«Теперь мы все связаны узами жизни и смерти.»
Момо проснулась от беспокойства и от лёгкой боли, которая ударила в области груди, заставив её резко проснуться и согнуться в позе эмбриона. Девушка слегка нахмурилась, не понимая что с ней, и, выдохнув, присела на кровати, свешивая босые ноги. Посмотрела на настенные часы, на которых стрелка указывала почти двенадцать часов ночи. Книга, которую она читала, лежала рядом с открытыми страницами. Момо взяла её в руки и прочитала строчку, из-за которой она почему-то вздрогнула и бросила книгу из рук, как будто её ужалили. Она не понимала своей реакции на простые слова, но потом взяла книгу с пола и поставила на тумбу. После встала и подошла к окнам, смотря на уснувшую улицу. Хираи уснула за чтением, но теперь сна не было ни в одном глазу, а странное чувство беспокойства не оставляло её в покое с момента пробуждения. Как будто её чего-то лишили, или лишали, но она не знала чего. Она просто находилась сейчас в своей комнате, и здесь не было, кто мог бы что-то у неё отнять, потому что девушка всё видела. Она сглотнула, нервно потерла переносицу и посмотрела на кровать, на котором она лежала минуту назад, после перевела взгляд на шкаф. Недолго подумала и подошла к нему, открыла дверь и достала оттуда тот самый пиджак, которого она припрятала. Даже не отдала, хотя твёрдо говорила самой себе, что отдаст. Но не смогла, потому что… потому что не хотела. Если она от него избавится, то что даст ей почувствовать Хосока рядом? Момо старалась, сотню раз вела войну сама с собой, но всё равно терпела неудачу, каждый раз возвращаясь к шкафу, где находился пиджак, который отдал ей Хосок много дней назад. Но Хираи так и не вернула, потому что, подобно какому-то психу, нуждалась в этой тряпке, которая пахла им. Нормально ли то, что она делала? Она не знала, но оправдывала свои действия словами дедушки, который говорил, что против этого пойти нельзя, даже если сильно захотеть. Только эти слова давали надежду и спасали Момо, чтобы та окончательно не сошла с ума, потому что какое-то непонятное чувство вины терзало её уже долгое время. Как будто девушка совершила что-то ужасное, которое, даже если продать всю землю, простить нельзя. Как будто Момо сделала то, за что даже смертной казни будет мало. Она не знала, почему это чувство, которое застряло в ней мерзким червем, мучило её всё это время, из-за этого она иногда спать не могла. Хорошо, что кошмары её не мучили, их и в жизни девушки имелось предостаточно. И в мире снов она их не потерпела бы. Не смогла. Момо уткнулась лицом в грубую ткань и мысленно представила вместо него мужчину, который под кожу ей залез и не выходил оттуда уже долгое время. Она сделала глубокий вдох, но запаха, который был раньше, не почувствовала, даже слабого. Она отодвинула от себя пиджак и посмотрела на него, и словно его лицо увидела. Нахмуренные брови, поджатые губы, густые тёмные волосы, в которые хотелось зарыться пальцами. Момо бросила пиджак на пол и покачала головой, отгоняя такого рода мысли. Это было совсем не то, о чём ей стоило бы думать. Надо думать об экзаменах. Да, точно! Только о них, а не о всяких Чон Хосоках, которые стали важной частью её жизни.***
Чонгук — непробиваемая стена. Его нельзя было напугать, шантажировать, и им нельзя манипулировать, потому что он совсем не являлся из той категории людей, с которыми срабатывало такое. Если только дело не касалось его семьи и близких людей. И, когда ему сообщили о том, что Хосока застрелили, мир вокруг остановился, а воздух в помещении стал густым. Казалось, даже Чимин, который находился рядом, застыл, словно не веря в услышанное. Он перевёл взгляд с бумаг на Чонгука, который глазами проделывал дыру на стене напротив, позабыв о том, как дышать, и как вообще двигаться, застыв статуей. Он даже моргнуть боялся, опасаясь того, что больше вдохнуть воздуха не сможет, и его поглотит чернота. Чонгук не помнил, как он сорвался с места, не помнил, как он сел в машину и поехал в больницу, где находился Хосок. Вообще не помнил, как он доехал и поднялся на нужный этаж, который был завален телохранителями, на котором находилась палата Хосока. Чон бегло осмотрелся, и, завидев Намджуна, стоящего напротив одной двери, направился к нему. Не дав тому опомниться, схватил за ткань пиджака, второй рукой ударил прямо в челюсть, из-за чего Намджун, который никак такого не ожидал, отшатнулся, кое-как пытаясь удержать равновесие. Чонгук глубоко дышал, Чимина, который пытался что-то сказать ему, даже не замечал. — Какого чёрта? — закричал Чонгук, снова хватая Намджуна и впечатывая того на ближайшую стену. — Почему я узнаю только сейчас, кем ты себя возомнил? — заорал Чон, не обращая внимание на Чимина, который пытался оттолкнуть обезумевшего Чонгука от Намджуна. — Чонгук, не глупи, отойди от него, — сквозь зубы проговорил Пак, наконец оттолкнув Чонгука от Кима и сразу вставая между ними. Охрана, которая стояла в стороне, по приказу Чимина не вмешивалась, и Пак уже пожалел, что отдал им этот приказ, хотя было сомнительно, что они попытались бы пойти против Чона. — Поэтому и не сказал, — коснулся своей челюсти Намджуна, потом похлопал Пака по плечу, из-за чего тот отошёл, с опаской продолжая глазеть на Чонгука, у которого глаза из-за злости почернели. — Если бы я вчера ночью об этом заикнулся, то ты даже слушать бы не стал и натворил полную хуйню, — сказал Ким, после присел на стул. — Ты сначала посмотри на свою реакцию, и только потом пытайся мне что-то говорить. И больше никогда не смей поднимать на меня руку, — строго произнёс он. Чонгук отвернулся и стиснул челюсть, чтобы не сказать лишнего. Намджун был прав, узнай он это ночью, когда с Хосоком это только случилось, Чон не стал бы даже думать, а поднял оружие, объявив войну и надвигаясь на врага, даже ничего не обсудив. — Как он? — более спокойно спросил Чонгук, прожигая взглядом дверь. В сторону Намджуна не повернулся. — Состояние стабильное, пуля прошла насквозь, — ответил Ким. — Кто стрелял? — Чонгук сжал руки в кулаки, Чимин смотрел на него со стороны и просто наблюдал, потом перевёл взгляд на Намджуна, который спокойно сидел, как будто ничего плохого не случилось. Он вновь посмотрел на Чонгука, которого будто самого прострелили десятками пуль. Он почувствовал его боль, и ему стало очень жаль, что так случилось. Они были не осторожны, он сам был неосторожен. Это произошло в его клубе, убийца был прямо у него под носом, а он даже не знал об этом. — Дилан, — произнёс Ким, выпрямляясь. — И где он? — пытался не сорваться Чонгук, но с каждой секундой ему давалось это всё сложнее. Хотелось этого Дилана разорвать на мелкие куски, чтобы тот чувствовал, как он лишается своих конечностей. Хотелось этого Дилана убить, но сначала надо всё узнать. Надо увидеть Хосока, и только потом разобраться с китайцем, который посмел тронуть его брата, заменявший ему воздух. «Этот Дилан за всё ответит», — обещал себе Чонгук, сильно кусая щеку изнутри. — Хосок прострелил ему бедро. Он пытался сбежать, но мои люди быстро его поймали. Находится он в том месте, о котором тебе и без меня известно, — ответил Кайо. — Склад Хосока? — предположил Чимин и получил в ответ утвердительный кивок. Чимин слегка ухмыльнулся, но сразу вернул холодное выражение лица и посмотрел на врача, который вышел из палаты Хосока. — Сейчас с ним всё хорошо, — сразу ответил доктор, опережая вопрос Чонгука, у которого в горле просохло из-за переживаний и гнева. Доктор это сразу увидел, потому что знал Чонгука давно, и как он относится к Хосоку, тоже. Сложно было представить Чонгука, того самого Чонгука, который так сильно переживал, что грыз себе ногти и вырывал волосы на голове. — Наверное, как вам уже рассказали, стреляли в грудь. Жизненно важные органы не задеты, можно сказать, ему нереально повезло, или родился в рубашке, но