«Тебя не будет рядом.»
Слова Чонён не позволили Чеён уснуть всю ночь. Вспомнить тот день, который напрочь отказывался просыпаться в её памяти, оказалось сложнее, чем она могла себе представить. И если раньше Чеён могла подумать об этом и ничего не почувствовать, то в этот раз её мучила сильная головная боль, которая не проходила несколько часов, пока она не уснула. Но она проснулась посреди ночи от странного сна и больше не смогла уснуть. Чонгука рядом не было. После того, как Чонён уехала вместе с Намджуном, Чону тоже пришлось уйти по работе. Чеён осталась этой ночью одна. «И очень хорошо, — думала про себя девушка. — Не придётся ему объяснять то, чего я сама не понимаю.» Она бы хотела открыться Чонгуку, рассказать ему про то, как сильно она нервничает, но вчерашняя его реакция заставила Чеён передумать. И не только его реакция. Нет, лучше не рассказывать, если она сама ничего не понимает. Сначала ей нужно выяснить, почему так происходит, почему это связано с Чонгуком, потому что именно рядом с ним такое случалось, потому что ей казалось, что именно с мужчиной у неё такое уже было. Раньше ведь такого не бывало ни с кем, но, как только она переехала сюда, некоторые его касания казались знакомыми, его татуировки что-то ей напоминали. Запах его парфюма тоже заставлял оборачиваться назад. «Вспомнить тот день», — красным цветом мигало в сознании. Чеён, превозмогая боль, попыталась войти глубже, в несколько лет назад, когда они вместе с человеком, которая была её матерью, ехали куда-то, когда произошло столкновение, когда она потеряла сознание, а после и память. Прошло так много времени с того дня. Почти шесть лет… Это очень много, потому что, учитывая её потерю воспоминаний, вспомнить хоть что-нибудь будет непосильной задачей. У неё и в том году это не получилось, хотя она пила таблетки, чтобы память восстановилась, но даже они ей не помогли. Девушка сомневалась, что у неё выйдет в этот раз, даже если она сильно захочет. Чеён заставила себя встать с постели и принять таблетки, чтобы головная боль наконец перестала мучить её, но через полчаса поняла, что это было бесполезной идеей. Чтение, чтобы отвлечься, тоже оказался не очень хорошей затеей, потому что буквы перед глазами плыли, тьма в голове, которая затягивала, не давала сосредоточиться. Чеён не хотела думать о том дне, пыталась не думать, потому что головная боль заставляла на стены лезть, но мысли сами её в хранилище воспоминаний возвращали, заставляли искать, говорили не думать о боли, игнорировать её, забыть о ней. Чеён чуть ли не с ума сошла, поэтому, чтобы не дать мозгу лопнуть от всего этого, выпила сразу две таблетки сильного снотворного и заставила себя отключиться. Проснулась Чеён ближе к вечеру, когда стрелка на часах указывала на четыре часа вечера. Чеён потянулась и спустилась вниз, снова с удивлением смотря на Чонён, которая стояла у стола и готовила ужин. Увидев Чеён, она слабо улыбнулась и помахала рукой, подзывая омегу к себе. Чеён сначала стояла статуей, вспоминая её вчерашние слова, которые снова пульсацией в висках напомнили о себе. Чеён слабо улыбнулась, буквально натянула эту улыбку, но послушалась Чонён и оказалась рядом с ней, начиная ей помогать. Первое время они оба молчали. Чеён бросала на неё короткие взгляды, хотела спросить, что она знает, но язык не поворачивался сказать хоть что-то. Она знала, что Чонён видела, как та не решается заговорить, мысленно молила её самой начать разговор, но старшая будто воды в рот набрала. Чонён молча резала овощи, на Чеён не смотрела, избегала её взгляда, но напряжения в её действиях нет. Чонён просто делала вид, что ничего вчера ей не говорила. Что это не её слова заставили Чеён не спать всю ночь, а копаться в себе, вызвав этим сильную головную боль, которая всё ещё не оставила её в покое, напоминая о себе лёгкой пульсацией в висках, будто Чеён по голове молотком били. Чеён злилась на Чонён за её спокойствие, тогда, как у неё в душе ураганы. — Я знаю, что ты хочешь спросить про вчерашнее, но, пойми Чеён, если бы я могла, я бы рассказала тебе давно, — вдруг заговорила Чонён, отчего Чеён, которая сама того не заметив, погрузилась в себя, вздрогнула. — Мне сказали молчать, и, даже если человек, которым мне пригрозили, умер, я всё равно не хочу нарушать своё слово. Чеён смотрела на Чонён большими глазами и разинутым ртом, однако, ничего не говорить в ответ не стала. «Человек, которым пригрозили», неужели, ей угрожали, чтобы та молчала? И, если всё пошло до таких крайностей, то какой должна была быть причина, чтобы она не могла ничего рассказать Чеён. — Я дала тебе достаточно много намёков, — продолжала старшая, всё ещё не смотря на Чеён. — Ты должна сама всё вспомнить, без моей прямой помощи. И, даже если я тебе всё расскажу, думаю, от этого толка будет мало. Твой мозг сам должен проснуться. — Но… — начала Чеён, но запнулась, судорожно вздыхая. — Я пробовала. Всё время. Я тогда даже таблетки пила, которые прописал мне наш личный врач, чтобы воспоминания вернулись, но… ничего не произошло. Я всё также ничего не помню. И… как я пойму твои намёки? Я ведь совсем ничего не понимаю. Чонён некоторое время молчала, анализируя слова Чеён. И, похоже, молчала долго, раз Чеён начала нервничать и хрустеть пальцами. — Таблетки, говоришь… — тихо пробормотала Чонён, задумываясь. — Да, таблетки, — кивнула Чеён. — Чонён, прошу… — Чеён, я всё сказала, — прервала её Чонён, наконец-то посмотрев на неё. И поняла, что это была очень плохая идея, столкнуться с ней глазами. В её глазах была такая мольба, страх, переживание, что заставило сердце Чонён сжалось до мизерных размеров. — Я не могу. Повторюсь, хоть и не прямо, но я сказала тебе очень много. Вспомни наши разговоры, изучи каждое моё слово, копай глубже, и ты поймёшь. Даже если не вспомнишь, попытайся всё сопоставить, разложить пазл, и всё станет ясно. Чеён на её слова ничего не ответила, а Чонён не пыталась больше заговорить. Они молча закончили готовить ужин, а потом Чеён поднялась к себе, оставив Чонён одну внизу. «Вспомни наши разговоры, я дала тебе достаточно намёков.» «И, даже если я тебе всё расскажу, думаю, от этого толка будет мало.» «Мне сказали молчать, и, даже если человек, которым мне пригрозили умер, я всё равно не хочу нарушать своё слово.» Эти слова плотно засели в голове, не давая думать ни о чём другом. Со ненавидела себя за то, что не могла ничего сделать, вспомнить хотя бы малую часть. Если Чонён так много говорила ей, почему она вообще этого не заметила, чем был занят её мозг? Или Чеён настолько тупая, что ничего не услышала? Чеён и этот вариант не исключала.***
Когда Чонён вернулась домой, она не застала там Намджуна. Опять он, наверное, на работе задерживается, подумала женщина, проходя в гостиную и снимая с себя верхнюю одежду. Осень в этом году пришла очень холодная, сильный ветер буквально сквозь кости проходил. А Чонён, которая привыкла к теплу, не могла с этим смириться. Женщина ушла в ванную и приняла тёплый душ, потом оделась в тёплые вещи и прошла в спальню. Она долго лежала на кровати, всё вспоминая слова Чеён, её лицо, её наполненные мольбой глаза, и чувствовала себя настоящим монстром. Будто это она забрала у неё воспоминания того дня. «Но ты не даёшь ей и шанса вспомнить», — услышала свой собственный голос Чонён и не смогла не согласиться. Но она дала слово, и, к тому же, это не её дело. Она не хотела в это вмешиваться от слова совсем. Если он захочет, то сам ей расскажет, не впутывая в это Чонён. «Ты не должна ничего говорить, это не твоё дело, даже если ты чувствуешь вину за это. Не должна.» Чонён себе это как мантру повторяла, пытаясь стереть лицо Чеён перед глазами, но получалось очень плохо. Она всё равно её видела, слышала её голос, её глаза, которые смотрели на неё. Она бы хотела