«Кто-нибудь меня слышит?»
Положив книгу на стол и отодвинув от себя тетрадь, почти полностью исписанную конспектами, Мина откинулась на стуле и посмотрела на потолок, пока перед глазами белыми пятнами строки бегали. Глаза болели, как и спина из-за долгого сидячего положения. На улице стемнело давно, Чеён и Момо уехали домой ещё полтора часа назад, тогда как Мина осталась на дополнительные задания, ещё и задержалась, записывая оставшиеся конспекты. В университете давно уже никого не было, кроме неё самой и охранника, который спокойно себе курил возле ворот. Мина взяла телефон и с удивлением обнаружила, что время уже почти восемь часов. Ей бы домой ехать, а не сидеть тут, тогда как в особняке её ожидала куча работы. Но туда не хотела абсолютно. Она настолько устала от всего, что всё, что ей нужно, это просто посидеть в тишине, и совсем неважно где, лишь бы тишина и покой. В последнее время она сильно замкнулась в себе, с Чеён разговаривала мало, даже если Со и пыталась поговорить с ней о чём-то. Сейчас Мина ничего не могла ей сказать, и, пусть она и поступала эгоистично, это было гораздо лучше, чем пропустить её слова мимо ушей, даже не попытавшись понять их. Потому что она не сможет её услышать, так как у самой была голова забита, из-за чего она уставала ещё и морально. Физически Мёи устала давно, и это уже ничего не могло исправить. Мина была горькой, её цвет чёрный, созданный буквально для неё. У неё нет и не было ничего светлого. С ней счастливым ощущать себя просто невозможно, потому что от девушки исходило слишком сильное чувство тоски и запах боли, который в лёгкие забивался, оседая горьким дымом на кончике языка. Мина с детства была закрытой и серой, а обстоятельства, которые происходили с ней на протяжении её жизни, сыграли злую шутку, превратив её в бесчувственную куклу, которой она являлась сейчас. Мина действительно ничего не чувствовала. Каждый свой день она только и делала, что подобно роботу выполняла работу, ходила в университет, училась и спала не больше четырёх часов в сутки. И уйти из этого режима она не представляла правильным решением. Мина из здания вышла полностью обдолбанная и уставшая, готовая упасть прямо на улице и заснуть там. Она едва на ногах держалась, страшно уставшая и голодная. Она отдала ключи охраннику и покинула территорию университета, достала телефон и набрала своего шофёру, который приехал через пятнадцать минут. Оказавшись в особняке, Мина, не снимая формы, сразу принялась осматривать дом и записывать отчёт в ежедневник. Потом спустилась вниз, направляясь на кухню и проверила ужин. Джимина дома не оказалось, но он вот-вот должен был приехать. Поговорив с поваром, расспросив его о том, что нужно будет купить, Мина наконец поднялась к себе в комнату и приняла душ, который знатно помог расслабиться её напряжённому телу. Вернувшись в комнату, Мина в очередной раз за сегодняшний день проверила телефон. Увидела несколько сообщений от Чеён, которая предлагала ей завтра приехать к ней, пара от одногруппников, просящие прислать фото конспектов. От Чимина ничего не было. Уже как несколько дней так. После их поездки на море прошла неделя, и Чимин после объявлялся лишь один раз, а потом и вовсе пропал. Не писал, не искал встречи и не доставал её. И Мина, если честно, была даже рада этому, потому что не факт, что девушка заговорила бы с ним, если бы она его встретила. И на это имелись веские причины, и главная из них заключалась в том, что Мина с Чимином чувствовала себя странно. И этому объяснение никак дать не получалось. Чимин просто творил с ней что-то странное, а Мина просто не могла совладать собой. Мёи уже давно не испытывала абсолютно никаких чувств, а даже если и испытывала, то не так ярко, как рядом с этим мужчиной, который душу её наизнанку выворачивал. Рядом с Чимином Мина была напряжена, растянута во все стороны. С ним Мина чувствовала что-то, даже улыбнулась ему. Это было странно, но в тот момент с Чимином она была действительно, хоть и немного, счастлива, как будто вернулась в давно позабытое прошлое. Когда она была счастлив, как и вся её семья. Когда не произошло того ужаса, который довелось ей увидеть совсем ещё ребёнком, который и превратил её в того, кем она являлась сейчас. Мине всё это непривычно, она не хотела так. Наверное, поэтому она проигнорировала Чимина, когда увидела его в магазине. Девушка поехала за продуктами, и она не ожидала его тут встретить. И Мина очень сомневалась, что Чимин оказался тут случайно. Ей было плевать, он просто сделала вид, что его тут нет, продолжая бросать продукты в тележку. Его взгляд на себе остро чувствовала, но не позволяла себе повернуться и встретиться с ним глазами. Иначе она проиграет. Находиться тут стало невыносимо. Мина хотела поскорее закончить и уйти. И почему Чимин так поступал? Было бы гораздо легче, если бы он подошёл и Мина его послала. Но мужчина не подходил, а стоял у кассы и буравил её фигуру глазами. Девушка была готова кожу с себя содрать, лишь бы не чувствовать на себе этот взгляд, как будто она была голая перед людьми. Попытавшись отвлечься и подумать о чём-то другом, она скрылась в углу и глубоко вздохнула и проглотила ком, застрявший в глотке. Господи, да что с ней происходило? Почему ей приходилось это испытывать, когда раньше даже страха перед дулом пистолета не чувствовала. А сейчас нервничала из-за мужчины, который появился в её жизни всего ничего. И такое уже мог с ней творить. Мине уже стало страшно, надо бы от него подальше держаться. Но самая главная проблема была в том, что это Чимин, который от своего не отступит. Мина, честно, не понимала всего этого. Почему Пак до сих пор доставал её, хотя она сказала, что не хочет даже видеть его. И то, что она из-за него улыбнулась, ничего не значило. Чимин ей никто, и никем никогда не станет. Он враг Джимина, его соперник, с ним нельзя контактировать, иначе девушке просто придётся распрощаться с жизнью. Хоть Мина и не была очень жизнерадостной, но умирать она не хотела, тем более из-за Джимина. Умереть от рук