это не значит, что мы его сразу отпустим, и что ему можно уже бегать. Он пару дней останется здесь, мы будем присматривать за ним. Потом он спокойно может работать, как раньше. — Спасибо, Джису, ты можешь идти, — похлопал его по плечу Намджун, и прежде, чем тот ушёл, Чимин успел спросить, могут ли они пройти к нему и получили положительный ответ. Открыв дверь в палату, мужчины посмотрели на Хосока, который, кажется, спал, поэтому, решив его не тревожить, они не зашли, оставив его отдыхать. Хосок наверняка был без сил, и он бы предпочёл побыть в тишине. Чонгук с тоской посмотрел на брата, и ему хотелось убить всех, кто посмел так поступить с ним. Того, кто вообще организовал это. Он сжал губы, потом быстро покинул здание больницы, сел в машину и направился домой. Чимин и Намджун, что наблюдали за ним, переглянулись. Неладное чуяли, и более чем были уверены, что Чонгук сделает какую-то глупость, если прямо сейчас не пойти за ним и не остановить его. Если его вывести из себя, то остановить Чона просто нереально, какие бы силы не применялись. В такие моменты все старались его не трогать, но здесь, как казалось, придётся вмешаться, иначе Чонгук мог совершить большую ошибку, из-за которой нелегко придётся всем. — Как думаешь, ей несильно влетит? — вдруг поинтересовался Намджун, и Чимин нахмурился, не понимая кого Ким имел в виду. — Ты про его жену? — догадался Пак и коснулся пальцами подбородка. Как же всё из-за нервов чесалось. — Про неё, — кивнул Намджун и бросил короткий взгляд на дверь, потом посмотрел туда, где только недавно стоял Чонгук, и задумчиво зажевал губу. — Да бог с ними, — отмахнулся Чимин. — Надоели уже, честное слово. Я пошёл, пусть сами разбираются, идиоты, — бросил раздражённо Пак и оставил Намджуна одного. Ким вздохнул и устало откинул голову, потом, приказав охране даже муху в палату не впускать, ушёл, не забыв добавить, что, если они ослушаются приказа или что-то пойдёт не так, то Чонгук сам их накажет.***
Чеён тихо сидела в саду, даже не подозревая что случилось. Она вообще ничего не знала, и готова была упасть в обморок, когда разъяренный Чонгук грубо схватил её за плечо и потащил в дом, не дав ей даже опомниться. Она не успевала за ним, из-за чего пару раз спотыкалась, но мужчина даже не замечал этого, продолжая буквально тащить её в дом, в прямом смысле заставляя ту ползать по земле. Охрана не смела ничего делать, хоть Чеён и смотрела на них с мольбой в глазах, но те не двигались, делая вид, что ничего не видят. У Чеён в голове было только «что произошло?», но ответа она, кажется, не скоро могла дождаться. Чонгук в буквальном смысле этого слова швырнул её на пол, девушка не удержалась на ногах и упала, больно ударяясь плечом. Чеён зажмурилась от сильной боли, которая ударила ей в голову и, открыв глаза, непонимающе посмотрела на Чона, у которого в глазах горел огонь ненависти, из-за девушка даже лишний раз вздохнуть побоялась. Она не посмела даже спросить у него хоть что-то, потому что от него исходила настолько сильная негативная энергия, что, моргни как-то не так, и это пламя в его глазах мог сжечь девушку до тла и превратить её в пепел. Чеён сглотнула и пристально смотрела на Чонгука, который расхаживал по холлу. У двери стояла Чонён, которая пустым взглядом смотрела на них. Чеён понимала, что Чонён ей в этом случае никак не поможет. Никто ей не поможет. — Что случилось? — сиплым голосом спросила Чеён, держась за плечо. — Что я сделала? — Чонгук прыснул, смотря на Чеён, как на побитого щенка, и еле держался, чтобы не налететь на неё и не избить. На Чеён даже смотреть не хотелось, даже знать о том, что отпрыск этого урода живёт в его доме. Чонгук её ненавидел всей душой, эта ненависть на этой земле не умещалась. Она была настолько сильная, что без проблем могла всю эту планету спалить к чертям. — Что случилось? — повторил за ней Чонгук, повысив голос. — Ты мне скажи, что случилось. — Я не понимаю… — Не понимает она, — выплюнул Чонгук, потом оказался возле Чеён и схватил её за горло. — Говори, тварь, всё, что знаешь. Всё, что тебе известно о планах своего отца-подонка, иначе я тебе горло перережу, — зашипел Чон, сильнее сжимая пальцы на чужой шее. — Говори, я знаю, что тебе известно о многом. Я знаю, блять, что тебя не просто так ко мне подкинули, ты мерзкая блядь. Если хочешь жить, говори сразу, не заставляй меня идти на крайние меры. — Чонгук, отпусти, — прохрипела Чеён, пытаясь оттолкнуть руки мужчины, но Чонгук держал крепко. Чеён, даже если бы применила всю свою силу, не смогла бы оттолкнуть его. Чон был слишком силён для неё, и от этого хотелось разреветься. Чонгук мог убить её в эту минуту, а она даже сопротивляться этому не в силах, — Я ничего не знаю, прошу, отпусти, мне нечем дышать. — Думаешь, я поверю тебе? Тебе, жалкое отродье Со? Не сомневаюсь, что ты недалеко ушла от своего папаши, ещё скажи, что даже не знаешь, как именно он работает, — хмыкнул мужчина и потянул руку верх, заставив ты встать, и припечатал к стене. — Повторяю для тебя глухой, говори немедленно всё. Думаешь, я играю? — Я даже не знаю что случилось, — выдохнула Чеён, начиная терять силы. — Ты ведь... даже не сказал мне… — О, тебе интересно? Думаю, ты будешь рада. Хосок в больнице с пулевым ранением. Как думаешь, как он туда попал? Угадай с первого раза, — зло усмехнулся, увидев, что Со начала обмякать, ослабил хватку на горле, позволяя той дышать. — Не смей грехи отца валить на меня, — смотря прямо в глаза мужчины прохрипела Чеён и сжала его руки, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. — Если что-то произошло, то разбирайся с моим отцом, который организовал всё это, а не со мной, которая даже не может дать отпор. Или у тебя кишка тонка? — пошла напролом, прекрасно понимая, что, если она скажет ещё одно слово, то Чонгук сломает ей шею, а потом размажет по этой стене. — Ты вообще понимаешь, с кем связалась? — нервно усмехаясь, спросил Чон, вновь сжимая пальцы на горле девушки, чувствуя, как она мелко дрожит. — Ты хоть понимаешь, что мне ничего не стоит прямо сейчас тебя убить? Ты действительно думаешь, что я ничего не подозреваю и ты можешь жить спокойно в этом доме? Поверь, я узнаю, кого ты из себя представляешь, и, клянусь, тебе не поздоровится. — Довольно, — раздался строгий голос в помещении. Чонгук и Чеён повернулись и увидели Намджуна, который, прислонившись плечом к стене, со скучным лицом глядел на них. — Чонгук, отпусти несчастную. От неё всё равно ничего не добьёшься, разве что, убитых зря нервов, — покачал он головой, и Чонгук стиснул зубы. — Уведи её, — повернулся он к Чонён, которая за всё это время даже не шевельнулась. Девушка будто отключилась и ни на что не реагировала. Даже на голос Намджуна. — Ты каким боком тут? — зарычал Чонгук, повернувшись к другу, всё ещё не отпуская Чеён. — Через дверь вошёл, чтобы не дать тебе натворить глупостей, — ответил Намджун, большими шагами подошёл к Чону и одним рывком оттащил его от девушки. — Я сказал тебе уведи её, не заставляй меня повторять дважды, — вновь обратился к Чонён, которая на этот раз послушалась, делая медленные шаги к девушке, и, взяв её за руку, увела наверх, чувствуя на спине острый взгляд мужчины. — Намджун, какого хуя? — оттолкнул его от себя Чонгук. Намджун ловко схватил его за руку, скрутил за спину и прижал лицом к стене, заставив Чона зашипеть от боли. — Ещё одно слово и я тебе руку сломаю, честное слово, — устало произнёс Намджун, но Чонгука не отпустил, даже когда тот перестал брыкаться. — Ты её чуть не задушил. Позволь поинтересоваться, что бы ты получил, сделав задуманное? Я ещё в больнице тебе сказал не злиться и прийти в себя, чтобы ты не наделал глупостей. И что я вижу? Что за клоунаду ты устроил? — Не смей её защищать при мне, — зарычал Чонгук, снова попытавшись вырваться, но Намджун сильнее надавил