в таком случае не знать ничего, но в то время было слишком шумно, чтобы она ничего не услышала. Чеён ничего не помнила, она пила таблетки для восстановления памяти, но ей даже это не помогло. Достаточно много причин, чтобы забыть о данном обете молчания и всё рассказать, но одна вещь не давала ей покоя. Звук в гостиной заставил Чонён перестать думать. Женщина присела на кровати и, встав на ноги, пошла в гостиную встречать мужчину. Намджун выглядел очень уставшим, но он всё равно улыбнулся Чонён и притянул для поцелуя, на который она хоть и не сразу, но ответила. — Я скучал, — прошептал ей в губы Намджун, и Чонён натянуто улыбнулась, стараясь не показывать своего беспокойства, и крепко обняла его за шею. Она тоже очень сильно скучала, правда, но мысли о Чеён сейчас очень сильно её волновали. — Что-то случилось? — спросил мужчина, заметив что-то неладное в её поведении. Было понятно, что скрыть что-то от Намджуна будет трудно, и попытка сразу же успешно провалилась. Чонён шумно выдохнула и, выбравшись из плена его рук, направилась в гостиную, села на диван и обняла колени, изучая своё отражение на выключенном экране телевизора. Чонён тихо ждала, пока Намджун последует за ней. — Я сегодня разговаривала с Чеён, — начала женщина, когда Намджун сел рядом с ней и коснулся её плеча. — Шесть лет назад… Кажется, она что-то начинает вспоминать, но не может полностью… — Ясно, — не дал ей закончить блондин, отводя хмурый взгляд в сторону. — И что она тебе сказала? — спросил он, когда Чонён не продолжила говорить после минутой паузы. — Что некоторые моменты кажутся ей знакомыми, момент дежавю, если выразиться точнее, — тихо ответила женщина. — Она хотела, чтобы я рассказала ей, но я не стала. Сказала, что мне пригрозили мамой, — усмехнулась Чонён. — Я не знаю почему… я просто почему-то не смогла ничего рассказать ей, — пожала она плечами и, немного помедлив, положила голову на крепкое плечо Намджуна. — Я же… не поступила плохо? — Не думай об этом, — успокаивающе сказал Намджун и поцеловал Чонён в висок. — Если бы Чон хотел, он бы сам всё рассказал, но он почему-то молчит. Значит, и ты будешь. Как бы грубо я сейчас не прозвучу, но это не твоё дело, не стоит лезть, — слабо улыбнулся мужчина. — Я надеюсь на твоё понимание. — Конечно, я всё понимаю, — пробурчала Чонён и взяла руку Намджуна, переплетая их пальцы. — Наверное, именно из-за этого я стала молчать, не рассказывая ничего прямо. Но, буду честной, долгое время я намекала ей, потому что думала… что так надо. Не спрашивай меня почему я так сделала, я просто… когда её увидела, я почему-то не смогла поступить иначе. — Почему Чонгук вообще запретил упоминать про это? — не понимая, спросил Намджун. — Он сам про это никогда не говорит. Не понимаю, почему всё так строго держится в секрете? — Я и сама не знаю. Он просто за день до свадьбы позвал меня в кабинет и строго сказал, чтобы я даже не заикалась об этом, даже если Чеён спросит, в чём он очень сильно сомневался, потому что она даже его не узнала. Даже после того, как встречалась с ним несколько раз до свадьбы, — пожала плечами Ю и пересчитала его пальцы, как любила когда-то делать. Совсем невольно Чонён вспомнила их прошлое и слабо улыбнулась тёплым воспоминаниям, но Намджун этого не увидел. Она помнила всё, не было ничего, чтобы она не смогла вспомнить, если её попросят рассказать. Она помнила их первую встречу, как они начали общаться, как гуляли, как тот подолгу носил её на спине, как они, лёжа на траве, любили говорить про море, особенно Чонён, которую было не остановить, если речь зашла про это. Она помнила то чувство абсолютного спокойствия, когда он находился рядом с ней, потому что только в присутствии Намджуна она ощущала себя дома. Она знала его ещё с детства. «Тот красивый мальчик по соседству», — о котором писали в книгах. Именно таким был Намджун. Но ещё лучше. С этим фактом спорить было нельзя. — О чём задумалась? — с улыбкой спросил Намджун и коснулся пальцем её носа. Чонён глупо заморгала и улыбнулась в ответ. — Да так, ни о чём, — ответила Чонён. — Кстати, я хотела попросить у тебя кое-что, — внезапно став серьёзным, сказала женщина и посмотрела ему прямо в глаза. — Не нравится мне твой тон, — нахмурив брови, произнёс Ким. — Что случилось? — Я хочу, чтобы ты поговорил кое с кем, — начала Чонён и резко выпрямилась. — Чеён сегодня рассказывала мне, что она принимала таблетки, чтобы её память восстановилась. Но что-то говорит мне, что это были совсем не те таблетки, которые надо было принимать, — сказала она. — Их личный врач, это всё, что я знаю, потому что имени она не назвала. Выясни кто он и расспроси его. Неважно как, главное, чтобы он заговорил. — Почему ты об этом думаешь? — выгнул бровь Намджун. — Я, конечно, могу выполнить твою просьбу, но всё же, почему? — Не знаю, Намджун, не спрашивай меня об этом. Но эта мысль не даёт мне покоя с тех пор, как я вернулась с работы. Просто выясни про таблетки, хорошо? Здесь нет ничего сложного. — Если для тебя это так важно, — пожал плечами Намджун и, не дав ничего ответить Чонён, повалил на лопатки и глубоко поцеловал. Дальше ничего говорить не нужно.***
Чеён не ожидала, что Момо приедет к ней, но очень обрадовалась гостье, которая, не дав той ничего сказать, ворвалась в особняк и напала с вопросами. Чеён мало что различила, но услышала чёткое «сестра» и «Хосок». И тут всё встало на свои места. — Я хотела ещё вчера заявиться, но решила, что сегодня будет самое то, — сказала Хираи и прошла в комнату Чеён, садясь на кровать. — Просто блять, Чеён, я всё ещё не могу в это поверить. Когда Хосок мне всё рассказывал, я думала, что мне это просто снится, но, как оказалось, всё реально, — без остановки тараторила Момо, пока Чеён молча её слушала. — Ты сама как? Хосок рассказывал, что тебя чуть не застрелили. — В порядке я, — закатила глаза Со. — Как сам Хосок? Он, когда я разговаривала с ним, выглядел не очень хорошо. Можно сказать, очень паршиво и плохо. У меня тогда сердце так сжалось, будто всю жизнь его знала. Как его рана? Его же ранили. — Да нет, всё хорошо. Вчера да… стоп, что? Рана?.. — вытаращив глаза, спросила Момо, и в комнате на несколько секунд наступила тишина. Момо не знала о чём думать. Хосок ни о какой ране ей не говорил, лишь рассказал про то, что натворила Мария и про его прошлое. Но рана? Слова Чеён снова и снова проносились в голове, и всё вокруг стало размытой серой массой. Она думала только о Хосоке, которого ранили, и, который не рассказал об этом ей. В душе стало тоскливо, грудную клетку скребли чем-то острым. Она посмотрела потерянными глазами на Чеён и всё пыталась убедить себя, что она ослышалась, и ни о какой ране её подруга не говорила. — Кажется, я сказала лишнее, — неловко улыбнулась Чеён, сжимая потные ладони. — Ну… если он не рассказал, возможно, не такая уж и серьёзная была, — попыталась разрядить обстановку девушка, но Хираи будто в другую вселенную попала, оставив замершее тело в этой комнате, рядом с Чеён. Со тяжело сглотнула. — Как… как это произошло? — тихш спросила Момо, и Чеён захотела отрезать себе язык. — Госпожа Мария… — запнулась Сои закусила губу, мечтая провалиться сквозь землю. Боже, лучше бы она молчала и слушала Момо, чем начать говорить и заикнуться про рану Хосока. Если сам Чон не сказал ей ничего про это, значит, так нужно было, но Чеён по своей невнимательности сказала это, и теперь Момо переживала, что видно по её глазам, которые мигом болью заполнились. — Она стреляла в него, потом хотела и в меня, но Чимин… не дал ей сделать это. — Боже, — выдохнула и закрыла руками лицо. — Я знала про историю с Марией, но про то, что вас тут чуть не поубивали… — она сделала паузу и шумно вздохнула. — Боже, как такое вообще могло произойти. — Всё обошлось, — сказала Чеён и положила