, а в это время Чимин смотрел прямо в глаза, долго не отводил взгляд, кажется, даже не думал это делать. А Мина просто замерла, не в силах повернуть голову. Стояла статуей, смотрела в чужие глаза, своё отражение в них видела. И, кажется, тонула. — Ну, если матерью моих детей будет никто иной, как вы, госпожа формальность всея Кореи, то я могу ещё подумать об этом, — тихо сказал Чимин, не отводя взгляда. Мина открыла рот в изумлении, думала, что ей послышалось. Но нет, ей не послышалось, и то, что сказал мужчина — правда. Она нахмурила брови, сжала трясущиеся пальцы и стиснула челюсть. — Никогда! — грубо произнесла Мина, отвернулась и посмотрела на дорогу, отходя от Чимина на несколько шагов, который стоял слишком близко. Девушке, откровенно говоря, стало неприятно от этого, и она была уверена, что Чимин это понимал. От того и обидно. Над ней откровенно издевались, хотя прекрасно знали, что ей будет не по себе от этого. Но Мина сразу забила на это большой болт, ведь было это глупо таить обиду на человека, один вид которого говорил, что ему плевать. А Чимину действительно было плевать, но больше близко он не подходил, остался на расстоянии, хотя очень хотел оказаться ближе и снова смутить её. Уж очень сильно понравилось ему смотреть на неё вблизи. — Никогда не говори «никогда», Миччин*, — улыбнулся Чимин, убирая руки в карманы штанов, и замолчал, продолжая смотреть на девушку, которая теперь даже в его сторону не повернулась. Признаться, Чимину она нравилась. Нравилась эта её холодность, грубость, её внешний вид, да и сама она была симпатичная, прям реально ангел, спустившийся с небес. Он долго задержался на её профиле, хотел коснуться пальцами и провести ими по этой острой линии челюсти, зарыться в эти густые, смоляные волосы, на которых красиво переливался солнечный свет и блики. Чёрт, Чимин оторваться от неё не мог, кажется, ещё немного, и он мог просто схватить её и увезти к себе домой, чтобы любоваться ею часами. — Не называйте меня так, я не сумасшедшая, — после минуты тишины произнесла Мина, а после ушла к машине, которая остановилась неподалёку. Мина на Чимина не взглянула, отдала пакеты шофёру, а сама села в машину, громко хлопая дверью.***
Чеён проснулась от того, что кто-то теребил её за плечо. Девушка открыла глаза и увидела Мину, которая сидела на краю кровати. На тумбе был поднос с едой, а ещё пахло лечебным чаем, который приготовила для неё Мёи. Чеён сразу недовольно замычала, бормоча про то, что не будет это пить, и вкус у этого чая ужасный. Мина даже бровью не повела, она просто протянула руку со стаканом, всем видом давая понять, что никто у неё ничего не спрашивает. Чеён не оставалось ничего, кроме как выпить всё до дна, иначе Мина без проблем схватила её за челюсть и насильно заставила бы выпить каждую каплю. Выпив отвар, Чеён поморщилась от мерзкого вкуса и отдала кружку девушке, после чего сразу принялась за бульон, чтобы перекрыть вкус этого дебильного отвара. — Этот чай просто отстой, и запах у него, как у прогнившего яйца, кто его вообще придумал? — недовольно спросила Чеён, всё ещё морщась от того, что на языке остался горький привкус. Она посмотрела на Мёи, которая задумчиво глядела куда-то на пол, будто не слышала её вовсе. Чеён нахмурилась, думая о том, над чем задумалась Мина. — Эй, о чём думаешь? — спросила Чеён, легко толкнув её локтем, пытаясь обратить её внимание на себя. Мина моргнула, как будто только очнулась ото сна, и перевела взгляд на Чеён, которая ожидающе смотрела на неё. — Да так, ни о чём, — отмахнулась Мина, но по лицу Чеён поняла, что та ей не поверила. Мёи отвернулась, не хотела говорить о чём она думает, а Чеён не давила с расспросами, что очень её радовало. — Планируешь завтра прийти на занятия? — через несколько секунд спросила Мина, доставая телефон и замечая несколько сообщений от Момо, который она сразу удалила, и ещё один неизвестный номер. Мина выгнула бровь, думала кто это может быть. Сообщение она не открыла, убрала телефон обратно в карман и повернулась к Чеён, которая закончила есть и положила тарелку на поднос. — Да, мне уже намного лучше, — кивнула Чеён, протирая руки салфеткой. — Да и ты из-за меня пропускаешь занятия, что мне не очень нравится. Завтра мы вместе поедем в университет. — Ты точно в порядке? — спросила