«Я ничего не вижу.»
Идти не зная куда, лишь бы подальше. Лишь бы подальше. Лишь бы больше не быть в этом доме. Видеть кого-то. Всё, что сейчас ему нужно, это одиночество. Лишь бы оставили в покое, правда, большего ему не надо. Никто. Абсолютно никто ему сейчас не нужен. Только одиночество, чтобы он мог всё обдумать, всё переварить, понять, потому что сейчас в голове полная каша. Надо на воздух, в безлюдное место, где нет никого. Абсолютно. Нужно в лес, там его никто не найдёт, но у него будет время, чтобы всё обдумать, взвесить, принять. Хосок спустился вниз не видя дороги, боли в плече не чувствовал, полностью игнорировал. У него в голове светилось только одно — как можно скорее уйти отсюда. Чтобы ноги его здесь не было. Нужно исчезнуть, не показываться на глаза. Дать время. Чонгуку, Чеён, себе. Сейчас к разговору он не готов, Хосок даже не знает что сказать, как вообще говорить. У него голос ещё в комнате Чеён пропал, когда он увидел бумаги. Вся жизнь мужчины просто с ног на голову перевернулась. Эти бумаги, совсем лёгкие на вес, не тяжелее пуха, ранили его сильнее оружия, просто уничтожили за секунду, образовав внутри огромную чёрную дыру. Как такое вообще возможно? Так много… так много вопросов, и ни единого ответа. У Хосока так сильно болела голова от этих вопросов, боль в плече тоже давала о себе знать, напоминала, заставляла себя чувствовать, но Чону сейчас не до неё. Он игнорировал её, из-за чего та ещё более сильной становилась. И ещё голос… такой знакомый, который он слышал много раз. Хосок слышал его на периферии сознания, он полностью не доходил. Всё вокруг шумело, крутилось, вертелось, не оставалось на месте. Хосок медленно, чтобы не упасть, спустился вниз по лестнице и, оказавшись в коридоре, быстро вышел во двор. Холодный воздух сильной пощёчиной ударил по лицу. Хосок сделал глубокий вдох, зажмурил глаза, кусал губы, сжал ладонь в кулак до побеления, до хруста, но буря внутри не утихала, билась прямо в рёбра, комом лезла в глотку, там застревала, перекрывала кислороду путь. Сделал ещё вдох, попытался, но лишь захрипел. Ему нечем дышать. Боль в плече всё усиливалась, всё ждала, чтобы её заметили, отреагировали как-нибудь. Но Хосок молчал, не издавал никакого звука ещё с момента, когда он был в комнате Чеён. Его… сестры. Родной сестры, о существовании которой он даже подумать не мог. Чеён… Со Чеён, родная дочь Со Джимина, его… отца. Как же это страшно звучало. Как непривычно, как мерзко и… больно. У Хосока сердце гулко билось, изливалось кровью, пыталось разорвать ему грудь. Хосок положил руку на грудь и окровавленными пальцами сжал ткань белой рубашки, стиснув челюсть. Ткань под пальцами Чона затрещала, разрывалась, точно как сердце Хосока сейчас. Мужчина вздохнул и сжал пальцы сильнее. Эта боль ядом отравляла его изнутри. Хосоку даже дышать больно. Ему нужно забыться, в алкоголе, в порошке, выпить обезболивающее, крепкое виски, хоть что-то. Хоть что-то, чтобы унять эту боль, которая, ещё немного, точно Хосока убьёт. Ещё немного, и Хосок умрёт, не справившись с осознанием того, что этот урод приходился ему родным отцом. Хосок на ватных ногах сделал несколько шагов вперёд, ещё немного, ещё… оказался у фонтана, стоял и смотрел на воду, чтобы немного успокоиться. Но нервы шли к чёрту, руки дрожали ещё сильнее. Чон ни на что не обращал внимания, потому что внутри у него целая война велась, которая забирала у него все силы. Хосок не видел ничего, обо всём вокруг забыл, потому что в голове одно только имя крутилось. И это имя ему так ненавистно. Все слова, все действия, всё его детство, его больное прошлое. Это всё лезло наверх из глубин его сознания. Это всё, которое он так старался забыть и не вспоминать никогда больше. Это всё, что он давным-давно запер и выбросил. Горло болело, окровавленное сердце именно там и билось. Все внутренности сейчас лезли наружу, выворачивались наизнанку, кости крошились, ломались, превращались в пыль, Мария ранила его настолько сильно, она и представить не могла насколько. Хосок даже подумать не мог о том, что в жизни может быть так больно. Он испытывал боль, он с нею рос, но сейчас, стоя с окровавленным сердцем в руках, ему казалось, что боли до этого дня он никогда не чувствовал. И простреленное плечо… это пустяк. Хосоку эта боль казалась щекоткой, он даже не воспринимал её всерьёз сейчас. Это просто лёгкий укол. Хосок упал на колени и пустым взглядом смотрел на воду. Вот бы боль уплыла вместе с ней, вот бы она ушла вместе с ней. Но она лишь нарастала у него внутри, и с криком лезла наружу. И Хосок закричал. Закричал во всё горло, завыл, вздохнул, и вновь закричал. От громкого, душераздирающего крика Хосока охрана вокруг вздрогнула, устремила на него взгляды, и, увидев его болью искажённое лицо, отвернулись. От его крика, с помощью которого он пытался избавиться от боли, у каждого по спине холод пробежал, заставил задуматься о том, что же такого случилось, раз один крик смог всё внутри перевернуться. Весь мир от его крика замер. У Чонгука сердце замерло, когда Хосок снова закричал. Ему было невыносимо видеть его таким, чувствовать его боль. Он стоял в стороне, к нему не подходил, ждал, пока хотя бы немного станет легче. Чимин стоял в проёме двери особняка, дальше не выходил, со стороны наблюдал. И что-то внутри больно кололось, смотря на эту картину. Он часто ссорился с Хосоком, они много раз поднимали друг на друга