на руку, из-за чего Чон закрыл глаза от боли. — Думаешь, она ничего не знает? Я уверен, что она в курсе всего, что происходит, и даже больше. Я заставлю её говорить, иначе она пожалеет, что на свет родилась. — Ага, заставит он, — фыркнул Ким, наконец отпуская Чона. — Опять повторяю, приди в себя и перестань думать так опрометчиво. Напомни мне, из-за чего тебя все боятся? Из-за чего считают чуть ли не королём? Вспомни, кем являешься, и не веди себя как ребёнок, который не может сдерживать гнев, — сказал твёрдым голосом говорит Ким. — Я всё равно от неё не отстану, пока эта шалава во всём не сознаётся, — Чонгук тяжело дышал. Он присел на диван и откинул назад голову, устало закрыв глаза. — В душе не ебу, какого хуя ты за неё заступаешься. — Её смерть ни к чему не приведёт, всего лишь пустая трата времени. Хватит зря пачкать руки и займись тем, кто всё это организовал. Как и сказала твоя жена, не стоит грехи отца скидывать на неё, и уж тем более «наказывать» за это. Она ни в чём не виновата, — Намджун, в отличии от Чонгука, вёл себя спокойно и не делал поспешных выводов. Чонгук сейчас был зол, из-за чего здраво не размышлял. Затуманенный гневом разум жаждал убийства и крови. Ким это невооружённым глазом видел, он Чонгука давно знал. — И что ты предлагаешь? Стоять и смотреть, как они поочередно будут в нас стрелять? Ещё раз повторяю, эта дура что-то знает, и это «что-то» очень важное. И я это узнаю, ни ты, ни Чимин меня не остановите, — открыл глаза Чон и посмотрел на Намджуна, который расслабленно сидел в кресле, как будто ничего не случилось. — И я собственными руками уничтожу и её, и её отца, который зашёл слишком далеко. Настолько далеко, что сам дьявол позавидует его гнилой душе, ты это не хуже меня знаешь. — Твоя спешка ничего хорошего не сулит. Успокойся, который раз повторяю. Подумай головой. Раз так жаждешь смерти, то тот, кто стрелял в Хосока, у нас в заложниках, на нём и отыграешься. Не вижу смысла трогать девочку, которая явно не причём. — Запал на неё? — хмыкнул Чонгук, и взгляд Кима потяжелел, давая понять, что шутка не удалась. — Я так устал от всего этого. Поскорее бы покончить с этим и вернуться домой. — Вернёмся. Война началась, теперь, полагаю, прятаться за спинами они не будут, — Ким встал с места и, скрывшись на кухне, провёл там несколько минут, после чего вернулся с бутылкой холодного вина и с двумя бокалами. — А пока выпей и позволь голове отдохнуть, иначе ты до завтрашнего дня не потянешь. — Оставь меня одного, — попросил Чонгук, не открывая глаз. Намджун пожал плечами, и, оставив бутылку, ушёл, ничего больше не сказав. Как только послышался хлопок двери, Чонгук позволил себе шумно вдохнуть побольше воздуха и закрыть лицо руками, которые всё ещё дрожали. Мужчина часто дышал, в горле было сухо, хотелось пить. Он потянулся рукой в бутылке и прямо с горла выпил, делая большие глотки, из-за чего капли алкоголя стекали по подбородку, останавливаясь на воротнике белоснежной рубашки. Чону надо было забыться, заглушить эти мысли об убийстве той, кто находилась в доме. Намджун был прав, ему надо остыть, и поскорее. Смерть Чеён действительно ничего ему не даст. Он всего лишь впустую потратит время, которого и так мало. Он поднял глаза на лестницу, ведущую наверх и хмыкнул, представляя, как эта бестолочь ревёт, уткнувшись в плечо Чонён, которой всё это нахуй не всралось. Наверное, сидела там и мечтала, чтобы всё поскорее закончилось, и она вернулась в дом своих родителей, где не было психующих Чонгуков, ревущих Чеён, и каких-то мужчин, которые ей указывали, хотя они даже не были знакомы. Ну, насчёт этого Чон был готов поспорить, особенно если учесть их реакцию, стоило одному из них появиться в поле зрения. Чонгук вдохнул побольше воздуха, и, достав сигареты, пошёл к себе. И до вечера оттуда не вышел.***
Чеён даже выглядывать за порог своей комнаты не смела, смотря на дверь и вспоминая сильные руки, которые сжимали её горло. Рядом сидела поникшая Чонён, которая ни слова не сказала ей с тех пор, как они поднялись в комнату девушки. Чеён хотела спросить, почему она выглядит так, как будто из неё все душу высосали, но не решалась, продолжая молчать. Тишина давила на плечи, и она затянулась слишком надолго, из-за чего Со казалось, что Чонён здесь вовсе нет, и у неё просто шизофрения. Чеён уже не различала, где есть реальность, а где просто видение, потому что в последнее время даже сны выглядели реальнее, чем вся её жизнь. — Чонён… — хотела заговорить Чеён, потому что он уже не выдерживала этого молчания, как её сразу перебили. — Это был он, — произнесла Чонён, сжимая дрожащие пальцы. — Тот мужчина. Это он, я его снова увидела. — Ты про своего друга? — спросила Чеён, внимательно разглядывая Чонён и постепенно успокаиваясь. — О котором ты мне вчера говорила? — Да, он, — кивнула Чонён, потом зарылась руками в волосы. — Он даже не изменился. Почти такой, как несколько лет назад. Я не знаю… не знаю о чём думать, — тараторила без умолку Чонён, потом резко повернулась к Чеён, как будто её кто-то ужалил. — О, Господи, Чеён, прости. Прости, я даже не помогла тебе, а просто стояла и смотрела, — начала просить прощения Чонён и потянулась руками к её шее, из-за чего Со немного растерялась. — Ты бы всё равно ничего не сделала, не проси прошения, — попыталась успокоить ту Чеён, мягко кладя руки на её плечи. — Ничего страшного. Чонгук, он… просто разозлился, и ему надо было выплеснуть из себя негатив. Я знаю своего отца, который может даже стену из себя вывести. Он разозлил Чонгука, посмев напасть на его брата, а его дочь, соответственно, попала под горячую руку. — Но всё равно, это неправильно, ты ведь не виновата, — отрицательно покачала головой Чонён. — Я должна была помочь, но ничего не сделала, потому что там был он. Я его почувствовала, я тупо смотрела и ничего не делала… — Чонён, успокойся, прошу, — попыталась достучаться до Чонён Чеён, которая до этого всегда была холодна и безэмоциональна. Смотреть на такую Чонён было нелегко, она очень сильно нервничала, готовая в любой момент заплакать из-за произошедшего. Тот мужчина действительно являлся не просто другом, а кем-то гораздо важным, раз у Чонён была такая реакция на него. — Сейчас не время нервничать. Гораздо важнее состояние Хосока. Чонгук сказал, что он в больнице, его ранили, и он думает, что я в этом как-то замешана. Поверь, я действительно не виновата. — Я тебе верю, — успокоилась Чонён, дыхание её стабилизировалось. Когда прошла минута, Чонён опустила глаза, как будто ей было стыдно. А ей действительно было стыдно из-за того, что она расклеилась перед ней. Снова. Чонён никогда раньше не позволяла никому видеть себя такой, а сейчас уже второй раз чуть ли не плакала в плечо девушки, у которой самой жизнь была не сахарной. — Прости меня за этот цирк. Я снова расклеилась, — пробурчала Чонён. — Всё нормально, не извиняйся за это, — слегка улыбнулась Чеён, совсем позабыв, что с ней произошло полчаса назад. И это было очень хорошо. Ей не нужно сильно об этом думать. Ей совсем не нужно ни о чём думать. — Спасибо, Чеён, и прости, если сможешь. Я пойду, — неловко проговорила Чонён, потом ушла, оставляя Чеён одну. Как только Чонён покинула, девушка остановила взгляд на зеркале. Девушка смотрела на себя, потрёпанную и бледную, на своё горло, на котором остались красные следы, которые позже станут ещё более заметными. Чеён подошла к трюмо и коснулась их пальцами, закрыла глаза и вспомнила, как её душил отец. И если Чонгук руками, то Джимин душил ремнём, завязав его на горле. От этих воспоминаний девушка вздрогнула и она открыла глаза, снова смотря на своё горло. Она достала из шкафа платок и завязала горло, чтобы больше не смотреть на красные полосы. Просидев в комнате ещё несколько минут, Чеён решила выйти в сад и помочь садовнику, который сегодня приехал