Мёи и положила холодную руку на лоб Чеён, отмечая, что температура спала. — Сказать правду? — Сделай, что считаешь нужным. — Нет, На-на, не в порядке, — горько усмехнулась Чеён и глубоко вздохнула. — Даже месяц не пройдёт, как я покину этот дом, покину тебя. От осознания этого у меня всё переворачивается с ног на голову. Раньше я думала, что буду очень счастлива, покидая эти стены, но… — Что «но»? — спросила Мина, внимательно смотря на Чеён, показывая, что она вся в внимании. — Я узнала имя своего жениха, и, знаешь, я по одному его виду могу сказать, что он очень страшный человек. И, что я не хочу за него, — сказала Чеён, вставая с кровати и подходя к окнам. Она посмотрела на небо, а в стёклах видела своё отражение, которое напоминало ей вид измученного человека из фильмов, и закусила губу. Внутри червем расползалась вселенская грусть, смешанная с каплями страха, от которого у девушки сердцебиение с ритма сбивалось. Ещё очень больно было от того, что она даже воспротивиться этому не могла, вынужденная молчать, чтобы остаться целой и не сломать себе что-нибудь. С Джимином спорить было опасно, особенно, когда он уже подтвердил то, что что-либо делать бесполезно и менять решение не собирается. А если Чеён будет закатывать скандалы и попытается помешать планам отца, Чеён уверен, он её не пощадит. — Настолько страшный? — повернулась к ней Мина. Чеён ей не ответила, лишь указала пальцем на ноутбук, который лежал на письменном столе. Мина молчала первое время, потом поднялась с кровати и подошла к столу, открыла ноут и посмотрела на экран, глазами быстро проходясь по тексту. Мёи нахмурилась, перевела взгляд на Чеён, которая всё также смотрела на небо и закусила губу. Мина закрыла ноутбук и посмотрела на спину Чеён, не сказала ничего. Да она и не знала, как это вообще комментировать. Она вспомнила его. Мина вспомнила, где слышала это имя и где она его видела. Чеён тоже. Это был он, на которого Чеён пролила горячий кофе и который не дал Джимину ударить её. Чеён тогда показалось, что этот Чонгук какой-то странный. И то, что он заступился за неё абсолютно ничего не говорило, и в глазах Чеён это не делало его героем, который заступился за «слабую девушку». А сама Мина видела это имя в новостях, где о нём говорилось не самое хорошее. Стоило Чеён посмотреть на его фотографию, у неё непроизвольно сердце сжималось от страха. От него веяло мрачной аурой, тьмой и смертельной опасностью даже через обычную фотографию. Чеён даже представить не могла, боялась, как она будет жить с этим человеком под одной крышей, есть с ним и, что самое страшное, делить с ним одну постель. Она даже Джимина так сильно не боялась, с которым она, между прочим, выросла. А Чонгука она видела всего лишь один раз в жизни, который, в принципе, ничем от Джимина не отличается. Они оба занимались наркоторговлей и убивали людей. В каждом углу интернета и в статьях так и кричала, что он, Чон Чонгук — убийца, и Чеён верила каждому слову, хоть никогда не верила тому, что писали в интернете. Потому что знала, что здесь это всего лишь вброс, чтобы привлечь внимание пользователей интернета. Чеён была готова сделать всё, что угодно, за кого угодно выйти, лишь бы не за него. — Я знаю его, — сказала Мина. Чеён повернулась и слабо улыбнулась, снова садясь на кровать. — Я тоже, — пожала она плечами, обнимая свои колени. — Я рассказывала о нём. — Помню. Он не дал Джимину ударить тебя, ты мне рассказывала, — кивнула Мёи, присаживаясь рядом с Чеён. — Да, — согласилась Чеён. — Но это не делает его героем или хорошим человеком. Поклясться могу, что он сделал это из-за того, чтобы их сделка не сорвалась, или заранее хотел показать себя хорошим, — фыркнула. — Ты видела, что про него там пишут? Он ужасный человек. От одного взгляда на его фотографию у меня по телу пробегает дрожь. Но меня никто не спрашивает, хочу я или нет. — Чеён, как бы прискорбно не было это признавать, но было вполне ожидаемо, что тебя отдадут какому-то влиятельному человеку, который тащит на своих плечах какой-нибудь бизнес. С большой вероятностью криминальный, — спокойно сказала Мина, зачёсывая лезущую в глаза длинную чёлку. — Ты не понимаешь, Мина, — выдохнула Чеён, нервно проводя рукой по лбу. — Я не знаю, как это объяснить, но… — Я всё поняла, не объясняй, — перебила её Мёи, после встала с кровати, взяла поднос и ушла.***