кулаки, сколько проклятий было брошено в его сторону, в последний раз вообще сильно поругались, даже не обсудили это, но сейчас, наблюдая за ним, Паку было не по себе. И если раньше он говорил, в очередной раз поссорившись с Чоном, чтобы он болью захлебнулся и в ней же сгорел, то сейчас он брал все свои слова назад. С новым криком, который ещё более громкий прежнего, Чимин вздрогнул. Он бросил взгляд на Чонгука, который стоял в нескольких шагах от Хосока. И он понял его. Сейчас, даже если он подойдёт и попытается поговорить, Хосок его не услышит. Сейчас Хосок только свою боль чувствует, пытается от неё избавится. Она заглушила у него всё внутри, заставила позабыть обо всём. Надо дать ему успокоиться, дать время, чтобы Хосок пришёл в себя, и только потом идти на контакт. Иначе у них ничего не получится, Хосок их не услышит, не захочет. Хосок в их сторону даже не посмотрит. Прогонит. Чонгук молча через себя его боль пропускал. Подождал несколько минут прежде чем подойти и уговорить Хосока пойти к врачу и обработать рану. На удивление, Хосок согласился быстро, и Чонгук повелел охране подогнать машину. Чимин помог усадить Хосока в машину и поехал с ним, сказав Чонгуку оставаться дома, разобраться с трупом и поговорить с Чеён, которую оставили там одну. Чонгук сказал, что завтра обязательно заедет, и пошёл внутрь, а Чимин и Хосок уехали в больницу. Чон, оказавшись внутри особняка, сразу захотел покинуть эти стены. Он не желал находиться здесь. Особенно подниматься на второй этаж, где лежало окровавленное тело Марии. Сделав глубокий вдох, Чонгук пошёл в гостиную и сел на диван, складывая в замок дрожащие руки. Услышав шаги, поднял голову и увидел Чеён, которая стояла у проёма двери. Чонгук посмотрел на Чеён так, будто в последний раз её видел. Не мог отвернуться, оторвать взгляд от той, которую целых две недели не видел, если не считать вчерашнюю ночь, когда Чеён спала. Чонгук медленно встал и на ватных ногах зашагал у девушке, которая медленными шагами двинулась к нему. Когда между ними не осталось расстояния, Чонгук крепко прижал Чеён к себе, чувствуя, как его обняли так же крепко. Чонгук поцеловал её в макушку, в висок, вновь прижал к себе и облегчённо выдохнул. Чеён вся дрожала, Чонгук это очень сильно чувствовал. Он отстранился от девушки и схватил её лицо руками, разглядывая на наличие ран. Он помнил, что пуля её не задела, что она прошла мимо, но Чон всё равно боялся увидеть хоть каплю крови на Чеён. Даже если она будет принадлежать не ей. — Мне очень жаль, — прошептала Чеён, кладя свои руки поверх рук Чонгука, и сжала губы, пытаясь сдержать всхлип. — Ты-то почему плачешь? — нервно улыбнулся Чонгук, как будто старался не закричать. — Это не… твоя боль, не лей напрасно слёзы. Не будь размазнёй. — Столько проблем из-за меня, — проигнорировала слова Чонгука Чеён. — Я и подумать не могла о таком. Мария… она просто хотела счастья… — Это не оправдывает её действия и то, как она обращалась с Хосоком и со мной. Как она обошлась с нами, встав на сторону врага. Чеён, я знаю, ты очень добрая, но ты должна знать, что твоя доброта не всегда уместна. Особенно сейчас, — тихо сказал Чон, стараясь как можно мягче объяснить и не обидеть Чеён. Девушка сейчас сама не знала что говорит, она вся дрожала, она напугана, всё ещё в шоке. Ей нужно дать время, как и Хосоку. Чонгуку самому нужно время, чтобы всё принять. Мария… Чонгук даже подумать не мог о том, что всё произойдёт именно так. Его мать, оказывается, была заодно с врагом. Хуже того, что она когда-то забеременела от него. Хосок сын Джимина, брат Чеён, его жены. Лишь одно успокаивало Чонгука сейчас: Чонгуку Чеён никто, так как родители у них совсем разные, и вообще, у них ничего нет родственного. Только общий брат, который тоже никак не связывает их. — Чонгук, что будет дальше? — спросила Чеён и тяжело сглотнула. — Ты же избавишься от него, да? — с надеждой посмотрела на Чона. — Будь уверена, Чеён, — Чонгук обхватил ладонями лицо и прислонился лбом к её лбу. — Он будет гореть в аду.***
«Собираемся на нашем месте немедленно.» Такое сообщение пришло Намджуну рано утром. Намджун в это время не спал, поэтому он быстро собрался и поехал в назначенное место. Через двадцать минут он уже был в глуши леса. Намджун остановил машину за деревьями и пошёл внутрь. Посмотрев наверх, подождал несколько секунд, а потом зашёл в лифт и спустился на самый нижний этаж. Намджун уже чувствовал в воздухе запах крови. Он очень сильный, в каждом углу. Произошло что-то очень серьёзное, потому что Чонгук собирал их здесь очень редко. Мужчина открыл нужную дверь и вошёл в тёмный кабинет. — Чувствую, что дело дрянь, — сказал Ким, пошёл к большому столу и сел с краю, устремляя взгляд на большой экран. — «Дрянь» это ещё мягко сказано, — прыснул Чимин. Намджун нахмурился, слыша в голосе Пака нотки раздражительности. — Мы ждём ещё одного гостя, потом, пожалуй, начнём, — добавил он, нервно пробегаясь глазами по помещению. — Уже скоро, — в тон ему произнёс Чонгук, а Намджун закатил глаза, расслабляясь на стуле. Не прошло и минуты, как дверь открылась и в помещение вошли трое человек. Двое мужчин волокли секретаршу Чонгука и толкнули её вперёд, а та, не удержавшись, упала на пол. Намджун непонимающим взглядом посмотрел на девушку, а после на Чонгука, который встал с места и подошёл к ней. — Ну привет, крыса, — сказал Чонгук и присел на корточки перед девушкой, которая