того, кого она искренне ненавидела. Если такое произойдет, Мина смело могла объявить, что проиграла эту жизнь. И все последующие тоже. Мина не смотрела на Чимина, когда расплачивалась за покупки. Не подала виду, что она напряжена до предела. Ничего не сделала, когда мужчина взял пакеты из её рук и пошёл к своей машине. Спорить с ним не было сил, не хотелось с ним говорить, потому что никаких слов Чимин не понимал. Мина, когда вышла из супермаркета, стояла и смотрела на Пака, который запихивал пакеты в багажник мустанга. Подойти не решалась, так и стояла на месте, даже тогда, когда Чимин перед ней оказался. На него даже не посмотрела, разглядывая мусорный бак неподалёку. Чимин подошёл к ней и посмотрел в глаза, которые девушка сразу же отвела. — Я думал, что ты уже перестала играть в эти игры. Я думал, что ты уже взрослый человек и до тебя уже дошло, что я не играю с тобой в игры, о которых ты думаешь, — Чимин хмыкнул, отходя от неё и окидывая презрительным взглядом. Мина незаметно задержала дыхание. — Видимо, ошибся. Пошли, подвезу тебя, — сухо бросил мужчина и ушёл к машине. Девушка закусила губу и, даже не возразив, пошла следом. Села на заднее сиденье и отвернулась к окну, хотя всё перед глазами в сплошную серую массу превратилось. Глаза застилала пелена. Холод в голосе Чимина заставил вздрогнуть, а настроение, которое и так всегда было на нуле, ещё больше испортилось. Воздух в машине густел, дышать становилось всё сложнее. Она открыла окно, но ничего не изменилось. Мина опять задыхалась, как тогда на вечере. Она не могла справиться с тем потоком чувств, которые внутри неё огромным снежным комом копились. Они перекрывали ей горло холодными руками, заставляя открыть рот и не позволяя вдохнуть хотя бы немного кислорода. Она схватилась за горло и попыталась дотянуться до Чимина, который только на дорогу глядел. Вместо слов из горла лишь хрипы вырывались, которые утопали в басах громкой музыки. Девушке с трудом удалось податься вперёд и коснуться его плеча, сильно сжимая пальцами ткань пиджака. Чимин, почувствовав прикосновение, повернулась сразу и у него глаза на лоб полезли, увидев девушку, у которой кожа побледнела, как у мертвеца. Остановив машину, Чимин вышел и, быстро оказавшись на стороне девушки, открыл дверь и вывел её на свежий воздух. — Эй, душа моя, что с тобой? — Чимин взял в руки её лицо, посмотрел на девушку, которая пыталась вдохнуть побольше воздуха, но у неё никак не получалось. Она как будто его вообще не слышала и не чувствовала. Мина только смотрела куда-то с широко раскрытыми глазами и тяжело дышала. Чимин, поняв, что с ней происходит, взял её за плечи и слегка встряхнул. — Мина, дорогая, сделай глубокий вдох, хотя бы попытайся, — проговорил Чимин, но Мина никак на его слова не реагировала, которые доносились до неё словно через толстый слой ваты. — Миччин, услышь меня, — чуть громче сказал Чимин, а у Мины закатились глаза. — Вот дерьмо. Чимин, не отпуская девушку, открыл переднюю дверь машины, достал бутылку воды из бардачка и увёл её подальше от людей в переулок. Оказавшись в безлюдном месте, прижал её к стене и зажал рот рукой. — Эй, Миччин, прошу, попытайся сделать глубокий вдох. Через нос, — приблизился к её уху мужчина. Мина, услышав его просьбу, замерла, перестав дышать. И, цепляясь за его плечи, как будто он мог исчезнуть, глубоко вздохнула и закрыла глаза. Ей стало лучше, она больше не задыхалась, и, когда девушка слегка похлопала его пальцами по плечу, Чимин убрал руку с её рта. Но Чимин ни на миллиметр от девушки не отошёл, продолжая стоять впритык к ней, чувствуя её буквально каждой клеткой тела. Мина головы не поднимала, уткнувшись лбом ему в грудь и глубоко дышала, не убирая рук с его бицепсов. — Тебе лучше? — Чимин наконец отстранился и заглянул ей в глаза. Мина слабо кивнула, опустила руки и хотела уйти, потому что стоять к нему так близко она не могла. Если несколько минут назад она задыхалась из-за недостатка воздуха, то сейчас, если Чимин не отойдёт, она могла задохнуться из-за запаха его парфюма, который уже в лёгких засел. Слишком любимый и… резкий. — Отойдите, — тихо произнесла Мина, а Чимин сразу же отошёл от девушки, которая, сделав пару шагов, остановилась и зажмурила глаза, хватаясь за голову. Перед глазами всё плыло, голова нещадно болела от пережитого, по вискам будто молотком стучали. Она сделала глубокий вдох, помассировала виски пальцами и что-то пробубнила себе под нос, пытаясь этим не покидать связь с внешним миром. Чимин смотрел на это со стороны, и у него всё внутри вверх дном переворачивалось. — С тобой точно всё хорошо? — снова подошёл к ней Пак и схватил за локоть, заставляя смотреть на себя. — Не молчи, это не шутки. — Всё хорошо, правда, — отмахнулась Мина и попыталась вырвать руку, но Чимин держал крепко, а Мёи была слишком слабая сейчас. Ей бы оказаться у себя в комнате и попытаться заснуть. Но Мина должна для начала хотя бы домой поехать. — Пожалуйста, не подходите так близко. — Сейчас не время недотрогу из себя строить, — цокнул мужчина, но от девушки отошёл. — Сама идти сможешь? — спросил с опаской Чимин, но Мина шагнула в сторону машины, а Пак, выдохнув, пошёл вслед за ним. В машине оба молчали. Мина сидела закрыв глаза. Окно открыл Чимин на всякий случай, если ей опять станет плохо. Чимин уже видел такое, недавно, когда они были у Чонгука на приёме. Тогда Мина вела себя точно так же. Пак не знал, почему с ней такое происходит. Но очень из-за этого пугался, даже не отрицал этого. Но Мина будто избегала его, игнорировала его существование в целом. Даже не позволила ему помочь себе, хотя с трудом на ногах держалась. Ничего непонятно. Чимин проводил её до самых дверей. Джимина, слава богу, не оказалось дома, из-за чего Мина выдохнула с облегчением. Ему не стоило знать об этом, хотя, может быть, уже знал. Отдав пакеты слуге, Мина повернулась к Чимину и несколько секунд молча на него смотрела. Честно, она не знала что ему сказать. А ещё она испытывала смущение за то, что такое с ней случилось перед ним. Неловко