8 лет назад
Возникло ощущение, что тебя подбросили так высоко в воздух, и все, о чем ты можешь думать, это о волнующем освобождении, и как ты готов рисковать каждым мгновением своей жизни только для того, чтобы насладиться еще одной его секундой. Ты полностью отпускаешь свои руки, прекрасно зная, что ты в безопасности и тебе не причинят вреда, только для того, чтобы тебя так внезапно уронили, и ты так сильно падаешь на колени, что едва находишь в себе силы снова подняться на ноги. Тэен думал об этой аналогии раз, два, слишком много раз. Хотя он никогда не думал, что сможет по-настоящему почувствовать это… До сегодняшнего дня. — Я хочу уйти. Слова взрываются в голове Тэена, как бомба. Он пытается повторить предложение один раз, убеждаясь, что расслышал его правильно. Он поворачивается к Джехену с остекленевшими, дрожащими глазами. — Что? Тэен ждет. Он ждет, что Чон расплывется в улыбке и скажет ему, что он просто пошутил, что ему была интересна реакция Ли на это. Но чем дольше он смотрит в эти темно-карие глаза и на то, как его брови сходятся на середине лба, тем больше он понимает, что нет, другого способа обойти это нет. Что это реально. — Я хочу уйти, — повторяет Джехен, на этот раз тверже. Он откладывает коньки в сторону и смотрит прямо на пустой каток, чувствуя полные страха глаза Тэена и дрожащие губы. — Фигурное катание… слишком тяжело для меня. В этот единственный момент казалось, что весь Тэена мир рухнул. Наступила тишина, и он не осмеливался заговорить, потому что это причиняло боль. Так чертовски сильно. Его разум становится пустым, лишенным какого-либо связного предложения каждый раз, когда он открывает рот. — Ты… ты шутишь, верно? — ему удается прохрипеть. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не серьезно, Джехен. — Я на полном серьезе. И вот так слезы, которые Тэен пытался сморгнуть, хлынули из его глаз водопадом — одна за другой — окрашивая его щеки и собираясь на губах, как соль. — Джехен… — умоляет он. — А как насчет… ч-что насчет нашей мечты? А как же Париж? Чон встречается с ним взглядом. — Это твоя мечта, Тэен. Но ты обещал. — Разве мы не клялись, что будем кататься вместе так долго, как сможем? Что мы подождем до 2027 года. Ты сказал, что все образуется. Джехен… — Мне жаль, — выдыхает Чон. Он был слишком мягким. Едва слышный шепот. Тэен знает, потому что в тот момент, когда Джехен повысит голос, он не сможет держать себя в руках. Он пытается сдерживаться. Но почему он должен это делать? — Джехен, мне нужно, чтобы ты подумал об этом, — говорит Тэен паническим голосом. — Может быть, на тебя просто оказывают давление. Ты просто устал. Пожалуйста, обдумай свое… — Я уже думал об этом. Не один раз, а больше раз, чем я могу вспомнить. Слезы снова грозятся хлынуть из глаз Тэена. — Я… С каких пор? — С чемпионата мира по фигурному катанию. Так… долго? Грудь Ли начинает сжиматься. Все кажется напряженным, настолько напряженным, что дыхание похоже на борьбу. — Это потому, что мы получили бронзу? Джехен, ты знаешь, что мы не всегда можем быть первыми. И мы сделали все, что в наших силах… — Это не потому, что мы получили бронзу, — вмешивается Чон. — Меня не волнует, займем ли мы первое, второе или какое-то другое место, если уж на то пошло. — Тогда в чем же дело? Стиснув зубы, Джехен спрашивает: — А тебе не надоело, Ен? Вся эта рутина, этот образ жизни, который у нас есть. Разве ты не устал? — Да, это становится утомительным, — Тэен качает головой. — Но это моя мечта. Я буду делать это снова и снова, даже если это означает, что мне придется работать до изнеможения. Это и твоя мечта тоже, — пауза. — Верно? На катке холодно. Без перчаток его пальцы начинают приобретать бледный, унылый цвет. Он