тяжело дышала. Она подняла голову и злыми глазами посмотрела на Чона, который резко ударил её по лицу. Соён от сильного удара снова упала на пол и тихо вздохнула от сильной боли. Чонгук нахмурил брови и указал мужчинам поднять её, что они сразу выполнили. Девушку подняли на ноги и держали на месте, пока та пыталась вырваться. — Не старайся напрасно, побереги силы, тебе всё равно не вырваться, — спокойно, слишком спокойно произнёс Чонгук, из-за чего Соён сразу замерла. Ей был знаком этот тон, и она очень хорошо понимала, насколько сильно сейчас влипла. — А я говорил, что она сука, — выплюнул Чимин и зло посмотрел на Соён. — Мне только одно интересно, ты действительно думала, что я тебя не вычислю? Признаю, ты очень хороша, тебя мне пришлось искать очень долго, но что это всё равно меняет? — спросил Чимин и подошёл к ней, грубо хватая подбородок девушки и вырывая у неё рваный вдох. — Ну же, скажи что-нибудь, или ты боишься? Что, без компьютера совсем бессильна? — Да ради бога! — закатил глаза Намджун и недовольно цокнул. — Объясните наконец-то, что тут происходит. Чимин, вернись на место, из тебя хуёвый злодей, и твои слова звучат слишком по-детски, — обратился он к Чимину, а потом посмотрел на Чонгука. — А ты, мой хороший, хватит бесить своего хёна, и наконец-то расскажи что случилось. — Увести её, я с ней потом разберусь, — бросил Чон и вернулся на место, пока молчащую Соён уводили из кабинета. Чонгук посмотрел ей вслед, а потом перевёл взгляд на экран компьютера и несколько секунд молчал. Намджун терпеливо ждал, пока Чонгук заговорит. Чимин тоже молчал, нервно стуча пальцами по столу. — Соён работала на стороне, — начал Чонгук и тяжело вздохнул, делая короткую паузу. — И, как я уже говорил раньше, работала не одна. Вторым шпионом оказался моя… мать, — закончил Чон и закрыл глаза. Намджун бросил на Чимина взгляд, а тот кивнул, подтверждая его слова. — И… до того, как она умерла, она показала нам кое-что, — произнёс Чонгук и кивнул Чимину, а тот передал ему те бумаги. Намджун прочитал содержание текста и у него глаза полезли на лоб. Он выгнул бровь и посмотрел на Чонгука. — Чимин вычислил шпионов до того, как Мария пришла к нам. Он приехал в самый последний момент и убил маму. До этого Мария успела ранить Хосока в плечо, а после собиралась убить нас. — Сейчас он у себя, вчера он отказался остаться в больнице, — сказал Пак и выдохнул. — Он был сам не свой. Эта новость очень сильно ударила по нему. Он молча подождал, пока ему вытащат пулю, наложат швы, а потом быстро ушёл оттуда. Я пытался его уговорить остаться, но он даже не посмотрел на меня. — Боюсь, мы тут бессильны, — продолжил за него Чонгук. — Меня тоже это шокировало очень. Кто бы мог подумать, — прыснул Чонгук и сжал кулак. — Теперь понятна эта ненависть отца. Как он ненавидел Хосока, буквально терпеть не мог. Да блять, Хосок даже чем-то похож на Джимина, но я даже не замечал этого, лишь теперь заметил. — И эти попытки Джимина избавиться от Хосока, — произнёс Чимин. — Столько всего случилось, даже считать начинать не хочу. То авария, то пуля, то попытка посадить за решётку. Теперь понятно, чего он добивался. — Избавиться в первую очередь от ненужного сына, чтобы на наследство никто претендовать не мог. А Чеён бы убил Чонгук из-за того, что та пыталась подставить Чона, — продолжил Намджун, когда до него всё дошло. — Но я одно не понимаю, почему он не избавился от Хосока сразу, когда он был ещё маленьким. — Возможно, Джимин не знал о существовании своего сына, — предположил Чонгук. — Быть может, Джисон заставил Марию молчать о Хосоке, возможно, они уже пытались от него избавиться, мы можем не знать всех деталей, — Чонгук провёл рукой по лицу, которая слегка дрожала. До него самого многие вещи доходили только что. Узнав об этой детали, в голове складывались пазлы. Находились ответы на некоторые вопросы. — А когда Джимин узнал, то попытался немедленно избавиться от лишней мишени, ведь Хосок мог доставить столько проблем. К примеру, твой отец мог бы подать в суд, и тут выяснилось бы, что его жена и Джимин были в любовных отношениях за его спиной. А Хосок — живое доказательство этому. У него просто не оставалось другого выхода, как избавиться от ребёнка, — озвучил свою мысль Чимин. — Судебные разбирательства были ненавистны для отца, но если бы всё пошло бы так, как ты сказал, то да, Хосок стал бы огромной проблемой. Но я всё равно не могу понять, почему отец оставил Хосока, — нахмурился Чонгук. — Возможно, из жалости. Сам подумай, ведь по сути, Хосок тогда ещё совсем маленький и беззащитный малыш, и он точно ни в чём не виноват. Ведь он не выбирал родителей, и, я уверен, если бы его спросили, то он не стал бы рождаться на свет при таких обстоятельствах, — Намджун посмотрел на Чонгука, который кивнул на его слова и задумался. — Чонгук, ты должен будешь поговорить со своим отцом и наконец-то расставить все точки над «i», уж очень запутанная эта история и очень сложная. У меня голова идёт кругом, — перевёл на Чона взгляд Чимин. — И, самое главное, после завершения нашего совещания, обязательно иди к Хосоку. Ему как никогда нужна твоя поддержка сейчас, — повелел Намджун. — А совещание наше уже закончилось. Езжай, — указал он на дверь. — С твоим секретаршей твоей я разберусь сам. Чимин посмотрел на Намджун, и в его глазах загорелись черти. Что сказать, монстр Кайо снова в деле.***