вышло, однако, но что поделать. Мина была не в состоянии вернуть время назад. А если бы была такая возможность, то она бы вообще никуда сегодня не выходила, послав кого-то другого. — Спасибо, — Мина попыталась поклониться в знак благодарности, но Чимин, угадав её намерения, схватил его за плечи, не дав ей сделать задуманное. — Во-первых, не за что. Во-вторых, не нужно вот таких вот… формальностей, — неловко улыбнулся Чимин, а девушка взгляд отвела. — Я уверен, что ты работаешь много. Прошу не забивать так на своё здоровье, и очень прошу, отдыхай хорошо. А сейчас, к сожалению, мне надо идти. И Чимин ушёл, а девушка ему вслед смотрит, до тех пор, пока ворота за машиной не закрылись. Войдя внутрь, Мина первым делом поднялась в комнату, поискала таблетки и бросила в рот сразу две. Посмотрела на часы, ещё даже двенадцати часов не было, а устала так, будто марафон целый пробежала. Она спустилась вниз, проверяя коридор и каждую комнату, повелела слугам работать нормально, чтобы потом не пришлось всё делать заново. Сама скрылась на кухне и выпила две чашки кофе. Достав телефон, увидела два сообщения от Чимина, которые она не прочитала, а сразу удалила. Отложив телефон в сторону, Мина схватилась голову руками и шумно выдохнула, пытаясь совладать внутренней бурей, волны которой ему в рёбра ударялись. Нервы шли к чёрту. Мине казалось, что она медленно начинает слетать с катушек. И если она хотя бы неделю не отдохнёт, Мёи была уверена, что всё так и будет. Попросить Джимина о недельном отпуске? Спросить можно, но какой был смысл, если всё равно получишь отказ? Никакой.***
Чимин вместо того, чтобы ехать в клуб, решил немного проехаться по городу. Открыв окно, впустил в салон свежий воздух, хотя её запаха всё равно в лёгких засел. Он только его чувствовал, как будто Мина всё ещё была тут, рядом, сидела на заднем сидении и просто, закрыв глаза, отдыхала. Чимину всегда было плевать на других, вот только смотреть на такую девушку, которая буквально валилась с ног с нездоровым цветом лица, оказалось очень непросто. У неё была болезненно бледная кожа, ещё и консилер синяков под глазами не скрывал, а Чимин их видел слишком хорошо, чтобы попросту рукой махнуть и проигнорировать. Столько нервов тратил. Чимин свернул у сторону, повернул руль вправо и поехал за город, чтобы отдохнуть от шума города и насладиться тишиной. Там его мысли не будут забиты, и можно будет дать голове отдохнуть. Сегодня он знатно разнервничался. И разозлился. Он встретил Мину в супермаркете не случайно. Пак прекрасно знал, что по воскресеньям девушка всегда едет в магазин, скупая всё, что нужно на неделю вперёд. Так он её и встретил. Но его очень разозлило то, что Мина даже в его сторону не посмотрела, сделав вид, что не знает его и вообще первый раз видит. А подходить к ней и устраивать сцены на людях не было желания. Чимин оставил машину и шагнул на край холма, доставая из кармана пачку сигарет и закуривая. Голова сразу же очистилась от лишнего, стоило вдохнуть никотин. Выдыхая дым через нос, Чимин смотрел на город, который сейчас будто был на его ладони. В такие моменты, когда он отказывался в таком тихом от людей месте, даже возвращаться обратно не хотелось. Но его ожидала работа, и, что самое главное, ждал Чонгук, с которым они должны убить того, кто им палки в колёса вставлял. Ах, если бы можно было просто взять и убить. Чимин бы устроил это, вот только жаль, что нельзя. Задержался за городом Чимин недолго. Но зато голова пришла в норму, только после седьмой выкуренной сигареты. Пнув ногой землю, Чимин сел в машину и поехал обратно в Сеул. Отдохнул, а теперь ему нужно было работать. С Соён работать не хотелось совсем, даже если ему гору золото за это предлагали. Но Чимин ничего не мог с этим поделать, потому что лишняя помощь ему точно нужна не помешала бы, ибо сам он за короткий срок не справится. А им нужно было действовать быстро, иначе могли оказаться внизу, у ног своих врагов. А Чимин этого не допустит ни в коем случае, ведь не для того работал несколько лет, чтобы в итоге кто-то просто взял и отнял у них всё. Доехав до клуба, Чимин сразу скрылся в своём кабинете и на несколько часов там застрял, проверяя записи камер, но ничего важного не нашёл. Большинство записей были просто удалены, а на имеющихся Джимина вообще не было. Это знатно усложняло ему задачу. Но была надежда, что он сможет найти хоть что-то, потому рассмотрел ещё меньше половины. Он зашёл в почту и отправил несколько папок с записями Соён, подписав, чтобы проверила всё это быстро, а важную информацию, которую удастся раздобыть, прислала ему. Просидев за ноутбуком ещё полтора часа, Чимин откинулся на стуле и закрыл уставшие глаза, массируя переносицу. Протянул руку к телефону, посмотрел на часы, даже не удивился, когда увидел девять вечера, потому что действительно долго засиделся тут. Выдохнув, Пак встал с места и пошёл к мини-бару, доставая оттуда соджу. Пил прямо с горла, и, опустошив бутылку, подолгу сидел так, не двигаясь. Голова слегка болела от долгой работы, а соджу вообще не помогло расслабиться. Хотелось напиться до такой степени, чтобы вообще ничего наутро не помнить. Но сразу отложил эту идею, так как весь завтрашний день он будет ходить с головной болью, а ему ещё столько сделать нужно. Соён прочитала сообщение, увидела присланные файлы, но пока ничего в ответ не отправила. Наверное, начала проверять. Когда на часах стрелки показывали одиннадцать ночи, Чимин наконец-то поехал домой. В особняке стояла абсолютная тишина, впрочем, ничего нового. Работники давно уже ушли домой. А помимо них тут никто и не обитал. Чимин, большинстве случаев, слишком поздно домой возвращался. Чимин сначала пошёл на кухню, достал из холодильника яблоко и поднялся в свою комнату. Открыл окна, отложил яблоко на стол, и, взяв пепельницу, сел на кресло возле больших окон, занимающих почти всю стену. На улице было довольно прохладно, что очень радовало. Пак сидел так до тех пор, пока глаза от усталости не начали слипаться. Убрав пепельницу, Чимин устало поплелся к кровати и, сняв с себя рабочую форму, надел пижамные штаны, убрал костюм в шкаф, и почти сразу уснул крепким сном.***
