«Вся эта боль течет по моим венам.»
Лицо Чонгука под веками отпечаталось. Его наполненные ненавистью, но также скрываемой болью, глаза. Со её почувствовала, и сердце от этого сжалось. Девушка его предала, и она из-за этого себя ненавидела. Но всеми силами себя оправдывала, потому что она не могла по другому, у неё не было выбора. Все разговоры, все слова, все действия. Можно ли что-то сделать, есть ли шанс поговорить с Чоном, поверит ли он, или же, Чеён умрёт? Но… ей ведь даже неизвестно, нашли ли Мину или нет. Её кто-то похитил, Чонгук сказал, что его люди её ищут. Или же… может это, то о чём подумала Чеён? После этой мысли она ничего вокруг не слышала. Все звуки исчезли, в ушах гул, и почему-то ей послышались выстрелы. Перед глазами пронеслась картинка, окровавленное тело, лежащее где-то на асфальте. Все проходили мимо этого тела, им никто даже не интересовался. Забытая всеми, убитая своим хозяином, выброшенная на улицу, потому что её даже хоронить некому. Никто на её могилу не придёт, никто её душу не упокоит. Тело Мины будет гнить на улице, никем так и не замеченное, потому что та, кто ею интересовалась, та, кто хотела её спасти, сама будет убита. Её убьёт Чонгук. «Ты ведь не думаешь, что просто выходишь замуж?» Чеён вспомнила слова отца, когда он первый раз рассказал ей о том, что она должна он будет сделать у Чонгука. Эти слова она с того дня никогда не забывала. Запрещала себе забывать. Она прекрасно помнила, как после отказа она оказалась в больнице. Джимин просто взял и сильно ударил по лицу Чеён, свою дочь, что ему помешало бы убить Мину, совершенно чужого ему человека, раз даже Чеён не пожалел? Правильно, ничего. Её двигало это. Она пыталась отказаться. Если бы она знала, что Мина уже как месяц не у Джимина, Чеён не сделала бы это. Не полезла бы в кабинет Чонгуку… «Я вижу отца, то, как он убивает меня, но даже это не страшно. Я не боюсь смерти. В последний раз я увидела Мину. Она была мертва, это он её убил. Из-за меня», — у девушки перед глазами картинки разговора с Момо пронеслись. Они сидели у неё в спальне, Чеён будто в воду опущенная, выглядела очень плохо, а Момо пыталась её поддержать, но у неё не получалось, потому что у Со положение оказалось очень ужасное. «Знала бы ты, как я его ненавижу. Он всё специально так сделал. Не оставил мне другого выбора, ведь прекрасно знал, что рисковать жизнью Мины я не буду. Нихрена она не нужна ему по работе дома, она нужна был ему для того, чтобы управлять и манипулировать мной на расстоянии, будучи уверенным в своей победе, и у него это прекрасно получилось», — она вновь услышала отголоски разговора с Момо. И Чеён поняла, что у неё действительно не было другого выбора. Джимин других путей просто не оставил, и ей некуда деться. Выход из этой ситуации только был один. «Но ведь должен же быть хоть какой-нибудь выход. Невозможно, чтобы не было выхода из этой ситуации.» Чеён вспомнила слова Момо, не знала как поступить, и почему-то внутри раздался смех её внутреннего голоса. Момо ошиблась, говорили, и эти слова абсолютно правдивыми оказывались, потому что никакого другого выбора не было и быть не могло, потому что в ловушку её загнал Джимин. Не какой-то там другой человек, а именно Джимин, который являлся самым хитрым и подлым человеком, которого только можно было знать. А ещё был Чонгук, который тоже особо от отца не отличался. «Собираешься сделать что он тебе сказал?» — спросила её Момо, когда Чеён намекнула Хираи, что ей придётся исполнить план отца. Да, Чеён получила ожидаемую реакцию, и Момо пыталась её переубедить, потому что это было очень рискованно, опасно, смертельно, но другого выхода, как повторяла себе Со, не было. «Я так устала, Момо, ты бы знала. Я не знаю, что мне делать.» «Момо, скажи, как мне поступить. Я не могу оставить Мину на произвол судьбы, но и выполнить то, что велел отец, тоже не смогу. Не хватит смелости, меня сразу же вычислят, и тогда она всё равно пострадает, только вместе со мной.» «Может… сразу Чонгуку рассказать? Он же ведь примет меры предосторожности и защитит тебя.» «Он не поверит мне. Я дочь его врага. Его враг очень жестокий и наглый человек, а яблоко от яблони недалеко падает. А что, если он подумает, что это тоже часть нашего коварного «плана»? Вот например, я ему говорю, что отец так и так, заставляет меня делать то и то, а он мне сразу верит и расслабляет бдительность, даже подозревать не будет о том, что я соврала, а я в это время спокойно сделаю то, что должна и по тихому уйду, так как больше там меня ничего держать не будет. А заодно и важную информацию с собой заберу, подставив Чонгука. Можно сказать, убив его.» «У меня не то положение перед ним. Он мне не поверит, а сразу убьёт.» «Он мне не поверит…» «У меня перед ним не то положение…» «Сразу убьёт…» Свой голос внутри, который повторял фразы, подбрасывал разговор прошлого, перекрывал громкий лай собак, которые, ещё немного, точно могли разорвать цепи и накинутся на неё. Чеён их не слышала и не видела. У неё под глазами отрывки прошлого, которые пытались дать понять Чеён, что она ни в чём не виновата, потому что положение, реально, было очень тяжёлое и совсем не на стороне Чеён. Мозг Чеён пытался помочь девушке, которая винила себя в том, что она родилась на этот свет, что она вообще была создана. Почему её родили? Для чего? Чтобы быть пешкой, из-за которой один умрёт, а другому сломает доверие. Когда дверь открылась, девушка никак не среагировала. Не среагировала даже тогда, когда её заставили подняться на ноги, она просто пошла, пока в голове целая война велась, которая пыталась успокоить Чеён. Мысли