Момо положила в поднос тарелку с салатом, стакан кофе и пару круассанов, после чего направилась к столу, где уже обедали Чеён и Мина. Хираи села рядом с Миной, напротив Чеён, и упорно на неё смотрела, как будто объяснений требовала. Всё же, Момо очень переживала, когда Чеён отсутствовала. И, увы, это чувство животного страха никак нельзя было уничтожить. Момо видела эти синяки, после того, как Джимин избил её. У Чеён имелась одна очень ужасная привычка: когда она отсутствовала, отключить телефон и полностью изолироваться от внешнего мира, и у Мины, тоже. Момо чуть все пальцы себе не перегрызла от волнения. — Чеён, ради бога, когда собираешься пропускать занятия, то прошу, оповещай меня, — обиженно начала Момо. — Не обязательно рассказывать, что именно случилось, если ты не хочешь. Просто… дай мне знать. Ты хотя бы можешь себе представить, как я переживала? Момо, если честно, была очень обижена на Чеён, потому что больше не могла это терпеть. Сколько раз ей нужно на стены лезть, чтобы её наконец-то услышали? Она много раз просила, буквально умоляла, но все её просьбы просто посылали, даже не попытавшись понять её чувства. Сколько ещё это будет продолжаться, они так и будут вечно молчать, заставляя Момо умирать от беспокойства? Она бы заявилась к ней прямо в дом, если бы не запрет отца и очередная просьба Мины не вмешиваться. Стоило ли это того, чтобы Момо каждый раз мучилась из-за переживаний, в последствии которых она иногда даже заснуть не могла? — Что ты хочешь от неё услышать? — безразлично спросила Мина, поворачивая голову в сторону Момо. — Если она не сказала тебе, значит, не хотела. Зачем ты на неё давишь? — изогнув бровь, добавила. Момо нервно закусила губу от обиды, которая заполнила её внутри. Действительно, зачем она на неё давила? Ведь она просто, блять, переживала. Глаза начали щипать, в уголках скопилась влага. — А ведь правда… Зачем я давлю, зачем я переживаю за Чеён, при этом зная, что может с ним сделать его отец? Действительно, почему я волнуюсь? — наигранно удивилась Момо, ухмыльнувшись, смотря на Мину. — Так и скажите, что я третья лишняя среди вас, чтобы я не тратила впустую свои нервы, своё и ваше время, — горько усмехнулась Момо, сжимая пальцы, ногтями оставляя следы полумесяцев. — Что только мешаюсь у вас под ногами. Хотя, что это я, ведь это и так очевидно, — фыркнула Хираи. — Момо, всё не та… — попыталась что-то сказать Чеён, но её грубо перебили. — А как? Как, ответь мне? — прервала её Момо, отрицательно качнув головой. — Вот, вопрос, сколько раз я просила тебя? Сколько раз я просила тебя говорить мне, если с тобой что-то случится? Не из-за того, чтобы потом распространить это на публику, а из-за того, что я, блять, просто волнуюсь за свою, как бы, подругу. Ладно, забудем про это, но вот другое. Так сложно отправить мне сообщение прежде, чем ты отключишь телефон? Неужели это так сложно? Я что, постоянно раз в месяц должна локти себе грызть, чтобы не умереть от переживаний? — Для чего, спрашивается, весь этот цирк, Момо? Я опять задам вопрос, что ты хочешь от неё услышать? — немного раздраженно спросила Мина, будто вообще не слышала слова Момо. Чувствовала ли она угрызения совести из-за того, что они оба заставили Момо сильно переживать из-за них, хотя они вполне могли ей сообщить обо всём до того, как изолироваться от внешнего мира? Возможно. Но сейчас выяснять отношения не хотелось абсолютно. Момо ведь взрослый человек, и должна понимать, что не всё можно рассказывать, или человеку нужно время. — Если вы мне не доверяете, я не вижу смысла продолжать это дальше, — смотря на Чеён, произнесла Момо, а сердце Чеён в этом момент пропустило удар. Мина отвела взгляд на свои руки, замечая, что они дрожат. Он убрала их под стол, сжимая в кулаки. А в голове всё эхом отдавалось: «Если вы мне не доверяете.» Мина перевела взгляд на Чеён, у которой дар речи пропал. Она смотрелась на Момо, которая забрала поднос, а после вообще, ничего не дав сказать, ушла от них подальше. Чеён смотрела на спину когда-то лучшей подруги, пока в мыслях крутился вопрос: «А были ли они вообще друзьями?». Чеён нечего было сказать, абсолютно, внутри какое-то опустошение и холод. Единственное, что она сейчас хотела, так это сорваться с