У Чеён от нервов уже правый глаз дёргался. Чонгук стал постоянно на работе пропадать, ещё и в своём кабинете по несколько часов засиживаться. Со очень нервничала из-за этой ситуации. Была бы её воля, она бы как-нибудь помогла. Но единственное, что она могла, так это молчать, потому что ей никто даже не поверит. И правильно сделают, потому что опасно верить дочери врага. Чеён бы тоже не поверила, потому что прекрасно знала своего отца, и как он может всё провернуть. А ещё, Чеён вздрагивала каждый раз, когда на телефон приходило сообщение или кто-то звонил с неизвестного номера. Хотя, если подумать, вряд ли Джимин будет поступать так бездумно и связываться с ней прямо по телефону. Значит, он будет искать встречу. От этого ещё страшнее стало. И страшна была не сама встреча с Джимином, хотя нет, да, была, но ещё страшнее было то, если Чонгук их увидит. Чеён даже оправдать себя не попытается, потому что главное будет просто выжить. Или, может быть, ничего страшного нет, и Чеён слишком демонизировала Чонгука? За всё время пребывания Чеён в этом доме, Чонгук не сделал ничего такого, чтобы она прозвала его чудовищем. Наоборот, мужчина был очень сдержан, даже не трогал её, хотя мог это сделать ещё в самом начале. Всё становилось слишком сложно, Чеён путалась сильнее. Когда Чонгук приехал домой, Чеён находилась в гостиной. Увидев Чонгука, Чеён перестала читать и посмотрела на мужчину перед собой, у которого в глазах вселенская усталость отражалась. Стало жалко даже. Чонгук скрылся за дверью кухни, а Чеён, забрав у него его пиджак, поднялась наверх. Всё ещё в их комнату. Со всей этой суматохой, она даже забыла о том, что хотела попросить его об отдельной комнате. «На этот раз точно!» — обещала себе Чеён, вешая пиджак на вешалку и закрывая дверь шкафа. Подойдя к комоду, Чеён поправила волосы и спустилась вниз, чтобы продолжить чтение. Вот только вибрация на телефоне остановило её на полпути. Достав телефон из кармана, Чеён увидела сообщение от неизвестного номера. Сердце начало быстрее биться. Девушка посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли кого-нибудь, а потом, вернувшись в комнату, скрылась в ванной, закрывая на замок. Открывать сообщение было страшно, ещё страшнее было то, что это мог быть именно тот, о ком она думала. Чеён была не в силах совладать собой, руки дрожали сильно, даже нормально разблокировать телефон не получилось. Чеён отложила мобильный на стиральную машину и принялась мыть лицо холодной водой. Телефон завибрировал ещё раз, из-за чего Чеён была готова упасть на пол и завыть в голос. Попив холодной воды прямо из-под крана, Чеён взяла телефон и, разблокировав его, зашла в чат. Не понятно было, выдохнуть с облегчением или разбить телефон к чертям, но оказалось, что это Момо ей пишет, которая просто номер сменила. Чеён покрыла лучшую подругу матом, обвиняя в том, что из-за неё её сердце чуть не остановилось. Момо в ответ прислала смеющиеся смайлики. Коротко поговорив с Момо и договорившись о том, что завтра они встретятся, Со заблокировала мобильный, положила в карман и вышла из ванной. Замерла у дверей, когда увидела полуголого Чонгука, стоящего к ней спиной. Чеён нервно сглотнула, неловко бегая глазами по комнате. Вот только взгляд всё равно остановился на спине, полностью изрисованной татуировками. Точнее, одной огромной татуировкой, покрывающей почти всю спину. Чеён на его спине увидела крылья и какой-то японский иероглиф, значение которого не знала. Чонгук обернулся, и, увидев Чеён, нагло хмыкнул, после надел свободную футболку и скрестил руки на груди. Чеён быстро моргнула несколько раз и отвернулась, чувствуя, как горели щёки и уши. Вот не повезло ей оказаться тут в неподходящее время. Ещё бы вошла, когда он был полностью голым! И Чонгук смотрел так, как будто Чеён что-то не то увидела, смущая его ещё сильнее. — Перестала бы ты строить из себя ту саму «скромную», — фыркнул Чонгук, закрывая дверь шкафа. — Никого я из себя не строю, — Чеён закатила глаза, уже смело поворачиваясь к нему. — Ага, верю, — улыбнулся Чон. — Ты самая скромная и невинная из всех, кого я встречал в своей жизни. — Я польщена комплиментом, но на что ты намекаешь? — нахмурилась Чеён, одной рукой сжимая ткань штанов. Она догадывалась, что этим сарказмом хотел сказать Чонгук, но всё равно спросила, надеясь, что реально просто издевается. — А ты не поняла? — выгнул бровь Чонгук. — Да пошёл ты, — сквозь зубы процедила Чеён и быстро вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Сделав глубокий вдох, пытаясь заглушить ненависть внутри, из-за которой кровь в ушах звенела, Чеён спустилась на кухню и, сказав Чонён, что она может идти, принялась прибираться. У неё всё равно не было никаких дел, и ей срочно надо было отвлечься. И только уборка Чеён могла помочь лучше всего на данный момент. Чеён надо было остаться одной и просто прийти в себя, и ни в коем случае не заплакать из-за брошенного в её сторону оскорбления. Чонгук чёртов придурок! Только этот идиот мог сказать такое человеку, хотя ничего о нём не знаешь. Чеён никогда даже элементарно алкоголь нормально не пила, а её тут шлюхой обозвали, хоть и не прямо. И на этом спасибо, иначе бы Чеён прямо на месте расплакалась бы. Показывать этому уроду свои слёзы хотелось в последнюю очередь. На этот раз она была более осторожна и старалась не погружаться в себя слишком сильно, иначе была высока вероятность вновь нож с тарелкой перепутать и поранить себя. В прошлый раз она думала, что руки лишилась из-за сильной боли. Ощутить её снова сильного желания не было, сейчас ей и так больно из-за простых слов. Которые поранили её сильнее того же самого ножа. Закончив дела на кухне, Чеён поднялась обратно наверх, не забыв взять книгу, которую оставила лежать на диване в гостиной. Осторожно открыла дверь, проверяя, не спит ли Чонгук. Хоть Со и привыкла к тому, что Чон в последнее время постоянно у себя в кабинете