о том, что она виновата и мысли о том, что она не виновата, не оставляли её в покое ещё с того момента, как за Чонгуком закрылась дверь. Чеён вокруг себя ничего не видела, не слышала, не чувствовала. Она сейчас просто существовала. Какой-то мужчина её вёл, Чеён его не знала, и куда её ведут, она тоже не знала. И важно ли это сейчас? Наверное, важно. Ведь, возможно, её сейчас вели к своей смерти. Чеён не сомневалась, Чонгук её убьёт, потому что между ними ничего не было и у них были не те отношения, чтобы мужчина смог её помиловать. У них просто был секс, который ничего не значил, а у Чеён просто чувства, которые тоже ничего не значили, потому что Чонгук Чеён никогда не любил и не полюбит, особенно после её предательства. После этого её дорога вела только в могилу, а Чон собирался будет её провожать. Чеён посмотрела на дом, в кабинете Чона всё ещё горел свет. Она не знала, сколько прошло времени, что делал Чонгук в это время, и что сейчас с ней будут делать. Всё вокруг смазалось, Чеён просто следовала за мужчиной, который её вел. А шли они к особняку. Мужчина открыл дверь и первой пропустил девушку, который не сразу сделала шаг. Стояла несколько секунд, а потом всё же зашла, всё равно ведь никуда не денется. Оказавшись в холле, она остановилась, повернулась назад, но того мужчины уже исчез со своего места. Чеён сглотнула, а потом пошла наверх. Она направилась в его кабинет, в котором всё ещё был включен свет, но сам Чонгук, кажется, ушёл. Со замерла у порога, посмотрела на стол, на пол, на катану, которой скоро ей голову оторвут, до этого предварительно оторвав ещё несколько конечностей. Горько усмехнувшись, девушка выключила свет в кабинете, а потом двинулась к дивану и села на него. Свет луны проникал через открытые окна, освещая половину кабинета. Между светом и тьмой находилась катана, которую Чеён пристально изучала. Взгляда от неё не сводила, как будто она сейчас могла подняться в воздух и, оказавшись рядом, поранить её. Ещё её волновал Чонгук, который куда-то ушёл. Девушка сидела смирно, ждала, когда Чонгук придёт, потому что она хотела это видеть. Если и умирать, то только смотря своему палачу в лицо. Чеён не хотела, чтобы её убили, когда она спит, когда она этого не осознаёт. Она всеми силами старалась не уснуть, потому что усталость, которая резко накрыла её, пыталась увести в мир снов. Ей нельзя, она должен дождаться Чонгука. Но он не пришёл даже через час, а девушка совсем осталась без сил. Эмоциональных качелей и так было предостаточно, также моральное давление тоже сделало своё. Со очень устала, тело буквально в пепел превращалось, потому что она совсем без сил. Сделай одно движение, и просто растворишься в воздухе, превратившись в дым. Чеён легла на диван, положила руки под щеку и всё на дверь поглядывала. Ждала, но никто не приходил. Даже через полчаса. На часах стрелки указывали три, а дом всё ещё пустой. Без хозяина. Чеён, сам того не замечая, заснула, убаюканная тишиной, которая до этого её съедала, и накрытая одеялом темноты. Чеён спала крепко, никаких снов, из-за которых раньше она просыпалась, не видела. Ни Чонгука, ни Мины, ни Джимина, никого не не было. Этой ночью у неё в голове была пустота. Спала настолько крепко, что рык мотора мерседеса, который заехал во двор через несколько минут, не услышала. Она сегодня впервые за долгое время спала спокойно, потому что скоро будет тяжело, нужно хорошо поспать и выспаться перед трудностями. Пусть на время, на короткое время всё будет позади, забудется, и не будет тревожить девушку, которая морально устала, организм которой требовал отдыха, потому что американские горки в голове изрядно её помотали. Нужно просто поспать.***
Чонгук вернулся к рассвету и сразу поднялся в свой кабинет, находя там спящую Чеён. Этого он и ждал. После того, как Чимин ушёл, Чонгук долго думал, но перед этим приказал вытащить Чеён из гаража и вернуть её в особняк. А сам он курил, сидя на капоте машины, думал, думал, думал и думал. Но всё равно остался в тупике, из лабиринта выбраться не смог. В голове так и вертелся вопрос «что делать дальше?», потому что он даже не представлял, что будет дальше. Он бы Чеён убил за предательство, но он знал, что даже палец на неё поднять не сможет. «И если на то пошло, то у неё не было даже выбора. Но я, в отличии от тебя, попытался её понять, а не бросил сразу к псам на съедение!» Эти слова повторялись у него в голове снова и снова, заставляя Чона ненавидеть себя ещё сильнее. Он вспоминал слова Чеён, слова Чимина, и эти голоса смешивались, превращаясь в шум, из-за которого у Чонгука болела голова. И самое ужасное то, что Чимин и Чеён были абсолютно правы. У Чеён не было выбора, поэтому она так и поступила, а Чонгук, даже не подумав об этом, сразу запихнул её в гараж. «Но я, в отличии от тебя…» Слова Чимина у него перед веками красным мигали, только ухудшали его состояние, с которым он боролся, пытаясь подавить чувства, которые только больнее делали. Чонгук схватился за голову, сжал волосы, зажмурил глаза, но голоса не прекращались, не утихали, не оставляли его в покое. Чонгук не знал, как от них избавиться. Голова просто раскалывалась из-за произошедшего, мужчина просто хотел взять и вырубиться, забыть всё, но понимал, что у него ничего не получится. Тем более заснуть. Он поглядывал на спящую Чеён, которая безмятежно спала, как будто ничего такого не было. И как только у неё получилось заснуть? «Чонгук лишь убедился в том, что Чеён на всё плевать.» Он сидел на кресле перед рабочим столом, поглядывал в окно, вспоминая, как тут, сидя прямо здесь, за этим столом, придумал