Хосоку не было больно, когда он слишком быстро и резко двигал раненым плечом. Ему не было больно вспоминать вчерашний рассказ Марии. Хосоку вообще не было больно вспоминать своё детство, которое он сравнивал с адом на земле. Хосоку не больно разбивать сейчас костяшки в кровь, с каждым новым ударом в грушу вкладывая ещё больше сил, которых у него не осталось. Хосоку не больно каждый раз биться о скалы, которые совсем не разбивались, но разбивали Хосока. Он просто пытался вырваться из этого болота воспоминаний, но с каждым новым ударом трещал по швам. У него не получалось. Хосок нанёс ещё один удар, ещё, ещё и ещё, пока без сил не упал на пол. Он глубоко дышал, пот скатывался по разгорячённому телу, мокрая майка прилипла к телу. Мужчина шмыгнул носом и лёг на спину, разглядывая потолок. Хоть он и ненавидел это место, но только здесь Хосок мог успокоиться. В особняк Чонгука он заехал через чёрный вход, после спустился в тренировочный зал, и вот уже больше часа бил грушу, вымещая на неё свою боль, ненависть и злость. Костяшки он разбил в кровь, которая капельками медленно стекала на пол. Пальцы пульсировали, ныли и болели. Но внутри у него болело ещё больше. Хосок безрезультатно пытался от неё избавиться, заглушив её физической, но теперь ему больнее вдвойне. Чон ненавидел себя за свою слабость, был готов взять пистолет и пробить себе голову. Но это делало его ещё слабее, а Хосок это ненавидел. Всю жизнь он пытался быть сильным, терпел удары от Джисону, Марии, эти взгляды, полные ненависти и презрения. Он не падал на колени из-за этого, но теперь он твёрдо на ногах стоять не в силах. Услышав звук открывшейся двери, Чон повернул голову и увидел стоящую в проёме Чеён. Хосок несколько секунд смотрел на девушку, пытался найти в нём хоть что-то похожее, что-то, что говорило бы о их родстве. Но Хосок ничего не увидел, потому что Чеён совсем на Джимина не похож. Наверное, Чеён больше походила на мать, которой давно нет в живых. Но мужчина теперь, смотря на себя в зеркало, начал замечать схожесть во внешности с Джимином. Хосок со вчерашнего дня возненавидел зеркала. Он на себя смотреть не мог. Теперь он понимал и Чеён. Осознавать, что ты сын такого мерзкого человека… как Чеён ещё выдержала. — Почему ты так смотришь? — усталым голосом спросил Хосок и вновь посмотрел на потолок. — Уходи, сейчас я не в том состоянии, чтобы с кем-то говорить, — прошептал он, закрыв глаза. Чеён Хосока не послушалась и вошла, держа в руках аптечку. Она подошла к мужчине, лежащему на полу, смотрела несколько секунд и взяла его окровавленную руку. — Позволь мне обработать твои руки, — тихо попросила Чеён. Она подождала несколько секунд, и, не услышав ничего в протест, открыла аптечку и достала дезинфицирующее средство, сухие салфетки и марлю. — Помогаешь своему никчёмному брату? — усмехнулся Хосок и открыл глаза, рассматривая Чеён. — Все как будто смеются надо мной. В день вашей свадьбы с Чонгуком, когда я приехал забрать тебя, я столкнулся у ворот с Момо. И когда она попросила меня защищать тебя от Чонгука, я ей сказал, что ты мне не сестра, чтобы я тебя защищал, — продолжал улыбаться Хосок, но в этой улыбке она увидела столько боли. «Пожалуйста, если что-нибудь случится, прошу тебя, защити её.» «Зачем мне маяться? Она мне не друг, и уж тем более не сестра, чтобы я её защитил.» Эти слова снова и снова били под дых, Хосоку больно вспоминать этот разговор, этот день. Ему тяжело смотреть на Чеён, но он смотрел. Пока Чеён молча обрабатывала ему руки, смотрел. — Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, — нарушила тишину Чеён, завязывая лёгкий узел, закончив с одной рукой. — Мой отец всегда был вашим врагом, вечно пытался насолить вам, даже пытался убить тебя. Мне самой было тяжело жить с осознанием, что я дочь такого демона, как Со Джимин. И осознавать, что ты сын того самого врага… наверное, это очень тяжело. Я не была его врагом, и не смогу понять тебя полностью. Но я тебя понимаю, хоть и частично, — Со положила руки на колени и разглядывала Хосока, находя в нём такие ненавистные глазу черты. И если на Джимина она смотреть не могла, к Хосоку такой ненависти и неприязни она не испытывала. Она даже находила в нём красоту. Наверное, не будь Джимин такой тварью, возможно, он бы тоже был красивым. — И… брат, не нужно теперь бояться себя, ненавидеть. Поверь мне, как человеку, который несколько лет жил с Джимином, ты ни капли на него не похож. И то, что у вас схожие черты лица, это ничего не меняет. Твой отец не Джимин, он никак не участвовал в твоём воспитании, пальцем о палец не ударил. Твой отец только тот, кто был рядом с тобой, но не Джимин. Прошу тебя запомнить это. Как бы грубо я сейчас не прозвучу, но у тебя нет родного отца. — Когда я впервые тебя увидел, то сразу понял, что на Джимина ты вообще не похожа. Но признаю, сначала я считал тебя той ещё мразью, — неловко улыбнулся Хосок. — Ну… — слабо улыбнулась Чеён, начиная обрабатывать вторую руку. — Меня много кто боялся, считал мразью, ненавидел без причины, сторонился. Поэтому я не любила говорить кто я, не светилась на публике, чтобы никто по фотографии меня не узнал. Но были люди, которые знали. — Конечно же, язык за зубами они не держали, — усмехнулся Чон. — Именно. Но говорить что-то никто не смел. Только, если этот человек не был таким же отпрыском какого-нибудь богатого отца, как и я. — Как ты вообще выжила там? — вдруг спросил Хосок. Чеён замолчала несколько