руку на её плечо. — Конечно, мне… в какой-то степени жаль, что так случилось, но… она была одурманена своим желанием мести, будто чья-то отнятая жизнь сможет возместить его потерянные годы. И сама поплатилась за это своей жизнью. Смерть… действительно была единственным выходом для неё. Ей бы ничего уже не помогло. — Возможно, ты права, но Хосок… господи, с этим человеком я сойду с ума. Ты хоть можешь себе представить, как я сейчас за него переживаю. Я готова сейчас же сорваться, поехать к нему в офис и наорать на него. — Думаю, он просто не хотел, чтобы ты переживала. Момо, серьёзно, он же Чон Хосок. Для него это просто царапина, не более, — тихо усмехнулась Чеён, наконец-то получая ответную улыбку Момо. — Ладно, я потом с ним разберусь, — пробурчала Момо и подняла на друга глаза. — Ну, и? Интересно знать, какого это иметь такого старшего брата, как Хосок? — спросила она, чем ввела Чеён в ступор. — Я… я пока ещё не привыкла. Для меня это всё ещё звучит странно и непривычно. Я никогда даже подумать не могла о том, что у меня есть старший брат, — Чеён закусила губу и похрустела пальцами. — Как будто что-то внезапно врезалось, а потом взорвалось, сразив наповал, — посмеялась девушка. Но резкая боль в голове заставила зажмуриться и схватить голову руками. Голову будто сильным молотом ударили и разрезали на части. Со часто задышала, на периферии сознания услышала обеспокоенный голос Момо. Перед глазами трасса, машина, громкий звук разбивающегося стекла, огонь. Эти кадры молниями сверкнули перед глазами, но она не понимала, из-за чего, откуда это, что они означают. Голова по швам трещала, ещё немного, и точно взорвётся, размазав кровью все стены. Со тихо всхлипнула, попыталась открыть глаза, но только темноту перед собой увидела. — Чеён! Да блять, что с тобой?! — заорала Момо, пытаясь достучаться до подруги, которая ни на что внимания не обращала. — Что с тобой происходит? — уже тише спросила Хираи, положив ладонь ей на лоб. — Н-ничего, — тяжело выдохнула Чеён и попыталась улыбнуться, что вышло очень плохо. — Ага-ага, верим, — криво улыбнулась Хираи. — Головные боли мучают? — Что-то вроде этого, — ответила Чеён и перевела взгляд в сторону окна, всё ещё пытаясь прийти в себя. — Такое… часто происходит со мной в последнее время. — Лекарство хоть приняла? — обеспокоенная Момо не могла найти себе места. — Помогает хоть немного? — Да, — соврала Чеён, но сказала это с такой уверенностью, что сама поверила в ложь, которую она только что придумала. — Сегодня тоже принимала, так что можешь не волноваться. — Ну смотри мне, — бросила на неё строгий взгляд Момо, и Чеён стало неловко. Но по-другому нельзя. Момо лучше не знать, что она пыталась безуспешно вспомнить день аварии, где она чудом осталась в живых, и вызвала этим себе сильную головную боль. А то, что иногда у него бывали моменты дежавю, решила не озвучивать. Момо, наверное, всё равно не поймёт, а объяснять что-то у неё не было сил, как и желания. Голова разболелась ещё сильнее, чем болела утром. Она бы полежала на кровати ничего не делая, но и этот вариант ей не по душе. Лежать и ничего не делать — это подвергнуть себя ещё более тяжёлым мукам. Ещё и Чонгука со вчерашнего вечера нет.***
День близился к концу, уже через несколько дней нужно принимать товар, где их будут поджидать кое-какие «гости», которых они не ждали. Хосок даже на секунду не сомневался в том, что его люди там будут, что они в любом случае им помешают, попытаются, как обычно, всё испортить, подставить, убить. Но сейчас они разработали идеальный план, всё расписано по часам, по секундам, но это сердце, будто недобитая собака, всё не успокаивалось и билось ему в рёбра. Чон никак не мог перестать думать о том, что случится что-то плохое, даже если они всё продумали по мелочам. И это не паранойя. Чтобы там Чимин не говорил, Хосок своему чутью доверял и не смахивал беспокойство на «просто показалось». Он не сомневался в том, что у них всё получится, просто казалось, что что-то пойдёт по наклонной, а они не смогут ничего сделать. Такой вариант исключать нельзя. Их всегда учили, чтобы они всё время были начеку. Любой другой бы назвал Хосока параноиком, раз сомневался в плане самого Чонгука, который обсуждал это с Намджуном. Но мужчина видел слишком много, чтобы думать о том, что всё будет просто супер. Это не про него. Даже если их будут охранять сто человек, Хосок всё равно будет искать врага. Как и искать подвох. Всё шло слишком хорошо, Хосок такому раскладу событий не верил от слова совсем. Его, чья жизнь всегда шла по одному месту, точно такое не обманет. Он достаточно натерпелся и платил за свою невнимательность, так что в этот раз он сделает всё, чтобы подобное больше никогда не повторилось. Он позвонил человеку Намджуна и повелел ему усилить охрану, проверить абсолютно всё ещё раз, связаться с продавцом, уточняя ещё раз время и место. Потом пошёл к своим и приказал им то же самое, что говорил до этого другим. Потом связался с человеком Чонгука и дал ему отдельный приказ. Отложив телефон, Хосок вышел на улицу и поехал в свой любимый ресторан, где быстро пообедал и вернулся к себе в квартиру. Всё утро он просидел в офисе, пытаясь разложить мысли в голове по полкам и избавить себя от необоснованного чувства беспокойства. Приняв некоторые меры, он, конечно же, немного успокоился. Но окончательно всё придёт в норму только после того, как наконец-то закончится день «х», и всё будет без происшествий, кроме тех, которых они со всей готовностью ожидали. Без этого никак, и все это давно поняли. А Хосок думал, что самый «приятный» сюрприз будет их ждать именно там.***
Вечер для Хосока наступил неожиданно. После обеда он снова вернулся в офис, и, сидя в окружении бумаг, сам не заметил, как солнце исчезло за горизонтом. Мужчина быстро покинул здание, стены которого уже на спину давили, поехал домой, даже не думая куда-то сворачивать. Ему нужен был отдых, срочно. Мысли лишили его всех сил, единственное, на что оставались силы, это пойти в спальню и лечь на кровать прямо в одежде. Дома его встретила тишина и темнота. Хосок включил свет, поборов усталость, пошёл в ванную и принял душ. Надел халат и пошёл в гостиную. Взял ноутбук из своего кабинета и, положив на маленький стол, зашёл в почту. Никаких новых сообщений не наблюдалось. Чон, оставив ноутбук, пошёл на кухню и быстро приготовил себе кофе. Когда он собирался сесть, в дверь кто-то постучался. — Блять, кого припёрло сюда в такой час, — ругнулся под нос недовольный Хосок и, даже не надевая другую одежду, прямо в халате пошёл к двери и, не задумываясь, открыл её. На пороге стояла Момо. Хосок посмотрел на неё непонимающим взглядом, а девушка, толкнув Хосока, зашла внутрь. Чон не успел ничего понять, как девушка зарядила ему пощечину. У Хосока глаза на лоб полезли. Он поднял на Момо недоуменный взгляд, вгляделся, пытаясь понять, что же случилось, почему она он так зла. Почему она размахивала руками, пытаясь вновь его ударить. Хосок пытался что-то сказать, но девушка сквозь пелену бешенства ничего не слышала. Вновь замахнулась, царапая ему щеку ногтями. Мужчина зашипел, всё ещё не оставляя попытки достучаться до Момо. Но Хираи его даже не слушала. Ладно, было бессмысленно пытаться поговорить с ней. Хосок, по крайней мере, попытался. Хосок резко перехватил руки Момо, когда тот снова напала на него, и рывком прижал к стене, блокируя все возможности выбраться из захвата. Чон занёс её руки наверх, перехватил и одной ладонью крепко держал, второй рукой закрыл ей рот. Но та схватила его пальцы и больно укусила. — Да блять, Момо! — закричал Хосок, стараясь держать себя в руках. Он, конечно, скучал по Момо, но такое её поведение из себя выводило. Девушка дважды ударила его по лицу, чего он никому не позволял, поцарапала