места и попросить прощения у Момо, потому что… она и в правду не заслужила такого отношения к себе. Хираи, наверное, очень сильно переживала из-за неё. И Чеён делала так не единожды, это продолжалось ещё с первого года обучения. Сколько Момо нервничала? Она каждый раз старалась держаться рядом, когда Чеён после отсутствия появлялась на занятиях. «Доверие». Чеён всегда, ещё с самого детства, была твёрдо убеждена, что дружба строится в основном на доверии друг к другу, не боясь ничего рассказать и не испытывать страх из-за того, что кто-то мог кому-то проболтаться. Что доверие в дружбе самое главное, ведь если её не будет, то этого человека другом назвать нельзя, ибо для него это просто хороший знакомый. Чеён всегда относилась к людям с опаской, не могла полностью довериться, потому что боялась, что её доверие может обернуться против неё. Она не хотела совершить ошибку, о которой она будет жалеть. Доверяла ли Чеён Момо хотя бы немного? Да, но до конца так и не смогла. Получилось, что они и друзьями никогда не были? «Получалось, что никогда не были!» Чеён закрыла глаза, мечтала отключиться, лишь бы не чувствовать это. Чувство ненависти к самой себе. Она перевела взгляд на Мину, которая всё также рассматривала свои дрожащие руки, не в силах унять ещё и лёгкую дрожь во всём теле. Обе девушки молчали, они даже не знали, как им поступить в данной ситуации. Догнать Момо и рассказать ей про помолвку Чеён? Но какой толк? Момо права, они ей не доверяли, особенно Мина, которая даже дышать в её сторону не смела. — Тоже считаешь, что мы обошлись с ней плохо? — тяжело вздохнув, спросила Мина, хрустнув указательным пальцем. Чеён промолчала, так как даже не знала что ей ответить, прожигая взглядом стул, на котором только недавно сидела Момо. Вспомнила дрогнувший голос, обиженный взгляд, её горькую ухмылку, из-за которой сердце Чеён покрылось трещинами. И разбилось полностью, когда Момо встала и ушла. «Тоже считаешь, что мы обошлись с ней плохо?» Нет, они поступили не плохо. — Ужасно, — произнесла Чеён, закрывая лицо руками, облокачиваясь на стол. Опустила голову, пряча слёзы. — Мы обошлись с ней ужасно.***
Момо дрожащей рукой убрала слёзы, которые никак не хотели останавливаться. Она в очередной раз провела рукой по лицу, шмыгнула красным носом, медленно шагая по тротуару и пиная маленький камешек, вымещая на нём свою обиду. Внутри было так больно, будто сотни кошек когтями ему лёгкие и сердце скребли, и эта боль всё не уходила, наоборот, с каждой секундой становилась ещё более невыносимой. У Момо дыхание срывалось, в горле застрял ком. И Момо не могла ничего произнести. Только задыхаться от боли и противного чувства разочарования и жалости к себе. Она не смотрела на людей вокруг, просто шла куда глаза глядели, лишь бы подальше от всех. Хотя бы немного побыть с собой, чтобы выплеснуть то, что накопилось внутри, что несколько дней убивало её морально. Момо было очень обидно и больно. Эта боль была неописуемая, ни с чем не сравнимая. Она сильным ядом распространялась в крови, уничтожала, отравляла, убивала. Момо с ней не справлялась, она устал этого терпеть. Больше сил не осталось. Она ведь просто хотела себе друзей, в итоге опять осталась брошенной и никому не нужной. Богатство. Настолько высокая была у неё цена, что аж тошнило. С Момо всегда дружили из-за её денег, даже не стараясь узнать её как личность, у которой есть чувства и сердце. Когда она подружилась с Чеён и Миной, Момо показалось, что вот, это она. Та дружба, о которой она всегда мечтала, чтобы наконец перестать быть одинокой. Но какой в ней был смысл, если не было полного доверия друг к другу? Даже если исключить факт про доверие, почему Чеён обошлась с ней так жестоко? Каждый раз пропадать на несколько дней без вестей, когда Момо чуть ли не с ума сходила. Подруга… Да, подруга. Момо остановилась, когда на щеку упала капля. Подняла голову к небу, на котором уже мелькало немного звёзд, постепенно скрывающиеся за густыми тучами. Момо слабо приподняла уголки губ, обрадовалась в душе, что она сегодня плачет не одна, что небо плачет вместе с ней. Не оставляет её одну, а разделяет с ней её боль. Дождь постепенно усиливался, ударялся по уже мокрому лицу девушки, а Момо всё улыбалась. Улыбалась и плакала. Момо шмыгнула носом, нижняя губа