секунд, думая над ответом. Она посмотрела на свои ладони, на пальцах остались следы крови. Она закусила губу и закусила глаза. Как она там выжила? Чеён и сама не знала ответа на этот вопрос. То, что она не жила, она знала, но как там выжила?.. В голове все воспоминания пронеслись. И никакая из них не заставляла Чеён улыбаться. Она видела ремни, сжатые кулаки, шрамы на спине и на руках начали болеть фантомной болью. Чеён вспомнила каждый удар, каждое грубое слово, звук пряжки, силу ремня, который сжигал ей спину. — Я не знаю, как тебе ответить на этот вопрос, — спустя минуту произнесла Чеён. — Наверное, он сам сделал так, чтобы я не умерла. Но я точно знаю, что он ждал этого времени, чтобы отдать меня Чонгуку и действовать изнутри. Чтобы я не смела его ослушаться, он держал у себя мою близкую подругу. Поставил меня в тупик. — Вот же гад, — прошипел Хосок. — Но его план всё равно провалился. — Что-то мне подсказывает, что он преследовал другую цель, заставляя меня действовать так, — усмехнулась Чеён. — Потому что Джимин точно знал, что меня сразу вычислят, да и я не смогла бы найти столь важные бумаги, это просто невозможно. Это просто пустая трата времени. — А какая по-твоему была истинная цель? — выгнул бровь Хосок. — Я не знаю, и мои теории пока что не имеют никаких оснований. Просто… эта мысль застала меня внезапно и не оставляет меня в покое уже третий день, — пожала плечами Со. — В любом случае, я пытаюсь не думать об этом много. Кто его знает. Никогда его не понимала, не пойму и не хочу. — Скоро ему конец, — сказал Хосок и присел. — Я лично позабочусь о том, чтобы его тело валялось в канаве кормом для крыс. Думаю, ты сама хочешь этого не меньше нас. — Сколько себя помню, я жду именно этого дня, — робко улыбнулась Чеён. — Он должен гореть в аду. — Мучиться он будет долго, это я тебе обещаю, — серьёзно произнёс Хосок. — Я верну ему ту боль, которую он причинял тебе. — Отомстишь за сестру? — Отомщу за сестру. Чеён закрыла глаза и позволила Хосоку обнять себя, сама обвивая руками его торс. Так… странно и необычно, обнимать родного брата, который появился как гром среди ясного неба. Чеён закрыла глаза и прислонилась к его плечу, пока слёзы медленно текли из глаз. Чеён не хотела плакать, держалась ещё с прошлой ночи, но сейчас её прорвало. Она даже не знала какие эти слёзы. Слёзы счастья или сочувствия. Просто смотреть на разбитого Хосока, который на самом деле являлся её братом, оказалось так тяжело. Чеён его хорошо понимала. Понимала, как это ненавидеть себя, потому что являешься ребенком такого ужасного человека. И сколько боли Хосок терпел от Джисона, который знал чьим сыном является Чон. Из рассказа Марии до своей смерти, она как будто сама прожила в теле Хосока, почувствовала его боль, обиду. Хосок ведь был совсем ребёнком. Невинным ребёнком, на которого выливали свою злость. Теперь ей понятно, почему Чонгук так неразлучен с ним. И Чеён поняла, какой Хосок сильный человек. Как он не сломался под гнётом этой ненависти. Он жил в неведении почти тридцать лет. Как это много, чтобы потом резко узнать, кем ты являешься. Девушка почувствовала, как Хосок обнимает её крепче. И в этот момент Чеён охватило такое странное чувство. Как будто внутри неё что-то стало целым, которое много лет было без своей части. Хосок поднял голову, продолжая обнимать сестру и посмотрел в сторону двери, где увидел Чонгука. Хосок слабо улыбнулся и кивнул ему, на что получил лёгкую улыбку Чонгука. Чонгук ушёл, оставив их одних. Им ещё есть о чём поговорить, а Чонгук подождёт. И, видимо, он уже там и не нужен. Чеён сама отлично вытащила его из тьмы, в которую погрузился Хосок. Чеён… какая же она, всё-таки, молодец. «Как же я люблю её.»***
Намджун так надеялся, что он больше никогда не войдёт внутрь этих стен, но появились непредвиденные обстоятельства. И вот, он снова здесь, стоял в углу, разглядывая внимательно девушку, которую привязали к стулу и оставили в середине тёмной комнаты, которую освещала лишь слабая лампа. Справа от Намджуна находился стол, на котором лежали разные инструменты. Блондин побежал по ним глазами и хмыкнул, делая шаг вперёд. Он поставил другой стул напротив Соён и сел на него, принимаясь разглядывать девушку вблизи. Та на вид была спокойна, но Намджун слишком долго находился в криминальном мире, не раз сидел напротив заложников, так что от одного вида девушки понял, что её спокойствие не более, чем просто игра. Вообще, было забавно наблюдать за ними, хотя никакого кайфа он от этого не испытывал. Просто Намджуну смешно наблюдать за этими спокойными людьми, которые и не представляли, на какое дерьмо наступили. Соён заметно нервничала, мужчина это сразу понял. Ему даже не хотелось начинать. Очень интересно смотреть на неё. Но время не ждало. — Сама начнёшь рассказывать или мне тебе помочь? — спросил Намджун и выгнул бровь. — Я, обычно, очень терпеливый человек, но сейчас чутка спешу, и у меня нет времени играть с тобой в тяни-толкай. Говори сразу, если хочешь умереть быстро и безболезненно. Обещаю, боли ты не почувствуешь. Но, есть одно «но», будешь со мной в свои детские игры играть, сразу отрежу несколько конечностей, — сказал Ким спокойным голосом и замолк на пару секунд. — Ну? — С хера ли я должна что-то рассказывать? Извини конечно, если ваша Мария и была той ещё крысой, которая могла так легко сливать информацию, ставя под угрозу жизнь своих сыновей, то я, извини, совсем