щёку, из-за чего та всё ещё саднила. А теперь ещё и чуть пальцев его не лишила. Это всё выходило за рамки дозволенного, Хосока это очень сильно злило. Но не пытался ругаться с ней. Сначала нужно хотя бы выяснить причину столь позднего визита Момо и её злость. Момо ударила его лбом прямо в нос. И тут терпение Хосока закончилось. — Я тебе шею сверну, если ещё раз дёрнешься, — зарычал Хосок, сильно встряхивая Момо и, притянув к себе, больно толкнул обратно к стене. Момо закрыла глаза, боль молнией ударила по затылку. Она замерла и задержала дыхание, пока Хосок прижимал к раненой щеке руку и шипел от жжения. Хираи открыла глаза и посмотрела на нахмуренного Хосока, который тяжело дышал. Халат немного сполз, открывая вид на новый шрам. Увидев его, у Момо все внутренности сжались. Она проглотила колючий ком и, закрыв глаза, скатилась по стене вниз, оседая на пол. Спина и затылок всё ещё болели от удара, видимо, Хосок свою силу не рассчитал, но Хираи его ни в чём не винила. Она сама заявилась к нему посреди ночи и накинулась. Почему? Чтобы выпустить пар, как бы странно это не прозвучало. После разговора с Чеён, Хираи целый день шлялась по городу, не зная куда себя деть. Хотела заявиться к нему в офис, но быстро откинула эту идею. Она просидела в парке до вечера, а когда он закрылся, ходила по ещё открытым магазинам и впустую тратила время, изо всех сил стараясь заставить себя успокоиться. Переживания сильно терзали душу. Она была настолько зла на Хосока из-за его молчания. Честно, девушке хотелось его ударить. Она подождала, пока Хосок приедет домой. В какой-то момент даже передумала идти к нему, не требовать от него ничего, но ноги сами её повели. И, когда дверь открылась, злость, которую она весь день в себе сдерживала, вырвалась огромной волной, перекрыв глаза. Момо открыла глаза и посмотрела на Хосока, который с места не двинулся. Она перевела взгляд на его плечо. Увидев, куда смотрит девушка, Хосок поправил халат и отвёл взгляд. Теперь всё стало понятно. Понятно, почему Момо так взбесилась. Кто-то, точнее, Чеён сказала ей про ранение. Ох, чёрт. Чон совсем не хотел про это рассказывать. Он знал, что Момо будет очень сильно переживать, даже если для Хосока эта рана простая царапина, которая всего лишь за несколько дней быстро заживёт. И то, что он скрыл это от неё, похоже, очень сильно вывело из себя. Это чувствовалось, потому что щека, которую Момо ударила, до сих пор горела. К тому же, она била два раза. А вторая теперь украшена красивыми красными узорами. Наверное, сильное переживание и обида за него, сделали так, что девушка просто захотела выпустить пар. Хосок хорошо знал Момо, и уверен, что это так. В какой-то степени он начал жалеть, что не сразу рассказал ей про простреленное плечо. Но он просто не представлял, как про это он скажет. Он и так в тот день обескуражил её своими откровениями, это было видно по её глазам, так что он решил просто не говорить про это, надеясь, что ранение быстро заживёт и Момо никогда не узнает. Но он забыл про Чеён, которая по своей глупости наговорила то, что не надо было. На сестру он зла не держал. Что-то говорило Хосоку, что Момо всё равно бы узнала всё. Так что он не видел смысла искать виноватых. Первую очередь виноват он сам, потому что утаил это от Момо. От своего человека, который поддержал бы его. Но он смолчал, и этим сильно задел Момо. — Почему ты не сказал? — шмыгнула носом Момо и встретилась с его глазами. Момо смотрела холодно, Чон шумно выдохнул и прислонился к стене, ничего не отвечал, потому что знал, что бесполезно что-либо говорить. Момо его оправдания скажет засунуть себе глубоко в задницу. — Хотя, можешь не отвечать. Со своими оправданиями типа «чтобы ты не переживала» пошёл ты на хуй, — добавила она. «Я же говорил», — подумал Хосок. — Я думала, ты мне доверяешь, — вдруг сказала Момо и горько улыбнулась. — Думала, что больше ты ничего от меня скрывать не будешь. Но, теперь мне кажется, что эти… отношения нужны только мне, а тебе просто компания рядом. — Момо… — Что «Момо», что?! — закричала Момо и резко встала, становясь Хосоку впритык. — Что ты хочешь теперь сказать? Если то, что мои слова правда, то не утруждайся, я всё уже поняла. — Успокойся, блять, и дай мне хоть что-то сказать, — Хосок протянул к ней руку, но та её оттолкнула. Она уже поворачивалась, но мужчина схватил её за капюшон толстовки и потянул назад, не давая уйти. Момо опять на взводе, эта девушка всё слишком драматизировала. С ней постоянно надо говорить. И Хосок хотел, очень хотел поговорить с ней, но Хираи даже слушать ничего не хотела, а стояла на своём. Хосок это перетерпит. Терять Момо — последнее, что он хотел в этой жизни. — Отпусти меня, блять! — процедила сквозь зубы Момо и грубо оттолкнула его от себя. Хосок ударился об стену и громко зашипел от боли. Хосок отпустил Момо, положил руку на плечо и медленно сел на пол, держась за раненое место. На Момо, которая была готова заплакать, он не посмотрел. — Ну и придурок же ты, Чон Хосок, — пробурчала Момо и тихо всхлипнула. Хосок поднял на неё полные боли глаза и посмотрел, как девушка села рядом и неуверенно протянула свою ладонь к его плечу. — Долбоебина полная. И забота твоя уёбищная, раз заставляешь меня волосы на голове вырывать, — говорила себе под нос Хираи. Хосок слабо улыбнулся и свободной рукой обнял Момо, которая лбом уткнулась ему в грудь. На не полностью обнажённую грудь мужчины упали несколько капель горячих слёз. Чон вздрогнул, когда понял, что Момо плачет. Её плечи начали дрожать, Момо шумно дышала, чтобы перестать реветь, но ей хотелось плакать, как ребёнок. — Ненавижу тебя, — всхлипнула девушка и слабо ударила его по здоровому плечу. — Из-за тебя у меня скоро поседеют волосы. Ты, блять, хоть можешь себе представить, как я испугалась, когда Чеён случайно проболталась? Я была готова упасть на месте, потому что ты, сука, всё время мне что-то не договариваешь. Я весь день скиталась по городу, как какой-то бомж, потому что не могла найти себе места. И всё из-за тебя, ты хуйло ёбаное. — Прости… — Да иди ты на хуй со своим «прости». Это тоже в жопу себе засунь. Сдалось мне твоё «прости», если подохшие нервные клетки оно не вернёт. Хосок даже не знал, что на это сказать. Безусловно, он уже знал, что у Момо тот ещё запас матов, но так его ещё не материли. Хотелось смеяться в голос, но Момо его тогда пошлёт и уйдёт. А отпускать её не хотелось. Он так по ней скучал. Обнимать Момо приятно, хоть её слёзы и били сильно по рёбрам. — Момо, прошу, не плачь, со мной всё хорошо. Эта просто царапина, не обращай на неё внимания, — прошептал ей на ухо Хосок и зарылся в волосы на затылке. — Обещай, — прошептала Момо и подняла зарёванное лицо. — Обещай, что больше не будешь ничего от меня скрывать, будь это даже простая царапина от бритвы на подбородке. Пообещай мне это сейчас. Я больше не смогу такое вытерпеть, сразу умру. — Обещаю, — выдохнул Хосок и подался вперёд, встречаясь с тёплыми губами девушки. Хираи шумно вздохнула, провела рукой по груди мужчина и остановилась на животе, медленно развязывая узел. Хосок отстранился, пытался спросить, что она делает, но девушка опустила голову и поцеловала раненое плечо. У Хосока от этого безобидного жеста мурашки побежали по всему телу. Он посмотрел на макушку Момо, почувствовал её губы на своей коже, и был готов исчезнуть из этого мира, забрав с собой Момо. Чон схватил её за подбородок, поднял лицо и поцеловал, проникая языком в рот и облизывая её губы, пока Момо водила руками по его телу. Хосок зарычал, когда Момо положила руку на его пах и слегка сжала пальцы. Отпрянув от девушки, мужчина тяжело дыша посмотрел затуманенным взглядом на Момо, которая сама прижималась к нему, и, до того, как вновь поцеловать его, слабо кивнула. Хосок обнял Момо за поясницу