работать. Чеён настояла на помощи, даже тогда, когда мужчина говорил, что не нужно. «Нужно, — думала Чеён, направляясь к клумбам. — Мне нужно. Очень нужно, или внутри меня могут поглотить мои же мысли». Девушка, конечно, это не озвучила, но всё равно эти слова крутились у неё в голове, мигали красным светом, не давая забыть. Чеён пыталась погрузиться в работу, чтобы не думать об этом слишком много. Неужели, отец действительно решил начать с Хосока? Что он задумал на этот раз? Решил начать с меньшего, и первым выбрал Хосока? Чеён нахмурилась, пытаясь сложить в голове паззл. Вспомнила все случаи, о которых она когда-либо слышала, связанные с Хосоком. И те, которые она сама прочитала, когда она собирала информацию про Чонов. Это уже был далеко не первый случай, когда Хосока пытались убрать. Сколько провальных попыток, и всё равно, его отец не успокаивался, предпринимая всё новые варианты быстро от него избавиться. Особенно последние полгода. И это всё было неспроста. Это могло означать только одно — Хосок не просто брат Чонгука, который его враг, а более важный соперник, от которого надо быстро избавиться. Чеён гадала, думала о всевозможных вариантах. Кем мог быть Хосок, раз Джимин он так сильно мешал? Или что он сделал? Имел ли он какую-то определенную информацию, которую он не должен знать? Непонятно, но тот факт, что Джимин не просто так пытался убрать Хосока столь долгое время, не давало ей покоя. Может, Чеён тоже включиться в это дело, и попытаться найти что-то, что могло бы помочь Чонгуку от него избавиться раз и навсегда? В этом ему хорошо помогла бы Чонён, но девушка опасалась, что, если её раскроют, то с Миной может случиться что-то ужасное. Джимин это ей обеспечит, поэтому Чеён не до конца была уверена в своих планах. Но попытаться ведь можно, разве нет? Она об этом обязательно подумает. Только жаль, что решение нужно принять в спешке, потому что открытые действия уже начались. И, даже если ситуация с Хосоком просто как предупреждение, а не начало войны (которая давно началась), то точно вестник о её скором начале. Чеён должна, просто обязана была, что-то сделать, даже если не в пользу Чонгука, то хотя бы для того, чтобы она наконец-то завершилась. Ради Мины, которая после этого смогла бы увидеть нормальную жизнь. Плевать, что сама Чеён станет жертвой, и, может быть, даже не выживет, но эта многолетняя война должна закончиться. Наверное, она это сделает. Выполнит веление отца с документами. Осталось лишь подождать подходящего момента, когда она сможет это сделать. Она возьмёт с отца слово, что, когда всё закончится, Мина получит свои деньги, и она навсегда отсюда уедет, и больше никогда не сделает шаг в его доме, где она застряла. Осталось лишь подождать.***
Когда Хосок проснулся, он увидел перед собой Чонгука, который пристально его разглядывал. Его глаза были красные от недосыпания. Хосок был готов поспорить, что Чонгук всю прошедшую ночь (ночи?) не спал, и, наверное, просидел тут. Хосок слабо улыбнулся младшему брату, с которым в последнее время часто ссорился. То, что он тут, заставлял теплу растекаться по телу, из-за чего улыбка сама попросилась на губы. Даже Чимин находился здесь, стоял возле окна и смотрел на него, и слабо улыбался. Он был рад, что с Хосоком всё хорошо. Когда он узнал, что его ранили, мужчина был готов расстрелять всех, и даже то, что его жизни ничего не угрожает, не помогло гневу исчезнуть. Да, Хосок и Чимин часто ссорились, но это не отмечало того, что они близкие. Братья, пусть никто и не признавал этого и не говорил вслух. Они сделали бы всё, что угодно, лишь бы не говорить этого, но встали бы друг за друга горой, если понадобится, словят пулю в грудь. Но защитят любой ценой. — Доброе утро, — первым заговорил Чонгук. — С вторым днём рождения, — вставил Чимин. — Пошёл на хуй, — прошептал Хосок в ответ Чимину, и Чонгук широко улыбнулся. — Значит, с тобой точно всё хорошо, — прыснул Чимин, оказываясь рядом с кроватью. — И как ты умудрился, а? — в своей привычной манере спросил Пак. Он всегда так говорил, стоило Хосоку во что-то вляпаться. — Застрелили нашего психопата, бедненький. — Уже соскучился по своему любимому? — натянул лыбу Хосок, пытаясь присесть на кровати. Чимин подошёл и помог, поставив за спину подушку. — Его поймали? — спросил Чон, перестав улыбаться. — Да, в подвал засунули, — сказал только вошедший Намджун. — Ждёт теперь своего часа. Правда, вспыльчивый немного, приходится вырубать, чтобы поменьше болтал там. Что только не успел сказать, он мысленно нас давно уже закопал. — Я подумал, что ты был бы не против сам с ним разобраться, поэтому велел не трогать его, — продолжил Чонгук, а Намджун присел рядом с Чоном. — Понятно, — задумчиво кивнул Хосок, потом посмотрел на свою грудь, завязанную бинтами, и скривил рот, переведя взгляд в сторону окна. — Сколько я пробыл в отключке? — Три дня. — Это всё? — Пока да. Джису сказал, что тебя скоро выпишут, и ты можешь вернуться к работе. Но настоятельно рекомендовал не делать слишком резкие движения, а то мало ли что, — ответил Намджун, и на пару секунд в палате наступило молчание. — Ну, я пошёл. Мне нужно работать, не скучай, — бросил Пак и вышел. Чонгук и Намджун тоже надолго не задержались. Они попрощались с Хосоком и тоже ушли, а Чон, уже утомлённый, вновь закрыл глаза и быстро уснул.***
Чеён нужно было с кем-то поговорить. Поэтому утром, когда она проснулась, Чеён, не задумываясь, отправила Момо сообщение с просьбой прийти, если у неё будет возможность. Потом, когда Момо уже прочитала сообщение, пожалела, что вообще решилась на это. Возможно, Момо её не поймёт, потому что она решилась помочь своему монстру-отцу. Но она успокаивала себя тем, что ещё не до конца решила. Именно поэтому ему нужно было поговорить с Хираи, чтобы наконец принять решение и перестать терзать себя. Когда Момо пришла, Чеён сидела в гостиной, ожидая её. Она сразу схватила Момо за руку и повела наверх, плотно закрывая за собой дверь. Оказавшись в тёмной комнате, Со включила свет и, оказавшись рядом с кроватью, взяла графин и налила себе воду, за два глотка осушая стакан. Момо молча, сидя на кровати, наблюдала за тем, как Чеён прохаживает по комнате из стороны в сторону, ждала, пока та начнёт разговор. Но Чеён не спешила говорить, скрестив руки на груди и задумчиво смотря в окно. — Может, что-нибудь скажешь? — выгнула бровь Момо. Чеён наконец посмотрела на ожидающего подругу и села рядом с ней. — Что случилось? Опять выглядишь так, как будто по тебе трактор проехал. — Я думала об отце, — сразу приступила к делу Ким. — О его задании. Всю ночь нормально уснуть не могла. Я подумывала о том, чтобы закончить это, — сказала она, а Момо сразу нахмурилась. — Собираешься сделать, что он тебе сказал, — это даже не вопрос, а утверждение. Чеён отвела глаза, нервно хрустя пальцами. — Чеён, скажи честно, ты в своём уме? — вот это уже вопрос. — Ты не понимаешь, у него Мина, он её убьёт, если я не сделаю это, — попыталась оправдать себя Чеён, но она сама себе не верила. Её не оправдало ничего, сколько бы она не пыталась. — Чонгук и Джимин ничем друг от друга не отличаются, какая всё равно разница, кто умрёт. Я просто хочу, чтобы этой войне пришёл конец. — Ну, а ты что думаешь? Кто по-твоему мнению больше достоин смерти? — застала ту врасплох Хираи. Чеён тяжело сглотнула, вытаращив глаза на подругу, который выглядела спокойной. — Ты сама не уверена в своём выборе. Дай угадаю, именно поэтому я здесь? Тебе нужен совет, — продолжала девушка. — Так вот. Даже если ты сделаешь выбор в пользу своего отца, его это всё равно не остановит. Ты просто поможешь ему убрать ещё одного врага из его списка, подставив тебя. — Чонгук тоже не оставит меня в живых, если уберёт отца, — не унималась Чеён. — У меня нет выбора. Неважно, на чью сторону я встану, всё равно моя конечная — могила. Я помогу отцу, но взамен попрошу его отпустить Мину, чтобы та навсегда уехала отсюда и зажила новой жизнью. — И ты думаешь, он выполнит твою просьбу? — поставил в тупик Хираи. Чеён закусив губу, снова хрустнув пальцем. — Ты сама ведь знаешь, что он это не сделает. Сама сомневаешься в своём выборе. Думаешь, что лучше встать на сторону Чона, но боишься. Это не ты говоришь, Чеён. — Я должна попробовать. Прошу, пойми, я не могу рисковать её жизнью. Она и так несчастна, я это вижу. Она никому не верит, даже себе. У меня нет времени, отец уже начал действовать, несколько дней назад на Хосока покушались, он в больнице, Чонгук меня чуть не задушил, подумав, что я причастна к этому. — Что ты сказала? — ошарашенно смотря на девушку, спросила Момо. До Чеён только сейчас дошло, что сболтнула лишнего. Со замолкла, не зная как рассказать Хираи о том, что в Хосока стреляли, и он сейчас в больнице. Она даже точно не знала, поскольку из-за нехватки воздуха половину из того, что говорил Чонгук, она даже не поняла. — Я точно не знаю, Чонгук сказал мне, что он в больнице с пулевым ранением. Но единственное, в чём я уверена на все сто, так это то, что это был мой отец, — Со наблюдала за подругой, которая даже не моргала, и ей стало мерзко от себя. — Момо, прости, я не должна была… — С ним всё хорошо? — перебила её Момо, и Чеён замолчала. — Я не знаю, — честно призналась Чеён, потому что это правда, она действительно не знала. Она даже не спросила об этом Чонгука, потому что боялась, а вдруг он снова разозлится, и на этот раз простым удушением ей не спастись. — Я могу спросить у него, но я не могу гарантировать, что до тебя дойдёт, поскольку и сама не знаю, останусь ли в живых после встречи с ним. Чонгук меня ненавидит. Момо кивнула, и сказав, что ей надо домой, ушла.***
У Момо шум звенел в ушах. Она до сих пор не могла поверить в услышанное, убеждая себя, что ей просто послышалось. Просто показалось, и Чеён ничего не говорила про Хосока. Но это всё не показалось, это было по настоящему, и девушка не знала куда себя деть. Перед глазами был Хосок, который лежал, окровавленный, захлёбываясь собственной кровью, и от этой картины Момо хотелось разреветься. Вот бы узнать где он, увидеть его, убедиться, что с ним всё хорошо. Что мужчина жив и здоров, и его жизни ничего не угрожает. Но девушка не знала, где он. Даже примерно, потому что он вряд ли будет торчать в обычной городской больнице. Наверняка имелся личный врач, который не стал бы задавать лишние вопросы, и которому они доверяли. Момо выдохнула, останавливаясь у светофора, стараясь не вспоминать их первую встречу. Девушка каждый раз, стоило ей остановиться у пешехода, сразу вспоминала тот день, когда первый раз увидела Хосока, и ей хотелось стереть себе память, потому что с этого дня и начались её проблемы и частые бессонные ночи. Отбросив лишние мысли, Момо пошла в кафе. Зашла и сел в самый угол, где её никто не побеспокоит. Девушка заказала себе кофе и просто сидела, смотря на проезжающие машины, мысленно мечтая о том, чтобы снова увидеть «монстра». Чтобы его владелец вышел из неё целым и невредимым и опять разозлил Момо. Девушка была готова его терпеть сутками, позволять ему делать что он пожелает, лишь бы с ним всё было хорошо. Интересно, а когда она успела так привязаться к нему, что она так сильно за него переживала? Хираи хмыкнула, вновь вспоминая слова дедушки. Он был прав. Теперь девушка поняла, почему она проснулась тогда ночью. Это было из-за него. Это всё из-за него. Допив кофе, Момо оставила деньги и ушла. Небо уже темнело, ей надо домой, но не хотелось. Момо решила пройтись немного, и только потом позвонить шофёру. В последние дни произошло так много всего, что её голова просто не успевала всё переваривать. Сначала Чеён сбежала, и она только отошла от этого, как позже ей стало известно, что Хосок в больнице с пулевым ранением лежит. И это принять это у неё не получалось. Сколько бы она не старалась не думать о плохом, разум всё равно подкидывал ужасные картины, из-за которых можно было за секунду поседеть и постареть на несколько лет. Она сама себя накручивала, что ещё сильнее усугубляло ситуацию. Запретив себе даже о простой еде думать, Момо позвонила шофёру и едет домой. Дома никого не оказалось, родители возвращались только через два дня. Это было хорошо. Момо никто не будет доставать и спрашивать, почему она задержалась. Хотя, была такая теория, что охранник и шофёр всё докладывают Маюко, которая точно попросила их сообщать о передвижениях дочери. Закрыв за собой дверь, девушка, не включая свет, легла на диван в гостиной и закрыла глаза. Темнота и тишина вокруг успокаивали, затягивали в сон. Момо не была против поспать и забыться, но ей нужно переодеться и принять душ. Но она решила забить на это. Хираи тяжело вздохнула, откидывая голову назад, посмотрела на потолок и мечтала, чтобы он свалился на неё. Для девушки утро наступило незаметно. Момо всю ночь лежала на диване, даже не двигалась, из-за чего сильно болела спина. Когда первые лучи солнца сквозь шторы проникли в гостиную, Хираи присела, слушая неприятный хруст костей. Всю ночь она просидела в раздумьях, пустым взглядом поглядывая через окно на ночное небо. Хираи ответы на свои вопросы не нашла, она точно не знала что чувствовала. Но теперь была уверена, что к Хосоку она испытывает не только простой интерес, а нечто большее. И это нечто большее не принесло девушке ничего хорошего. Только сотню вопросов, и самый главный вопрос: что она испытывала на самом деле? Почти в полдень на телефон Момо пришло сообщение. Девушка взяла телефон и, простояв немного на месте, поднялась наверх, переоделась, нанесла лёгкий макияж, и, оставив шофёра, вызвала такси. Оказавшись на месте, Момо вошла в дом, поднялась наверх и постучалась в дверь. Чеён сразу открылась и пропустила её внутрь. — Что-то произошло? — спросила Момо, наблюдая за тем, как быстро бросала вещи на пол Чеён, а потом, взяв широкую рубашку и джинсы серого цвета, скрылась за дверью ванной комнаты. Немного времени спустя Со вышла переодетая, и подошла к трюмо, достала косметику и начала краситься. — Я быстренько, — произнесла Чеён, ничего не объясняя. Момо пожала плечами и села на кровать, беря в руки книгу, которая покоилась на тумбе. Девушка прочитала название название, лениво перелистывая страницы. Вновь посмотрела на Чеён, которая закончила приводить себя в порядок, и, поправив волосы, надела длинный кардиган. — Нам пора, пошли, — быстро сказала Со. Такой тон у неё бывал тогда, когда она куда-то спешила или нервничала. Момо положила книгу на место и пошла за Чеён, которая спустилась вниз, и, что-то сказав охраннику, села в машину. Хираи сначала не решалась, поскольку не понимала, что задумала Чеён, но села в машину после неё. Чеён продиктовала адрес и они выехали с территории особняка. Момо всё так же ничего не понимала, а Чеён, видимо, не спешила объяснять что-либо. Когда машина остановилась на парковке, Момо выглянула через окно и увидела больницу, что очень сильно удивило её и заставило занервничать. Чеён тоже нервничала, Момо это чувствовала. Также Чеён смотрела на одну машину, которая принадлежала конкретному человеку. Наверное, Чонгук тоже находился здесь, из-за чего, собственно, ей было не по себе. — Пошли, — повернулась к Момо Чеён, и они пошли внутрь. Узнав в какой палате находится Хосок, они поднялись на нужный этаж. Выйдя из лифта, девушки увидели несколько людей в чёрном, которые расхаживали по коридору. Они сразу догадались, что это охрана, которой поручили охранять Чона. Ни одна из них не решалась сделать шаг, так и стояла, как истуканы. Первой шаг вперёд сделала Чеён, и только после неё Момо. Они пошли к нужной двери, а те охранники, узнав в Чеён жену своего главного, без слов её пропустили. Момо, опустив голову, шла