тоже начинает дрожать. Однако ни одна из этих вещей не имеет значения, когда все, о чем Тэен может думать, — это Джехен. Его слова. И того, как они пришли к этому моменту, которого он боялся больше всего. — Это тоже было моей мечтой, — шепчет Джехен голосом, пронизанным болью и сожалением. — Было. Я люблю кататься на коньках. Мне нравится кататься с тобой, но я надеюсь, ты знаешь, что это не продлится до тех пор, пока мы не состаримся. Нам тоже придется строить свою собственную жизнь. — Ты устал от фигурного катания? — спрашивает Тэен. — Или от меня? — Тэен, ты знаешь, я никогда не устану от тебя… — Тогда почему? — наряду со слышимой слабостью в голосе, из его глаз быстрым потоком текут горячие слезы. — Почему, Джехен? Я не… Я не могу… Пожалуйста, помоги мне понять. — Я устал, Тэен. Я хочу начать все сначала. Я хочу построить свою собственную карьеру. Я больше не хочу такой жизни. Ли задыхается, резкий вдох пронзает его легкие. Эгоист. Джехен такой чертовски эгоистичный. — Ты думал обо всем этом… не думая обо мне? А что насчет меня, Джехен? Я тоже твой партнер. Мы в этом вместе, не так ли? — Я говорю это тебе, потому что не хочу уходить так внезапно. Я не хочу оставлять тебя в подвешенном состоянии. На мгновение воцаряется тишина. Мысли Тэена путаются, искаженные тысячью разных вещей. Но есть одна, которая просто не перестает терзать его голову. — Ты бросаешь меня? Джехен резко поворачивается к нему. — Нет, нет. Нет, блять, нет, детка, — он придвигается ближе, чтобы дотянуться до руки Тэена. Ли не позволяет ему. Джехен замирает, поворачиваясь к своему возлюбленному с широко раскрытыми и налитыми кровью глазами. — Нет, Тэен. Боже. Это последнее, что я хотел бы сделать. Облегчение разливается по груди Тэена. Он чувствует, как будто, наконец, он может дышать после удушающей минуты. Он испытывает облегчение, но только на мгновение. — Но мне нужен перерыв, — говорит ему Джехен. — От катания на коньках, от этой жизни. Я не оставлю тебя, но пространство — мне нужно немного пространства. — Джехен… Чон бросается к Тэену прежде, чем тот успевает запротестовать. Он попытался вырваться из крепких объятий, но хватка Джехена сильнее, особенно когда все его силы иссякли из-за слез. Ли позволяет Джехену плакать у себя на плече, обхватив его руками. Он позволяет Джехену быть рядом, хотя он все еще не может понять. Он впускает его, пока Тэен снова не почувствует потребность дышать. — Джехен, — тихо зовет он. — Малыш. Его сердце разрывается, когда он смотрит на Чона, отстранившись. Его глаза красные, из носа течет, губы блестят от слез. — Я… мне нужна минутка, — ему требуются огромные усилия, чтобы устоять на ногах. Даже тогда ему нужно было ухватиться за перила сбоку для столь необходимой устойчивости. — Я вернусь через некоторое время. Сможешь меня дождаться? Он ожидает, что Джехен скажет «нет», отчаянно попросит его остаться, чтобы он мог выслушать, но Джехен кивает, и Тэен уходит туда, где находится выход. Ли почти задыхается, когда видит Хеншика, прислонившегося к двери, со скрещенными руками и пустыми и любопытными глазами. — Я все слышал. — Ты здесь. Хеншик отрывается от деревянной панели и тянется к заднему карману, доставая носовой платок для Тэена. Тихим голосом он говорит: — Я же говорил тебе, что всегда буду рядом, не так ли?***