весь план по разоблачению Чеён и похищения её подруги. Если от Мины он ничего не узнал, зато узнал про Чеён. И Чонгук предпочёл бы поменять всё местами, потому что сейчас, смотря на девушку, ему хотелось, чтобы всё это было ложью. Чон сейчас спорил с собой, кого ему убить. Свои чувства, которые всё равно не умрут, даже если мужчина попытается сделать это несколько тысяч раз, потому что они сильнее всего на свете, или Чеён, которую убить вполне возможно. И она точно умрёт, (но не внутри него). Солнце медленно показывалось на небе, освещая город. Свет проникал в кабинет, но Чонгуку всё равно было темно. Он всё ещё наблюдал за Чеён, которая ещё не проснулась. Мужчина вдохнул побольше воздуха, посмотрел на катану, которая лежала там, где он её оставил несколько часов назад. Чеён, видимо, не трогал ее. Чонгук засмотрелся, увидел на ней кровь, вот только понять не может, кому она принадлежала, настоящая ли она. Но одно он понимал точно, скоро прольётся настоящая кровь. Чонгук не повернулся, когда услышал шорох, продолжая смотреть в окно, пока Чеён медленно принимала сидячее положение, стараясь как можно меньше шуметь. Но всё равно от ушей Чонгука не ушёл ни один звук, он всё прекрасно слышал, даже совсем тихое дыхание, которое она задержала, как только увидела его. Чону захотелось посмеяться, но остался с каменным лицом, на девушку даже не посмотрел, не повернулся, потому что было больно смотреть. Не хотелось видеть её спокойное лицо или выслушивать речи. «Кого ты обмануть пытаешься?» — усмехнулся его же голос в голове, и Чонгук на секунду закрыл глаза. Он самому себе не верил. «Ты сам ищешь ей всевозможные оправдания, жалеешь, что поступил именно так, хотя были и другие варианты.» Чон сглотнул и повернулся лишь на секунду, встречаясь с её глазами, а потом снова отвернулся. Чон не спешил ничего говорить, а тишина Чеён на плечи давила. Сон как рукой сняло, заменяя его напряжением. Со натянули во все стороны, кажись, сделай просто движение, и она могла просто разорваться на части. Она пристально разглядывала Чонгука, пытаясь понять хоть что-нибудь по лицу, но всё, что она видела, это каменное, ничего не выражающую физиономию. Чеён задержала дыхание и посмотрела на катану, которая всё ещё лежала на месте, а потом вновь перевела взгляд на Чонгука. Тот смотрел на неё. У Чеён перестало биться сердце, когда она увидела его взгляд на себе. С каждой секундой она нервничала только сильнее, нервы натянулись в струнку, как и она сама. Она ждала от него что-то, потому что после поступка Чеён было невозможно, чтобы он спокойно себя вёл. Он что-то задумал, он что-то сделает, Чеён это знала, мысленно подготавливалась, но всё равно боялась. Не боли, а Чонгука, к боли девушка давно привыкла. — Я до последнего надеялся на то, что это окажется ложью, моими пустыми мыслями и необоснованными подозрениями, — вдруг заговорил Чонгук, нарушая длительную тишину. — Признаться, у тебя хорошо получилось втереться мне в доверие. Мне плевать, что у тебя там было, тут речь идёт о доверии, Чеён, ты понимаешь? — Чонгук сделал короткую паузу, но потом продолжил. — Твоя подруга ничего не сказала, даже тогда, когда я надавил на неё через тебя, и мне просто стало смешно от всей этой ситуации. Ты пытаешься её спасти, а она даже звука не издала, чтобы спасти тебя, хотя могла, ей нужно было просто сказать то, что она знает, — мужчина улыбнулся, широко, заглянул в стеклянные глаза Чеён, которая внимательно его слушала. — Знаешь, мне даже стало обидно за тебя. Я подумал, стоила ли твоя жизнь этого? Тобой просто все пользуются, ни во что не ставят, за живого человека не считают, и я не понимаю, почему ты пытался спасти этого человека, — Чон перестал говорить. В кабинете вновь нависло молчание. Чеён посмотрела на катану, подумала, насколько она острая, почувствует ли она что-то, если Чонгук сейчас возьмёт её и отрежет ей какую-нибудь конечность. И слова про Мины… Чеён не знала всей ситуации, но, как поняла Со, похищение было подстроено Чоном, чтобы разоблачить её. Очень…. умно. Надавили на самое больное место, чтобы заставить Чеён пойти на такое. Заставили её проколоться, и Чеён после осознания сделанного была готова на коленях аплодировать. Она закусила губу, думая о том, как себя чувствовала Мина в тот момент. Она осталась в своём репертуаре, если решила молчать, будет делать до последнего. Она всегда так делала, и даже шантаж через Чеён не заставил её изменить своим принципам. Нет, Чеён вовсе не обидно от услышанного, да и… с чего бы Мине спасать её жизнь? Это из-за её отца она оказалась в этом дерьмовом положении, несколько раз чуть не попрощалась с жизнью, и из-за неё же была похищена недавно. Наверное, ей всё надоело и она решила наконец-то покончить с этим, просто замолчав. Чеён откинулась на спинку дивана, смотря на Чонгука, который смотрел на неё в ответ. Ему больше нечего сказать, то, о чём он думал, он выложил. А вот скажет ли что-нибудь Чеён? — И ты ничего не скажешь? — как-то уныло усмехнулся Чон, встал с места и оказался в центре кабинета, у его ног катана лежала. Чонгук поднял её и несколько секунд рассматривал блестящее лезвие, которое с лёгкостью могло разделить человека на двое. Потом перевёл взгляд на Чеён, которая задумчиво смотрела в окно. — Я бы многое сказала, — вдруг тихо заговорила Чеён. — Ты даже не представляешь, как много я бы тебе рассказала, но сейчас я и слова нормально из себя выдавить не могу. Ты прав, мною все пользуются, скажу больше, ты сам это делал, — горько улыбнулась девушка, намекая на их ночь. Чонгук от этих слов помрачнел, но ничего не сказал. — Знаешь… сидя