дрожали, улыбка сошла с лица, заменяя её кривым подобием, в котором остались все невысказанные слова о несправедливости. Момо уже не улыбалась, а горько плакала посреди тротуара, пока дождь смешивался с её слезами. В кармане брюк завибрировал телефон, на который Хираи не обратила внимания. Она пошла дальше, к парку, что находился неподалёку. Толпа смешивалась, превращаясь в огромную бесцветную массу. Все шли быстро, сталкиваясь с почти каждым мимо проходящим. Слышались ругань, извинения, мат. Момо шла посреди них, как будто её и нет вовсе. Пустым взглядом смотрела вперёд, людей видела безликими. Добравшись до парка, Момо села на скамейку возле входа, внутрь не прошла. Зарылась холодными пальцами в мокрые волосы, у корней сильно сжала. Она промокла до ниточки, всё тело дрожало от холода, но домой девушка не хотела. Желала ещё немного остаться здесь, под открытым небом, которое забирало её боль, омывая лицо от пролитых слёз. Внезапно дождь прекратился. Момо медленно подняла голову, смотря на того, кто стоял прямо перед ним, держа в руках зонт. Хосок нависал над девушкой огромной горой, защищающий её от сильного дождя и ветра. Момо смотрит на мужчину, как будто не человека, а божество перед собой видела. Моргала красными опухшими глазами, периодически шмыгая носом, но ничего не говорила. Хосок тоже не спешил что-нибудь сказать, стоял перед девушкой, держа зонт, и как будто ожидал что-то. Момо закусил губу и опустил голову, не в силах больше смотреть на него. Стало немного неловко от того, что в открытую пялилась на него. — Замёрзнуть решила? — первым заговорил Хосок, прерывая тишину. Момо слабо улыбнулась краем губ, про себя дав положительный ответ. Хираи не спешила отвечать, даже не думала об этом. — Так и будешь молчать? — изогнув бровь, спросил Хосок, когда прошло несколько секунд. — А тебе, прости, какая разница? — стерев слёзы, в ответ спросила Момо, устремив взгляд на Хосока, который слабо пожал плечами. — Тогда не вижу нужды в этом. — Не умру из-за этого. Садись, я тебя домой подвезу, — обыденно сказал Хосок, двигаясь в сторону машины. Момо поморщилась, резко обнимая себя руками, когда холодные капли дождя вновь упали об её тело. Девушка посмотрела Хосоку в спину, но с места не двинулась. Хосок обернулся, замечая, что Момо так и осталась сидеть на месте. — Идём, такими темпами ты заболеешь. — Я не сажусь в машину к кому попало, — пробурчала Момо, сжимая губы и поморщив нос. Чон стал серьёзным, плотно сомкнул губы, чтобы подавить улыбку. — Конечно, и обниматься с кем попало не лезешь, ага, — усмехнулся Хосок, разблокировав двери машины. — Хватит упрямиться и залезай, — звучало твёрже. Момо недовольно закатила глаза, понимая, что её застали врасплох, но к машине пошла. Она замёрзла до костей и вся дрожала от холода. Момо села в ламбо, где ей в нос сразу ударил запах сандала, смешанный с нотками табачного дыма и какого-то парфюма. Хосок сразу включил подогрев, и Момо уже через несколько минут не так сильно мёрзла. Она перестала дрожать и стучать зубами. До дома ехать надо было ещё минут десять-пятнадцать. Хосок с девушкой разговаривать не спешил, молча крутил руль, ехал на приличной скорости, а не как он привык, почти почти под двести километров в час. — Включи что-нибудь, — попросила Момо, когда убийственная тишина начала на неё давить. Телефон у неё промок и отключился, а наушники она дома забыла. — У меня нет такого трека, под который можно реветь под дождём, — хмыкнул Хосок, подключая телефон. Зашёл в свой плейлист и, даже не глядя, включил первое попавшееся. — Скажу прямо, иди на хуй, — фыркнула Момо, и вздрогнула, когда в машине резко включилась громкая музыка. — Как призыв на войну в героическом фильме, — слабо улыбнулась девушка, слегка качая головой под ритм. — У меня просто хороший вкус в музыке, — пожала плечами Хосок, останавливаясь у светофора. — Погромче сделай, пожалуйста. Хосок выполнил просьбу девушки и врубила на полную, а Момо попыталась забыть о сегодняшней «ссоре». Девушка откинулась на сидениях, посмотрела на город через тонированные окна, как огромные здания сменялись один за другим. Момо уткнулась лбом к стеклу, обнимая себя руками и закусила губы. Думала, зачем вообще ввязалась во всё это, когда как почти была уверена в том, что она снова останется одна. Её