другой фрукт. Своих не выдаю, — усмехнулась Соён. — Можешь мучить меня сколько угодно, мне всё равно. Мне нечего терять. — Терять тебе действительно нечего, — кивнул Намджун и улыбнулся. — Бедная девчонка, которая жила в детском доме, представляю, как тебе было тяжело подниматься. Мне тебя не жаль, ты не подумай. Просто искал место, чтобы надавить, — пожал он плечами. — Но, извини меня конечно, ты же не считаешь меня настолько глупым? Мне не составило никакого труда найти тех, кто отдал тебя в детский дом. Но назвать их твоими родителями у меня язык не поворачивается, сори, — хмыкнул Намджун. — Что?.. — не веря посмотрела на Намджуна Соён. — Откуда? Я ведь так много искала, как у тебя получилось? — спросила девушка, подавшись вперёд. — Ну-ну, я тебя умоляю. Сравнивать себя и моего лучшего хакера? А ты ещё более самовлюблённая, чем я мог себе представить, — закатил глаза Ким. — Да, вся информация у меня. Только боюсь, она не бесплатная. Расскажешь мне всё, что знаешь, и я тебе обещаю, ты сможешь увидеться со своими родителями. Соён молчала и большими глазами смотрела на Намджуна. Мужчина же смотрел холодным взглядом, всё ждал, пока ему расскажут то, что ему надо. Он видел, что Соён думает, пытается взвесить все за и против. Очевидно, что быть тем, кто сливал информацию, она не хотела. Но ещё она хотела узнать тех, кто были её родителями. Эта информация ей очень нужна, как понял Намджун, она очень долгое время её искала, но так и не смогла найти. — Время идёт, я не буду ждать целую вечность. Выбирай скорее, у меня нет времени с тобой тут сидеть, — вырвал её из раздумий Намджун. — И? — А я точно смогу с ними увидеться? — подозрительно сощурившись, спросила девушка. — Сомневаешься во мне? Я всегда сдерживаю обещания, и не имеет значения, кому я его дал. Даже если это враг, даже если это предатель. До своей смерти ты точно их увидишь. Так что говори всё, что ты знаешь. Или мне задавать вопросы? — Они особо при мне о своих планах не говорили, я всегда находилась у вас, если ты не знал. Я была лишь тем, кто доставляла информацию, а взамен брала свои деньги. Я начала работать у Чонгука после того, как Джимин меня нанял, чтобы быть ближе к вам. Так было бы гораздо меньше подозрений и легче для меня, ты сам должен понимать, — спустя минуту сказала Соён и пожала плечами. — То есть, ничего стоящего я от тебя услышать не могу? — цокнул Намджун. — В конце этого месяца, или в начале следующего у вас должна была быть поставка товара. Вот там они хотели вам помешать. Как именно я не знаю, но они планируют перебить вас ещё до того, как товар привезут. Иными словами, хотят напасть тогда, когда вы не ждёте. Но лично я считаю это абсурдным, — хмыкнула Соён. — Сам подумай. «Напасть тогда, когда вы не ждёте», этого априори быть не может, потому что ждать их вы будете в любом случае. Мне кажется, что меня просто наебали, предвидев то, что вы сможете вычислить меня до того, как будет поставка товара. — Твои слова имеют место быть, и это всё? — спросил блондин. — Больше я ничего не знаю, кроме того, что вы планировали принять товар в девять вечера, но принимать его в совсем другом месте, пока люди Джимина нападут на вас в совсем другом месте. Но что-то мне говорит, что и тут есть какой-то подвох. Впрочем, это уже не моё дело. — Понятно, — кивнул Намджун и встал со стула, направляясь к столу и беря нож. — Я рассказала всё, что знаю. Теперь выполняй своё обещание, — сказала Соён, наблюдая за Намджуном, который расхаживал по комнате, держа в руке нож. У девушки от нервов начали дрожать пальцы Она сжала кулаки, сделала глубокий вдох и закрыла глаза. — Конечно, я выполню своё обещание, — улыбнулся Намджун и подошёл к Соён. Он сел возле её стула и отрезал верёвки, которыми были завязаны ноги. Потом поднялся на ноги и встал за спину. Но помедлил, держа руку с ножом на весу. — Ну же, — дёрнулась Соён, пытаясь вырваться, но руки завязали слишком сильно, верёвки очень крепкие. Ей никак без помощи не выбраться. Но Намджун не спешил, а у девушки нервы уже на пределе. — Конечно, не спеши, — холодным тоном сказал Намджун и подставил нож к горлу девушки, которая сразу же статуей замерла от прикосновения холодного металла к коже. — Ты увидишь своих родителей, я отправлю тебя к ним, — произнёс Намджун в самое ухо девушки. Соён не шевелилась, пока Намджун второй рукой обхватил её лицо, водя рукой с ножом вниз. — Думаю, они будут рады тебя видеть, — и Намджун резко нанёс удар, целясь ножом прямо в сердце. Соён на секунду замерла, но потом обмякла. Намджун убрал руку с её лица и разглядывал девушку несколько секунд. Ким провёл рукой по лицу и убрал слезу, потерев о своё пальто, позвал мужчин, что стояли за дверью, и повелел им должным образом похоронить тело Соён рядом с Джексоном и Диланом. Мужчина бросил последний взгляд на Соён и покинул комнату. Больше ему тут нечего делать.***