Рождество в том же году было холодным. Холодным, потому что некому было заключить Тэена в теплые объятия перед камином. Холодным, потому что никого не было рядом, чтобы поцеловать его под омелой, некому было прошептать ему на ухо «я люблю тебя» в ту секунду, когда часы пробьют двенадцать, что для него всегда было лучшим подарком, который он мог получить за весь год. Джехен полетел с Кристал, чтобы отпраздновать праздники со своей семьей в Штатах. И поскольку Чон попросил это пространство, свой воздух для дыхания, Тэен с радостью дал его. «Это всего на несколько дней», — подумал Тэен. Но, как любой мог бы предположить, как сложатся их отношения: с этого момента все зашло в тупик. Между ними сообщения стали нечастыми, звонки были редкими, а встречи за пределами катка стали более редкими, чем часто, настолько, что даже мать Тэена начала задаваться вопросом, почему Джехен так долго не навещал их. Даже их выступление как пары внезапно стало тусклым. Упражнения, которые когда-то были любимой частью тренировок Тэена, теперь выполняются только ради этого. Страсть, огонь, который зажигал лед каждый раз, когда они выходили на каток, потух. Остальные члены команды, включая их тренеров, заметили резкое изменение в их динамике не только на тренировках, но и в их жизни вне спорта. И вот они спросили. Они долгое время проявляли любопытство, полностью полагаясь на язык тела Джехена и Тэена, который был слишком расплывчатым, чтобы даже что-то понять. Они были заинтригованы, потому что никто из них не знал. Никто из них не знал, что в первые месяцы следующего года Джехен и Тэен решат прекратить отношения. Они расстались. Это было взаимно. Это больше не работало, и они оба это знали. Честно говоря, Тэен предвидел, что это произойдет. Он предвидел это, когда Джехен впервые заговорил об уходе. Он предвидел, что это произойдет, когда ему пришлось, блять, приложить лед к своему тазу, потому что Джехен был так рассеян во время тренировки. Он предвидел, что это произойдет, когда Джехен начал дистанцироваться, не давая Тэену понять, что происходит на самом деле. Он предвидел это с самого начала, просто был слишком полон решимости притворяться и действовать вслепую. Но только потому, что он предвидел, что это произойдет, не значит, что это не ранит, верно? Тэен плакал несколько дней — даже недель. Он почти не спал, почти не ел, почти не делал того, что делал раньше. Он отвернулся от катания почти на две недели, благодаря свою счастливую звезду за то, что его тренеры достаточно заботливы, чтобы оставить его в покое. Позволить ему как-то восстановиться самому. Он был настолько не в себе, что однажды запаниковал из-за того, что не смог ничего приготовить накануне четырнадцатого февраля. Но осознание поразило его, возможно, немного слишком резко, что ему больше не с чем — не с кем — отпраздновать этот особенный день. Этот инцидент заставил его позволить слезам убаюкать себя на весь день рождения Джехена, и следующее, что он помнит, это март. Сезон соревнований быстро приблизился. Его первый соревновательный сезон за долгое время без Джехена рядом. Он пропустил первую половину, отчасти потому, что все еще находится в поисках нового партнера, а отчасти потому, что ему кажется, что носить эти коньки без Чона уже не то, что раньше. Сегодня он обнаружил, что делает именно то, чего больше всего боялся. Джехен, в своей пудрово-голубой рубашке на пуговицах и отутюженных брюках, сидит рядом с ним на скамейке в каком-то парке, положив обе руки ему на колени. Его каштановые волосы теперь намного длиннее — первое, что заметил Тэен, увидев его снова в первый раз. Второе, что он заметил, — явная щетина, обрамляющая его подбородок, и темные круги под глазами. Это дало Тэену чувство облегчения; он не проходил через эту дерьмовую фазу после расставания в одиночку. Что Джехен, не произнесся точных слов, тоже страдал. Это принесло ему облегчение, но в то же время и сломило его. Похоже, в последнее время Чон не уделял особого внимания своему здоровью. И Тэену еле сдерживается, чтобы не отругать Джехена за то, что он делает со своим телом. — У тебя все