там, в гараже, я о многом подумала. Просто… если бы мне было известно, то всё могло быть иначе. И этот факт просто убивает меня изнутри. Я… так хотела тебе всё рассказать, рассказать хоть кому-то, открыть то, что я так долго скрывала в себе, думая, что смогу справиться с этим в одиночку, — на последнем слове голос задрожал. Чеён сглотнула, но потом продолжила. — Только посмотри на меня, Чонгук. Я человек, который просто хотел жить, выходить гулять, не думая о тех охранниках, которые всегда следовали по пятам, который хотел гулять, как и все другие подростки, не получая вместо этого удары ремнём по спине. Чеён закусила губу, она подняла рукава толстовки и показала свои руки, на которых имелось немалое количество шрамов, оставленных отцом, когда тот, выливая из себя накопившуюся ненависть, её избивал. — Посмотри на мои руки, на них живого места нет, на спине ещё больший ужас, ты должен был ощутить это. Я неделями не могла нормально уснуть, потому что спина адски болела, мои рёбра ныли от каждого движения, голова раскалывалась на части. Скажи мне, разве я это заслужила? — Чеён заглянула ему прямо в глаза, но на лице Чонгука ничего не поменялось. Чеён на жалость и не рассчитывала. — Когда отец впервые рассказал мне про свадьбу, я была убит горем, целый день из своей комнаты не выходила, а один взгляд на твою фотографию вселял в меня ужас, я промолчу о том, что я чувствовала, когда ты был рядом, — девушка поправила рукава, вновь отворачиваясь. — А потом я оказалась в больнице. Тебе сказали, что я случайно упала и ударилась, но моему падению помогли, — девушка усмехнулась, а Чонгук лишь на миллисекунду дёрнул бровью. — В тот день отец рассказал мне про то, для чего этот брак, думаю, об этом все знали, кроме меня. Но я отказалась от его плана, из-за чего была избита и отправлена в больницу с разбитой башкой, потому что я упала и ударилась об угол. Только со мной это могло случиться, — хмыкнула, но ей вообще не было смешно. — А потом свадьба, и началась паранойя. Кошмары мучили меня каждую ночь, ты прекрасно об этом знаешь. Я искала в тебе защиту, потому что знала, что с тобой мне ничего бояться не надо, — она встала и оказалась напротив Чонгука. — Я даже подумала о том, что… а может, оставить всё как есть? Пусть всё будет плыть по течению. Я даже думала о том, что ты мог бы быть моим спасением, но отец вернул меня на землю. Он не позволил мне забрать с собой Мину. И я боялась, что, если не выполню его приказ, то он её убьёт. Я звонил Мине каждый день, как сумасшедшая, была готова спалить весь особняк к чёрту, когда она не отвечала. Чеён с каждой секундой было трудно говорить. Ком в горле очень сильно давил, сильную боль доставлял, голос мелко дрожал, как и кончики пальцев. Девушка сделала глубокий вдох, сжала ткань толстовки и вновь заговорила. — Мой отец — ужасный человек. Ты даже не представляешь, насколько он может быть жесток. Он не оставил мне другого выбора, буквально толкнул в бездну, а верёвки, которые могли мне помочь вырваться, выкинул. Я не прошу прощения, не прошу тебя меня помиловать. Просто… хотя бы попытайся меня понять. Я не могла иначе. На меня со всех сторон были направлены мечи, куда бы я не бежала, для меня исход был только один. Чеён вдруг замолкла, а потом опустилась на колени, чем очень сильно удивила Чонгука, но тот не подал виду, лишь сильнее сжал катану. — Знаешь… — девушка вдруг улыбнулась, заглядывая влажными глазами в глаза Чона, который смотрел на неё сверху вниз, возвышаясь перед ней огромной скалой, которая могла с лёгкостью раздавить её. — У меня был выбор. Найти документы и отдать их отцу, тем самым спасая Мину, но тебе было бы не сладко. Или же сидеть тихо и ничего не делать, но умерла бы Мина… Я действительно много думала об этом, и… сделала выбор в пользу Мины. Потому что я была уверена, что ты всё равно выиграешь эту войну, поэтому решила спасти друга до того, как меня убьют, потому что я бы умерла в любом случае, а с отцом ты бы разобрался сам. А я в это время была бы там, — Чеён глазами указала наверх. — Для меня смерть это единственный выход из болота, в котором я сейчас тону. Но я счастлива, что Мине удалось выбраться из того ада, — слёзы начали течь по щекам, образуя мокрые дорожки, которые обжигали ей кожу. — И я прошу тебя, Чон Чонгук, положи всему этому конец. Пусть эта боль наконец-то отпустит меня. Вырежи это упрямое сердце, которое возрождалось каждый раз, всё никак не хотя остановиться, не давая мне долгожданный покой. Оно меня не слушается, поэтому я отдаю его тебе, оно с этой секунды принадлежит тебе. Я вся принадлежу тебе, и я прошу у тебя отнять мою жизнь. Чеён после этих слов начала горько плакать, даже не закрыла лицо руками, позволяя Чонгуку смотреть на себя, жалкую, бессильную, уставшую от жизни, которая настолько сильно устала, что просила смерти, хотя всегда стойко держалась. Но теперь не могла, это конечная. Тупик. Чонгук на речь Чеён ничего не сказал, а лишь поднял левую руку, а Чеён почему-то закрыла глаза, хотя клялась себе, что закрывать их не будет. Передумала в самый последний момент? В этот момент всё резко перестало существовать. Она лишь услышала, как лезвие с громким свистом разрезало воздух.***