страх одиночества иногда заставлял поступать глупо. В который раз повторялся этот сюжет, когда она одна глотала слёзы и просто хотела стереть себе память, чтобы не мучиться больше? Не единожды ведь, но всё равно Момо цеплялась за людей, не отрицала, что они ей нужны, и, кажется, люди этим только пользовались. Момо, задумавшись, даже не заметила, что они уже приехали на место. На землю её вернул щелчок пальцев перед её носом. Момо вздрогнула от неожиданности и посмотрела на Хосока, как на дурака, и только потом до неё дошло, что мужчина пытался до её донести. Момо посмотрела в окно и увидела, что они уже во дворе особняка. Ужас как не хотелось домой и объяснять Маюко, почему она так поздно приехала. Небо стемнело давно, на часах было уже семь вечера. Момо несколько секунд смотрела на дом, после молча вышла из машины, сразу же начиная дрожать от холода и пронизывающего ветра. Она моментально обхватила себя руками, пыталась унять дрожь, что плохо получалось. Но не прошло и полминуты, как её внезапно окутало тепло. Момо резко повернула голову и увидела лицо Хосока, которое было слишком близко. Опустила глаза, увидела его татуированные руки, которые укрыли её дрожащее тело своим пиджаком. Он был так близко, она чувствовала его дыхание на своей шее, от чего по телу побежали мурашки и градус тела резко стал подниматься. Ей было уже не холодно, ей стало жарко, а сердце застучало, как бешеное. — Потом можешь выбросить, у меня таких полно, — сказал Хосок прямо возле её уха, отчего у девушки мигом ноги ватными стали. Она резко схватилась за ткань накинутого на её плечи пиджака и сжала пальцами грубую ткань. Повернулась полностью и посмотрела на Хосока, который сел в машину. Так и проводила его глазами, а в конце ворота за Хосоком закрылись. В этот момент внутри что-то оборвалось, как будто у Момо что-то ценное отняли. Это странное чувство, что постепенно заполняло её грудь, надавил на плечи. Дождь лить не перестал, но Момо не мёрзла, окутанная теплом чужого тела, оставшегося на пиджаке. Она его всем телом чувствовала, и хотелось так стоять вечно. — Момо, боже, ты время видела, ты где было? — послышался обеспокоенный голос Маюко за спиной, и Момо повернулась к ней. Хотела что-нибудь ответить, но ей даже пискнуть не удалось. — Быстро в дом, не то заболеешь, — схватила её за руку мама, а потом замерла, смотря на пиджак. Посмотрела на Момо, но, ничего так и не сказав, потащила её внутрь. Маюко не спешила заваливать дочь вопросами. Она скрылась на кухне, когда Момо поднялась в свою комнату. Хираи первым делом пошла в душ, взяв с собой тёплую одежду и махровые полотенца. Провела под тёплой водой несколько минут, наслаждаясь от того тепла, который каплями растекался по бледной коже, после чего выключила воду, и, насухо вытерев тело полотенцем, надела тёплую толстовку и штаны. В комнате её встретила. Она села на кровать и протянула Момо горячий чай с лимоном, спросила, что у неё стряслось и почему лицо опухшее, на что получила ответ, что потом она ей всё расскажет. Маюко на Момо не стала давить, сказала, что поддержит её в любом случае, после чего оставила одну. Момо положила кружку с чаем на тумбу и упала спиной на кровать, начиная сверлить взглядом потолок. Мечтала, чтобы он прямо сейчас развалился и упал прямо на неё, потом сразу же прогнала эту мысль. Не такой ужасной смерти она себе желала. Повернула голову и увидела пиджак, повешенный на стуле за её письменным столом. И сразу о мужчине вспомнила. Момо не знала, почему она тот момент, когда Хосок накинул на неё пиджак, прокручивала в голове большое количество раз. Ведь это, если задуматься, было тупо. Момо снова почувствовала эти руки, это тепло, которое заставило забыть о холоде, обо всём на свете. Этот голос, из-за которого у неё предательски подкосились ноги, что девушка едва смогла удержаться на них. Нормально ли было то, что она так идеализировала обычного человека, который, по сути, являлся ей никем, и видела она его всего пару раз? Хираи понимала, что нет, ненормально, но она себя не контролировала, а мысли о нём сами лезли в голову, у Момо разрешения не спрашивали. Но Момо всеми силами старалась отвлечься. Даже вновь вернулась к моменту с Чеён и Миной. «Нет. Всё равно не получается.» Бесполезно.***