пропадал и не появлялся в комнате, привычка осторожно открывать дверь не ушла. А вдруг, думала иногда девушка. Чеён слегка удивилась, увидев на кровати уснувшего Чонгука. Девушка какое-то время стояла у двери, молча смотря на то, как равномерно поднимается его грудь. Тихо закрыв дверь, Чеён двинулась в сторону кровати, остановилась рядом, присаживаясь на самый край. Осторожно, чтобы не разбудить Чонгука. Чеён закусила губу, смотря на умиротворенное лицо мужчины, замечая складку на лбу, которая в последние дни вообще не исчезала. Взгляд опустился на правую руку, покоящуюся на животе, полностью изрисованной татуировками. Чеён даже не думала о последствиях, проводя пальцами по чёрным узорам. В темноте, лишь со слабым светом луны, их нельзя было увидеть полностью, но Чеён кое-что различить смогла. Девушка не понимала зачем их столько, но она теперь очень хотела узнать, по какой причине была набита каждая из них. Чеён осеклась и взяла его ладонь в свою руку, наконец-то имея возможность прочитать слово, набитое на фалангах, полностью. «VON», — прочитала про себя Чеён и нахмурилась, чувствуя, что где-то он уже слышала это. Или видела. Но не могла понять, где именно. Голова начала побаливать от пульсации в висках, а перед глазами вновь какие-то кадры пронеслись, но Чеён не могла хотя бы один из них рассмотреть. Не успевала зацепиться даже за малейшую деталь, чтобы понять что это. Открыв глаза, Чеён встретилась с глазами Чонгука, который проснулся, или который не спал вообще. В его глазах Чеён не увидела ни ярости, злости или тому подобное. От этого ей стало совсем не легче. Кто знал, что может сделать Чонгук, даже если на его лице и в глазах никакие эмоции не отражались. Эта неизвестность и ожидание чего-то пугали сильно, пробуждая внутри желание броситься в окно. Но девушка даже взгляд отвести не была в состоянии. Словно загипнотизированная сидела, как будто для них это было привычное дело. Сидеть и пялиться друг на друга. — Ты не спал? — первым подала голос Чеён, поджимая губы в узкую полоску, иначе это тяжёлое молчание могло уничтожить её. — А как ты думаешь? Невозможно спать, когда тебя в открытую лапают, — сонно проговорил Чонгук, отворачиваясь к нему спиной. — И вовсе не лапала я! — громким шёпотом возмутилась Чеён, нахмурив брови. — Ага. Чеён наконец поднялась на ноги, достала из шкафа пижаму и скрылась в ванной комнате, чтобы переодеться. В отличие от Чонгука, который иногда переодевался прямо в её присутствии, Чеён такое совсем не делала. Переодевшись, Чеён положила вещи в шкаф, спать легла не скоро, засидевшись у окна. В руках у неё была недочитанная книга. Из-за усталости девушка видела перед глазами лишь буквы, совсем не вникая в их смысл. Но и спать Чеён не хотела, боясь очередного кошмара, который с косой в руках у постели её ожидал. Караулил, чтобы потом, когда девушка уснёт, душить её, прижав косу к горлу, перекрыв проход кислороду. Чеён закрыла книгу, которая, покатившись по коленям, упала на пол негромким звуком. Но Чеён не спешила поднимать её. Так и сидела, откинув голову назад, рассматривая белый потолок, представляя, что он сейчас треснет и раздавит её, ломая все конечности. Страшно было представлять такое, особенно со своим участием, но девушка никогда не могла контролировать то, что ей в голову лезет. И сейчас была не в состоянии. Выдохнув, Чеён встала и устало поплелась к кровати. Легла спиной к Чонгуку. Потом, несколько минут полежав так, повернулась к нему лицом. Придвинулась ближе, так, что она его дыхание кожей чувствовала и медленно закрыла глаза. Пока она рядом с ним, почти у него под боком, прижавшаяся брошенным котёнком, Чеён была уверена, что никакие кошмары даже приблизиться к ней не посмеют.***
Момо вот уже несколько дней не могла нормально уснуть, потому что каждую ночь вспоминала Хосока и тепло его тела, когда он её обнимал. Эту сцену Момо уже миллион раз прокрутила у себя в голове, и забыть это было невозможно. Хираи даже на секунду думать о чём-то другом не могла, потому что в голове огромными красными буквами светилось только одно имя. Хосок. Хосок. Хосок. И как перестать прокручивать это, представляя и добавляя от себя и другие моменты? Момо не знала, и поэтому сегодня опять была сонная, готовая свалиться с ног из-за острого желания поспать. Вот только чёртов Чон Хосок не давал этому случиться. Хосок будто ей под кожу залез, нигде не оставив свободного места. Куда бы девушка не пошла, где бы не пряталась, чем бы не пыталась себя отвлечь, мысли о Хосоке не уходили, потому что он был у неё под кожей, и избавиться от навязчивых мыслей было невозможно, только если на время удалить. С корнями вырвать Момо это было не под силу, и никто ей в этом не мог помочь, даже если сильно попытается. Момо выдохнула и подняла взгляд на небо, разглядывая солнце, которое медленно за крышами высоких зданий скрывалось. У Момо голова болела, Момо устала, Момо была голодна, но она домой не хотела. Потому что дома ей только одной в комнате сидеть, где мысли могут застать её врасплох. Здесь хотя бы можно было немного отвлечься, например, за разглядыванием облаков и пытаться понять, какое животное или предмет они напоминают. Это всегда ей помогало, когда голова была готова взорваться от мыслей или же вопросов, на которые она не могла найти ответы. Момо была в парке. Все давно ушли по домам, только девушка никуда не спешила, продолжая наблюдать за тем, как небо постепенно темнеет. Телефон был выключен. Книга покоилась рядом, а сама Хираи сидела у фонтана. Тишина приятно успокаивала, хоть Момо и не очень любила её, постоянно втыкая наушники, чтобы был хоть какой-то шум, который помогал ей не обезуметь. Момо словно током ударили, когда его рядом почувствовала. Девушка повернулась и у ворот увидела Хосока, который, прислонившись спиной к стене, прямо на неё смотрел. Сколько он здесь — непонятно. Момо настолько сильно погрузилась в себя, попытавшись забыть обо всём, что даже не сразу заметила чей-то острый взгляд на себе. Момо сглотнула, не отводя взгляда от