«И если жизнь — это боль, то я давно похоронил свою.»
Чеён чувствовала его тяжёлый взгляд на себе, а воздух с каждой секундой сгущался сильнее. Но Со не поворачивалась, продолжая смотреть вниз, как будто ещё немного, и она спрыгнет. Если не она сама, то злой Чонгук точно мог её толкнуть. Смотреть на мужчину было страшно, но даже не в этом было дело, девушка просто не хотела никого сейчас видеть. Небо стемнело, как и душа Чеён, наступила вечная ночь, где свету уже не осталось места. И если солнце завтра зайдёт, то для Чеён оно с сегодняшнего дня навсегда погасло. Наступило тёмное время, и дожди, точнее, ливни, которые горько оплакивали уход солнца, не давали ей дышать. Чеён смотрела бесцветно, её безжизненные глаза ничего больше не различали. Мир превратился в бесцветную серую массу, время шло словно на повторе, остановившись на одном дне. На том дне, когда её жизнь полностью оборвалась лишь одним хлопком двери. Звук прошёлся по ушам подобно лезвию, а по сердцу подобно тупому ножу, разделяя его на части. Чеён думала, что на этом всё, что ничего больше не будет. Но нет, ошибалась, потому что каждый следующий её день был сущим адом, когда собственная голова мучила получше любого карателя, встав против него, хотя Чеён пыталась избавиться от этих мыслей, которые ей подкидывал собственный разум. Каждый день жить в страхе, натянутая во все стороны, было нелегко, и никогда не будет. Чеён вздохнула, закрыла глаза сглотнула вязкую слюну, поджимая губы. Молчание затянулось, и девушка не знала, что оно значило. Хорошо или плохо? Наверное, последнее, потому что её поступок чем-то хорошим назвать язык не поворачивался. Чонгуку вот точно было не весело. Из-за неё ему пришлось вернуться из другого города, он точно был зол на неё. Наверное, хотел убить, но не мог, из-за чего злоба становилась ещё сильнее. Хотелось развернуться и сказать ему в лицо, что заслужил, «потому что из-за тебя я нормально дышать не могу» — сказать. Нет, закричать, чтобы все это услышали. Чтобы её услышал весь мир. Хотелось кричать обо всём, что накопилось, но единственное, что она могла — молчать. — Кто заставляет их жить? — спустя время подал голос Чонгук, заставляя девушку еле заметно вздрогнуть. — Обстоятельства какие-то, люди? Ты ведь сама сказала, что их ничто не держит, так почему они продолжают жить? — продолжал Чон, а девушка, сама того не замечая, внимательно его слушала и задумалась, ведь слова Чонгука были правдивы. «Но ты не знаешь как всё сложно», — думала про себя Чеён. — А я тебе скажу почему они живут. Потому что они слабаки, — усмехнулся он, у Чеён холод по спине пробежал. — Их ничто не держит, так что им мешает, если не слабость и страх? Что тебе мешает сейчас взять и прыгнуть? — спросил он. «Что тебе мешает?» — пронеслось эхом в сознании, и перед глазами сразу знакомое лицо появилось. Интересно, что ей мешало? Почему она должна была переживать из-за человека, который просто стал для неё самым родным человеком на земле? Действительно, почему не убить себя, прекрасно зная, что, если она прыгнет, то Мина в этот же день пойдёт за ней, потому что её урод-отец Мёи в живых не оставит, потому что Чеён посмела отказаться от плана. Девушка слабо усмехнулась, кусая нижнюю губу, потому что прыгнуть она не могла. Как бы сильно она не хотела. Потому что у неё был тот, кто её держал в это мире. Были обстоятельства, из-за которых она прыгнуть не могла. Но она не скажет об этом Чонгуку, потому что откровенничать с ним не было смысла. Он, может, и поймёт, но всё равно — какой в этом будет смысл? — Если так не хочешь жить, — произнёс Чон и быстро преодолел расстояние между ними, заставляя девушка рефлекторно попятиться назад. Чеён сделала шаг назад, совсем позабыв, что она находилась на самом краю крыши. Инстинктивно помахала руками, пытаясь за что-то зацепиться в абсолютно пустом помещении, но Чонгук её схватил в самую последнюю секунду и крепко держал её руку. — Я схватил тебя, но что мне мешает сейчас отпустить тебе руку? — без тени улыбки спросил Чонгук, крепко держа руку Со, которая висела на самом краю, удерживаемая мужчиной. И только от него сейчас зависела её жизнь. — Открой глаза, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, или смерти боишься? — Высоты, — тяжело дыша, проговорила Чеён через несколько секунд, дрожа всем телом. Чонгук это как на себе почувствовал, но промолчал, ожидая пока девушка закончит. — Я очень боюсь высоты, — добавила она, медленно открывая глаза и тут же их закрывая. — И тебя боюсь… — И как тебя не убить? — тяжело усмехнулся Чонгук, больно сжимая пальцы Чеён, заставляя ту сморщиться. — Подняла эту шумиху, заставила меня, блять, вернуться из Пусана, потому что ты, видите ли, захотела прогуляться и побыть одна, ведь её жить заставляют. Скажи мне хоть одну причину, почему я не должен отпустить твою руку, — Чонгук держал крепко и внимательно изучал её лицо, параллельно отсчитывя в голове секунды, как бы давая время на ответ. — Ну и почему ты молчишь? — ухмылка тронула его губы, смотря на искажённое страхом лицо девушки. — Нечего сказать? Не страшно, я так и думал. Ты самый обычный слабак, который кричит о том, что не хочет жить, а сам даже шаг сделать не можешь. Если тебе так надоело, ты только попроси, я отпущу, даже рука не дрогнет, но ты боишься… — Я должна выжить, — перебила его Чеён и не дала Чонгуку договорить, облизывая сухие губы. — Я не могу умереть. Пожалуйста, только не сейчас. Я не могу, только не сейчас, — словно в бреду повторяла Со, как будто отвечала не Чонгуку, а кому-то другому. Девушка посмотрела вниз, кусая губу до крови, потом перевела взгляд на Чонгука, у которого в глазах ненависть застыла, которая обтягивала ей шею невидимой верёвкой, сжимая горло и затрудняя дыхание. Смотреть на Чонгука было тяжело, невыносимо, трудно, больно. Рядом с ним нормально дышать было невозможно, потому что от него так и исходил этот горький дым недовольства и злобы, которая горьким дымом в лёгких оседал. Чонгук был не раскрытой книгой, и рядом с ним Чеён понятия не имела, как надо вести себя. Они общались редко, можно сказать, вообще не общались. Сам Чонгук вёл себя на подозрение очень спокойно, не бил, голоса не повышал, даже на слуг, хотя всеми клетками тела можно было почувствовать это напряжение, которое от него исходило. Чеён было просто тяжело рядом с Чоном, и это нормально не объяснялось, потому что причины находились разные, и совсем друг на друга не походили. Но страх рядом с ним присутствовал всегда, даже тогда, когда Чеён у него спасение от своих ночных кошмаров искала. От голоса Чонгука шли мурашки, разговаривать с ним тоже оказывалось непросто, поэтому Со его всеми силами игнорировала, старалась не пересекаться, чтобы не говорить с ним. Не видеть его. Она бы и сейчас проигнорировала, но жаль, что сейчас это было невозможно. — Какая же ты жалкая, мерзкое отродье Со, — сквозь зубы выплюнул Чонгук, ослабляя хватку и смотря на то, как постепенно каждый палец освобождается, и с каждой секундой душа Чеён медленно покидала тело. Она смотрела на чужие пальцы, слова терялись, язык прилип к нёбу. Хотелось крикнуть, чтобы не отпускал её, но не могла. «Умоляю, не надо», — крик застрял в глотке, так и не вырвавшись. Девушка крепко за его руку цеплялась, пыталась дотянуться до него другой, но Чонгук не позволил, отошёл, запретил касаться себя. Чеён обречённо выдохнула и закрыла глаза, понимая, что это конец, ровно до той секунды, как чужие пальцы не зацепились за руку и резко не