хорошо? — глупо было задавать вопрос. Нет, конечно, нет. Кому, черт возьми, было бы хорошо после того, как твои мечты разбились на миллион осколков, после того, как любовь всей твоей жизни решила просто прекратить это, и после того, как ты понял, что ни черта не можешь сделать, чтобы это изменить? — Да, все хорошо. Я все еще жив, — отвечает он с притворным энтузиазмом. Тэен не видит гримасу, появляющуюся на лице Джехена. — Ты? — Я действительно не знаю разницы между тем, что хорошо, а что нет в последнее время, — честно отвечает Джехен. — Я сегодня ходил на тренировку. — Ты что сделал? Ты передумал? — вопрос Тэена полон горечи, потому что из всех вопросов, которые он мог бы задать, это единственный, на который он уверен в ответе. — Нет, — Джехен качает головой. — Я пошел на тренировку, чтобы попрощаться. — Попрощаться? — Я улетаю в Штаты. Рот Тэена приоткрывается, он тихо задыхается. Он смотрит на Джехена недоверчивым взглядом, а затем: — Еще один отпуск? — Нет. Я останусь там навсегда. Тишина, воцарившаяся вокруг них, громкая, громче, чем крики детей на детской площадке издалека, громче, чем жужжание цикад под их сиденьями. Это оглушительно. Пока насмешка Ли не пронзает тишину, нарушая ее. — Похоже, ты так хорошо все спланировал. Лоб Джехена морщится. — Нет. Если бы у меня был выбор, я бы не просил тебя вести со мной этот разговор, когда я сказал тебе, что ухожу. Если бы у меня был выбор, я… — У тебя был выбор, уходить тебе или нет. — Как я могу продолжать делать то, что уже причиняет мне боль? Слезы начинают собираться в уголках глаз Тэена, и не проходит много времени, как одна из них, наконец, скатывается с его глаза. Он наблюдает, как лепестки с цветущих вишневых деревьев каскадом летят по ветру к их рукам, ловя один из них двумя пальцами, несмотря на затуманенное зрение. Рядом с ним неподвижно сидит Джехен, ожидая ответа. Любой ответ. — Мы были так счастливы, — говорит Тэен с легким вздохом. — Мы были так счастливы, что я… что ничто не могло подготовить меня к этому. Я был так напугана, Джехен. Да, и я все еще напуган. Чон не отвечает. — Катание на коньках… ты больше этого не хочешь, и я это понимаю. Я понимаю, почему ты хотел уйти. Это утомительно. Это ошеломляет. Я знаю. Но что насчет меня? — голос Тэена срывается на этих словах, но он позволяет себе продолжить. — Зачем так поступать со мной? Почему ты должен уходить? — Тэен, я думал, мы оба согласились… — Мы сделали. Я порвал с тобой, ты порвал со мной. Это было взаимно, — Тэен смотрит на него, побежденный. — Но, пожалуйста, позволь мне быть эгоистом, Джехен. Только в этот раз. Он продолжает. — Я думал, мы состаримся вместе. Я думал, что мы научим наших детей кататься на коньках. Думал, что мы научим наших внуков любить ту страсть, которая когда-то была у нас обоих. Думал, это было навсегда. Ты и я. — Тэен… — Это пиздец как больно, ты знаешь? Пожертвовать обеими вещами, которые ты любишь одновременно. Ты и фигурное катание придали смысл моей жизни. Потеря одного означала бы потерю цели другого, — Тэен издает горький смешок. — Но знаешь, что хуже? Это то, что я был бы готов отказаться от катания на коньках, я был бы готов отказаться от своей самой большой страсти ради тебя тысячу раз, даже если это означало, что мне будет больно в миллион раз сильнее. Единственная слеза скатывается с глаз Чона. Недолго думая, Тэен осторожно тянется к его руке. — Я люблю тебя, Джехен. Слишком. Слишком сильно, что я готов отпустить эту руку, чтобы ты мог летать. Так что ты можешь искать свою цель в жизни, даже если это означает, что мне придется остаться. Джехен качает головой. — Тэен, ты всегда будешь частью моей жизни. — И ты тоже будешь частью моей, — Тэен придвигается ближе, одной рукой накрывая щеку Джехена, и нежно целует в лоб своего тогдашнего возлюбленного. — Я люблю тебя, и знаю, что ты тоже любишь меня. Я не хочу быть эгоистом. Мне будет больно, тебе будет больно, но я надеюсь, что к концу этого мы найдем друг друга. Ты всегда будешь особенным для меня, Джехен. Мой большой малыш Юно. Мой партнер. Моя мечта сбылась.***