Чонён не могла уснуть всю ночь, потому что, стоило ей закрыть глаза, как в её сознании вырисовывалась Чеён. После разговора с Намджуном, Чонён ушла с работы, потому что никого видеть не могла. Особенно Чонгука, который заставил её принять участие в своём плане, хотя она не хотела этого делать. И сотни раз пожалела, что вообще открыла рот, потому что всю ночь только и слышала те всхлипы. А ещё он ненавидела Намджуна, который тоже был в этом замешан. Чонён не хотела идти на работу сегодня, потому что очень боялась того, что Чеён больше в доме не будет, а особняк будет пропитан запахом крови. Она не хотела идти туда, где, возможно убили человека из-за неё. Это из-за того, что Чонён рассказала, попалась Чеён. Чонён понимала, что она тут не причём, потому что Чон мог знать это ещё давно, но ведь после Чонён всё подтвердилось. Возможно, она просто драматизировала, думала о ненужном, возможно, она всё слишком преувеличивала, но это не отменяло того факта, что она теперь считала себя почти что убийцей. Как считать иначе, она не имела представления. Чонён было страшно возвращаться в особняк. Но, пересилив себя, Чонён всё же переоделась в рабочую одежду и вызвала такси. Тётушка Мэй ещё не пришла, но она обязательно придёт. Ей придётся работать у Чонов дальше, потому что другую работу с такой зарплатой она не найдёт. А ей нужны деньги, чтобы покупать лекарства маме, которые стояли целое состояние. Всё было очень трудно. Но Чонён старалась держаться и не падать, потому что она понимала, что есть люди, у которых дела похуже будут, чем у Чонён. И сама Чонён никогда не любила жаловаться. Она плакала от безвыходности своего положения лишь два раза, и то это было несколько лет назад, больше плакать она себе не позволяла. Когда машина остановилась у особняка, у Чонён сильно задрожали руки. Она сжала их в кулаки, а потом, сделав глубокий вдох, пошла внутрь. По сторонам даже не смотрела, сразу же направляясь на кухню, но резко остановилась у проёма. Чонён сильно закусила губу, потом поднялась наверх, а сердце было готово в это время разорвать ей грудную клетку. С каждым шагом Чонён хотела развернуться и убежать, но и назад пойти у неё не получалось. Ноги элементарно не слушались, сами вели её к комнате девушки, а перед глазами только красный цвет. Она не хотела думать о плохом, но Чонён только об этом и думала. Мысли сами в голову лезли. Когда она оказалась у двери, то показалось, что душа покинула её тело. Чонён стало настолько сейчас страшно, что ещё немного, и она могла упасть в обморок. Она снова сделала глубокий вдох, а потом резко потянула на себя дверь, одним большим шагом оказываясь в комнате. Чеён сидела на подоконнике, и у Чонён ноги подкосились, когда в голову пришло осознание, что она жива, что Чонгук с ней ничего не сделал. На секунду она даже засомневалась, потому что подумала, что это игра её воображения, что ей всё померещилось, но взгляд Чеён был настолько холодный, что убедил её в реальности. Чонён первые несколько секунд не знала что делать, а Чеён вновь отвернулась. Оказавшись рядом с Чеён, Чонён упала на колени, а с глаз начали течь слёзы. — Чеён… — сиплым голосом прошептала Чонён. — Чеён, умоляю, прости меня. Это я тебя подставила, из-за меня всё это. Чонгук приказал мне всё тебе рассказать, у меня не было другого выбора, потому что я не могла потерять работу. У меня больная мать, мне нужна была эта работа, — всхлипнула она, потянуло рукой к ладони Чеён, но та оттолкнула её, пряча свою руку. У Чонён в этот момент земля ушла из-под ног. — Чеён, пожалуйста… — произнесла Чонён жалобно, но Чеён указала ей на дверь. Ни слова не сказала, просто молча прогоняла. Чонён не стала больше задерживаться, потому что каждая секунда здесь боль ей доставляла. Чувствовать от Чеён это презрение было невыносимо, но она её заслужила. Чонён сама выбрала работу, подставляя человека, который мог лишиться жизни, ведь Чонён не дура, и она хорошо понимала, что Чонгук убьёт девушку. Но Чонён выбрала работу, не свою мать, которой нужны лекарства, а именно работу. После увольнения она могла найти другую, она бы выкарабкалась из этого положения, не ставя на грань жизнь человека. Но Чонён выбрала работу. Не мать, не Чеён, а именно работу. Побоялась того, что тот кошмар снова повторится, что снова придётся проходить через него, поэтому сделала выбор в свою пользу, а совесть… её можно было игнорировать, заблокировать воспоминания о Чеён, сделав вид, что никогда такого человека не знала. Чонён ещё с первого появления в доме Чеён, знала её участь. Примерно предполагала, для чего она здесь, как и Чонгук, не доверяла, не подпускала к себе, потому что знала, что в случае предательства, которая на целых девяносто девять процентов могла быть, Чеён убьют. Она не хотела привязываться к девушке, у которой всегда были испуганные глаза, которая никогда не улыбалась, всегда опасливо смотрела по сторонам и вздрагивала от каждого шороха. Смотря на неё со стороны, создавалось впечатление, что это невинное создание не могло пойти на такое предательство. Но именно её «невинность» и заставляла подозревать её в шпионстве. Потому что на таких легче надавить. И тут Чонён оказалась права. Её отец давил на неё через близкого друга. — Мне очень жаль… Ю встала с пола и ушла, медленно закрыла за собой, до последнего надеясь, что Чеён её окликнет, но Чеён промолчала. Женщина вышла в сад и долго сидела там, она даже не приступила к работе, бесчувственным взглядом смотря на ворота, сама не зная, кого ожидая. На неё тоже никто не смотрел, что очень её радовало. Она достала телефон, зашла в звонки и посмотрела на вчерашний звонок Чонгука, а потом удалила его номер. Вот бы и вчерашний день удалить из жизни, но жаль, что у неё не было такой способности. Ю всегда придерживалась «вчера это вчера, прошлое, с которым мы должны смириться, потому что прошлое уже никак не исправишь, легче просто принять ошибку, а если есть возможность, её исправить, если нет, просто забыть о ней». Но сейчас с этой мыслью