потянули на себя. Чеён сначала ничего не поняла. А потом, когда в сознание пришло осознание, резко схватила его за плечи, крепко сжимая дрожащими пальцами ткань пиджака, боясь того, что её отпустят и толкнут вниз. Уткнувшись ему в грудь, в бреду что-то шептала, но Чонгук ни единого слова не разобрал. Мужчина, не убирая руки, сделал несколько шагов назад, а Чеён крепче к нему прижалась. На чонгуково «отойди» ответила отрицательным кивком, обвивая руками его торс, как бы говоря, что не отойдёт. Боялась, что, если отпустит, Чонгук и правда её столкнет. Но ей нельзя умирать. Никак нельзя. Не сейчас. — Чеён, я серьёзно, не зли и отцепись от меня, я и так зол, — повторил Чон, кладя руки на её плечи и грубо пытаясь ту оттолкнуть, но Чеён и с места не двинулась, лишь сильнее прижимаясь к сильному телу. — Ты меня отпустишь, — отрицательно кивала Чеён, и Чонгук почувствовал, как хватка девушки усилилась. Её страх мощной волной через него прошёл, и тело Чонгука вмиг заледенело. Чон почувствовал и почему-то был уверен в том, что Чеён не смерти боялась, а чего-то другого, и он не понимал чего. Почему эта девушка так вела себя? Что такого происходило в её прошлом, что она даже нормально моргнуть боялась, постоянно пугаясь с каждого постороннего звука. Стоило Чонгуку дверь открыть, как сразу же вся сжималась, нормально не ела, не спала. Чонгук ночами за её сном наблюдал, сам заснуть почему-то не мог, просыпался, стоило ему услышать шорох. А в последние дни вообще не засыпал нормально, потому что думал, спит ли девушка в той комнате дальше по коридору. Хотелось встать и проверить, но он не позволял себе и с места двинуться. Мужчина была в замешательстве и не понимал, откуда этот интерес и лёгкое переживание. Это, безусловно, немного бесило, но ничего поделать нельзя, потому что он это не контролировал. — Я не отпущу тебя, даю слово, — произнёс Чонгук более спокойно, аккуратно кладя руки на плечи Чеён и мягко отталкивая ту от себя. — Я буду держать твою руку, если тебе так будет спокойнее. Уже вечер, нам нужно ехать домой, на улице холодно. Ты, наверное, замёрзла. Чонгук сам не знал, что он несёт, но смотреть на такую Чеён стало как-то не очень. Как будто она его боялась до смерти. «Ага, а почему именно боялась», — мысленно усмехнулся Чонгук, ведь сам её в первую же ночь напугал. После нескольких секунд молчания Чеён кивнула неизвестно чему, и Чон, взяв её ладонь в свою, двинулся к лестнице, пока Со маленькими шагами шла следом, словно прилипшие к полу ноги пыталась вырвать. Чеён всю дорогу вниз молчала, а Чонгук не пытался заговорить с ней, потому что не о чем. Чонгук открыл девушке дверь, та сразу села и наблюдала за тем, как Чон обошёл машину и открыл дверь с другой стороны. Чонгук почувствовал её острый взгляд на себе, но сделал вид, что ничего не заметил, заводя машину и выезжая с этого жуткого места подальше. И как его Чеён только нашла — оставалось загадкой, которую разгадывать не очень хотелось. Когда они добрались до дома, Чонгук заметил знакомые машины, отмечая, что Хосок с Чимином всё ещё не уехали. Чон обошёл машину и открыл дверь девушке, которая первые несколько секунд просто в пустоту смотрела, и только потом вышла. Посмотрела на Чонгука, будто пыталась что-то сказать, но боялась. Чонгук, поняв, что она хочет, глубоко вздохнул, подошёл к ней и снова взял за руку, потом направился к дверям, заходя первым. Чимин и Хосок в это время играли в карты в гостиной, громко смеясь. Чеён непонимающе посмотрела на Чонгука, как будто не людей, а зомби увидела. Чонгука предпочёл на неё внимания не обращать. Заметив Чеён и Чонгука в проёме, мужчины мигом замолкли, направляя взгляды на них. — Выглядишь так, как будто тебя убить пытались, — сразу заговорил Чимин, осматривая Чеён с ног до головы, после чего посмотрел на Чонгука. — Колись немедленно, что ты с ней сделал? Дай угадаю, щипцами угрожал? Наверное, да, раз за руку держишь. Услышав про щипцы, Чеён недоуменно перевела испуганный взгляд на Чонгука, который как-то странно усмехнулся, смотря на Чимина, что тоже ухмылялся. Тот смотрел хищными глазами на Чеён, которая, ощутив его взгляд на себе, за спину Чонгука спряталась. — Ребёнка не пугайте, — закатил глаза Хосок, после чего сам начал слабо смеяться. И эта улыбка ничего хорошего в себе не несла, Чеён это невооружённым глазом увидела. И это не было хорошо, особенно учитывая её состояние в последние дни и уровень паранойи. — Не смейтесь надо мной… — одними губами прошептала Чеён, и Чонгук услышал её дрогнувший голос. Взгляд Чона поменялся, стал осуждающим, тяжёлым. Он посмотрел на Чимина так, чтобы тот заткнулся, и блондин сразу стал серьёзным, Хосок как и был хмурым, таким и остался. — Чеён, иди к себе, — обратился к девушке Чон, которая смотрела куда-то на пол, и, кажется, слова Чонгука вообще прошли мимо неё. — Чеён, — настойчиво повторил мужчина, из-за чего Со вздрогнула, как от удара током. — Иди к себе. — Я приехала как только смогла, — послышался голос у дверей, и повернувшись, они увидели запыхавшуюся Чонён, которая, быстро оказавшись рядом с Чонгуком и Чеён, схватила вторую за руку, но та совсем на неё не отреагировала, продолжая смотреть в пустоту. — Что с ней? — она перевела взгляд на Чонгука, который ничего не ответил, а лишь глазами указал увести её. — Чеён, пошли, — сказала ей Чонён, утягивая девушку за собой к лестнице, а та послушно следовала за ней. Закрыв дверь, Чонён усадила девушку на кровать, потом подошла к окнам и раскрыла шторы. Чеён сидела всё так же неподвижно, и Чонён показалось, что она вообще не здесь. «Наверное, ей очень тяжело здесь», — думала Чонён, садясь рядом с Чеён, которая даже не моргала. — Чеён? — Чонён смотрела пристально, проверяла реакцию, но её не последовало. Чеён всё так же смотрела куда-то вперёд, а в глазах была пустота, из-за которой холод пробежался по спине. — Чеён, посмотри на меня, — попросила она, осторожно касаясь чужой руки, и поджала губы, почувствовав её холод. — Всё хорошо, — произнесла Чонён, заметив влажные глаза, которые прямо на неё смотрели. Чонён сомневалась первые несколько секунд, потом обняла Чеён, которая уткнулась ей в плечо, беззвучно роняя слёзы, из-за чего чужая тонкая водолазка медленно начала мокнуть. Чонён осторожно провела рукой по спине, другую положила на затылок и медленно погладила по волосам, стараясь так успокоить Чеён. Себя виноватой чувствовала, за то, что утром даже не заговорила с ней, хотя видела, что с Чеён что-то неладное происходит. Что девушка ведёт себя странно и неестественно. Чонён, на самом деле, вовсе не была грубой и не холодной, и на Чеён ей было не наплевать. Хоть она и вела себя с ней холодно и отстранённо, но она с первого дня наблюдала за ней, замечала изменения, если они были, но заговорить с Чеён никак не решалась. Чонён не было безразлично её состояние, и она бы помогла ей, если бы могла. Но Чонён даже понятия не имела, как сделать первый шаг, чтобы Чеён заговорила с ней, ведь сама её от себя в первый же день оттолкнула. Чонён замечала её состояние в последние дни, но всё никак спросить не решалась, и сегодня утром тоже, когда Чеён, подобно статуе, стояла с кружкой в руках и смотрела куда-то. Если бы она хоть как-то её поддерживала, тогда, как одиночество в этом доме медленно её поедало, наверное, всего этого не случилось бы. Или Чонён просто загоняла себя? Наверное да, потому что, где была гарантия того, что, если бы Чонён попыталась с ней «подружиться», то Чеён пошла бы ей навстречу? Одна из