следом, и, кажется, поняла, что они здесь забыли. Чеён привела её к Хосоку. Как это мило, но девушка совершенно не была готова к этой встрече. Только не сегодня, когда он даже толком собственное имя произнести не была в состоянии. Но, если она наконец увидит Хосока, возможно, перестанет так сильно изводить себя мыслями и поймёт, что она к нему чувствует. От этих мыслей девушка устала, а ещё она не спала всю ночь. — У господина Хосока сейчас его брат, — сказал один из охранников, когда Чеён потянулась к ручке двери. — Мы подождём, — тихо ответила Со и отошла в сторону. Прошло всего несколько минут, как дверь открылась, и из палаты вышел Чонгук. Чеён сразу опустила голову, не смея смотреть на мужчину, который подошёл к ней. — Ты что здесь забыла? — спросил Чонгук, хотя в его голосе явно чувствовались злые нотки. Даже Момо это почувствовала и захотела стать как можно дальше от Чона. — Я… — Чеён не знала что ответить. Не сказать же, что просто решила побыть свахой и привела свою подругу, которая неровно дышала в сторону его брата. К тому же, Чеён сама хотела сюда приехать, чтобы увидеть Хосока и убедиться в том, что с ним всё хорошо. Она из-за слов Чонгука нормально уснуть не смогла, чувствуя вину за то, к чему она даже не причастна. Со нервно закусила губу, роясь в голове, чтобы найти нормальный ответ на его, на который мужчина среагировал бы нормально, и ей не придётся рыть себе могилу. — Я хотела увидеть твоего брата, — честно призналась Чеён. По крайней мере, это было лучше, чем соврать. — Увидеть? — наигранно удивился Чонгук и прыснул, как будто смеялся с какой-то шутки. — Ещё бы шоколадок принесла в подарок. — Чонгук, пожалуйста, — вздохнула Чеён и осмотрелась, намекая на людей. Потом вообще набралась смелости, которая появилась из ниоткуда, робко хватая того за руку и уводя подальше, к концу коридора, чтобы никто не услышал их. — Ты ведь сам знаешь, что я ни в чём не виновата. Я просто хотела убедиться, что с ним всё хорошо. — Мой брат в полном порядке, необязательно было сюда приходить и светить перед ним своей рожей, ты могла спросить меня, — недовольно проговорил Чонгук. — Чтобы ты снова сделал вот это? — указала она на шею, демонстрируя синие полосы на ней. — К тому же… сам ведь говорил, что из-за меня всё. Я чувствую вину перед ним… — Боже, — перебив девушку, недовольно закатил глаза Чон и отвернулся, подходя к окну. — Как только закончишь, сразу дуешь домой. Советую не гулять долго, мне не нравится эта туча, — указал он на небо. — Подожди, я быстро, — бросила напоследок Чеён и пошла к Момо. — Я пойду первая. Чонгук говорит, что заберёт меня. Надеюсь, ты не против, что я оставлю тебя одну, — неловко улыбнулась Чеён, на что Момо коротко кивнула и указала ей на дверь. Сама Хираи осталась в коридоре, потому что было страшно заходить туда так скоро. И Чеён, скорее всего, это заметила, поэтому вызвалась пойти первой, прикрывшись Чонгуком. Чеён, глубоко вздохнув, осторожно открыла дверь и вошла в палату. Хосок в это время полулежал на больничной кровати и что-то читал, из-за чего тот не сразу заметил вошедшую девушку, который застыла у двери. — А, это ты, — увидев Чеён, произнёс Хосок и отложил книгу. — Какими судьбами? Я, признаюсь честно, поражён. Не ожидал, что ты меня навестишь. — Прости, я ничего не принесла, — пробурчала Чеён и подошла к кровати. — Я только сегодня решилась, хотя планировала ещё в первый день. Я очень волновалась… — Не стоит, обычная царапина, — отмахнулся Хосок, хотя в душе был очень удивлен услышанным. Тем более от неё. — Что у тебя с шеей? — вдруг заметив синяки, спросил Хосок. До Чеён только потом дошло, что она не скрыла их воротником кардигана, после того, как показал их Чонгуку. Она резко закрыла шею, неловко бегая глазами. — Ничего, — неловко проговорила Со, поджимая губы. — С Чонгуком отношения выясняли? — усмехнулся Хосок, догадавшись. — Он очень спокойный, но, если вывести из себя, никого слушать не станет, а сделает что-то, которое потом хуй исправишь. Ты извини, просить простить его не буду. — Всё нормально, — отмахнулась Со, не желая говорить на эту тему. Вспоминать недавний инцидент с Чонгуком не хотелось. — Твоя рана… не болит? — Да не, всё нормально. Был бы не против отсюда свалить, а то скучно тут, — вздохнул устало Хосок, и Чеён наконец-то расслабилась. Хосок оказался совсем не таким, каким она себе его представляла. Со даже не думала о том, что он может быть таким… даже описать сложно. Вроде, он забавный? И вел себя совсем не так, как Чонгук. Он не смотрел на неё с презрением и с ненавистью, а как на простого человека, который просто пришёл навестить его. Они ещё немного разговаривали, потом Чеён попрощалась с Хосоком, обещав, что в следующий раз принесёт что-то перекусить, на что Хосок легко улыбнулся, а потом она вышлв. У дверей её ждали Чонгук и Момо. Со кивнула подруге, глазами говоря что нужно сделать, а потом спустилась вниз с Чонгуком. Хираи не сразу зашла. Она вообще планировала уйти, потому что всё с Хосоком в порядке, и этого было более, чем достаточно. Она долго собиралась духом, потом, медленно открыв дверь, вошла. Хосок, который даже не думал, что к нему опять кто-то зайдёт и вновь собирался приступить к чтению, удивился ещё сильнее. И Момо это увидела, смотря на его лицо. Опустив глаза, девушка сильно прикусила губу, увидев повязку. В лёгких стало больно. Хираи медленно подошла к больничной кровати и села на неудобный стул. Глаз от мужчины не сводила, который тоже пристально смотрел на неё. Девушка несколько секунд думала, потом стала на край кровати. Рука девушки сама потянулась к его ране, осторожно проводя по бинтам пальцами. Провела от плеча к рёбрам, потом остановилась посередине. — Когда я проснулась несколько дней назад ночью, мне стало больно вот тут, — указала она пальцем на повязку, а мужчина тяжело сглотнула, всё ещё молчал, не смея ничего говорить. Казалось, что он вообще дышать перестал. — Я не могла понять, что это за чувство… Сильная тревога, как будто я теряю что-то очень… дорогое. Но я ведь чётко видела, что никого нет и не могла понять, что со мной происходит. Оказывается, это из-за тебя. — Не сильно было больно? — почти неслышно спросил Хосок. — Ну… будто комар укусил, — слабо улыбнулась Момо. Хосок положил свою руку на ладонь Момо и слегка сжал, заглядывая ей в глаза. Сколько всего хотелось ей сказать, когда она вот так сидела рядом с ним. О том, как каждую ночь о ней думал, как его к ней тянуло, как он боролся с самим собой, чтобы не сорваться и не заявиться к ней домой, чтобы одним глазком её увидеть. Как её лицо в сознании появлялось, стоило ему закрыть глаза, как она приходила во сне и Хосок долго на неё смотрел. Как Хосок любил её пепельные волосы и хотел зарыться в них пальцами, часами перебирать их. Рассказать, что он всё ещё помнит тепло её тела, как сильно он хочет прикоснуться к ней. Как он хочет видеть её каждый день, просыпаться рядом с ней, кормить её, носить на руках, чтобы она не уставала. Подарить ей весь мир, но все слова забылись. Хосок ничего не мог сказать. — Я скучала, — тихо прошептала Момо. Хосок потянул девушку на себя и мягко обнял, забывая обо всём на свете. Момо его не оттолкнула, сам к нему тянулась, хотела крепко обнять, но рана не позволяла. Девушка положила руки на его крепкие плечи и осторожно погладила пальцами. Для неё всё это было ново, непривычно, поэтому Момо старалась не делать лишних движений, чтобы не опозориться перед Хосоком, которому точно всё это не в первой. Но даже если так, плевать. Девушке было плевать кто он и какое у него прошлое, что он сделал, кого он убил. «Такой эгоизм», — проскользнуло в её голове и растворилась в пучине нахлынувших чувств, которые рождались в сердце рядом с этим мужчиной. Рядом с Хосоком ей было хорошо, рядом с ним всё плохое забывалось. Она видела перед собой Хосока, который улыбнулся ей тёплой улыбкой и провёл ладонью по щеке. «Я тоже», — услышала Момо и забылась в чужих руках.***