она была не согласна. Когда во двор въехали две машины, одна из которых ей была очень знакома, Чонён осталась сидеть на месте. У неё совершенно не было настроения бегать, устала очень от этого. Чонён смотрела, как мужчины вышли из своих машин, как один из них посмотрел на неё и задержал взгляд. Как он кивнул Чонгуку, а потом направился в её сторону. Чонён наблюдала за мужчиной, который медленными шагами шёл к ней, а потом несколько секунд постояв, сел рядом с ней. Чонён не смотрела на него, продолжая смотреть во двор. — Прости меня, — сразу произнес Намджун, больше не в силах молчать. — Я сожалею, что уехал тогда. Я хотел тебе всё рассказать, но не смог, потому что понимал, что я банально тебя бросаю. Ты сама мне не раз говорила, что я очень близкий тебе человек, ты всегда была со мной честной, делилась своей болью, мыслями, переживаниями, мечтами. А я собирался уходить. Я не представлял, как тебе это скажу. И, если бы наш разговор состоялся, я бы не смог уйти. Но мне нужно было. Когда всё было хорошо, я думал вернуться и встретиться с тобой, но не смог найти хотя бы каплю мужества, чтобы посмотреть тебе в глаза. Ни через год, ни через пять лет, ни через десять. Я думал, что я тебя забуду, что ты меня забудешь. Но нет, я не смог тебя забыть, потому что ты у меня под кожей, в крови, которая жизненно необходима организму человека. Тайо, прошу, ты мне очень дорога, у меня никого нет кроме тебя. Умоляю, не отталкивай меня, дай шанс всё исправить, — умолял Намджун, потом осторожно коснулся её руки. — Я не могу без тебя, — тише добавил. Чонён молчала, и это очень сильно ранило Намджуна изнутри, но он эту боль заслужил. Намджун молчал целых десять лет. Он сейчас боялся услышать ответ Чонён, но и молчание её очень пугало. Чонён посмотрела на руку Намджуна на своей ладони, а потом горько усмехнулась. — И всё это из-за этого? — грустно спросила Чонён, а потом посмотрела ему прямо в глаза. — И всё это из-за того, что я сказала тебе, что ты самый близкий мне человек. Из-за того, что ты не хотел сделать мне больно? — задавала вопросы, но потом продолжила, не дав Намджуну ответить. — Но ты можешь себе представить, что ты, уходя ничего не сказав, причинил мне гораздо сильную боль, — она дернула бровью, а мужчина отвёл взгляд, опуская голову. Чонён молчала некоторое время, но потом вновь заговорила. — Десять лет… это действительно очень много. Так много времени прошло, но… за эти десять лет я так и не смогла забыть тебя. Даже спустя десять лет, ты остался для меня тем же человеком, кем был в прошлом, когда я была ещё подростком, — Чонён положила голову на плечо мужчины, который задержал дыхание от этого жеста. — Я хочу, чтобы ты снова ушёл, потому что мне больно смотреть на тебя, потому что вспоминаю, что именно из-за тебя мне пришлось пережить, потому что каждый раз, при виде тебя, я чувствую как разбивается моё сердце, как в тот день, когда я узнала, что ты ушёл, — сказала она, и тогда Намджун поняла, что это конечная. — Но я так не хочу, чтобы ты уходил… — тише добавила она, и Ким сжал её руку. — Кайо, это раньше я любила играть в догонялки, а потом прыгать тебе на спину. Но теперь я ненавижу эту игру, ведь ты убежал в последний так далеко и надолго. Прошу, ненавидь эту игру вместе со мной. Не уходи, — Чонён закусила губу, а Намджун больше не сдержался, заключая её в объятия. Он так ждал этого дня, когда снова сможет прикоснуться к ней, притянуть к себе, почувствовать тепло её рук, которые согревали его изнутри. Намджун поцеловал в висок, оставил короткий поцелуй на макушке, притянул ещё ближе, не оставляя и миллиметра между ними. Чонён сама к нему тянулась. Она больше не могла бороться с собой. Она хотела быть с Намджуном, хотя бы немного. Прошло и так много времени, которое они не смогли быть вместе. Чонён перед Намджуном слишком была слаба, она готова простить ему что угодно, потому что жизнь без него была адом. Ещё раз терять Намджуна она не хотела.***
При встрече с Хосоком Момо сразу поняла, что что-то не так, и заставляет его всё рассказать. И от услышанного у неё моментально испортилось настроение. Момо даже видеть Хосока не могла, который принимал в этом участие. Она мужчину одного одного в машине и вышла у светофора, и Хираи совершенно не смущало то, что она находилась прямо в центре огромной трассы. Громко хлопнув дверью, девушка зашагала прочь, вызвала своего шофера, который прибыл через несколько минут, и велела ему везти её в особняк Чона. Родителям Момо давно было известно, что их дочь посещает особняк Чонгука, но ничего ей не говорили. Они знали, что Момо всё равно их ослушается. Момо быстрым шагом зашла в особняк и собиралась подняться наверх, как с ней столкнулась Чонён, которая будто ждала её, и преградила ей путь. — Нельзя к ей, — сказала Чонён, но Момо подошла к ней впритык и влепила звонкую пощёчину. Чонён коснулась места удара, но в ответ не ударила. Она знала, за что её ударили. Чонён предложила ей пойти на кухню и поговорить, но Момо не согласилась. — Я иду к Чеён. А если вы не пропустите, я обрушу на вас весь этот город. Так что с дороги, — толкнула она Чонён и поднялась наверх. Чонён тяжело вздохнула и скрылась на кухне. Момо шагала быстро, как будто кто-то за ней гонялся. Она рывком открыла дверь и сразу бросилась на Чеён крепкими объятиями. — Чеён, я недавно всё узнала. Боже, ты в порядке? — Момо смотрела Чеён на наличие повреждений, и заметила повязку на горле. Хираи сглотнула, потом вновь крепко обняла молчащую девушку, которая в ответ даже не прикоснулась к ней. — Момо, я хочу её увидеть, — тихо сказала Чеён, цепляясь пальцами