причин, почему Чонён не пыталась с ней наладить отношения — она быстро привыкала к людям, и от этого страдала только она. На самом деле, Чонён работала на родителей Чон, но и следила за этим домом тоже. Чонгук большее время находился в Китае, приезжал только на неделю раз в несколько месяцев. Чонён было поручено следить за домом, что она, собственно, и делала. Приходила раз в неделю с другими слугами и делала влажную уборку. И это было обязательным условием. А когда Чонгук приезжал в Корею, до его ухода оставалась в особняке, а после, возвращалась в дом родителей Чон. Чонён знала, что, когда дела будут закончены, Чонён вернётся в дом родителей Чон, Чонгук улетит обратно, а Чеён… даже не было неизвестно, останется ли она жива. Как бы грубо не звучало, но Чонён знала Чонгука не первый год, и как он расправляется с врагами — тоже. Если говорить прямо, то Чонён знала, что, возможно, Чеён в живых не оставят, вот она и не хотела с ней связываться, чтобы потом не привязаться. Ведь если она её потеряет, то её будет мучить совесть. Она знала, что её убьют, но даже не попыталась спасти. Хотя, от Чонгука никого спасти не удавалось, если только этот человек сам себя не убивал, пока это не сделал сам Чон. Или же, Аваддон, как его называли многие люди. Чонён и так потеряла многих людей, которые были ей дороги, она больше не хотела проходить через это снова. Лучше держаться от всех подальше, так было проще. Так действительно было проще, потому что из-за человека сердце болеть не будет. Привязанность — это боль, от которой страдал только один человек. Человек, который по глупости своей привязался, отдав своё сердце не тому, кому надо было. С Чонён однажды такое было, до сих пор не прошло, потому что привязалась она настолько сильно, что даже годы не смогли избавить её от этого. Привязанность — это яд, который медленно убивал, но человек, к сожалению, не замечал этого, потому что совершенно об этом не думал, потому что голова была забита совсем другим. От привязанности человеку было только больно, ничего другого с этим чувством испытывать нельзя. Только боль. Чеён в её руках уснула, и Чонён аккуратно её уложила, убирая прилипшие ко лбу волосы. Несколько минут сидела возле неё, проверяла дыхание, и только потом вышла. Чонгук в это время один сидел в гостиной, держа в руках бокал с вином. Увидев Чонён, он её коротко поблагодарил, после чего они попрощались. Чонён отвёз домой шофёр Чона. Всю дорогу голову не покидали разного рода мысли, от которых мозг взрывался. Чонён откинулась на сидении, смотря на ночные фонари, вывески разных магазинов, но перед глазами всё равно была зарёванная девушка, которая у неё на плече плакала. Она потерла переносицу, и, добираясь до дома, мечтала о мягкой постели и крепком сне.***
В пустом длинном коридоре была кромешная тьма, не позволяющая даже собственную руку разглядеть. Но она всё равно шла вперёд, слушая внутренний голос, который её вёл. Чеён не осматривалась, да и ничего она не видела. Вслушивалась, но ничего не слышала. И эта тишина пугала настолько сильно, что Чеён уже не выдерживала. Уж лучше бы она слышала крики, вопли, хоть что-то, но не эту тишину, которая была похуже криков умирающих. Здесь было небезопасно, здесь кто-то был, кто-то очень опасный, Чеён это всем телом чувствовала. Хотела развернуться и просто убежать подальше, туда, где есть свет, но Чеён шла и шла вглубь, назад не оборачиваясь. «Там точно кто-то есть», — тысячу раз мысленно повторяла. Остановившись, Чеён протянула руку вперёд и ощутила твёрдость. Нахмурилась, водя рукой, чтобы нащупать что-то. Ощутив ручку, потянула вниз, потом на себя. Она всё так же ничего не видела, и она знать не знала куда вошла. Сделав глубокий вдох, Чеён сделала несколько шагов вперёд, рука всё ещё была на весу, чтобы не натолкнуться на что-то. Девушка всё же споткнулась обо что-то. Она мысленно ругнулась и присела на корточки, но ничего нащупать не смогла. Со нахмурилась, не понимая ничего, абсолютно ничего. Ни где она была, ни что это за место, что она вообще тут забыла и как она сюда попала. Такое чувство, что она не здесь вообще. Чеён встала, пошла вперёд и коснулась стены, повела руками, пытаясь найти выключатель, но ничего не нашла. Она ходила кругами, стараясь не пропустить ни один сантиметр, но всё было тщетно. Внутри начинала нарастать паника, а странный запах, вмиг заполнивший помещение, осел в лёгких, выталкивая весь остальной кислород. Чеён не знал, что это за запах, но близко напоминал кровь. Её передёрнуло, когда она услышала шорох. Обернулась, но никого рядом не почувствовала. «Чеён, успокойся, — говорила она сама себе, хватаясь руками за голову. — Всё хорошо, тут никого нет, тебе нечего бояться. Ты зря боишься». Вновь и вновь, как молитву повторяла, но спокойнее ей не становилось. Ощущение, что сейчас, прямо в эту секунду, произойдёт что-то ужасное, не покидало её мысли, застряв в голове мерзким червем, который медленно её мозг пожирал. Чеён услышала скрип двери, повернула голову и увидела свет, в сторону которого сразу начала двигаться. Преодолев проём двери, она оказалась на улице, рядом с тем заброшенным зданием, где была ещё несколько часов назад. Девушка нахмурилась, но потом вошла внутрь, быстро преодолевая каждый этаж, пока не дошла до крыши, где увидела себя и Чонгука, который как и тогда, за руку её держал. Со замерла, смотря на то, как пальцы Чонгука медленно отпустили её руку, а потом почувствовала резкую боль в груди. «Он её отпустил.» Чеён упала на землю, закрыв глаза, пытаясь игнорировать боль, которая её на части разрывала. Она чувствовала, как ломались её рёбра, как в некоторых местах рвалась плоть. Чувствовала, как каждая кость её трещит, а громкий хруст оглушал слух. В ушах проносился только этот хруст, который снова и снова повторялся. Ощущение было такое, словно по ней проехался огромный трактор, превратив её в лепёшку. Чеён не могла даже пальцем пошевелить, а о том, чтобы подняться на ноги, даже речи не было. Чеён подняла глаза к небу, искала солнце, которое внезапно погасло. Вздохнула, чувствуя, как становится тяжело в лёгких. А потом всё резко прекратилось, будто ничего не было вовсе. Вокруг медленно темнело, словно в театре после завершения спектакля. Девушка пересилила себя и поднялась, еле держась на ватных ногах, но она всеми силами старалась удержаться и не упасть снова. Она пошла на свет, который находился недалеко, открылась дверь и оказалась в каком-то тёмном помещении, освещённом лишь одной слабой лампочкой. Посмотрев в сторону, девушка замерла с открытым ртом, смотря на Джимина, который стоял в углу, скрестив руки. Мужчина молчал и смотрел куда-то сквозь девушку, из-за чего та повернулась и сразу же пожалела об этом, когда увидела окровавленное тело Мины, которая, кажется, не дышала. Не дышала… У Чеён сердце замерло на несколько секунд, а потом начало биться с огромной скоростью, порываясь вырваться из груди. Девушка на ватных ногах подошла к бездыханному телу и упала перед ней на колени, прикладывая руку к окровавленному лбу. Ощутила свежую кровь и с трудом сдержала застрявший в горле крик. Вот только слёзы сдержать не получилось, которые рекой потекли по лицу Со, которые она даже не заметила, пребывая в оцепенении. «Что они с тобой сделали?» — вопрос, который с быстрой скоростью крутился в голове, и на который ответа не находилось. Даже представить было страшно, как её тут пытали. Чеён перевела взгляд на отца, посмотрела на его окровавленные руки и вздрогнула, когда