и, прижав к себе, встал с пола, не разрывая поцелуй и держа путь в спальню. Момо укусила его за губу, повела руками по напряжённым плечам и просто растаяла от близости с ним. Хосок осторожно уложил Момо на лопатки и навис над ней, позволяя девушке стянуть с него махровый халат, который она потом бросила в сторону. Момо жадно разглядывала в меру накаченное тело, смотрела на его напряжённые мышцы и, протянув руку, несмело коснулась его живота. Момо шумно вздохнула, когда Хосок наклонился к ней и коснулся губами шеи. Она вся горела, когда мужчина провёл рукой по бокам и слишком медленно снял с неё толстовку, как будто испытывал её. Девушка вздрогнула, голой кожей коснувшись холодных шёлковых простынь, вздохнула, когда Чон провёл рукой вниз и задержался внизу живота, медленно открывая ширинку джинсовых брюк. От прикосновений Хосока Момо каждый раз синим пламенем вспыхивала. Хосок касался осторожно, никуда не торопился, пытался поцеловать каждый сантиметр, коснуться каждого участка бархатной кожи. Момо, которая томно вздыхала, реагируя на его прикосновения, разжигала огонь страсти внутри всё сильнее. Чон хотел эту девушку, не только её тело, а полностью забрать себе, коснуться её души, которая под сердцем пряталась. — Теперь ты моя, Момо, — прошептал ей в губы Хосок и глубоко поцеловал. Отстранился и поймал губами её слёзы, которые начали течь из-за избытка чувств, и улыбнулся, когда Момо, крепко обняв его, сказала на ухо «навеки твоя». Момо отдалась ему этой ночью полностью, отвечая на каждое движение, целовала снова и снова, от родных губ оторваться не могла. Хосок, тот самый Хосок, которого она всеми фибрами души боялась, заменил ей всё на свете. Хосок — её радость, её любовь, её дом. Момо обняла его за шею, пока Хосок аккуратно проникал в неё, останавливаясь каждые пять секунд, давая Момо привыкнуть к размеру. Момо молчала, на лёгкий дискомфорт не жаловалась, только кивнула, говоря этим, что всё хорошо. Хосок сначала двигался медленно, потом прибавил темп, уже через минуту втрахивая податливое тело в матрас, вырывая из её уст громкие вздохи. А Момо не могла не издавать звуков, потому что с Хосоком ей было настолько хорошо, как никогда за всю её жизнь. Эти моменты, когда они двигались в такт, даря наслаждение обоим, не сравнить ни с чем. Момо даже пытаться не будет, потому что уверена, что хорошо, как сейчас, уже никогда и ни с кем не будет, если рядом не будет её человека. Её человека, которого звали Чон Хосок. Мужчина, который приехал в Корею из-за работы, но в итоге нашёл целый мир.***
Чеён твёрдо решила поговорить с Чонгуком, потому что так больше продолжаться не могло. Прошло несколько дней с тех пор, как она говорила с Чонён, и единственное, что она получила за это время, то это головную боль, которая усиливалась с каждым днём. Особенно больно бывало, когда Чонгук находился рядом, из-за чего девушка его попросту избегала. И в этом ей очень помогала работа Чонгука. Чеён была очень рада тому, что он там задерживается. А когда он приезжал домой, Чеён просто делала вид, что спит. Иногда и вправду засыпала, приняв таблетку снотворного и обезболивающего. По-другому она не могла. Но сегодня она не заснёт. Она выяснит в чём дело, потому что была уверена, что Чонгук точно что-то знал. Эта его реакция, когда она сказала ему «как будто такое уже было», очень сильно заставила задуматься. Почему Чонгук в тот день молча ушёл? Это на него не похоже, потому что, не скрывай он что-то, то точно бы попытался хоть как-то помочь. Он и пытался, но когда Чеён ответила на заданный вопрос, то сразу же свалил. Чеён понимала, что знает Чонгука не так хорошо, чтобы быть уверенной в том, что знала его на все сто. Но она не настолько тупая, чтобы не заметить его перемену в настроении. Это даже тот, кто незнаком с Чонгуком поймёт. Ничего сверхъестественного тут не было, и знать Чонгука в этой ситуации, как свои пять пальцев, не нужно. Но причину узнать нужно. Чеён устала от этой боли, которая забирала у неё все силы. Устала от лжи, которая вокруг неё обвилась густым туманом. Из-за неё она ничего перед собой не видела, лишь размытый фон далеко от неё, который то ли приближался, то ли отдалялся. Чеён не знала точно, потому что туман не позволял ничего разглядеть, перед глазами мутная пелена. Она слышала лишь громкие звуки: громкий звук удара, звук разбившегося стекла, который резал уши, чьи-то голоса, чей-то очень громкий крик, который она стала слышать недавно, и давку вокруг шеи, как будто кто-то пытался её удержать. Эти сны, которые она даже кошмарами не назовёт, последние три дня снились ей постоянно, иногда, когда она что-то делала, она может буквально зависнуть, пока звуки начинали вновь бить по ушам. Девушка понятия не имела, почему с ней так происходит, что эти звуки значили, почему она чувствовала странную давку, из-за которой она вдохнуть воздуха не могла, хотя она, как бы странно это не прозвучало, продолжала дышать. Эти странные ощущения, странные звуки скоро точно лишат её рассудка. Но до того, как это случится, она хотела поговорить с Чонгуком. И сегодня тот самый день. Сегодня вечером она заставит его говорить.***
День «х» наступил быстро, не успел Чонгук, который был настолько сильно погружён подготовку, и глазом моргнуть. В голове всё крутилось и вертелось, пока время, словно тягучий мёд, медленно шло. Обычно, время для Чонгука всегда пролетало незаметно, пока он сидел в офисе и работал, но сегодня час растянулся на долгие десять лет. До установленного времени оставалось ещё три часа, четвертый с трудом заканчивался, убивая нервные клетки Чона один за другим. В итоге, чтобы не гнить на месте, мужчина решил вернуться домой. Он не видел Чеён, наверное, лет сто, потому что ночью, когда он возвращался, девушка спала. Утром, когда Чонгук уходил, тоже спала. Да и ощущение было такое, что девушка будто его сторонится. Если это действительно так, то он хотел поговорить. Особенно сегодня это ему казалось таким необходимым, как будто, если этого не сделает, что-то случится. Чон поехал домой, но, заходя в гостиную, никого не увидел. Чонён тоже не было, но Чонгук подозревал, что её не было сегодня вообще. Мужчина осмотрелся и поднялся в комнату девушки, но и там её не нашёл. Чонгук нахмурился, но пока не спешил тревожиться. Он вышел из его комнаты и прямо в коридоре столкнулся с Чеён, которая сидела на полу, одной рукой схватившись за голову. Чонгук резко подошёл к нему, хотел прикоснуться, спросить, что с ней случилось, как девушка оттолкнула его руку, которую он к ней протянул. Чон нахмурился и сильно удивился данной выходке. — Что случилось? — холодно спросил Чонгук, а складка на лбу только углубилась. Чеён зашипела и отползла от Чонгука дальше, заставляя мужчину задаваться вопросами. — Не подходи, — прохрипела Чеён, пытаясь игнорировать сильный и очень громкий гул в ушах. Но Чонгук слова девушки проигнорировал, сделав шаг к ней. И боль только усилилась, из-за которой Чеён даже глаза открыть не могла. Звуки, очень много звуков, они смешивались, создавая шум, которого вытерпеть она не в силах. Пульсация в висках, бьющееся стекло, чувство удушья становилось только сильнее с каждым шагом Чонгука. — Убирайся! — на всю глотку закричала Чеён, когда Чонгук вновь коснулся её, и, сама того не понимая, замахнулась, но мужчина ловко схватил её руку. От прикосновения девушка начала кричать, чем заставила Чонгука в ступоре отпустить её ладонь. — Чеён… — с трудом выдохнул Чонгук, смотря на то, как Чеён поднялась на дрожащие ноги и направилась в свою комнату. У него сердце билось со скоростью света, ещё немного, и от переживания за девушку могло взорваться. Он последовал за ней, когда понял, что Чеён совсем не ориентировалась в пространстве и пошла в его кабинет. Чонгук пошёл за ней, близко не