за ткань её рубашки. — Момо, пожалуйста… я хочу увидеть Мину… — Хо… — Хираи запнулась. — Мне сказали, что с ней всё хорошо. Вчера её никто не трогал, — сказала Момо, пытаясь уйти от темы. — Момо, я хочу её увидеть, пожалуйста… Момо поджала губы, сказала, что приведёт сюда Мину, а потом, отпустив Чеён, вышла в коридор. Осмотрелась, а потом направилась по коридору вперёд, сама не зная куда. Она открывала каждую дверь, но никого там не находила. Она так дошла почти до конца, и, открыв дверь, увидела внутри Чонгука и ещё какого-то мужчину. Хираи сразу же зашла, за считанные секунды оказалась перед столом Чона, а потом взяла кружку с кофе, который был на столе, и брызнула им лицо Чона. Намджун округлил глаза, но решил не вмешиваться. — Надеюсь, тебе было весело за всем этим наблюдать, — зарычала Момо, готовая буквально убить Чонгука. — Ты прекрасно знал про всё, но вместо того, чтобы пойти навстречу и попытаться понять, помочь, ты разыграл весь этот цирк, — развела руками Момо, желая накинуться на Чонгука. Она и так не питала хорошие чувства к этому человеку, но теперь ещё больше его ненавидела. — Убедиться он захотел, скотина, — выплюнула. — Ну, и? Убедился? Посмотри, во что ты её превратил. Похитить Мину, чтобы разоблачить Чеён, ты серьёзно? Это вообще ты, тот самый Чонгук, который славится своей стратегией и хитрым умом? Куда этот ум, блять, сейчас подевался? Ты серьёзно не мог найти другой способ? — презрительно усмехнулась Хираи. У Момо дрожали ноги, она была готова сейчас упасть, но стойко держалась. Чонгук посмотрел на неё таким взглядом, будто сейчас мог её убить. Но девушке было на это плевать. — Ты просто идиот, — заключила Момо. — Насколько надо быть ебанутым, чтобы так подло поступить с человеком. Украсть единственного близкого человека, а потом издеваться над ним, чтобы тот что-то сказал. Какое дело вообще Мина имела к вашим с Чеён разборкам? — повысила голос. Хираи сейчас настолько была зла и обижена на весь этот мир. Она и Чеён просто ничего не знали, пока вокруг творилось такое. Хосок ничего ей не рассказал, урод… — Чтобы Чеён не делала, она не хотела тебя «предавать», если это можно так назвать. Ты даже представить себе не можешь, как она мучилась из-за этого, буквально с ума сходила, не спала ночами, потому что ей снились из-за этого кошмары. Она на моих коленях плакала, потому что не хотела идти против тебя, потому что она тебя лю… — Момо поняла, что пошла не туда, поэтому сразу прекратила говорить. — Знаешь, когда она сказала мне ещё несколько недель назад, что хочет сделать всё, как велел отец, я сказала ей не делать этого. Но сейчас я об этом жалею. Ты заслуживаешь только смерти, — бросила Момо и вышла, громко закрывая за собой дверь. Момо сделала глубокий вдох, попыталась восстановить сбившееся дыхание, потом спустилась вниз. Она зашла в чат с Хосоком, который оставил ей много сообщений, и написала прислать номер Чимина, у которого находился её подруга. Хосок сначала спросил для чего он нужен, а когда не получил никаких ответов на свои вопросы, наконец прислал номер. Момо сразу позвонила по номеру и нервно ждала, когда ей ответят. Она расхаживала по гостиной, на Чонён, которая прошла мимо неё, не обратила внимания. — Да? — Чимин ответил ровно через тридцать секунд. Момо считала. — С тобой говорит подруга Мина, по совместительству ещё и подруга Чеён. А теперь слушай внимательно. Мне плевать на ваши ссоры, но ты должен сейчас ехать в особняк своего подлого друга Чонгука. Чеён хочет видеть Мину, так что, будь добр, засунь её в машину. Именно засунь, потому что она откажется куда-либо ехать, и дуй сюда, или я сама приеду и прямо на поводке её приведу, — сказала Момо. Чимин молчал несколько секунд, потом сказал «хорошо» и отключился. Момо направилась на кухню и опустошила несколько стаканов воды. А потом снова поднялась к Чеён, которая и с места не двинулась. Со всё так же сидела на подоконнике и смотрела вниз. Момо подошла к Чеён и заставила её пересесть на кровать. Сейчас почти осень, ветрено, она могла заболеть. Момо то и дело поглядывала на дверь. Про то, что через какое-то время придёт Мина, не сказала, потому что Чеён начала бы нервничать. Сейчас она и так была не в очень хорошем состоянии, лучше ей промолчать. Момо слегка вздрогнула, когда услышала громкий рык знакомого мотора машины, тогда как Чеён даже бровью не повела. Момо уже чувствовала его присутствие, но осталась с Чеён. Встречаться с Хосоком она пока что не хотела. Она была обижена на него за то, что тот мало того, что умолчал про очень важные вещи и похитил её подругу, так ещё и вырубил её до этого. Она просто ждала, когда приедет Мина. Ещё через несколько минут Момо услышала рык другой машины. Девушка мысленно помолилась, чтобы это оказался Чимин. А потом, когда прошло не больше пяти минут, в проёме появилась она. Мина приехала. Чеён сразу повернулась, всем телом почувствовав её присутствие и своим глазам поверить не могла. Она несколько секунд так и сидела истуканом, а потом поднялась на ноги, и, спотыкаясь, побежала к Мине и крепко её обняла. У Чеён моментально ручьём начали стекать слёзы счастья. Она крепко прижала к себе Мину, благодарила бога за то, что с ней всё хорошо, и не могла перестать плакать. Момо отвернулась, утирая слёзы, которые потекли из глаз, увидев эту картину. Мина стояла несколько секунд неподвижно, а потом обняла Чеён в ответ и закрыла глаза. Снаружи она была без эмоций, но внутри у неё бушевали цунами и ураган. Она крепче прижала к себе Со, которая плакала, уткнувшись ей в плечо. — Мина… — Я здесь, всё хорошо, — перебила её Мёи, а потом, стерев