глаза мужчина с её глазами встретились. — Это ты во всём виновата. Из-за тебя она погибла. Я ведь говорил тебе, но ты всё равно думала только о себе. Слова ранили без ножа. Чеён закричала во всё горло, разрывая голосовые связки, руками хватаясь за тело, которое, превратившись в пепел, начало исчезать. Начало ускользать прямо из рук, навсегда её покидая, а на душе оставляя огромный камень. — Мина… Мина, умоляю, не уходи. Пол под ногами исчез, и Чеён провалилась в пустоту. Чеён проснулась запыхавшаяся, как будто до этого её кто-то душил. Она резко присела на кровати и помахала руками, как будто кого-то ухватить пыталась, глаза были распахнуты и мокрые, точно плакала. «Это кошмар, это просто кошмар», шёпотом повторяла себе под нос Чеён, зарылась пальцами в волосы и оттянула сильно, чтобы убедиться в том, что она проснулась. Чеён закусила губу, чтобы не всхлипнуть. Это был всего лишь сон, и от этого осознания хотелось плакать навзрыд, слезами выплёскивая тот кошмар, из-за которого Со чуть ее поседела. Всего лишь сон, всего лишь сон повторяла Чеён и кусала пальцы, чтобы снова убедиться в том, что она не спит, что это был просто кошмарный сон, который она забудет и никогда больше не вспомнит. У неё чуть не остановилось сердце, когда кто-то внезапно коснулся её плеча. Чеён резко повернулась и в слабом свете луны, который, пробиваясь сквозь открытые шторы, слабо освещал комнату, увидела Чонгука, который смотрел на неё. Девушка просто смотрела первые несколько секунд, потом, сама того не осознавая, потянулась к нему, утыкаясь ему в плечо и сжимая ткань ночной рубашки. Глубоко дышала, вдыхая его успокаивающий запах, и даже не скрывала, что дышит им. — Не уходи, пожалуйста, не оставляй меня, — прошептала Чеён и почувствовала, как крепкие руки обвили её талию. Девушка мгновенно успокоилась в его руках, как будто того кошмара не было, дыхание постепенно пришло в норму и она больше не задыхалась. Всё хорошо, рядом с ним тебя никто не тронет. Не посмеет. Чеён полностью себя ему доверила, позволяя уложить себя, в его объятиях проваливаясь в сон, на периферии сознания слыша тихое «Не уйду, спи».***
Предчувствие Мины никогда её не подводило, и она убедилась в этом в сотый раз, когда увидела знакомый мустанг у ворот особняка, когда она собиралась в университет. Она хотела подождать своего водителя, который сегодня почему-то задерживался, но увидела вот это. Пак Чимина, от которого она уже давно бегала, и от которого она убежать не могла, потому что тот каждый раз её догонял, как бы быстро девушка не убегала. Иногда, смотря на Чимина, Мёи действительно задумывалась о том, не сделала ли она что-то плохое кому-то и теперь это её наказание, именуемое Пак Чимин. Наверное, так оно и было, потому что Чимин действительно оказался сплошными наказанием. Девушка понимала, что удрать от Пака у неё не получится, поэтому даже не попыталась, когда тот вышел из машины и подошёл к ней, улыбаясь в своей привычной манере. И не скажешь, что он был тот самый разозлённый мужчина, которого она видела вчера, и, который вполне мог убить Мину, если бы она сказала хоть что-то не так. Но и ответы Мины вежливыми назвать было нельзя. — Доброе утро, моя луноликая, — ухмыльнулся в привычной манере Чимин, а девушка даже глаза не закатывать не стала, потому что уже задолбалась это делать. — Я наконец-то закончил работать и захотел увидеть тебя. Знаешь ли, соскучился по твоему голосу, — парировал Пак, а у Мины мурашки по телу пробежали от услышанного. Мина ничего не ответила, смотря куда-то вперёд и прокручивая в голове услышанное, просто отказываясь в это поверить, отрицая. Не может быть, чтобы Чимин соскучился по ней и именно из-за этого приехал утром, хотя в это время он мог спокойно поспать, вымотавшийся после тяжёлой работы. Чеён ведь говорила, что они в последнее время были очень заняты, а Пак действительно на неделю пропал и не появлялся, обходясь общением через телефон. — Опять будешь молчать? — уже без улыбки спросил Пак, смотря на девушку уже другими глазами, из-за чего та сжала руки, которые вспотели. — А что мне ответить? — спокойно спросила девушка. — Я не знаю как отвечать на подобные заявления. Особенно если они не правдивы. — Опять ты за своё? Мне что, на коленях перед тобой ползать? Я думал, что до тебя дошло, что я искренен в своих намерениях и что я давно уже не вижу тебя в качестве объекта для секса, — вот так прямо сказал Чимин, водя Мину в ступор. Девушка устремила на него свои глаза, смотря в его, в которых доля обиды проскользнула. Если не она, то что-то очень похожее. Мина не знала, что ответить и просто закусила губу. Я искренен в своих намерениях. Да, ты, может быть, и был искренен, но девушка всё равно не верила. — Искренны, — повторила за ним девушка после молчания, потом неожиданно для Чимина (даже для самой себя), странно улыбнулась, смотря на мужчину, из-за чего Пак потерялся, потому что первый раз её таким видел. Эта улыбка прекрасна, думал Чимин, но сколько в ней было грусти. — Я склонна подозревать дурное прежде хорошего. Многие видят это в хорошем свете, ведь это же хорошо; ты не наивный, тебя невозможно обмануть, осторожен, и тебя вряд ли удастся обвести вокруг пальца, но, — она сделала паузу, устремляя взгляд на небо. — На самом деле, это несчастная черта, свойственная сухому сердцу, — всё так же улыбаясь, произнесла девушка. Но потом улыбка исчезла, и вся её холодность вернулась. — А в моём случае, сердца, — указала себе на грудь. — Его там вовсе нет. — Сейчас не время философии, — нахмурился Чимин, но слова девушки засели в голове, заставив его задуматься. — Сердце есть у всех, даже у монстра. И, сколько бы ты не твердила обратное, это не так. — Необязательно не иметь его в буквальном смысле, — ответила девушка, всё так же не смотря на мужчину. — У меня нет ничего, чтобы называть меня человеком сердца. Я даже не улыбаюсь, у меня нет ни сострадания, ни жалости. На вид я простой человек, который просто работает «дворецким», и даже мухи не обидит. Вы моё смазливое лицо «доброго» человека видели? Люди судят по внешности, и, если посмотреть на меня, складывается совсем другое впечатление, но никто не знает, что у меня даже рука не дёргается, когда я убираю труп из дома. Я не пытаюсь сейчас казаться крутой и не идеализирую себя и свою жизнь, но просто поймите, что вы тратите своё время впустую. У меня нет к вам никакой ненависти, даже если вы враг. Я очень дорожу временем, и мне жаль ваше время, которое вы зря тратите на меня. — А давай я сам решу, перестань занимать голову ерундой и не жалей меня, — фыркнул Пак недовольно. — А что, если я хочу тратить на тебя своё время, не? Хватит уже решать за меня. Ты никому не доверяешь, особенно мужчинам, что в наше время неудивительно. Но ты даже шанса мне не даёшь. Дай шанс, позволь доказать тебе обратное. — Господин Пак… — Чимин! — перебил её Чимин, и девушка прикусила язык. — Послушайте, — девушка сделала глубокий вдох, пытаясь собраться мыслями, но в голове образовалась какая-то каша, и она не могла нормально сформулировать предложение. Она сжала запотевшие ладони в кулаки, свела брови к переносице и медленно дышала, чтобы не нервничать. — Я ещё тогда, на приёме сказала вам, что наше общение ничем хорошим не закончится. Господин Джимин не позволяет мне общаться со своими вра… конкурентами. Мне важна моя работа, не стану врать, кроме неё у меня ничего нет. Поймите, если он увидит, что я разговариваю с вами, влетит именно мне, не вам. Меня просто выкинут