Чеён и Чонгук вернулись я домой вместе. Мужчина сам вызвался отвезти её домой, хотя Со показалось, что он не собирался сначала это делать. В доме они сразу разошлись по комнатам, позже Чеён спустилась в сад, чтобы подышать свежим воздухом. И погода сегодня была прекрасная. Вот только, как и говорил Чонгук в больнице, это огромная тёмная туча, которая как купол накрывал город, ей не нравилась. Ещё издалека было видно, как часто сверкают на небе молнии. Будет дождь. Сильный. Девушка просидела в саду до вечера, впервые за долгое время копаясь в телефоне, потом разозлилась из-за плохого интернета. Девушка не сразу заметила, как вокруг стемнело. Ничего не понимающая Чеён посмотрела на экран, чтобы проверить время, и удивилась, потому что сейчас была только половина восьмого. Подняв голову к небу, она поняла, что это из-за той самой тучи, которая не давала ей покоя. Она посмотрела в сторону дома и заметила, что свет везде выключен. Потом до неё дошло, что, наверное, свет выключили. Из-за этого и плохой интернет. Чеён быстро встала и пошла в дом. Вокруг было темно, девушка включила вспышку на телефоне и поднялась в свою комнату. Положив телефон на трюмо экраном вниз, Чеён, чтобы отвлечь себя от страха, который каждый раз просыпался в такие моменты, решила прибраться в шкафу, в котором она прибралась буквально два дня назад. Молнии сверкали на небе почти каждую секунду, из-за чего Чеён каждый раз вздрагивала, как будто её саму молниями били. Со старалась не обращать внимания, подошла к окнам и закрыла шторы. А гром в небе, который пугал её ещё с самого детства, она не слышала. Старалась не слышать, но всё равно бесполезно. Девушка второпях запихнула на пол скинутые вещи обратно в шкаф и вышла из комнаты. В комнате ей было до смерти страшно. А где не страшно? Света в доме нет, на улице кромешная тьма, которой не должно быть. Было такое ощущение, что она попала в ужастик, в котором никогда не бывало дня, и вечная темнота поглощала всё вокруг. Молнии всё ещё сверкали, небо шумело, словно чем-то недовольное, а Чеён с каждым новым звуком хотела оглохнуть и ослепнуть. Чеён решила спуститься на кухню и выпить воды, чтобы немного успокоиться. Она медленно пошла к лестнице, постоянно вздрагивая и оборачиваясь по сторонам, боясь, что кто-то последует за ней. Спустившись вниз, Чеён налила себе воду и быстро выпила. Потом налив ещё, держа кружку в руках, собиралась обратно наверх. На повороте она столкнулась с кем-то, из-за чего кружка упала и с громким звуком разбилась. Чеён сама вскрикнула от ужаса, думая, что это какой-то маньяк, но потом вспомнила, что кроме неё и Чонгука никого в доме нет. — Ты совсем обезумел? Какого чёрта как призрак тут ошиваешься? — громко спросила испуганная Чеён, держа руку в области сердца, которое билось со скоростью света. Девушке вообще сперва показалось, что она умерла от страха, пока не почуяла больно знакомый запах. Это её успокоило и насторожило одновременно. Ещё непонятно, что тут делал Чонгук. — Мой дом, могу ошиваться где хочу и как хочу, — Со разглядела, что мужчина пожал плечами. Чеён цокнула, потом осеклась и схватила Чонгука, который хотел сделать шаг вперёд, за плечи, не давая ему двигаться. — Тут осколки, — сказала Чеён. Чон не съязвил в ответ, а молча отошёл то место, где разбилась кружка и пошёл на кухню. Чеён достала телефон из кармана и включает вспышку. Другой рукой аккуратно собрала осколки и бросила их в мусорное ведро. Взяв сухие салфетки, убрала воду и довольно улыбнулась, когда закончила. Чонгук в это время молча пил, кажется, сок. Девушка не гадала и не пыталась узнать. Чеён хотела подняться к себе, как громкий звук грома заставил её застыть на месте. Девушка закрыла глаза и сглотнула ком в горле. Вздохнула, но, не желая показывать свой страх Чонгуку, которого это могло разозлить, всё же вышла из кухни. Когда она оказалась в холле, она снова услышала раскат грома и тихо прошептала под нос «не бойся, это всего лишь гром». Выдохнув, Чеён поднялась на второй этаж, и в нескольких шагах от своей комнаты, схватилась за голову и присела на корточки из-за ещё одного звука грома, который был настолько страшный и громкий, будто небо разделилось на части. Девушка закрыла глаза и молилась, чтобы эта ночь поскорее прошла, а дождь побыстрее закончился. Девушка не вставала, так и сидела посередине коридора, закрыв руками уши, потом почувствовала, как что-то врезалось ей в спину. — Блять, — ругнулся споткнувшийся Чонгук, который не заметил в темноте девушку и врезался в неё, чуть не упав. — Чего тут разлеглась? В доме постели нет, или что? — Чонгук плохо видел в темноте, и сквозь мрак еле различил силуэт. Он догадался, что Чеён сидела на корточках, потому что врезался он ногой точно в спину. До Чонгука не сразу дошло, потом он догадался. Мужчина смягчился автоматически, стоял несколько секунд на месте, потом сел рядом с ней и коснулся её рук, что закрывали уши. — Чеён, я тут, — успокаивающе произнёс Чон, чувствуя как дрожала Чеён. Чеён убрала руки и хотела извиниться перед ним за доставленные неудобства, как снова слишком ярко сверкнувшая молния заставила её рефлекторно закрыть глаза и уши. Чонгук сделал глубокий вдох, положил руки на её плечи и притянул к себе, чтобы она перестала бояться, почувствовав его защиту. Мужчина сам не понимал своего поступка, даже было неловко, ведь он чуть не задушил её недавно. Но всё равно, защитить этого трусливую девчушку хотелось, поделиться теплом и показать, что он рядом. Что рядом с ним ей боятся нечего (только если не его самого). Мужчина почувствовал, как Чеён успокоилась и перестала дрожать. Он аккуратно взял её на руки и отнёс в свою комнату. Чеён растерялась, но сразу схватилась руками за его шею, чтобы не упасть. — Чонгук, не нужно, я сама пойду, — прошептала он почти в самое ухо, из-за чего по телу мурашки пробежали от этого места по всей спине. Мужчина ничего не ответил, ногой открыл дверь, подошёл к кровати и осторожно опустил её на кровати, после чего сам лёг рядом. Устроившись поудобнее, Чонгук потянул девушку на себя и уложил на свою грудь. Чеён, сильно удивлённая, даже дышать не смела. Она вообще думала, что всё это ей снится, но рука, которая потом легла ему на талию, заставила её понять, что это в реале, а не сон. — Надеюсь, теперь хоть бояться не будешь, — внезапно сказал Чонгук, нарушив тяжёлую для Чеён тишину. — Если ты делаешь мне одолжение, то можешь сразу валить, — нахмурилась Чеён, слыша в ответ усмешку. — Это моя комната, сама вали, — усмехнулся мужчина, убирая руки. — Ну и пожалуйста, — кинула девушка, пытаясь встать, но сразу вернулась на место, услышав гром. — Ладно, остаюсь. И не смейся надо мной, — обиженно пробурчала Чеён, устраиваясь поудобнее. — Ты как ребёнок маленький, — хмыкнул Чонгук, обнимая её. — И как ты вообще живой осталась, не подохнув от страха? — Дома у меня была Мина. С ней я никогда ничего не боялась. — Прозвучало максимально странно, если честно. Эта Мина, вроде, не кореянка, — задумчиво нахмурился Чонгук. — Ты прав, она из Японии, — произнесла Чеён и вспомнила лицо лучшей подруги, по которой безумно скучала. — Откуда она вообще взялась? — Она с нами с самого детства, я тогда была ещё маленькой, так что помню немного, — начала девушка. — Как она мне рассказывала, они тогда были в трудном положении. Сбежали из страны от мужа-тирана, потому что он не давал им покоя. У них был дом, вот только далеко от работы, вот моя мать и приютила их, выделив им отдельную комнату. — Но твоя подруга ведь тоже работает, как я понял. Почему? Ведь она молодая, а по виду можно сказать, что работает несколько лет и уже профессионально. — Отец говорил, что особняк это не приют, поэтому она тоже работала, помогая