подходил, не касался её, держался на расстоянии. Девушка вошла в комнату, постоянно жмурясь и пытаясь сквозь туман увидеть стол, на котором лежали её таблетки. Но только через несколько секунд до неё дошло, что она зашла совсем не туда. — Чёрт… — тяжело выдохнула Чеён и, пересилив боль, вышла из кабинета мужчины и всё же нашла свою комнату, глотая сразу три таблетки сильного обезболивающего. Осушив стакан, Чеён вновь села на пол и перевела дыхание. Боль не ушла, но звуки прекратились. — Чеён, да что с тобой, блять, происходит?! — услышала она голос Чонгука и медленно повернула голову, смотря на мужчину, который стоял у проёма двери и не заходил. — Чонён сказала мне вспомнить кое-что, — вдруг заговорила Чеён, совсем пропустив мимо ушей вопрос Чона. — Сказала, что она давала мне намёки, потому что напрямую рассказать не могла. Она рассказывала мне, что ей запретили, — продолжала девушка, наблюдая за тем, как эмоции на лице Чона менялись. — Чеён, сейчас не нужно про это… — Чонгук, что происходит? Почему мне кажется, что мы когда-то виделись, почему твои татуировки на руке мне знакомы, почему ты ушёл от ответа, когда я рассказала тебе про то, что меня мучает. Почему я постоянно слышу звуки, которые никогда раньше не слышала? Визг шин, звук разбивающегося стекла, чувство, будто кто-то удерживает меня за шею. Что это, Чонгук? Что со мной происходит? Почему эта хуйня со мной случается только тогда, когда ты рядом? Чонгук ничего не отвечал. Его взгляд твёрдо говорил за себя. Он ничего говорить не будет, даже слова не скажет. Не услышав ответы на свои вопросы, Чеён горько усмехнулась, шикнув, пошла к шкафу и надела тёплые вещи, делая вид, что Чона нет в комнате. Надев куртку, девушка поборолась с головокружением, хватаясь за шкаф, чтобы не упасть. Подождав несколько секунд, пока головокружение окончательно пройдёт, она выпрямилась. — Куда ты собралась в таком состоянии? — спросил Чонгук и нахмурился, пока Чеён, даже не смотря на него, пошла к двери и оттолкнула его, чтобы пройти. — Я пойду к Чонён. Если ты мне ничего не говоришь, то я выведаю всё у неё. Я уже не могу это терпеть, ещё немного, и я сдохну из-за этого. — Никуда ты не пойдёшь, — отрезал Чонгук и, схватив девушку за плечо, толкнул назад, возвращая обратно в комнату. — Сейчас тебе даже во двор выходить не рекомендуется, как и Чонён. — Опять что-то задумал и не говоришь? Впрочем, чего я ещё ожидала от тебя. Я каждый раз предложения из тебя вытягиваю. — Чеён, ради бога, сейчас не время для игр, — пытался достучаться до девушки Чонгук и сделал шаг к ней, но Со просто оттолкнула его. Чонгук вздохнул и посмотрел на Чеён холодным взглядом, но та тоже ему не уступала. Смотрела так, будто убить его готова. — Мне плевать на опасность, ясно? И не такое терпела, помни, чья я дочь, — зашипела Чеён и её глаза округлились. — Да, я знаю. Я пойду туда, посмотрю в ту комнату, — кивнула самой себе Чеён и вновь пошла к двери, но Чонгук снова её схватил. Чеён резко развернулась и замахнулась рукой, ударяя Чона в плечо. Чонгук схватил её руку и потянул на себя, но девушка отбилась ногами, на лицо Чонгука, которое исказилось от боли, не посмотрела. Отцепив его от себя, Чеён побежала в коридор, прекрасно зная, что Чонгук бежит за ней. Прямо у лестницы её схватили за капюшон толстовки и потащили назад, а потом она почувствовала крепкую хватку на шее и тихо застонала. — Отпусти меня, — прохрипела Чеён, морщась от боли. От боли не только в руке, но и в голове. — Никуда я не отпущу тебя, никуда ты отсюда не уйдёшь! Ты хоть понимаешь серьёзность своих поступков, знаешь хоть какая опасность тебя там поджидает? — зарычал Чонгук, а Чеён начала вырываться сильнее. — Ты сам меня вынуждаешь! — закричала Чеён. — Чонён запретил говорить, сам хлебала не открываешь, единственное, что мне поможет, это дом, в котором я выросла. — Ты жила там после аварии несколько лет, но так и ничего не вспомнила. Думаешь, сейчас тебе что-то поможет? Я тебя умоляю, не будь дурой и приди в себя, наконец, — нервно усмехнулся Чон и потащил Чеён обратно в её комнату, ни на секунду не ослабляя хватку. — Ты ничего не знаешь, — повысила голос Чеён. — И запрещать мне тоже права не имеешь. Кем ты себя возомнил, отпусти меня, блять, — зашипела девушка и ногой ударила в спину Чона, а потом в голень, да так сильно, что мужчина с рыком упал на колени. Чеён ударила кулаком по руке, которой Чон держал её, и, добившись своего, вновь побежала к лестнице, но не успела Чеён пробежать пару метров, как Чон, который её уже нагнал, схватил за руку, развернул и больно прижал к стене. У Чеён перед глазами космосы взорвались от боли. Чонгук не ждал, пока она придёт в себя, и, грубо взяв за руку, повёл в комнату. Чеён покорно последовала за ним, но медленно начала приходить в себя и отбиваться. И у неё не получалось. Чонгук открыл дверь в свой кабинет и толкнул девушку внутрь, после чего зашёл сам. Чеён встала с пола и попыталась выйти, пока Чонгук крепко её держал. Отбивалась, пыталась ударить, сделать больно, всё, что угодно, лишь бы вырваться отсюда и подальше от Чона, из-за которого у неё голова болела ещё сильнее. Сил на то, чтобы драться, не осталось, но она всё равно замахнулась, прекрасно зная, что выглядит смешно, что для Чонгука она просто букашка, которую он мог с лёгкостью раздавить. Но плевать, она отсюда выйдет. Чонгук поведения девушки не понимал, что на неё нашло, тоже. Он просто блокировал её удары, которые и ударами назвать нельзя. Но Чеён сделала неожиданное. Резко ударила ногой по животу, Чон даже понять ничего не успел, как боль пронзила всё тело. Но на неё он не отвлёкся. У него цель, не отпускать Чеён. Он быстро поднимается на ноги и схватил её за шею, второй рукой удержал за живот и потянул назад. Чеён начала отбиваться, но внезапно перед глазами вспыхнула яркая молния и она замерла открыв рот и перестав дышать. Почувствовав, что Чеён замерла, Чонгук тоже остановился, хотел посмотреть ей в лицо, но он держал её спиной к себе. У Чеён перед глазами вновь начали появляться кадры, но с каждой секундой они замедлялись и становились чётче. Вот она видела всё. Машина, красивый вид за окном, она сидит на заднем сидении, пока очень красивая женщина, которая сидела впереди, повернувшись к ней, что-то рассказывала. За рулём какая-то другая женщина, которая тоже ей смутно знакома. Та красивая женщина рассказывала ей, что они едут отдыхать, и как они хорошо проведут время. Потом она вернула взгляд к водителю и начала спорить с ней о чём-то. Из-за чего, Чеён не знала, она не слышала абсолютно ничего, ни одного слова не различала. Всё вокруг такое яркое, солнечное, словно это самое лучшее её время, и Чеён уже начала в это верить, как всё вокруг мигом красным окрасилось. Визг шин, звук разбивающегося стекла. Перед глазами кровь, много крови. Она смотрела вперёд, а потом на двух женщин, которые изуродованы кровью, их лиц не разобрать, лишь кровавое месиво от их красоты осталось. Чеён открыла рот, чтобы закричать, но задыхалась. Дым вокруг заполнял воздух, не давая возможности дышать. Со хотела оказаться рядом с женщиной, с её… мамой, но даже двинуться не могла. Она почувствовала слёзы на щеках, почувствовала кровь, которая текла из рассечённой брови. Но потом она услышала звуки, и кто-то вытащил её из машины. Он повёл её подальше, пока Чеён замерла статуей, бросила взгляд на машину, но та взорвалась вместе с той, что врезалась в них. Чеён начала кричать, но тот, кто её держал, вслепую схватил за шею и пошёл назад. Чеён ничего перед собой не видела, слышала только взрыв, который жизнь её близкого человека забрал. Девушка вырвалась, тянулась вперёд, на то, что она из-за хватки на шее не могла дышать, внимания не обращала. — Мама, мама, мама… Кричала Чеён. Теперь она слышала. Как сильно