на улицу, когда же до вас это дойдёт наконец? — закипала девушка. — Это не страшно, я-то не бездомный. — Вы правда думаете, что я сразу побегу к вам жить? Я понимаю, что некоторые люди реально наглые и с чужими чувствами совсем не считаются, но не настолько же, — выдала Мёи как-то не очень позитивно. — Что теперь я сказал не так? — недовольно протянул Чимин. — Всё с вами не так, — привычным тоном произнесла Мина и очень обрадовалась, когда увидела подъезжающего водителя, что была готова расцеловать его за то, что приехал так вовремя. — Просто ответьте мне, что я могу обсуждать с человеком, который думает, что я буду сразу же бегать к мужчине, если останусь без крыши над головой, потому что, вот беда, она же такая глупая, никакого другого выхода ведь нет. — Миччин, я не… — попытался что-то сказать в ответ Чимин, но его перебили. — Я повторюсь, я не со зла, и я отталкиваю вас не из-за ненависти, я уже говорила это. Я призналась, почему я не могу дать вам шанс, но что вы говорите мне в ответ? — Не устраивай драму, сейчас этот спектакль ни к чему, — сказал Чимин, пропуская слова девушки мимо ушей, из-за чего та на секунду зависла, потом пустила короткий смешок. — Как я уже поняла, общаясь с вами, вы человек сегодняшнего дня, которого ничего, кроме себя, не волнует. Это, безусловно, очень даже хорошо, ведь какое дело вам должно быть до чужого человека, но… знаете, иногда, хотя бы один раз, было бы неплохо подумать о чувствах человека, с которым вы беседуете, даже если у этого человека каменное лицо. Мина ушла к машине, даже не обернулась, когда села и с громким хлопком закрыла за собой дверь. Она не смотрела в сторону Чимина, который, смотря пристально, машину провожал.***
Только сев в машину Мина позволила себе выдохнуть, а кровь, которая застыла в жилах, быстро разогналась по телу. Мина потерла потные ладони и провела по лбу, убирая капли пота, после чего открыла окно, впуская свежий воздух. Этот Чимин скоро с ума её сведёт, потому что каждый раз, когда девушка находилась рядом с ним, ей становилось всё тяжелее и тяжелее. Мина не знала, как это объяснить, и что вообще происходит, но это ничего хорошего не сулило, потому что… что может быть хорошего? Забывать своё имя каждый раз, когда стоишь рядом с этим нахалом, который даже за своими словами не следит. Мина, обычно, ни на что не обижалась, её невозможно было задеть, потому что, как она сама говорила, у неё нет чувств. И, вроде бы, их не было на протяжении долгого времени, пока не появился Пак Чимин и не разбудил в ней давно позабытые чувства, большинство которых она даже не знала. Девушка никогда не испытывала волнение, особенно когда разговаривала с мужчинами, она никогда не смущалась из-за кого-то, всегда была прямолинейна и, если на то имелась необходимость, резка. Но с ним ничего не чувствовать было просто невозможно, потому что Чимин мог её смутить, и даже секунды не проходило, как он мог с лёгкостью разозлить её. И эти чувства в Мёи не умещались, потому что их было слишком много. Наверное, поэтому она задыхалась, когда нервничала. Нет, не так. Когда была рядом с Чимином. Это так и было. Девушка заметила, что такое бывает с ней только тогда, когда она находилась рядом с Паком, который непонятно что с ней творил. Даже улыбаться заставлял, и это была не та улыбка, которую она из себя выдавливала, а самая настоящая. И… искренняя. Она действительно улыбалась, она реально была счастлива оказаться там, на море. И, что самое ужасное, была счастлива оказаться там вместе с Чимином, которого до этого терпеть не могла, ведь он ей нервы ебал по полной. Происходила какая-то хрень. Полная. И Мина даже не знала, как от этого избавиться. И, что страшнее, она даже не хотела избавляться, потому что иногда бывало такое ощущение, как будто она скучает. И она это поняла, когда сегодня увидела знакомый мустанг, которого она любила и ненавидела одновременно. Когда Чимин встал рядом, было такое ощущение, что так и должно быть, и это его место. Быть рядом с ней, пусть они вчера разошлись и не в самом лучшем виде. Но даже так это ничего не меняло. С Миной определённо было что-то не так, и если до этого она всегда могла найти ответы на свои вопросы, прочитав одну книгу, то сейчас даже сотни книг не дали бы ей ответ. И это была большая проблема.***
Момо не спала всю ночь, которая растянулась на несколько тысячелетий. Она нервно ворочалась на кровати, почти каждую секунду меняя позу, но всё равно сна не было ни в одном глазу. О нём даже речи быть не могло, потому что все мысли были заняты переживаниями о Чеён, которая, как после сказала ей Мина, вернулась домой. Точнее, вернули, но суть не менялась. Хираи хотела поехать к ней, но время тянулось настолько медленно, что Момо уже начало казаться, будто оно остановилось на одном месте специально, чтобы она нервничала ещё больше. Утро наступило мучительно долго, и Момо, так и не заснув, долго сидела на балконе, держа в руке пачку сигарет, но не закуривая. Просто смотрела, будто это могло как-то ей помочь. Телефон рядом лежал, выключенный и позабытый хозяином. Момо не проверяла его со вчерашнего вечера, и даже не знала, связывалась ли Мина с ней после, имелись ли новые новости. В какой-то момент всё вокруг потеряло значение, как будто у неё внутри всё унёс ветер, который дул всю ночь. Лето в этом году было беспокойное, как будто не лето вовсе, а начало осени, которое должно было наступить только через два месяца. Когда стрелка наконец-то указала девять часов, девушка быстро собралась и, включив наконец-то телефон, позвонила шофёру. Родители всё ещё не вернулись, оно и хорошо, потому что те вряд ли оценили бы её поход к Чону, от которого они говорили держаться подальше. Момо послушалась бы и держалась подальше, но там находилась Чеён, с которой ей нужно было увидеться. Пока она её не увидит, обезумевшееся сердце Момо не успокоится, так и будет больно биться в груди, напоминая Хираи о том, чтобы его успокоили. Хираи и сама была не прочь, поэтому и пошла вниз, на время стерев себя память, забыв обо всех запретах и о недавнем разговоре с Маюко. Когда она оказалась перед огромным особняком, то сначала она потерялась и глупо пялилась на дом, не зная что делать дальше. Войти или не войти? Примет ли её Чеён, или, что страшнее всего, будет ли доволен хозяин дома незваному гостю? Если нет, то Момо устроит скандал. Она глубоко вздохнула и направилась к воротам, увидела расстояние от ворот до самого дома и пожалела, что сказала водителю уехать. «Прогулка» по двору заняла у неё минут десять, если не больше, и Хираи наконец-то оказалась перед дверью особняка, в которую она робко постучалась. Открыла ей какая-то молодая женщина, которая без слов пропустила её внутрь, даже не спросив к кому она. Момо быстро прошла в холл и неловко посмотрела по сторонам, не зная куда себя деть. Тот человек вообще её видел? Она просто пропустила её и ушла как будто Хираи знала, как обустроен этот дом, и где что находится. И как назло прямо в эту минуту в холле оказался одетый Чонгук, который, кажется, собирался на работу. Момо, увидев Чона, сильнее прежнего расстерялась, и практически готова была бежать, когда тот подошёл к ней. — Здравствуйте, — первый поздоровался Чонгук, и Момо просто прикусив язык на него смотрела. — Вы к Чеён? Проходите в гостиную, там будет один мой человек, Чонён зовут, попросите её проводить вас. Хорошего дня, — бросив это, Чонгук ушёл, а Момо ещё несколько секунд молча стояла, смотря на то место, где был Чон. Потом