Хосок решил отдохнуть после работы и поехал в клуб. Там он сразу заказал любимое виски и просто расслабился, откидываясь на кресле. Посмотрел на танцующих женщин, не испытывая никакого влечения к ним, когда как те уже сожрали его глазами. Хосок был частым клиентом здесь, и каждый желал оказаться под ним, готовые от одного его слова раздвинуть ноги. Впрочем, Хосок не был удивлён, таких людей, неважно, мужчина или женщина, всегда интересовали только деньги. Другого он не видел. Хосок, как и всегда, не посмотрел на Чимина, когда тот сел напротив него, забирая у него бутылку спиртного. Чимин без слов выпил всё большими глотками прямо с горла, и вёл себя так, будто бы вокруг никого нет. По его глазам Хосок заметил, что что-то не так. — Выглядишь так, как будто тебя прожевали и выплюнили, в добавок ещё ногами растоптав нахуй, — заговорил Хосок, наблюдая за Чимином, который достал из кармана таблетки и положил сразу две под язык. — Не много ли? Как бы не сдох. — А что, волнуешься за меня? — ухмыльнулся Чимин, смотря на Хосока мутным взглядом. Ясно, он давно уже не соображал. — Как бы мерзко не было это признать, но ты нужен нам. А, если точнее, то твои мозги. Так что, будь добр, береги их. И да, на сегодня с тебя хватит, — сказал Хосок и резко отобрал у Чимина таблетки, пряча их в карманах брюк. — А ну отдай, — цокнул Чимин, вялыми руками пытаясь дотянуться до Хосока через стол, но Чон ударил его по руке и оттолкнул себя, предупреждая взглядом, чтобы не тупил. — Чон Хосок, хватит играть, нахуй, и отдай мне эти чёртовы таблетки, блять, — вновь повторил Чимин, уже грубо, и встал с места, оказываясь рядом с Хосоком. — Я сказал, что на сегодня с тебя хватит, не веди себя, как идиот. Поднимись в вип зону и проспись до утра, пойдёт тебе на пользу, — отрезал Хосок, достал таблетки из кармана и бросил их на пол, после чего наступил ботинком. — Сукин сын, — зарычал Пак и поднял руку, готовый ударить, но неожиданно получил прямо в живот от Хосока, который оказался намного быстрее. Чон резко встал с места, схватил Чимина за правую руку, заламывая за спину, после чего грубо схватил за затылок и лицом прижал к столу. — Отпусти меня, — Чимин дёргался, пытаясь освободиться, но Хосок держал стальной хваткой. Никакого шанса, чтобы освободиться, не было. Даже намёка. Хосок без слов взял того за волосы и потащил к выходу заведения. Чимин всё пытался освободиться, покрывал отборным матом, старался того ударить, каждый раз промахиваясь. А Чон этого будто не видел, продолжая держать Пака за волосы и за правую руку, игнорируя проклятия и мат в свою сторону и ведя того на выход. Но не выдержал, когда Чимин ударил его локтем в живот, и Чон ударил прямо по челюсти, из-за чего Пак моментально вырубился. Хосок потащил тело и небрежно запихнул в машину, вытирая пот со лба, после чего поехал домой. Везти Чимина в его особняк, который находился далеко, у него не осталось сил. Хосок устал за сегодня, а оставшиеся силы Чимин забрал, больше ничего не осталось. Хосок доехал до квартиры быстро, взял вырубившегося Чимина на руки и поднялся на свой этаж. Избавил его от лишней одежды и практически бросил на кровать, а сам скрылся в ванной. Провёл там несколько минут, после вернулся себе в комнату, взял оттуда пепельницу и ушёл на балкон. До этого желавший спать Хосок долго сидел там, разглядывая небо, и много курил. Сна теперь не было ни в одном глазу, да и спать на одной кровати с этой обдолбавшейся тушей не хотелось. Он и не планировал. Докурив шестую по счёту сигарету, Хосок вернулся внутрь, прополоскал рот, после чего вновь зашёл в свою комнату, взял из шкафа одеяло и покрывало. Сегодня Хосок спал в гостиной, лишённый возможности смотреть на небо, когда засыпал.***