слёзы с лица Чеён, повела её к кровати. Хираи, убедившись, что на лице всё нормально, повернулась к ним. — Мина, что это? — нервно спросила Со, увидев на горле Мины пластырь. — Да так, царапина, — отмахнулась Мина, не желая говорить про это. Чеён поджала губы, но потом кивнула. Она всё ещё всхлипывала, дыхание сбито, но больше не плакала. — Я хочу перед тобой извиниться, — вдруг сказала Мина, чем очень сильно удивила двух девушек. — Прости меня за то, что тебе пришлось пройти через это. Прости за то, что я не рассказала тебе про то, что господин Джимин пытался убить меня. Я не рассказала тебе, потому что ты в то время и так была раздавлена. Я не хотела вгонять тебя в ещё больший стресс. Но теперь поняла, что я совершила большую ошибку. Нужно было сразу рассказать… — Мина отвела взгляд, не в силах больше смотреть на красные глаза Чеён. — Я только вчера поняла, что своим молчанием только всё испортила. Если бы я всё рассказала, тебе бы не пришлось выполнять приказ господина Джимина. — Нет, не извиняйся, я на тебя не сержусь, — Со закусила губу, а у самой в голове слова Чонгука крутились. — Но, ответь на вопрос, почему отец хотел убить тебя? — Это неважно, — слегка улыбнулась Мина. — Не думай об этом. Сейчас я в безопасности, Чимин меня защитит. Веришь? — спросила она, и Чеён неуверенно, но кивнула.***
Чимин остался в гостиной, где застал Хосока, который тоже приехал несколько минут назад. Пак бросил на него презрительный взгляд, а потом сел на кресло и достал телефон. Не прошло и минуты, как спустились Чонгук и Намджун. Чимин сделал вид, что не видит их, и молча ждал, когда спустится Мина, чтобы потом уехать отсюда и больше никогда не возвращаться. Намджун и Чонгук сели на диван рядом, а Хосок на другое кресло. — Так и будешь молчать? — первым заговорил Намджун, которому совсем не нравилась эта ситуация. — Не планирую с вами говорить, — ответил Пак и снова уткнулся в телефон. Лучше бы подождал в машине, подумал он. — Чимин, вот хватит пожалуйста, играть в обиженку, — цокнул Хосок, смотря на Пака злым взглядом. — Если я сейчас поднимусь наверх, схвачу твою девушку, стукну башкой о стену, а потом засуну её в подвал, интересно, какова будет твоя реакция? И не говори мне, что не будешь играть в «обиженку», именно это ты и будешь делать, а до этого хорошо врежешь мне по лицу. Это не только тебя, это вас всех касается, — обвёл он троих взглядом. — Это было ради цели, которой мы следуем, — сказал Чонгук, а Чимин громко засмеялся. — Чонгук, тебя по голове ебнули, или что? Мне реально интересно, что тобой движет. Нет, ты серьёзно сейчас? Зная тебя, у тебя не такой узкий ум. Я в душе не ебу, почему ты выбрал именно этот вариант, — поморщился Пак. — И теперь не смей меня в чём-то обвинять. Я сто раз вам говорил, что она ничего не будет говорить. Но нет, вы засунули её в подвал, потом повели наверх и пытались разговорить её. Про то, куда ты засунул Чеён, я вообще промолчу, — Чимин убрал телефон и подался вперёд. — Чонгук, ты жутко обосрался, хочешь ты это принять или нет, но это факт. — Не считаешь, что ты зашёл слишком далеко? — выгнул бровь Чонгук. — Нет, я даже с места не двинулся, — хмыкнул Чимин и откинулся на спинку. — Это ты сейчас пытаешься в чём-то обвинить меня, чтобы не признать свою ошибку. Чонгук, не тупи, ты не хуже меня знаешь, что были другие варианты, чтобы вычислить Чеён, но ты выбрал самый ужасный из всех, — пожал плечами блондин. Чонгук в ответ ничего не сказал, потому что Чимин был прав. — И что ты собираешься делать? — поинтересовался Намджун. — Расторгнешь контракт и уйдёшь? Или же останешься? — Я не вижу смысла расторгать контракт, потому что это мне невыгодно. С этого момента у нас будут чисто рабочие отношения, — блондин усмехнулся и смотрит на Хосока. — Впрочем, вы сами это хотели, поздравляю, — бросил Пак и вышел на улицу покурить. Чонгук закатил глаза и закрыл руками лицо. Хосок бросил злой взгляд Чимину в спину, но ничего вслед не сказал. — Дело дрянь, — произнёс Намджун и достал пачку сигарет. Он предложил Чонгуку, но тот отказался. В тишине прошло несколько минут, пока в гостиную не спустились Момо и Мина. Чонгук бросил на вторую презрительный взгляд и сказал: — Явилась всё-таки. Ну и как тебе сиделось вместе с человеком, который из-за тебя чуть не погиб? Тебе настолько понравилась игра в молчаливого заложника, или много книг перечитала? Мне противно видеть тебя в своём доме, — бросил Чонгук. Мина остановила шаг и посмотрела на Чона. Девушка выгнула бровь, посмотрела сначала на Чона, потом на Намджуна и Хосока, которых она хорошо запомнила, но снова молчала. Как и тогда в подвале. — Снова будешь молчать? — огрызнулся Чонгук, но девушка лишь хмыкнула, а потом повернулась и пошла дальше. Момо последовала за подругой. Хосок через минуту тоже встал с места и покинул гостиную. Мина села в машину, Момо тоже собиралась сесть, как её схватили за локоть. — Момо… — Хосок, не надо, — сразу перебила его девушка. — Я не хочу тебя сейчас видеть, — она вырвала руку и быстро села в мустанг, закрывая дверь. Чон сделал шаг назад, не веря смотря на уезжающую машину.***
— И всё же, я тебя не понимаю, — произнёс Чимин, когда Момо покинула машину, и посмотрел на Мину, которая расслабленно сидела на заднем сидении. — Я не заставляю тебя говорить, но и твоего молчания не понимаю тоже. Почему? — Потому что я этого не хочу, всё просто, — пожала плечами девушка, взглядом провожая Хираи. — Почему тогда на складе ты промолчала? — спросил Чимин. — Он же ведь пригрозил тебе, что убьёт её, если ты не сознаешься. — Потому что я знала, что Чонгук Чеён не убьёт.