сделала так, как он велел. В гостиной она увидела высокую стройную женщину, у которой она попросила проводить её к Чеён, что та выполнила без слов. Чеён находилась в своей комнате, что было неудивительно. Хираи поблагодарила Чонён и прошла в комнату. Со сидела на кровати, обняв свои колени, и бесцветно смотрела в окно. Выглядела, мягко говоря, она не очень, из-за чего Хираи слегка съёжилась. Она села рядом с Чеён, первые несколько секунд молчала, не зная что ей сказать, и Чеён как на зло не спешила начать разговор. Так прошло некоторое время. — Зачем ты пришла? — прервала тишину Чеён, и Момо недоуменно посмотрела на Со, которая даже не повернулась в её сторону. — Будешь жалеть меня? Если да, то пожалуйста, не надо. Мне не нужна ничья жалость. Мне вообще ничего не нужно. — Я просто пришла увидеть тебя. На душевые разговоры я особо не рассчитывала, — ответила Момо, и Чеён, скривившись, хмыкнула. — Просто… не держи всё в себе. Я знаю, что ты не очень любишь жаловаться о своих переживаниях, но пойми, что иногда это необходимо. Ты… — она осеклась, смотря в сторону двери, оглянулась, пробегаясь глазами по комнате, потом присела ближе, чтобы её могла услышать только Чеён. — Это из-за твоего отца и его плана? Это он не даёт тебе покоя? — Всё и так ясно, — дала понять Чеён, и Момо тяжело выдохнула, потирая руки. — Я нормально спать не могу из-за кошмаров, которые преследуют меня каждую ночь. — Что ты видишь? — Я вижу кровь, — горько усмехнулась Со. — Я вижу отца, то, как он убивает меня, но даже это не страшно. Я не боюсь смерти. В последний раз я увидела Мину. Она была мертва, это он её убил. Из-за меня, — вспомнила девушка и еле заметно вздрогнула от ужасной картины, которая появилась перед глазами. — Знала бы ты, как я его ненавижу. Он всё специально так сделал. Не оставил мне другого выбора, ведь прекрасно знал, что рисковать жизнью Мины я не буду. Нихрена она не нужна ему по работе дома, она нужна была ему для того, чтобы управлять и манипулировать мной на расстоянии, будучи уверенным в своей победе, и у него это прекрасно получилось. — Но ведь должен же быть хоть какой-нибудь выход. Невозможно, чтобы не было выхода из этой ситуации, — Момо нервно закусила губу, разглядывая поникшее лицо Чеён, которая, казалось, даже не моргала. — Есть один — это сделать всё так, как он скажет. Он уже приступил к действиям, я скоро с ним встречусь, — руки Чеён еле заметно дрожали, из-за чего она сжала их в кулаки. — Сообщение он мне вряд ли напишет, не думаю, что он будет поступать так глупо. Он будет искать встречи. — За тобой вечно следит охрана, как у него получится встретиться с тобой? — надеялась на лучшее Момо, но надежда сразу угасла, стоило ей услышать усмешку Чеён. — Поверь, это не проблема, — усмехнулась Чеён, как будто Момо какую-то смешную шутку рассказала. — Если не лично, то он сделает это через какого-нибудь человека, и будет это очень скоро. Я не сомневаюсь в отце, он всё равно всё сделает так, как задумал. Его ничто не остановит. — И что тогда делать? — Не выходить из дома? — наконец повернулась к ней Чеён. — Пока что я могу только это, но у нас остался ещё один экзамен, наверное, там всё и будет. Думаю, всё это продолжится недолго. Прошло и так достаточно времени, он очень нетерпеливый. Он устанет так долго ждать власти, ему нужно всё немедленно. — Не нравится мне всё это, — призналась Момо. — Не представляю, что ты чувствуешь, являясь, скажем так, ключевой фигурой. Я просто хочу попросить, не держи всё в себе, хорошо? Даже если не мне, то хотя бы Мине расскажи. Это ничем хорошим не кончится. — Спасибо, — произнесла Со, слабо улыбаясь. Точнее, попыталась, но получилось какое-то кривое её подобие. Момо присела ближе и крепко её обняла. — Ещё раз сделаешь такой фокус, я надеру тебе задницу, — прошептала ей на ухо Момо, слабо улыбаясь. — Когда Хосок мне сказал, я чуть с ума не сошла. — Уж больно часто Хосок рядом с тобой ошивается, — произнесла Чеён, а Момо отстранилась. — Он так же, как и Чимин к Мине, лезет к тебе? — Да какое там лезет, — пробубнила Момо, утыкая взгляд на свои руки. — Встречались пару раз. — Пару раз? — усмехнулась Чеён. — Ладно, много раз, — цокнула Момо, закатив глаза. — И? — Ну и… не знаю, — вздохнула Хираи, закрывая глаза. — Я нихуя не знаю. Он просто творит странные вещи. — Ну и угораздило же вас обоих, — грустно улыбнулась Чеён. — Других мужчин в этом огромном городе, наверное, не было. Надо же связаться с опасными людьми и влюбиться. — Кто бы говорил, — пихнула её в бок Момо. — Меня заставили вообще-то! — наигранно обиделась Со. — Просто не хочу, чтобы у вас были проблемы, а то кто знает, всякое может быть. Мина тоже, как и ты, ничего не знает, хотя яро мне доказывает, что она ничего не чувствует. — А она что-то чувствует? — тут Хираи действительно удивилась, потому что Стена-Мина что-то к кому-то чувствует. Это было сравнимо с снегом в летний жаркий день. — Она просто не уверена. Мина много лет жила ничего ни к кому не испытывая, даже лёгкой ненависти, а сейчас бац, появляется Пак Чимин и переворачивает всё с ног на голову. Ей непривычно, вот она и отталкивает. Для Мины всё это чуждо. Сомневаюсь, что она его вообще примет, — ответила Чеён. — Почему с ним так? — Мина всегда была сдержанной. А прям очень сдержанной стала после смерти матери. Я не знаю точно, что на неё так повлияло, она мне не рассказывает, — пожала плечами Чеён, потом наступило молчание. Никто не спешил снова заговорить, уставившись в окно и наблюдая за пролетающими мимо птицами. Потом Момо попрощалась, и сказав, что не нужно её провожать, оставила Со в комнате и вышла. Дорогу она запомнила, поэтому ей не составило труда найти лестницу и спуститься в холл. Шофёр подъехал к особняку как раз тогда, когда она оказалась на улице. И, уже в машине, увидев три других машин, одна из которых оказалась довольно знакомой, она поблагодарила бога, что его шофёр приехал вовремя. Встречу с Хосоком она сегодня не выдержала бы.***
Трое мужчин прошли в холл и сели на диван в углу, даже не заходя в гостиную или же в кабинет Чонгука, чтобы обсудить все без лишних ушей. Значило это только, что разговор являлся не таким уж и тайным, раз решили присесть в самом центре дома, где ошивался каждый человек, который вполне мог их подслушать. Чонгук последний присел в кресло, потом громко попросил Чонён, которая находилась на кухне, принести им попить. Хосок сидел хмурый. Он глубоко вздохнул и почувствовал лёгкий, знакомый запах парфюма, оглянулся, думая, что он слетел ли он с катушек. Задумался, или Момо недавно была здесь, или он действительно сошёл с ума. Скорее, второе, потому что последние двое суток он только об этой девушке и думал. И, походу, лишился рассудка. Чон понимал, что это уже не просто думы, и ему не очень хотелось признать то, что у него проснулись к кому-то какие-то чувства. Стоило ли оно этого? Хосок давно не влюблялся, можно сказать, вообще не влюблялся, а тут появилась девушка, которая была на голову ниже него, залезла внутрь и всё там раскидала. А потом изменила на свой лад. Это была не лёгкая влюблённость и не любовь, Хосок это точно знал, но что-то к ней он испытывал, и это даже отрицать было глупо, потому что всё очевидно, даже гадать не нужно. Из-за этих тупых загадок Чон был готов биться головой об стену, но даже так, он об девушке с пепельными волосами думать не переставал. Он чувствовал, что его к ней тянет, и очень сильно. Он это с их первой встречи заметил, но решил, что ему просто