Хосока, который, оттолкнувшись, медленным шагом к ней шёл. Сердце начало биться быстрее, и непонятно было, хорошо это или плохо. При виде Хосока оно всегда так делало, готовое буквально из груди вырваться, разорвав ей плоть и рёбра сломав. Она скоро могла так задохнуться. Когда Хосок оказался совсем близко, в лёгкие сразу запах парфюма забился, из-за чего девушке хотелось зажать нос. И вовсе не из-за того, что он ей не нравился, а из-за того, что от него она скоро зависимым станет. Она и так как сумасшедшая нюхала иногда его пиджак, который Момо всё ещё бережно в шкафу хранила. И это было странно, потому что, по сути, этот мужчина, что стоял перед ней, был ей абсолютно чужой. Они даже элементарно никогда не переписывались, бывали лишь редкие встречи раз в неделю, или даже в две. Только в голове Хосок пребывал постоянно, никогда и не покидал. Она пыталась не думать о нём, каждый раз давала себе обещание, что, когда снова увидит Чона, то пройдёт мимо. Но когда она пыталась так сделать, её будто невидимыми нитями обратно к нему тянули, Момо оказывалась бессильной перед самой собой, и это бесило её больше всего. Хотелось прям сердце себе вырвать и к его ногам бросить, чтобы он его себе забрал, а саму Момо в покое оставил. Момо снова повернулась к фонтану, пока Хосок за его спиной стоял. Мужчина тоже молчал, не порываясь начать разговор. Это было хорошо, потому что Момо сейчас не могла ничего сказать. Все слова комом прямо в глотке застряли, там же и сердце, которое с каждой секундой быстрее биться начало. Казалось, ещё немного, его не только Хосок, но и весь мир мог услышать. Девушка незаметно вдохнула побольше воздуха, чтобы попытаться успокоиться и не нервничать. А Хосок, чёрт возьми, ничего не делал, не спешил что-то сказать, а просто за спиной стоял, из-за чего Момо мысленно на него матами кричала. Воздух вокруг густел, и что-то невидимое Момо на плечи давило. Хотелось встать и убежать, но вот только она даже пальцем пошевелить не была в состоянии. Так и сидела, продолжая на фонтан смотреть, всё сильнее желая под водой оказаться. Судьба, когда решила познакомить Момо и Хосока, ни у кого разрешения не спрашивала. Не заинтересовалась тем, что Момо, может быть, не хочет, чтобы в её голове кто-то жил. «Но ведь это жизнь», — посмеялась у себя в уме девушка, потому что, как рассказывал ему дедушка, когда она была маленькой, что их жизнь уже наперёд записана. И добавил, что, даже если в судьбу Момо не верит, то жизнь всё равно сделает всё по-своему, оставив её только локти кусать, потому что ни у кого никто спрашивать ничего не будет. И как с этим бороться тоже никто не знал, из-за чего ещё труднее становилось. Если её с Хосоком свела сама жизнь, то, если верить словам дедушки, значит ли это, что он тот самый? Но ведь, познакомиться можно с любым другим мужчиной, как понять, что это именно тот? «Тебя всегда будет к нему тянуть, хочешь ты этого, или нет. Ты всегда будешь нуждаться его присутствии, и везде будешь искать его. И чем дольше ты будешь отталкивать его или отказываться принимать, тем сложнее и больнее будет. Это природа, и с ней спорить бесполезно», — вспомнились слова дедушки, и девушка невольно начала сравнивать, с горечью понимая, что она попала по-крупному. Значило ли это, что Хосок и есть тот самый? Здорово, что сказать… — В последнее время уж больно часто мы стали видеться, — съязвила Момо, протягивая руку к воде, к Хосоку не всё ещё не поворачивалась. — Скажешь, что случайно мимо проезжал? — продолжила Хираи, внутри чувствуя какое-то покалывание от того, что пыталась его таким образом оттолкнуть. — Прикинь, но чтобы поехать домой, мне нужно мимо этого парка проезжать, — Хосок положил руки в карманы брюк, прожигая затылок девушки. — А ты что тут вечером забыла? Давно пора домой, ночью всякие люди водятся. — Твоих учений мне только не хватало, — Момо хмыкнула, всё же поворачиваясь в сторону Хосока, который холодным лицом на неё смотрел. — Отругаешь? Ну-ну, давай, вот только вопрос, кем ты мне приходишься? Правильно, никем, собственно, и права голоса у тебя нет. — Последила бы ты за своим длинным языком, а то я могу и отрезать, — ухмыльнулся Хосок, придвигаясь ближе Момо, заставляя ту в напряжении сжаться, отодвигаясь назад. — Позволил тебе в нашу последнюю встречу нахамить мне, как ты уже подумала, что тебе всё можно. Думаешь, можно? Спешу разочаровать, но нет. Не забывай, ты у меня под прицелом, и я за тобой слежу, — буквально прошипел Хосок, а Момо сильно пожалела, что вообще решила открыть рот. — И что ты мне сделаешь? Украдёшь и будешь у себя в подвале держать. Резать? Бить? — пошла напролом Момо. Она не будет показывать свой страх никогда, особенно перед мужчиной, который слишком много о себе думал. Возможно, и не думал. «И чем дольше ты будешь отталкивать его или отказываться принимать, тем сложнее и больнее будет.» — Хочешь проверить? Могу прямо сейчас показать, — усмехнулся Хосок и резко толкнул Момо, из-за чего та не удержалась на месте и упала прямо в воду. — Сука! — закричала Момо, поднимаясь на ноги, зло смотря на Чона, который, скрестив руки на груди, спокойно на неё смотрел, как будто не он толкнул Момо в воду, а кто-то другой. — Ты кем себя возомнил, овощ! Да блять, я промокла из-за тебя, что я по-твоему должна буду сказать маме, — продолжала возмущаться девушка, выходя из фонтана. — Блять, совсем оборзел. Момо встряхнула руками, брызгая водой во все стороны, присела на корточки, беря в руки книгу, которая из-за больших брызгов намокла, и сердце её болезненно сжалось. Момо достала из сумки сухие салфетки, и протерев обложку, отложила книгу в сумку, а потом, даже не посмотрев на мужчину, зашагала прочь, напоследок бросив короткое «ублюдок» в спину. А Хосок ей вслед не посмотрел, продолжая смотреть вперёд, как будто что-то интересное разглядывал. На самом же деле просто на Момо смотреть не хотел. Момо мысленно материла всё вокруг, особенно Хосока, который разозлил её до такой степени, что ей испепелить весь город хотелось. Вместо того, чтобы вызвать