билось её сердце, слышала треск огня, который дымом уносил две жизни. Её мама и её лучшая подруга, которая была для Чеён, как второй родитель, потому что Джимин никогда на неё внимания не обращал, днями пропадая на работе. Чеён хотела к ним, уйти вместе с ними, потому что жизни без них для неё не было. Но голова начала кружиться, ноги подкосились. Она упала, но её кто-то подхватил. Она посмотрела мутным взглядом на руку, увидела татуировки, различила одну единственную в надписью «VON», потом она увидела небо. И до того, как закрыть глаза, она почувствовала запах какого-то парфюма и увидела незнакомое лицо. Вся картина теперь прояснилась. Это был Чонгук, который держал её, это его татуировки она видела до того, как потеряла память, вот почему они казались такими знакомыми. Он хватал Чеён за спину, прижимал к своей груди, вот почему Чеён всегда, когда Чонгук так её обнимал, чувствовала, что такое уже было. И это чувство удушья, это тоже… из-за Чонгука. Воспоминания рядом с ним пытались вырваться, но что-то их удерживало, именно поэтому у неё болела голова, потому что мозг пытался открыть давно запертый сундук воспоминаний. Вот почему с Чонгуком они пытались вырваться наружу. Он был ключом в её прошлое. Единственный, кто видел тот кошмар вместе с ней, и который шокировал её настолько, что организм решил удалить всё это, заставить забыть человека, которого она любила. Она абсолютно ничего о своём матери не помнила, как будто её не было с ней никогда, и не она подарила Чеён счастливое детство, которое она забыла шесть лет назад. «Шесть лет назад…» «Насколько мне известно, они конфликтовали даже до того, когда я только-только начала работать, а это, заметь, было несколько лет назад, — щёлкнула она пальцами.» «Сколько? — спросила Чеён.» «Шесть лет, получается. Тогда господину Чону стукнуло двадцать один год. Как раз в том году он и улетел в Китай. Правда, незадолго до вылета у него случились кое-какие неполадки, из-за чего пришлось немного задержаться.» «А какие проблемы?» «К сожалению, я не могу об этом говорить.» «Я дала тебе достаточно много намёков.» Шесть лет назад, начало войны между Чоном и Со, Чонгук, татуировки, причины, из-за которых пришлось задержаться… Чеён положила дрожащие руки на руки Чонгука, не вырывалась как несколько минут назад, а медленно их убрала, повернулась и посмотрела на Чонгука огромными глазами. — Ты… ты там был, — сказала Чеён, и свой собственный голос не узнала. — В день аварии… это ты вытащил меня из машины… — Да, я там был, — помолчав несколько секунд, с тяжелым вздохом подтвердил Чонгук, пока Чеён всё ещё пыталась всё переварить. В голове полная каша, новые вернувшиеся воспоминания, осознание, и внутренняя боль. — И это сделал твой отец, — продолжил Чонгук. Раз начал, то пусть скажет всё до конца. — Сделал для того, чтобы подставить меня. Чтобы избавиться от меня, он поставил на кон свою семью. Свою жену и дочь. А знаешь почему? Потому что деньги и власть для него важнее вашей жалкой жизни. Именно так он вас и видел. Как грязь под своими ногами, как и меня, поэтому попытался избавиться от нас. Одним выстрелом троих зайцев. Ты должна была умереть ещё на месте, но именно в тот день я уезжал, и ты осталась жива, я оказался рядом при столкновении, я вытащил тебя из груды металлолома, потому что только ты осталась жива, а других просто раздавило. Мой человек, которому я доверял, сказал, что я отдал приказ покончить с вами. Меня просто подставили, а тебя хотели убить. Чеён не могла поверить в то, что она слышала. Чонгук говорил странные вещи, которые не могли быть реальными. Она не хотела, чтобы это было правдой. — В ходе расследования выяснилось, что Джимин отправил вас на отдых специально, и, ох, блять, какая неожиданность, именно в тот день, когда я должен был уехать. — Нет… — сиплым голосом прохрипела Чеён, хватаясь за голову. Её трясло, внутренности лезли наружу, её тошнило от всего этого. От всего, что сейчас Чонгук говорил. У неё перед глазами окровавленные тела, разбитое стекло, взрыв, огонь. — Это не может быть правдой… пожалуйста, нет… — Да, Чеён, — своими словами ещё сильнее ударил Чонгук. — Ты сама хотела это услышать, сама хотела всё узнать, вспомнить. Я видел твою надежду, что, даже после всего, что он с тобой сделал, ты верила, что Джимин будет хоть что-то к тебе испытывать. Я бы рассказал тебе всё с самого начала, но я не захотел, представь себе, я не захотел сломать тебя ещё сильнее, потому что я — не Джимин, и таким, как он, никогда в своей жизни не буду. В комнате резко нависла тишина. Чонгук смотрел на Чеён, которая не знала как дышать. Боль била под дых, девушке казалось, что сейчас она упадёт в обморок. Слова Чонгука крутились в голове. Хотелось плакать за свою слабость и наивность, потому что даже после всего, что случилось, она так и не и не смогла погубить в себе эту глупую надежду. Чонгук был прав, это никогда не было ни для кого секретом, но слышать такое так больно. Чеён хотела убить себя за то, что она эту боль чувствовала. Она должна была давно понять, что отца у неё никогда в жизни не было. У неё была лишь мама, которую у неё отнял Джимин. — Я надеюсь, теперь ты успокоилась, — вдруг сказал Чонгук и вышел из комнаты, закрывая дверь. До Чеён не сразу всё дошло, только тогда, когда она услышала щелчок. От тихого звука, который прозвучал слишком громко, у него сердце сбилось с ритма. Она на ватных ногах сорвалась к двери и начала колотить её руками. — Чонгук! Чонгук открой дверь! — кричала Чеён, ударяя кулаками дверь сильнее. Но ей никто не отвечал. Чеён подняла, что она одна в доме. Чонгук ушёл, так и не поговорив с ней нормально.***
Намджун вышел из тёмного помещения и снял окровавленные перчатки, бросая их в сторону. Он достал пачку сигарет и закурил, садясь на капот машины. Докурив первую, она достал вторую и вновь затянулся, смотря на постепенно темнеющее небо. Час приближался. Уже через полтора часа они будут принимать товар, где их будут ждать гости. Намджун очень не хотел пачкать руки, но понимал, что по-другому никак. Он сам напросился. Бросив фильтр докуренной сигареты, Намджун достал телефон и набрал Чонён. Он в уме повторил разговор с врачом семьи Со, которого он нашёл без особого труда. Чонён ответила на звонок. — Я говорил с ним только что, — сразу начал Намджун. — И ты была права насчёт лекарств. Точнее, это даже лекарствами не назовёшь. Ей давали обычные обезболивающие и витаминки, никакого средства для восстановления памяти не было. — Я так и думала, — произнесла Чонён и тяжело вздохнула. — Ладно, что и следовало ожидать от этого человека. Я даже не удивлена. — Да, это было вполне ожидаемо, — кивнул Намджун и бросил взгляд на окровавленные перчатки. — И что ты будешь делать? — Ничего, — ответила она. — Просто пойду к ней. Сегодня, если я правильно помню, у вас какая-то миссия. — Через полтора часа должны начать действовать, — поправил Намджун. — Будь осторожен, — сказала Чонён и нервно закусила губу. — Буду.***
Чонён приехала за несколько минут. Она поздоровалась с охранником и вошла в особняк. Но уже стоя в коридоре поняла, что что-то здесь не так. Чонён стояла на месте и чему-то прислушалась. И не зря. Ю отчётливо слышала какой-то шум. Она не стала медлить, сорвалась с места, сразу же поднялась на второй этаж и прислушалась. Шум был из комнаты Чеён. Она побежала к двери и потянула ручку, но потом поняла, что она заперта. Чонён недоумевала, но повернула ключ и вошла в комнату, находя Чеён сидящей на полу рядом с дверью. — Чеён? Что происходит? Почему дверь заперта снаружи? — спросила Чеён, недоумевая. — Чонгук меня запер, — Чонён услышала в ответ хриплый голос Чеён. — Чонён, я всё… я всё вспомнила… — Ох… — вздохнула Чонён и потёрла лоб, смотря на Чеён, которая сидела на полу, съёжившись и обняв себя за плечи, словно потерянный ребёнок. — Но… почему запер? — Я хотела вернуться домой и пойти в ту комнату, — ответила Чеён, но, заметив ничего не понимающий взгляд старшей, добавила. — Комнату моей матери. Но сейчас, как я понимаю, в этом нет острой необходимости. — И про Чонгука ты тоже знаешь? — спросила Чонён и села рядом, обнимая Чеён за плечи. — Скажу больше, я всё знаю… — горько улыбнулась Чеён, укладывая голову на её плечо. — Теперь я всё знаю.***