показалось. Но вот тогда, когда он увидел её в парке под дождём, убедился, что нет, ему не показалось, его действительно тянуло к этой девушке. И, когда Хосок пытался уйти, то ему становилось физически больно. Не сильно, но как будто что-то колет. Хосок встряхнул голову, приказывая себя не думать об этом хотя бы здесь, когда совсем не до этого. И это, как ни странно, сработало. Чонгук и Чимин о чём-то между собой переговаривались, но Хосок их не слышал, погрузившись в себя. Он отвлёкся лишь на шум и, подняв голову, увидел Намджуна, который расслабленной походкой прошёл к ним. — А ты быстро, — сказал ему Чонгук, указывая на кресло. Ким снял пиджак и сел напротив Хосока. Он устало откинулся на спинку кресла и провёл рукой по волосам, шумно выдыхая. — Как та «идиотка». Вернулась? — пропустил слова Чонгука Намджун. — Вернулась, конечно. Она, оказывается, вышла свежим воздухом подышать, — за Чонгука ответил Чимин. — Вот только, кажется, она больше никогда не выйдет. Видел бы ты её лицо, когда она вернулась. — Чонгук, кажись, не по-детски её запугал, — подключился Хосок, и Чимин посмеялся. — Даже знать не хочу, — поморщился Намджун. — Вы бы поменьше над людьми издевались. Возьмите и сразу убейте, чего уж там. — Намджун, ты знал, что ты очень скучный? — цокнул Пак. — Чонгук оценил шутку. — Чонгук давно не включался в дело, — сказал Хосок, указывая на брата. — Я всё жду, когда он скажет, мол, Хосок, ты хорошо поработал, но теперь моя очередь. То, как он убивает, это целое искусство. И, к сожалению, не всем дано это понять. — Слышал я про его «искусство», — опять поморщился Намджун и закатил глаза, а Чонгук задорно ухмыльнулся. — И не скажешь, что ты убийца, — произнёс Чимин, имея ввиду Намджуна. — От одного упоминания убийства сразу в безобидного кролика превращаешься, а сам в это время командой убийц управляешь, которые, если ты не забыл, славятся очень хорошей работой, и они считаются одними из самых лучших. Чонгук, ты же акулами их назвал. — Я тебя, может быть, шокирую, но за всё годы работы я убил максимум двадцать человек, — пожал плечами Намджун. — Не очень люблю пачкать руки, поэтому поручаю это дело своим людям. — Святоша, — хмыкнул Чимин. — Пошёл на хуй, — любезно улыбнулся ему Намджун, и на лице у него появились ямочки, из-за чего тот казался очень милым. И не скажешь, что этот человек был наркоторговцем, который ещё торговал оружием и владел огромным казино, где водились не очень хорошие люди. И сам Намджун был не очень хорошим человеком. — Когда дело обсуждать будем? — вмешался Хосок, разминая этих двоих. — Сейчас мы будем просто пить и отдыхать, — ответил Чонгук, и в эту минуту зашла Чонён с подносом в руках. Намджун обернулся и застыл, смотря на девушку, которая подошла к ним, и, поставив поднос с выпивкой и бокалами на стол, быстро ушла, даже не посмотрев на него. Чонгук заметил перемену в настроении Намджуна, но сделал вид, что ничего не видел, решив, что позже с ним поговорит. Им ещё надо обсудить дела в Пусане и выяснить, установил ли он охрану там. Чимин взял бутылку, налил всем вина и они, расслабившись, пили, не разговаривая. Основные дела они сделали, теперь им оставалось только начать действовать. Они понимали, что так продолжаться не может. Им было всё известно, каждый враг изучен от начала до конца, Джимин давно сделал первый шаг. Теперь настала их очередь. «Пора», — думал Чонгук, делая маленький глоток. «Блять», — думал Чимин, увидев Мину, которая твёрдой походкой прошла внутрь холла. Мина, увидев мужчина, направилась к ним. — Добрый день, могу я пройти к Чеён? — обратилась она к Чонгуку, который слабо кивнул и снова вызвал Чонён. А Чимин глаз от девушки оторвать не мог, смотря на неё, как на самое драгоценное, что есть в этом мире. Девушка на себе его пронзительный взгляд чувствовала, но в его сторону не повернулась, ожидая ту самую Чонён, которую позвал Чон. Когда Чонён вошла, Чонгук повелел ей провести Мину к Чеён, что та и сделала, и Мина ушла, оставив Чимина, как и сегодня утром, смотреть ей в спину. Хосок в это время внимательно наблюдал за Чимином и усмехнулся, но Паку ничего не сказал. — Какая славненькая и хорошенькая, а это кто? — поинтересовался Намджун, и лицо Чимина вмиг заледенело, что не ушло от глаз Хосока, который решил вмешаться. — Это человек Джимина, так что советую держаться от неё подальше, — произнёс Хосок, бросив короткий взгляд на Пака, который смотрел в сторону лестницы. — Очень опасный человек, хоть по ней и не скажешь. — Я просто спросил, ничего другого я не имел ввиду. Успокой уже Чимина, — выдал Намджун, сделав глоток вина. — Что? — резко повернулся к нему Пак. — Я видел твой взгляд, так что просто решил проверить, — усмехнулся Намджун и пожал плечами, смотря на то, как в глазах Чимина разгорелся огонь. — Оставили эту тему, — твёрдо произнёс Чонгук, обводя коротким взглядом каждого из них. — Будете обсуждать эти разговоры потом. Сейчас нам надо сосредоточиться совсем на другом, и вы прекрасно знаете о чём я. — Сам же сказал, что мы сейчас отдыхаем, — откинулся на спинку Хосок. — Так почему бы и нет? Чимин, хочешь совет от своих старшеньких братиков, как ни как, мы прожили больше и сможем тебе помочь, — хитро оскалился Хосок. — На хуй иди, — зашипел Чимин, прожигая Хосока взглядом. — И это не ваше дело, не лезьте. — Почему же? Мы же семья, поможем нашему братишке с девушкой, которая его отшивает. — Хосок, не зли… — А то что? Будешь драться? Ну давай, всё равно понятно, кому больше достанется. Хватить тут косо смотреть на меня. Бедный, девчушка в сексе отказала. Именно поэтому тащишься за ней, или действительно влюбился? А она знает, что ты за человек. А я скажу. Как только она тебе даст, ты сразу её бросишь. Я удивлюсь, если эта дура согласится, — проговорил Хосок, смотря на Чимина не очень дружелюбным взглядом. И он был уверен в том, что говорил правду. Чимин действительно очень ветреный. И он мог ухаживать за девушкой долго и трепетно, если она отказывалась заняться с ней сексом сразу. Чимин мог даже не пожалеть свою оставшуюся жизнь. Но цель он достиг бы любым способом и методом. — Вам бы заткнуться, — вмешался в их перепалку Намджун и указал им за спину. Хосок и Чимин повернулись и увидели Мину, которая, кажется, всё слышала. И если Чимин был зол, то Хосоку, кажется, стало весело. Об этом говорила его ухмылка. Чонгук и Намджун молчали, тихо попивая вино, и не вмешивались, а просто наблюдали за этим спектаклем. — При всём уважении, но знаете что, — сдерживаясь, начала Мина, сжимая кулаки. — Не хочу показаться грубой, но я буду грубой, уж извините. Как вы и сказали, господин Чон, вы старше господина Пака. Но даже это почему-то не остановило вас. Теперь понятно, откуда он такой без манер взялся, — без тени улыбки сказала Мёи. — Вместо того, чтобы убивать людей и чужих девушек обсуждать, вам надо сначала научиться вести себя, и только потом из дома на улицу выходить, а если не можете или же нет желания, то просто изолируйтесь. «Шутку» Хосока девушка не оценила, скорее, посчитала за унижение, потому что это и было унижение. Можно назвать Мину занудой, но она именно так и считала. Можно было бы и помолчать, они и так наговорили лишнего. Ухмылка с лица Хосока исчезла, заменяя её приятным удивлением, а Чимин прыснул в кулак, что сделали и Намджун с Чонгуком. Девушка ушла, больше ничего не сказав. Мужчины смотрели ей вслед, на лицах слабые усмешки. Самый счастливый был Чимин, который всё никак восхищаться этой девушкой перестать не мог. — А у девушки язык острый, — заговорил Намджун, переведя взгляд на Хосока. — Я уж думал, будет закатывать истерики, но нет. Прекрасно всё сказала. — Лучше молчи, — улыбаясь, закатил глаза Хосок и достал сигарету. В очередной раз проигнорировал недовольный взгляд Чонгука, который сто раз ему говорил, что курить внутри его дома запрещено. — Но язык действительно острый. И не только язык. Когда мы первый раз были у господина Со, она голову Чимина облила. Кажись, Чимин доставал её. — Она мне нравится всё больше, — посмеялся Ким. — Но не в моём вкусе. Ладно, Чонгук, я пойду. Потом с тобой всё обсудим. — Иди.***