шофёра, который на все сто мог рассказать про её вид родителям, она вызвала такси и продиктовала ему адрес дома. А оказавшись дома, быстро пробралась в свою комнату до того, как кто-то мог её увидеть. И, слава богу, она ни с кем не столкнулась, что очень обрадовалась злую девушку. Приняв тёплый душ, Момо насухо протёрла тело полотенцем и зашла обратно в комнату, где увидела Маюко, которая сидела на её кровати и хмуро на неё смотрела. Хираи поджала губы, сжимая ручку двери, но не спешила присесть рядом с ней. Но Маюко взглядом указала подойти, и Момо ничего не осталось, как выполнить её веление. — Во-первых, почему ты задержалась, ты время вообще видела? Я не ограничиваю тебя в прогулках и всё такое, но хотя бы предупреждай, чтобы я за тебя не волновалась. У тебя телефон выключен, как посоветуешь с тобой связаться? Во-вторых, почему ты была вся мокрая? И не говори мне, что случайно упала в фонтан, я не поверю, — строго произнесла Маюко и Момо прикусила язык. — Ну… так всё и было, я упала в фонтан, — Момо закусила и приложила руку ко лбу. — Я, конечно, иногда туплю, но в это в жизни не поверю. Говори, кто тебя толкнул, — твёрже произнесла Маюко, и Момо, тяжело выдохнув, ответила. — Я ещё тогда, когда он к нам заявился, была уверена, что это не с проста, — задумчиво произнесла Маюко, протирая подбородок. — Ну, а ты что? Что-то чувствуешь к нему? Любовь, симпатию, притяжение? — Ничего из этого, — солгала Момо и всеми силами старалась унять дрожь в руках, чтобы не выдать своё враньё, потому что она, блять, чувствовала! Чувствовала это грёбанное притяжение, от которой невозможно было избавиться. — А должна? — Этого я знать не могу, но будет очень хорошо, если нет. Чоны очень опасные люди, особенно его младший брат. С ними лучше не связываться, меньше проблем будет. — Ты что-то знаешь? — спросила Момо, и она увидела замешательство в глазах матери, которые нервно по комнате забегали. — Нет, — резко ответила Маюко, и Момо отчётливо ложь в его голосе услышала, но не стала настаивать на своём. Если Маюко не хотела ей рассказывать, значит, ничего хорошего она не могла услышать, если надавать чуть сильнее. Готова ли она была услышать? Наверное, нет. — Хорошо, мам, я поняла, — Момо улыбнулась, положив руки на её плечи. — Со мной всё хорошо, вода не была холодной. Я уже приняла тёплый душ, можешь не переживать. — Попробуй заболеть, прямо с температурой отправлю на экзамены! — наигранно строго произнесла Маюко, а потом улыбнулась, беря в руки лицо Момо. — Ох, моя маленькая девочка уже так выросла. Ещё немного и университет закончит, — в её голосе проскользнули нотки грусти. — Ну, мам, время же не стоит на месте. Все мы взрослеем, — попыталась подбодрить её Момо. — Не нужно тебе взрослеть, от этого ничего хорошего не будет. — Мам… — Ладно, что-то на грустное меня потянуло. Прости, не хочу омрачать твоё настроение. Придёт время и ты всё поймёшь. Хочешь есть? — перевела тему Маюко, и Момо, сказав, что скоро спустится, проводила её до двери. Маюко ушла, а вот в голове её слова всё ещё эхом отдавались.***
Хосок ещё долго простоял возле того фонтана, не двигаясь с места, а потом, сев в машину, поехал к Чонгуку, пропав в зале. Он долго бил грушу, пока руки полностью в красный не окрасились, а перчатки увлажнились из-за стекающей крови. В Хосоке бурлила ненависть на самого себя, которая являлась самой сильной из всех, и, которая буквально заставляла хотеть умереть самой мучительной смертью. Хосок долго ничего вокруг себя не видел, пока груша от силы его ударов, которых он не контролировал, не порвалась. Чон громко дышал и смотрел на свои руки, которые сильно дрожали и ныли. Сняв перчатки, он бросил их в сторону и сел на пол, хватаясь за голову. Капельки пота катились по рельефным мышцам, впитываясь в ткань тонкой майки, которая и так была насквозь промокшая. Хосок пребывал здесь уже час, и он бы продолжил, если бы не ноющие от боли руки, которые срочно требовали остановиться. Иначе был риск без них до конца своих дней остаться. Мужчина поднял голову к потолку и закрыл глаза, пока капли крови на пол медленно капали. — Так и знал, что надо будет вмешаться и остановить тебя. Хосок открыл глаза и увидел Чонгука, который у дверей стоял, скрестив руки и нахмурив недовольно брови. — И почему не вмешался, — Хосок нахмурился, попытавшись сжать руки в кулак. Вот только боль ему не позволяла. — Замечательный фарш, — хмыкнул Чонгук, осматривая стёртые в кровь костяшки, которые все ещё сильно кровоточили. — Прими душ для начала, раны потом сразу же обработаем, — повелел Чонгук, а Хосок, согласно кивнув, скрылся в душевой. Быстро приняв душ, Хосок надел лёгкую широкую футболку и свободные штаны. Вытерев волосы полотенцем, зашёл обратно в зал, где у маленького стола, на котором лежала уже открытая аптечка, его ожидал Чонгук, пустым взглядом смотрящий на грушу. — Теперь новую покупать, — вздохнул Чонгук, выпрямляясь. — Давай свои руки. Чонгук совсем неосторожно обработал его раны, специально так делал, чтобы больше не повторял такое, хотя прекрасно знал, что Хосок всё равно сделает всё по-своему. Закончив с обработкой и дезинфекцией, он намотал бинты и намеренно завязал слишком сильный узел, из-за чего Хосок недовольно нахмурился. Убрав аптечку в сторону, Чонгук опёрся щекой на ладонь, смотря на Хосока с каким-то ожиданием. А Хосок, в свою очередь, бинты разглядывал. — Я, как никто другой, знаю тебя, и ведёшь себя ты так, когда ты очень сильно разозлён. Что могло случиться, что ты с цепи сорвался. Опять Джимин покушался, или у тебя другие проблемы? — поинтересовался Чонгук, внимательно разглядывая лицо Хосока, пытаясь прочитать на нём эмоции. — Ничего такого, — отмахнулся Хосок, откидываясь на спинку дивана. — Личное, — прибавил через несколько секунд, когда Чонгук выгнул бровь. — Тогда понятно, — усмехнулся Чонгук, встал с места и прошёл к старому шкафу, доставая оттуда бутылку алкоголя и две бокалы. — Оно у тебя, как я полагаю, на каждом углу припрятано, — легко улыбнулся Хосок и выпрямился, беря бокал из