Намджун подъехал к особняку Чонгука как раз тогда, когда Чонён выходила. Сегодня они договорились, что Чонён закончит пораньше, так как Намджун очень хотел побыть с ней наедине в более приятной обстановке. Чонён согласилась. А разве могло быть иначе? Она согласилась сразу же, стоило Намджуну заикнуться об этом. Как давно Чонён хотела снова оказаться с Намджуном, когда они будут только вдвоём, разговаривать о многих вещах, которые понимали только они. Вернуться в их мир, где они когда-то были счастливы. Чонён села в машину и сразу же оказалась в плену чужих рук. Намджун целовал её горячо и мокро. У девушки живот потянул вниз от этого поцелуя. Отстранившись, блондин поздоровался с Чонён, а потом завёл машину и выехал на трассу. По дороге Чонён молчала, расслабившись на сидении и наблюдая за мужчиной, который уверенно крутил руль, ловко обгоняя машины. Чонён не могла насмотреться на него. За то время, что он был в Таиланде, он так изменился. Если коротко, очень возмужал, черты стали более резкими и грубыми. Но от этого Намджун не стал уродом, наоборот, теперь он ещё более красив. Когда шум мотора приглушается, Чонён открыла глаза и посмотрела на Намджуна, который обошёл машину и открыл дверь с её стороны. Взяв её за руку, он повёл в неизвестном направлении. Чонён этих мест не знала, никогда здесь не была, но она решила полностью довериться Намджуну и следовать за ним. — Здесь я закрою тебе глаза, — резко остановившись, сказал Намджун и мягко прикрыл ладонью глаза, второй рукой обхватывая поясницу. — Надеюсь, ты не собираешься меня убить, — пошутила Чонён, следуя за мужчиной. — Если кто-то кого-то и убьёт, то только ты меня, — ответил ей Намджун и повёл дальше. Уже через несколько секунд Чонён почувствовала холодный воздух, который ударил по лицу и какой-то свежий запах. Намджун медленно убрал руку, и Чонён в удивлении чуть приоткрыла рот, смотря вперёд. — Конечно, это не океан, но я подумал, что на первое свидание подойдёт и море, — улыбнулся Намджун, умиляясь с её реакции. — Я не могу точно знать, посещала ли ты за время моего отсутствия море, но мне захотелось посетить это место вместе с тобой, — продолжил Ким и взял Чонён за руку. — Нет, не была, — прошептала Чонён, сжимая ладонь Намджуна. — Я работала много, уставала, больная мать ждала дома. Ты не поверишь, но за эти десять лет у меня не было возможности посетить это место, потому что каждая копейка была на счету, как и каждая потраченная минута, — шмыгнула носом Чонён, жмуря слезящиеся глаза. Намджун сделал шаг вперёд, становясь ещё ближе, и обнял Чонён за плечи, коротко целуя макушку. Чонён расслабилась, кладя голову ему на плечо, всматриваясь в тёмное полотно моря, на котором отражалось чёрное небо со всеми звёздами. Море будто сливалось с небом, становясь с ним одним целым, дополняя друг друга. Чонён на эту красоту насмотреться не могла. Она давно хотела оказаться здесь, вместе с Намджуном. Но в то время, когда она была ещё маленькой, ей это казалось невозможным. У неё не было ничего для того, чтобы исполнить свою мечту. А потом тот, с кем она хотела посетить это место, пропал на долгое время. — Я так счастлива сейчас, — сказала Чонён и улыбнулась. «счастье, которое она так долго ждала.» — Я тоже, — прошептал ей в ответ Намджун. »…которое так долго шло к нему.» Чонён повернулась и крепко обняла за шею, а мужчина впился в губы настырным поцелуем. Чонён было так хорошо сейчас, и ничто не могло разрушить её счастье. «ничто не могло.» Чонён отстранилась от Намджуна, полезла в карман и достала вибрирующий телефон. Ответила на звонок, замерла на несколько секунд, выпадая из этого мира. Намджун изменения в настроении и в лице Чонён заметил сразу, начал переживать, ждал, пока Чонён скажет что-то. — Отвези меня домой, немедленно, — дрожащим голосом прошептала Чонён и умоляюще посмотрела на Кима. — Чонён, почему… — Пожалуйста, быстрее, умоляю, — перебила его женщина, чем ещё сильнее испугала Намджуна. — Чонён, не пугай меня, что случилось? — спросил Намджун, беря её за руку. — Звонила тетушка Мэй, маме плохо. Пожалуйста, отвези меня домой. Прошу, быстрее, — молила Чонён, направляясь назад. Они быстро пошли к машине, и, оказавшись внутри, Намджун надавил на газ. Чонён нервно кусала губы и хрустела пальцами, заглядывая на экран телефона и отсчитывая сколько минут прошло. Она не могла найти себе места, ёрзала на сидении, каждые пять минут шептала «прошу, быстрее», глядя через окно на город. Намджун ехал настолько быстро, насколько мог себе позволить. Стрелка на спидометре указывала на двести, он нарушил вагон дорожных правил, но сейчас на это абсолютно наплевать. Прошло тридцать минут, после чего они подъехали к дому, в котором жила Чонён. Она пулей вылетела из машины, но споткнулась о собственные ноги и упала на землю, больно царапая руки и ноги. На коленях синяки точно останутся. Чонён хотела встать и пойти дальше, но тело прилипло к земле, она не могла подняться на ноги. Намджун быстро подошёл к Чонён и помог ей подняться. Она оттолкнула от себя блондина, который держал её за руку, и на ватных ногах пошла к воротам. Она видела машину скорой помощи, но старалась не смотреть на неё. Яркий свет мигалки резал глаза, в горле встал ком от одного его вида. Чонён с самого детства они не нравились. Машину скорой помощи она всегда ассоциировала со смертью, она называла её «вестником смерти» или «машиной, забирающая жизни». Чонён так страшно переступать порог собственного дома. Она как будто стояла перед огнём, который с каждой секундой оказывался ближе, чтобы потом поглотить её и сжечь. Чонён сглотнула, собиралась несколько секунд, и открыла ворота, сталкиваясь с врачами, которые покидали дом. Ю смотрела на них, как на самых опасных и злых людей. Бросила взгляд на Намджуна, который стоял в нескольких шагах от неё. Сделав глубокий вдох, женщина повернула голову и посмотрела на входную дверь, у которой стояла тетушка Мэй. — Мама… — всхлипнула Чонён