Чеён решила выйти в сад. Она встала с кровати и потянулась, разминая затёкшие мышцы, после сняла с себя пижаму и надела повседневную одежду. Приезд друзей сделали своё дело, и ей сейчас на душе было гораздо лучше. Если Момо была мягка и говорила осторожно, то Мина была груба. Она не задержалась, быстро сказала то, что хотела, и ушла. Она отругала её за необдуманный поступок, потому что с Чоном так шутить было очень глупой идеей, и чудо, что он ничего не сделал с ней. «Ага, — подумала Чеён, сдерживая усмешку. — Всего лишь держал меня на самом краю десятиэтажного здания и грозился отпустить. Он ничего мне не сделал.» А если серьёзно, то действительно ничего, если учитывать какой человек Чонгук. Чонгук — убийца, и он мог бы убить, потому что мужчина предупреждал её не делать никаких фокусов. А она сделала, и ещё какой. Но она старалась не думать об этом и забыть вчерашний день, как страшный сон, которых она никогда не забывала. Внизу Чеён никого не застала, что было очень удивительно в этом доме, который буквально был завален людьми, каждую минуту бегающие туда сюда. Со не проверила комнаты и просто вышла, еле сдерживаясь, чтобы не наорать на человека, который за ней пошёл. Но как и всегда, сделала вид, что не замечает никого. Оказавшись в своём любимом месте, Со собиралась сесть, как услышала глухие всхлипы и замерла на месте, прислушиваясь. Там точно кто-то плакал. Чеён пошла на звук и увидела Чонён, которая сидела на скамейке, закрыв руками лицо. Чеён повернулась, указывая охраннику не идти за ней, что тот, на удивление, выполнил, остановившись недалеко от них. Девушка несколько секунд в нерешительности стояла, потом подошла к Чонён и присела рядом с ней, касаясь рукой спины. Та вздрогнула, но лицо не открыла. — Это я, — подала голос Чеён, давая узнать себя. Чонён ничего не ответила и не повернулась. Наверное, не хотела, чтобы кто-то видел её слёзы, и она её поступок хорошо понимала. — Что-то плохое случилось? — спросила девушка, зная, что Чонён на вопрос не ответит. — Ничего, — отрицательно кивнула Чонён, стирая влагу с щёк. — Прости, просто не очень хочу об этом говорить, — натянуто улыбнулась она. — Я понимаю, — слабо улыбнулась Чеён, и немного замешкавшись, взяла её руку. — Могу я посидеть с тобой? — Если есть настроение вытирать мне сопли, то давай, — ответила Чонён и провела свободной рукой по лицу, но слёзы всё равно текли, не останавливаясь. — Вчера ты тоже вытирала мои, так что ничего страшного, — Чеён протянула руку и провела по лицу Чонён, которая опустила голову и закрыла глаза. — Я бы поддержала, но совсем не знаю, как это сделать… — Не нужно, всё нормально, — шмыгнула носом Чонён. — Просто… увидела одного человека. — Ты знала его в прошлом? — осторожно спросила Чеён. Догадывалась немного. — Да, — кивнула Чонён. Откровенничать с Чеён не было в её планах, но резко захотелось рассказать кому-то. — Ещё с детства, когда мы были совсем маленькими. — А где он был, если не секрет? — Он уехал много лет назад. С тех пор, я сегодня увидела его впервые, — стёрла оставшиеся слёзы Чонён. — Тогда я была совсем маленькая, а сейчас мне почти тридцать. Думаю, моя реакция понятна. — Это много, — задумчиво произнесла Чеён, переведя взгляд на свою руку, в которой она держалась ладонь Чонён. — А кем он тебе приходился? — Другом? — неловко улыбнулась Чонён, отводя взгляд в сторону. — Я не знаю, если честно. Он ушёл так быстро, что я даже не успела понять, что чувствую. Но, сколько я его помню, мы всегда были друзьями. — У вас прям... книжная история, — тихо усмехнулась Чеён. — Обычно в книгах такое бывает. Дружат с самого детства, один из них влюбляется, а другой улетает. Потом возвращается через несколько лет. У тебя точно так же. — Я не влюблена… — неловко сказала Чонён, потом замолчала, потому что не знала точный ответ. — Я не… я не знаю. — В любом случае, этот человек тебе дорог, — вздохнула Чеён, хотя это было очевидно, смотря на реакцию Чонён. — Поговори с ним как-нибудь, если снова увидишь его. Думаю, ничего страшного от этого не будет. — Если я снова не расплачусь. — Можно и поплакать, — пожала плечами Чеён. — Сама же сказала, что вы были близки. — Ну да. — Ну вот. Пожалуйста, если действительно дорог, поговори. А если в тебе проснётся гордость, то убей её сразу же, не позволь ей завладеть твоим разумом, ведь ты не знаешь, улетит ли он снова или нет. — Он улетит. Он давно не живёт здесь. — Тогда тем более! — твёрдо произнесла Чеён, повернувшись к ней. — Дай слово, что не оттолкнёшь его. — Но я даже не… — Дай слово, — не дала договорить. — Хорошо, — кивнула Чонён через несколько секунд и протянула мизинец. — Я поговорю.***
Хосок выпил с целью отвлечься, но с каждым глотком ему казалось, что это вообще не помогает, а наоборот, только хуже делает. С каждым глотком, во всё ещё не затуманенном сознании красивое лицо вырисовывалось более чётко. Момо смотрела на Хосока, взгляд у неё был хмурый, как тогда, в его доме. От девушки исходила злоба и обида, из-за которой Чону становилось паршиво. Он сожалел о том, что обошёлся с ней так, ведь эта малышка совсем не заслуживала грубости. Ей бы весь мир подарить и оберегать от зла, что есть в этом мире, потому что при виде Момо только этого Хосок и хотел. Психопат, любящий убийства, думает положить весь мир под ноги какой-то девушки. Даже звучало смешно. Если раньше Хосок только об убийствах думал, то сейчас в голове была только одна девушка, у которой в наличии имелся очень острый язык, и даже в самой страшной ситуации могла послать тебя прямиком на хуй. Хосок пил ещё больше, буквально тонул в алкоголе, чтобы забыть всё и просто отключиться. Но, к огромному сожалению, он никогда не вырубался из-за спиртного, от вина тем более. В этот момент Хосок действительно начал жалеть, что не родился Чимином, которому, стоило попить немного больше положенного, как сразу же отключался. Очень жаль, что у Хосока не имелось такой особенности. Он даже не был пьян. Для него доза алкоголя, которую он в себя влил, всё ещё была ничтожно мала, чтобы он опьянел. Но с него уже хватит, больше пить не получалось, потому что его тошнило. Он зажал рот и пошёл в уборную, открыл кабинку и склонился над унитазом, опустошая желудок. Давился собственной слюной, глотку резал горькой вкус и глаза неприятно щипало. Полностью опустошив желудок, Хосок выплюнул желчь, прокашлялся и поднялся на ноги. Помыл лицо и руки холодной водой, замочил волосы и зачесал их назад. Он глубоко вздохнул и прислонился к раковине, опустив голову. Раздался звук открывшейся двери. Хосок всё так же стоял на месте, не обращая должного внимания на человека, который зашёл. Он почувствовал, что тот человек не двигается, и, кажется, не собирается ходить в туалет. Чон напрягся, подумал несколько секунд, оценивая свои шансы, потом резко развернулся, схватил пистолет и выстрелил. В помещении раздалось два выстрела.