рук брата, мигом осушая. — Чимин связывался с тобой? Он мне не позвонил вчера, и сегодня я его не видел, даже сообщений никаких нет, — спросил Чонгук, наливая себе ещё алкоголя. — Нет, я тоже его не видел, — ответил Хосок, задумчиво нахмурив брови. — Может, работал? Он же говорил, что работы много и записей тоже немалое количество. Позвонить ему? — Не нужно, пусть работает, мы не будем отвлекать, — помахал рукой Чонгук, сделав глоток. — Ещё, со мной связывались из Таиланда, уже завтра можем встречать. — Да ладно, ты серьёзно? Наконец-то! — воскликнул Хосок, хлопнув руками, потом сразу же чертыхнулся. — Вот дерьмо! Даже нормально пистолет держать не смогу, — ругнулся старший, пока Чонгук издевательски усмехнулся. — Сам виноват. Я ведь много раз говорил, чтобы ты себя контролировал во время гнева, вот тебе и последствия. — Ага, спасибо за поддержку. Я оценил, — закатил глаза Хосок. — А если серьёзно, встретить-то этого наглого выскочку надо будет. Кого послать собираешься? — Если хочешь, могу тебя. А так планировал отправить своего водителя, а я в это время уже буду в офисе. Ты должен был отвечать за безопасность, но могу поменять вас, — рассказал Чонгук, пока Хосок согласно кивал. — А Чимин будет со мной, если он оторвётся от ноутбука и соизволит явиться. Отправлю ему сообщение. — Всё понял и принял. Меняться не нужно, за безопасность буду отвечать я, — сказал Хосок, забирая у Чонгука бутылку, наливая себе ещё вина. Чонгук согласно кивнул, уставившись на потолок. Через двадцать минут Хосок сказал, что ему надо ехать домой и уехал, а Чонгук, проводив брата, поднялся наверх, скрываясь в своём кабинете.***
Чеён проснулась один на кровати. Чонгук уже давно уехал на работу. Чеён это поняла, когда посмотрела на часы. Почти десять. Сегодня Чеён поспала много, если сравнивать с предыдущими днями, когда она ни свет ни заря бывала на ногах, помогая на кухне, иногда и в саду, поливая цветы вместе с садовником. Привыкшая просыпаться рано и не спать так много, у Чеён буквально каждая мышца болела и спина сильно ныла. Она присела на кровати, протирая ещё сонные глаза и жмурясь от света солнца. — Да? — громко спросила Чеён, услышав стук в дверь. — Госпожа Чеён? — на пороге появилась Чонён и учтиво кивнула, чем очень сильно удивила Чеён а, но та не подала виду. — Я хотела спросить, может желаете чего-то? Чай, кофе? Вы долго не спускались, я подумала, что вы заболели. — Нет-нет, я просто спала, сейчас спущусь, не нужно ничего приносить, — поспешила встать Чеён, и Чонён, заходя в комнату, начала помогать ей заправлять постель. — Тогда жду вас внизу, я накрою на стол, — закончив в постелью, бросила Чонён и ушла, оставив ошарашенную Чеён ей в спину смотреть. Чеён была очень сильно удивлена, но ничего не спросила. Она понимала, что это всего лишь формальность и это её работа, но всё равно было непривычно. Да, Чеён действительно задержалась сегодня, и, оказавшись на месте Чонён, она бы тоже поднялась проверить, живая ли она вообще. Особенно, если учитывать то, что в последние недели она ходила, словно в воду опущенная. Надев на себя свободные вещи, Чеён нанесла на лицо увлажняющий крем и спустилась на кухню, где Чонён уже накрывала на стол и готовила кофе. Чеён неловко прошла к столу и, быстро позавтракав, вышла в сад, где помогла садовнику поливать цветы. А потом ещё и сорняки срывать, всё равно дома ей было скучно, а Чонён никогда даже лишнее слово ей не говорила. Закончив с садом, Чеён помыла руки и, достав телефон, долго фотографировала цветы, которые ей понравились. Впервые за несколько столетий зашла в инстаграм, выкладывая в сторис фото, которые получились лучше всех. Положив телефон в карман, Чеён решила пройтись по территории особняка. Охрану, что стояла возле ворот и глаз с неё не спускала, она даже не замечала. Чеён уже привыкла к тому, что, даже находясь у себя дома, за ней всё равно будут следить. И этот особняк, как бы не было странно и непривычно признавать, теперь был её домом. Здесь, вроде, было уютно. Люди уже не смотрели на неё так косо, как в первое время. Родители Чонгука тоже давненько не объявлялись, что очень радовало Чеён, которая их терпеть не могла и испытывала сильную неприязнь. Особенно к Марие. Когда Чеён надоели прикованные к себе взгляды, она вернулась в дом и поднялась в библиотеку, где провела большую часть дня, совсем не замечая того, что засиделась, забыв даже поесть. Отложив книгу, Чеён потянулась и посмотрела в окно, замечая, что Чонгук ещё не приехал домой. Наверное, опять задержится. И она очень надеялась, что сейчас он не выясняет отношения с отцом. Она всё ещё не знала, рассказать ли Чонгуку или нет. Потому что девушкам была не уверена в том, что ей поверят. А раз не поверят, то стоило ли вообще напоминать о себе? Лучше посидеть в стороне, пока они там войну ведут и просто ждать конца. А приказ отца она всё равно выполнять не собирается, и он её не заставит ни под каким предлогом. Ей всё равно терять нечего, так что, имеет право отказаться от соучастия и просто смотреть на всё со стороны. А потом молча принять смерть, когда Чонгук победит. Или же согласиться на предложение отца и, одержав победу, навсегда покончить с могущественными Чонами, которых никто не сумел поставить на колени. Но и тут не факт, что Чеён выживет. Хотя, она была уверена, что не выживет, потому что её шаг слишком рискованный и опасный. И, даже если она сделает всё незаметно, Чонгук рано или поздно узнает и придёт по её душу. А Джимин… Да что там Джимин, даже пальцем не пошевелит, чтобы хоть как-то ей помочь. Стоило ли оно всего этого? Чеён думала, что нет. Не стоило.***
Чонгук сидел у себя в кресле, когда Хосок зашёл в кабинет и, кивнув, отошёл в сторону, пропуская мужчину в тёмных одеяниях внутрь. Чимин стоял позади Чонгука, смотря на человека перед собой пронзительно. Помолчав несколько секунд, Чонгук встал с места, подошёл к мужчине и, наклонив голову в бок, улыбнулся своей фирменной улыбкой, больше напоминающую улыбку психа. — Давно не виделись, Кайо. — Рад встрече, Аваддон.