Вернувшись домой, Чеён сразу заперлась у себя в комнате, закрывая дверь на ключ. Когда Мина постучалась, не открыла, попросив оставить её в одиночестве. Мина, ничего не сказав, ушла. И, как только шаги утихли, Чеён на ватных ногах встала с кровати и поплелась в ванную. Закрыв за собой дверь, упала на холодный кафель, начиная горько плакать. Она всё обиженную и разбитую вдребезги Момо вспоминала. Корила себя за свой эгоизм, за то, что обидела человека, который этого никак не заслужил. Слёзы текли рекой, Чеён даже утирать их не успевала. И так раздавленная помолвкой, Чеён просто задыхалась от боли, которая переполняла её. У неё на душе бомбы взрывались, сердце от больших взрывов разрывалось на куски. Чеён встала с пола и включает воду, умыла лицо холодной водой, чтобы остановить слёзы. Но нет. Не помогло. Боль не утихала, а наоборот, напомнила о себе ещё больше, давя ей на грудь. Чеён схватилась за горло, другой попыталась ухватиться за что-то, чтобы не упасть и не удариться. Но всё равно ударилась локтем об раковину, и эта боль на маленькое мгновение помогла ей забыть о моральной. Но уже через несколько секунд она снова заглушила физическую. Нет, она была сильнее, её не победить. Кое-как успокоившись, Чеён вновь встала с пола, и на ватных ногах вернулась в комнату, в руках держа пару таблеток успокоительного. Налила отфильтрованную воду из графина и запила таблетки. После лежала на кровати, обняв подушку и напевая себе под нос «все вы, беспокойные, каждую ночь вы слышите грохот барабанов войны, проснитесь, очнитесь!» Провела рукой по лицу, проверила, не текут ли слёзы. Истерика уже оставила её, но Чеён всё равно была напряжена и натянута в струну. Она держала рот закрытым, не смела его открывать, боялась, что снова начнёт рыдать. Полежав так полчаса, Чеён наконец вышла из комнаты. Она страшно устала, а ещё и проголодалась. Она хотела быстро спуститься, забрать поднос с едой и снова закрыться у себя. Сегодня она больше не хотела ни с кем видеться. Спустившись на второй этаж, Чеён застыла прямо у лестницы, увидев, как Джимин гневно бросил телефон и бумаги на пол. Телефон с громким звуком разбился на части, девушка вздрогнула и замерла в шоке. И, заледенев от испуга, смотрела на отца, который слишком резко оказался прямо перед ней и дал смачную пощёчину. Чеён от сильного удара не удержалась на ногах и упала на пол, ударяясь об ступени. Чеён охнула от острой боли, молнией стрельнувшей по затылку. А Джимин начал пинать ногами. Чеён сквозь боль привстала на локтях, пытаясь вылезти из-под его ног. Сжалась зубы, гортанно зарычала, и, повернувшись на спину, со всей дури ударила отца ногой прямо в пах. Джимин опять был зол, и сейчас вымещал на ней свой гнев. Впрочем, Чеён была не сильно удивлена, ей опять не повезло оказаться не в том месте и не в то время. А больно, да, больно было. И очень. Чеён, держась за живот, поднялась на ноги, двигаясь в сторону коридора. Если сейчас она не сбежит и не спрячется где-нибудь, Джимин вполне мог её убить сейчас. Ударить Джимина осмеливался только сумасшедший, которому надоело жить, или мазохист. Чеён не причисляла себя ни к одному из них, но Джимина она всё-таки ударила, и сейчас, если отец догонит её, то Чеён не поздоровится. Чеён чуть не сбила с ног слугу, который проходил мимо. Прощения не попросила, на хромающих ногах, настолько позволяли ей силы, быстро шагала к дверям. Слышала голос отца сзади, ускорилась. Лицо горело, словно раскалённым плавленным железом облили, тело всё болело от ударов, на которых мужчина сил не пожалел. Чеён мысленно молила о помощи, чтобы появился кто-то и спас её. Чеён никогда ни в сказки, ни в чудо не верила, но сейчас была готова поверить во что угодно, лишь бы спастись от рук отца. Чеён открыла дверь, не сделала и пару шагов, как замерла, смотря на того, кто стояла в нескольких метрах перед ней. Девушка уже больше ничего не слышала, смотрела вперёд и думала, что ей это мерещится, что из-за удара в затылок у неё галлюцинации. «Нет, это шутка. Вы так шутите», — мысленно себе повторялась, повернулась назад, хотела зайти внутрь, как столкнулась с отцом, который уже замахнулся для удара. Но тот также, как и Чеён, замер на месте, смотря на Чонгука выпученными глазами, который, положив руки в карманы, медленно преодолевал оставшееся расстояние между ними, оказываясь на одной ступени. Чонгук смотрел яростно, холодно, а проскальзывающие искры в глазах заставлял сжаться в комок. Чеён не знала, куда себя деть. Она не решалась поднять глаза, смотрела на свои ноги, которые еле держали её тело, и руками держалась за бок. Кажется, уже и боли не чувствовала, потому что сознание заполнил животный страх. Чонгук что-то сказал Джимину, но девушка слов не разобрала. Услышав, как он обратился к ней, Чеён подняла голову, встречаясь с чёрными глазами напротив. И единственное, о чём сейчас думала, это: «Он не человек. Он демон.»