— Я был рядом с ним, когда тебя не было, — замечает Хеншик. Джехен кивает. Он не был там, чтобы увидеть, как все это разворачивается — как Хеншик медленно заполнял пустоту, которую он когда-то занимал в сердце Тэена, но он знает, что Хеншик заботился о Ли, когда он потерпел неудачу, предлагал больше, когда он терпел неудачу, исправлял его части, которые он сломал. И со всем, что произошло между ними, Джехен предпочитает не обращать внимания. — Спасибо, — это было все, что смог сказать Джехен. — Я сделал это не для тебя. — Я знаю. Хеншик криво смотрит на него: — Я надеюсь, ты также знаешь, что я не откажусь от него только потому, что ты снова появился в его жизни. Это вызывает смешок у Джехена. Похоже, сегодня Хеншик не приукрашивает свои слова. — Я не прошу тебя об этом. — Тогда я рад, — тон Хеншика тверд. — Мы на одной волне. Что-то острое пронзает грудь Джехена. Эту боль он эффективно отбрасывает с всевозможным максимальным усилием. Он старался не смотреть Хеншику в глаза с начала разговора. На этот раз он решает быть храбрым. — Просто позаботься о нем для меня, хорошо? Хеншик изучает его мгновение. Хеншика, как понимает Джехен, гораздо труднее прочитать, чем Тэена. Его выражения никогда не бывают искренними и всегда рассчитаны. Его слова тоже обдуманны и отфильтрованы до его тона и каждого слога, который слетает с его губ. И когда он, наконец, заговаривает, его вопрос не совсем похож на то, что ожидает Джехен. — Ты все еще любишь его? Может быть, это морозная погода привела его мысли в затруднительное положение, или мысль о том, что он находится в нескольких дюймах от нынешней возлюбленного своей бывшего. В любом случае, слова продолжают звучать в голове Джехена, как заезженная пластинка, как идея, которую он так сильно хочет стереть. Чон ловит себя на том, что перебирает строки единственных двух возможных ответов. В этот момент грудь сжимается. Он знает, какой путь ему следует выбрать, но это не то место, где хочет быть его сердце. Хеншик смотрит на него с надеждой в глазах, ожидая ответа, который он хотел бы услышать из уст Джехена. Проходит еще одна минута молчания, и его ожидания начинают иссякать. Чон не отвечает. В холодную ночь он решает оторваться от холодного тротуара, снежинки изящно оседают на его макушке. Он наполовину поворачивается к Хеншику. — Спокойной ночи, Хеншик. Джехен одаривает его улыбкой, прежде чем неторопливо удалиться, осторожно засунув обе руки в карманы. Он ничего не дал Хеншику, и он знает, что мужчина будет спать сегодня ночью с мыслями о его ответе, висящими в голове. Джехен продолжает уходить. Каким бы ни был его ответ, Хеншику не нужно знать.***
Как только Тэн получает сообщение от Тэена, он сразу же мчится обратно в деревню, полностью отказавшись от своего единственного шанса поужинать в Эйфелевой башне, просто чтобы быть рядом со своим лучшим другом. — Что случилось? — его голос разносится по всем четырем углам их комнаты, когда он распахивает дверь. — Я думал, ты все еще со своим парнем? Тэн не утруждает себя раздеванием, даже не снимает чертово пальто, несмотря на жар, исходящий от жаровни. Он грубо придвигает стул к тому месту, где сидит Тэен, и безмолвно протягивает ему коробку с салфетками. Его лучший друг, блять, плачет. — Где Хеншик? Тэен качает головой. — Он сказал, что ему нужно кое о чем позаботиться. Он