и вновь упала на колени, на этот раз не чувствуя никакой боли. «счастье, которое она так долго ждала…» «ничто не смогло…» Чонён ошиблась. Счастье можно разрушить. Всего лишь за считанные секунды, и для этого даже никаких особых усилий прилагать не надо. Просто одно несчастье может затмить всё вокруг, заставив землю вокруг содрогнуться, а потом остановиться. Мир Чонён уже остановился когда-то, с трудом начал идти дальше после десяти лет паузы, как всё повторилось заново. И если раньше один из самых важных ей людей просто ушёл, то сейчас умер. Её мама, которым она так дорожила, сегодня навсегда закрыла глаза. И если сердце Чонён пропустило несколько ударов, когда она вошла в спальню и увидела белую простынь, то сердце матери навсегда остановилось, перестав биться. Чонён стояла, как истукан. Дальше порога пройти не могла. Она смотрела на кровать, на простынь, которым укрыли мать, вокруг темнота. Комнату освещал слабый свет луны и ночных фонарей. Чонён проглотила ком и шумно вздохнула, но ей всё равно не хватало воздуха. Чонён заставила себя пройти вперёд, что она сделала с огромным трудом. Всё вокруг замедлилось, когда она сделала шаги к кровати. Чонён казалось, что сейчас дом взорвётся, если она сделает хотя бы одно лишнее движение. Оказавшись совсем близко, Чонён не удержалась на ногах и упала на колени. Она колебалась несколько секунд, прежде чем протянуть руку и стянуть белую ткань с её лица. Увидев до боли родное лицо, Чонён слёз больше не сдержала. Лбом уткнувшись в матрас, она тихо плакала, но прекрасно понимая, что её рыдания маму ей не вернут. — Куда ты так поспешила, мама? — всхлипнула Чонён и подняла голову, смотря на бледное лицо матери. В темноте оно казалось ещё более бледным, напоминая призрака. — Почему ты так поспешила уйти и оставить меня? Я же даже не успела ничего тебе рассказать… — прошептала и жалобно посмотрела на её лицо. Она так надеялась, что она откроет глаза, посмотрит на неё и натянуто улыбнётся. Так надеялась, но Чонён понимала, что это просто пустые надежды. Мама больше никогда не откроет глаза, даже если она будет рыдать ночами напролёт. Это жизнь отняла у неё маму, а жизнь самая жестокая во всём мире. Она никого не щадила. Это она послала смерть за душой человека, и в итоге люди винили её, совсем не смотря на истинное чудовище. Чонён вновь покрыла её лицо белой тканью. Вытерев слёзы, она встала с пола и на ватных ногах пошла к двери, где стоял Намджун. Мужчина смотрел сочувствующе, но ничего ей не сказал. Он понимал, что своими словами только сильнее расстроит Чонён, у которой и так нервы пошатнулись. Он просто шёл следом, пока взрослая женщина, наверное, соседка Чонён, продолжала плакать в кухне. Чонён вышла из дома и направилась к воротам. Намджун понятия не имел куда она направляется, он просто старался быть рядом. Женщина села в машину и бросила взгляд на Намджуна. Ким всё понял, сел в машину и завел её. Чонён одними губами прошептала «море», и Намджун направился туда. Чонён молчала всю дорогу, стеклянными глазами смотря через окно на тёмное небо. Она продолжала смотреть в пустоту даже тогда, когда они добрались до нужного места. Намджун открыл дверь со своей стороны и, повернувшись спиной к Чонён, достал сигарету и закурил, пока женщина всё ещё наблюдала за небом. Когда прошло ещё несколько минут, и Намджун бросил третью докуренную сигарету, Чонён вдруг встала и направилась к морю. Мужчина сидел и просто наблюдал, не мешая её действиям. Даже тогда, когда Чонён присела на колени, а потом легла на спину, позволяя воде взять себя в свои объятия. Он просто достал новую сигарету и вновь закурил, смотря на Чонён, которая лежала у берега. И он чувствовал её боль. Она была настолько сильная, что Намджун не понимал, как Чонён её выдерживает. Докурив ещё одну сигарету, Намджун направился к берегу и встал возле Чонён. Взгляд у неё был все тот же, стеклянный, безжизненный, пустой, померкший. — Чонён, давай, мы должны уйти отсюда, ты простынешь, — хрипло сказал Намджун, отводя взгляд. — Вернёмся домой, пожалуйста. Тебе нельзя болеть. Чонён молчала, с места не двигалась. Намджун отошёл на несколько шагов, на неё не смотрел, но почувствовал, что Чонён поднялась на ноги. Она вся мокрая и продрогшая. Намджун снял с себя пиджак и накинул на её плечи, после взял за руку и повёл к машине. Рука Чонён была холодная, как у трупа, и она сама стала вся бледная. Ощущение было такое, что, лёжа на берегу и позволяя воде обнимать её тело, она потеряла часть жизни, часть себя. Намджун включил кондиционер, чтобы женщина не замёрзла и быстро поехал к себе на квартиру. По просьбе Чонён, которая тихим голосом сказала, что не хочет домой. Она вернётся туда завтра. Обязательно. Но не сегодня. Сегодня она не сможет пробыть там и минуты. Намджун помог Чонён подняться наверх, потом подошёл к шкафу и достал оттуда тёплые вещи, после чего передал их Чонён и отправил её в душ. Чонён пришла через несколько минут, в его одежде. Будь бы сейчас другая ситуация, может быть, Ким бы порадовался этому факту, но сейчас ему хотелось иметь возможность воскрешать людей. Чонён молча прошла к кровати и натянула на себя одеяло до самого подбородка и устроилась поудобнее. Теперь только так и будет. Потому что больше вернуться в тот дом она больше никогда не сможет. Потому что там оборвалась её жизнь. И она уйдёт оттуда, оставив всё там. С Намджуном всё будет по-другому. Всё по-новому.