своей матери. — А где она сейчас? — Умерла несколько лет назад, заболела. Мина работала вместо неё, она привыкла к этому, — Со не очень приятно было вспоминать это, поэтому она быстро поменяла тему. — А что означает эта татуировка? — спросила, коснувшись пальцами чернильных рисунков, набитые на фалангах. — С исландского переводится как «надежда», — ответил Чонгук, поднимая руку. В темноте надписей всё равно не было видно, но это ему не помешало. — Это моя самая первая татуировка, когда я её набил, я был совсем маленьким. Примерно твоего возраста. Уже не помню, почему я выбрал её, значение тоже. — Мой возраст уже «совсем маленький»? — Мне, которому скоро тридцать, да, — кивнул Чонгук, о чём-то задумался, потом взял руку Чеён в свою. — Мне ещё от отца тогда досталось. И Хосоку тоже, ведь он не остановил меня, а со мной набил и себе тоже, — тихо посмеялся Чонгук, а Чеён старалась запомнить его смех, из-за которого внутри странное тепло разливалось. Вот бы с ним каждый раз так, сидеть и спокойно разговаривать, а не смотреть друг на друга с презрением и ненавистью. — А у тебя самой есть татуировки? — Я как-то и не думала о них, — пожала плечами девушка. — Отец не разрешал мне делать такие вещи. Думаю, дальше объяснять не надо. Эта девушка не переставала удивлять Чонгука снова и снова. В начале он всё время думал, что его жена будет избалованная деньгами и властью девушка, но это оказалось совершенно не так. Потом Чонгук начал думать, что она просто притворяется ангелом, но со временем он вновь понял, что снова ошибался. Чеён была совсем не такой, какой должна быть дочь человека, который при себе много денег и власти. Чеён многое не разрешали, кажется, даже били. Это было понятно по реакции Чеён. Стоило рядом с ней просто руку поднять, как она сразу сжималась до мизерных размеров и смотрит так, как будто перед ней стоял ангел смерти с огромной косой, который намеревался отрубить ей голову. Они ещё немного разговаривали, пока Чеён не уснула во время разговора у него на груди. Чонгук не двигался, стараясь не разбудить её, и слышал тихое сопение. Чон отпустил её руку, которую держал всё это время, и осторожно провёл по шее. Он не видел синяков, за которых он сейчас хотел себя прибить. В больнице, когда девушка ему их показала, сердце перестало биться и пропустило несколько ударов. И, что самое смешное и не смешное одновременно, было то, что Чеён не вела себя по отношению к нему как-то иначе. Даже несмотря на отношение Чонгука к ней, она вела себя так, как будто так и должно быть. Но червь сомнения всё равно Чонгука не покидал. Чонгук ещё немного полежал рядом с ней, потом аккуратно отпустил Чеён, стараясь не разбудить её, и встал. Взял пачку сигарет и на несколько часов вышел из дома.***
Мина весь день не возвращалась домой, забив на работу и на то, что Джимин мог сделать ей замечание из-за этого. Она сидела в кафе, пила любимый кофе и лениво листала ленту новостей. Узнала про случай с Хосоком и даже бровью не повела, прекрасно зная кто за этим стоял. На ум сразу пришёл Чимин, который, наверное, будет расстроен и зол. Наверное, поэтому он не объявлялся последние два дня, что дало девушке без лишних отвлечений побыть с собой и подумать о некоторых вещах. Например, что она чувствует к Чимину (если исключить то, что он раздражает её). Давно было пора подумать об этом, чтобы перестать бежать от самой себя. Она яро убеждала себя, что ничего не чувствует, что это пустая трата времени, но теперь она начала замечать, что постоянно проверяет телефон и озирается по сторонам. Привыкание? А как объяснить себе, что она иногда «чуть-чуть» скучала? Даже сейчас её голова подкидывала картинки того, как приходит Чимин, в костюме, который идеально на нём сидит, садится напротив неё, заказывает ей пирожное, даже если она будет отказываться. От собственных мыслей стало смешно, и страшно даже. Мина совсем не знала, как от этого избавиться, стоило ли избавляться, потому что она ничего, абсолютно ничего не понимала в этой сфере. Допив наконец кофе, Мина посмотрела на часы, и, поняв, что вызвать шофёра она не хочет, поймала такси. Водитель оказался очень болтливым, из-за чего девушке не удалось сосредоточиться и пришлось время от времени поддерживать разговор, чтобы тот ещё ненароком не нагрубил ей. Расплатившись за проезд, она попрощалась с водителем и вошла в дом. Когда поднялась на второй этаж, услышала крики из кабинета Джимина. Обычно, она никогда никого не подслушивала, но в этот раз её одолело любопытство, что она медленно, чтобы её не услышали, подошла к двери и прислушалась к разговору. Джимин кого-то ругал, наверное, он это тому, кто был отправлен по душу Чон Хосока. Она не была уверена, но она так думала. Отбросив лишние вопросы, она слушала дальше. Голос Джимина не утихал, он был очень зол, и было бы хорошо, если бы Мина ушла. Если Джимин её засечёт, живой она точно не останется. Девушка уже собиралась уйти, как услышала то, из-за чего глаза на лоб полезли. Она прислонилась к двери, стараясь услышать всё, не упуская ничего. Ругала себя за то, что вообще решилась подслушивать, но теперь обратной дороги не было. Когда Джимин затих, девушка быстро ушла от кабинета подальше, прячась в какой-то комнате. Немного подождав, Мина прислушалась к звукам и вышла, сразу же скрываясь в своей комнате. Побыв несколько минут в комнате, так и не успокоившись, покинула особняк и оказалась во дворе. Мина решила проехаться на машине по городу, чтобы немного отвлечься. Она давно не водила сама, но сейчас очень захотелось. Она взяла ключи, которые всегда находились в её бумажнике и пошла в заднюю часть особняка, где находился гараж. Мёи подошла к своей излюбленной Порше и села в машину. Заведя спорткар, девушка выехала из территории особняка, направляясь в город. Потом нахмурилась, увидев, что за ней ехали две чёрные машины. И, что хуже всего, её испугало то, что кто-то начинает начал в неё. — Чёрт, — ругнулась девушка и надавила на газ, пытаясь оторваться от хвоста. В машине раздался звук уведомления. Мина бросила взгляд на экран телефона и увидела одно сообщение от Чимина, и ещё одно от Джимина. Взяв телефон, другой рукой водя машину, она проигнорировала сообщение от Пака, потому что сейчас было вообще не до него. Быстро прочитала сообщение от Джимина, который вёл её в ступор. А когда до неё дошло, заставил её ненавидеть себя. «Я так и знала, что это очень дорого мне обойдётся», — думала Мина, то и дело смотря в зеркало заднего вида. Две машины не отставали, они не уедут, пока тело Мины не будет гнить где-то в канаве. Девушка очень обрадовалась тому, что взяла свою любимую машину, которая хотя бы на некоторое время могла оттянуть её конец. Порше ехал быстро, девушка напрочь забыла о всех правилах. Надо выжить, думала Мина и, ловко обгоняя машины, потом решилась на крайний шаг, которого она очень боялась делать. Она увидела остановившиеся машины возле светофора и поехала в их сторону, нажала на газ, разогналась, потом, забив на красный свет и возможность столкновения с другой машиной, резко повернула руль в сторону, услышала неприятный свист шин и почувствовала запах жжёной резины. Девушка повернула на пустую трассу, которая вела к какому-то заброшенному району, где давно никто не жил, посмотрела в зеркало и увидела, что её недо-дрифт заставил немного помедлить преследователей. Мина не было гонщицей, никогда не вытворяла таких вещей, но почему-то решила научиться этому приёму, даже не подозревая, что это когда-то ей пригодится. Поняв, что другого выхода нет, взяла телефон и быстро одной рукой написала Чимину краткое сообщение, содержание которого простое и банальное «спаси меня».***
Сообщение Джимина: В обе стороны лицом, Станет и добром, и злом. Спрятать может от врага, Тут же выдав путь, куда. Ты сбежал, двуличный друг. И таких полно вокруг.