Чонгук не мог прийти в себя после того, как он ушёл из дома. Лицо Чеён всё ещё было перед глазами, хотя Чон пытался не вспоминать его сейчас. Особенно тогда, когда ему нужно сосредоточиться совсем на другом. Время уже пришло, они все были на своих местах. Чонгук был с Намджуном, принимать товар должны они, а Чимин и Хосок были на других точках, где они должны были встретить незваных гостей. Слова Намджуна он банально не слышал, из-за чего старший буквально дал ему подзатыльник. Чон с трудом перевёл своё внимание на него, сотни раз слушая одно и тоже. Вокруг их машины была многочисленная охрана с оружием, на территории также были снайперы, которые находились тут по наставлению Хосока, который говорил, что охрану надо удвоить. Чонгук не стал возражать и принял его предложение. Всё равно они не помешают. — Ладно, а теперь рассказывай, что ты опять натворил, раз меня абсолютно не слушаешь, — вдруг сказал Намджун. — До прибытия товара у нас ещё есть время. Рассказываешь мне про свой проёб, а потом со спокойной душой подходишь к продавцу, отдаёшь деньги и шуруешь домой, где будешь извиняться перед ней. — А что сразу я-то? — цокнул Чонгук. — Не делал я ничего. — А что такого произошло, что ты будто в воду опушенный? — Чеён вспомнила всё, — выдохнул Чонгук и закрыл руками лицо. — И про меня тоже. Я рассказал ей всё, и это, как я и ожидал, глубоко её ранило. — Рано или поздно она бы всё равно узнала. Да и я сегодня выяснил, что их врач давал ей таблетки, которые якобы должны вернуть память, а это оказались обычные обезболивающие и детские витаминки. Так что, не накручивай себя. Это должно было случиться. — Я знаю, но всё равно чувствую себя ужасно, просто стоит вспомнить её лицо… — Пора, — перебил его Намджун и вышел из машины, подходя к только что подъехавшему чёрному Мерседесу. Чонгук пошёл за ним и остановился в центре, а из машины напротив вышел высокий светловолосый мужчина и подошёл к ним. — Более уёбищного места не удалось найти? — проворчал мужчина и недовольно посмотрел на Чона. — Ещё бы свиньей притащили. Уверен, было бы здорово, и мои ботинки ещё больше поплакали. — Ебальник завали, Бэм, — закатил глаза Намджун. — Купишь себе другие, не ной, будто у тебя совсем денег нет. — Иди ты, — цокнул Бэм. — Забирайте эту дрянь, отдайте деньги, и валите на хуй. — Забавно, что человек, который совсем не принимает наркотики, их продаёт, — усмехнулся Чонгук, кивая своему человеку. — Кто бы говорил, — фыркнул Бэм. — Сам-то тоже только несколько раз нюхал, но тоже продаёшь и покупаешь. — Это бизнес, — пожал плечами Чонгук. — Да и клиентов у меня больше, чем у тебя. — Иди на хуй, — закатил глаза Бэм, забрал чемодан с деньгами и, даже не попрощавшись, пошёл к своей машине. Как только светловолосый мужчина скрылся из виду, Чонгуку позвонил Чимин. — Да? — нахмурился Чонгук и промолчал, слушая отчёт Чимина. — Хорошо, оставляй там кого хочешь. Мы с Намджуном сейчас подъедем в клуб, Хосок тоже там будет, я сейчас ему доложу. Всё, отбой, — сказал Чон и отложил звонок. Тут же ему на телефон пришло сообщение от Хосока, что у него всё хорошо, и они перебили всех крыс. Он напечатал Хосоку ехать в клуб Чимина и убрал телефон в карман. — Кажется, я начинаю думать как Хосок, — вдруг сказал Намджун, и Чонгук посмотрел на него. — Всё прошло слишком идеально, что очень подозрительно. Тебе так не кажется? — Я даже не думал об этом, — сказал Чонгук и пожал плечами. — Ладно, забудем об этом. Пора ехать в клуб, — вздохнул Намджун и пошёл к машине. Чонгук стоял несколько секунд на месте, обдумывая слова Намджуна, действительно чувствуя какой-то подвох. Но покачал головой и пошёл за Кимом.***
Мина положила телефон обратно на стол и бросила взгляд в сторону окна, думая о чём-то своём. Она звонила Чимину, и мужчина рассказал, что всё прошло хорошо. Но, вот только, девушке в это мало верилось, потому что хорошо всё пройти не могло. Но она не стала спорить и пытаться выяснить детали. Не её это дело, у неё нет прав вмешиваться. Наблюдать и слушать — вот, что она могла. У Мины нет права голоса и действий. Она просто наблюдатель. Девушка подошла к окну и посмотрела на охрану, которой стало сегодня в два раза больше. Чимин усилил охрану, но сам ничего не объяснил. А девушке объяснения и не нужны. Не глупая, сама всё отлично понимала. Про это она тоже промолчала. Оставалось надеяться, что всё будет хорошо, и никаких неожиданных сюрпризов сегодня не будет. Но Мина потеряла веру давно. И она в это «хорошо» не верила.***
Чеён и Чонён пили чай на кухне, пока снаружи не раздался странный звук, который заставил обоих вздрогнуть и перевести взгляд в сторону окна. Чеён сглотнула и шумно выдохнула, сжимая дрожащими пальцами кружку, когда звук снова повторился. Она посмотрела на Чонён, у которой цвет лица пропал, и горько улыбнулась. — Подумала о том, о чём и я? — спросила Чеён и сделала глоток, с чудом удерживая кружку в дрожащих руках и не проливая на себя горячий чай. — О том же, о чём и ты, — вздохнула Чонён. — Нам нужно звать на помощь, — сказала она, но достав телефон, поняла, что заряда на телефоне нет. — Блять, сел! — Быстрее, наверх! — сказала Чеён и сорвалась на второй этаж, в свою комнату, где лежал её телефон. Чонён побежала за ней, но прямо в гостиной какой-то незнакомый мужчина схватил её за волосы и оттащил назад. — Чеён, беги, — закричала Чонён, и замерла, чувствуя на шее холод металла. За Чеён побежал второй мужчина, который появился буквально из ниоткуда. Чеён услышала крик Чонён и не обернулась. Она слышала шаги сзади, кто-то шёл за ней, и очень стремительно приближался. Со сглотнула и, быстро сняв ключи с замка, зашла в свою комнату и дрожащими руками попыталась запереть дверь изнутри. Кое-как у неё получилось. Отложив празднование своей маленькой победы в сторону, она подлетела к телефону. Написать сообщение она не успевала, дрожащие пальцы просто не позволяли ей написать хоть какое-нибудь слово, позвонить тоже не вариант, ведь не факт, что Чонгук ответит после того, что Чеён сегодня устроила. Оставалось только надеется, что он поймёт её знак о помощи. Цифры. Цифровые коды. Он их точно не спутает. Пожалуйста, Чонгук, пойми её посыл о помощи. «9958» Они учили цифровые коды, чтобы в момент, когда позвонить будет не вариант. И Чеён очень рада, что в это время очень хорошо слушала преподавателя. «ваше сообщение доставлено.» Дверь сзади с грохотом открылась. Чеён не хотела существовать в этот момент. Она вдохнула побольше воздуха и повернулась, смотря мужчине в лицо. Она сразу его узнала, этот человек работал на её отца. От этого осознания сейчас смеяться хотелось. Лечь на пол и громко смеяться в голос, потому что она знала, она была в этом уверен. Он придёт. Она себе это как мантру повторяла, не давала забывать. Джимин, наверное, сейчас внизу, ждал, когда притащат его глупую дочь. — Тебе лучше не двигаться, — сказал ей мужчина и сделал шаг вперёд. Чеён улыбнулась, чем ввела в ступор мужчину, но тот быстро вернул бдительность. — Иначе твоей подруге будет очень больно. — Как и всегда, — горько усмехнулась Чеён и подняла руки, показывая, что она ничего делать не будет. — Будет бить через других, но не прямо на тебя, — сказала Со и сама подошла к своему палачу. Тот грубо хватает её за плечо и потащил вниз. Ну что ж, отец, вот мы и встретимся вновь.