отправился в свой отель. Тэн проводит пальцами по виску, наблюдая, как Тэен смахивает слезы, непрерывно текущие из его глаз, задаваясь вопросом, что, черт возьми, произошло. — Тэени… пожалуйста, скажи что-нибудь… что угодно. Ли поворачивается к нему с остекленевшими глазами — и, Господи, Тэн еще никогда не был так убит горем из-за своего лучшего друга, как сейчас. — Джехен. Тело Тэна расслабляется, автоматически протягивая руку, чтобы крепко обнять Тэена. Учитывая Олимпийские игры, победы Джемина и Джено и все остальное, что происходило в последние недели, это одна из тем, которую им еще предстоит затронуть. И Тэн, всегда стремительная половина этой дружбы, не думал, что они сделают это так скоро. — Я видел интервью, — тихо шепчет он в волосы Тэена. Тэн помнит, как Чон смотрел на Тэена, прежде чем ответить на каждый вопрос, как блестели его глаза, когда он сказал прессе, что рад снова видеть Ли, и как дрогнул его голос, когда он сказал, что их время как пары вышло. — Хеншик был там? Кивок. — Господи, Тэ, — Тен не может представить себя на месте Тэена в тот момент. Хотя камеры были отключены и интервью к тому времени уже закончилось, он наизусть знает, что его лучший друг пострадал. Сильно. — Что он сказал? Тэен только качает головой, голос застревает у основания его горла. Тен позволяет ему плакать, рыдать сколько душе угодно, потому что, хотя любопытство медленно съедает его, плечо, на котором можно поплакать, — это то, в чем его лучший друг нуждается больше всего. Хотя он не уверен, почему он нашел Тэена в таком состоянии в тот же день, когда он снова увидел Хеншика, выглядящего так, как будто он не проронил ни слезинки годами. Это как-то связано с интервью, но там, безусловно, есть что-то еще. — Тэен, — зовет Тэн. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Проходит минута, прежде чем Тэен обретает дар речи. — Я думал, что все кончено. — Что кончено? — Джехен и я, — выдыхает он. Тен инстинктивно притягивает его ближе. — Когда мы расстались, это было тяжело. Ты ведь знаешь это, верно? Все напоминало мне о нем. И даже после того, как он ушел, я… лед напоминал мне о нем. Даже до этого дня, — говорит он между рыданиями. — Потом пришел Хеншик. Он стер все, что было связано с Джехеном, все, что заставляло мысли о нем задерживаться немного дольше. Он вылечил меня. — Пауза. — По крайней мере, я так думал. Он продолжает: — Когда я был так уверен, что его память ни в малейшей степени не повлияет на меня, я увидел его снова. И все, — он резко втягивает воздух, — все, что мы делали, воспоминания, которые мы создали как партнеры по танцам на льду, как любовники… все это просто… все это просто вернулось. Зрение Тэена затуманено из-за слез, которые бесконечно скапливаются в уголках его глаз. В этом состоянии слабости Тэн держит его крепче. — Я думал, что они ушли, что я смог похоронить их навсегда, но кого я обманываю? — он усмехается. — Они все еще здесь. И это больно, Тен. Это чертовски больно. — Я знаю, малыш, — бормочет Тэн, баюкая его голову, как новорожденного младенца. — Я знаю. — Почему Джехен должен был вернуться? Почему он должен был появиться в моей жизни и разрушить все, что, как я думал, я исправил? После того, как он вот так ушел из моей жизни, почему он снова впускает себя? И почему я… почему я позволил ему? Семь лет. Семь лет восстановления прошлого себя, и Джехен смог разрушить эту стену одним предложением. Их время вышло, это правда, но почему это так больно? Почему он чувствует, словно в его груди одновременно тысяча осколков? Это даже не должно значить для него так много, как сейчас, верно? Но, Боже, это так. — Я так сбит с толку, — признается он. — Я так запутался, Тэн. Почему я… почему я такой? У меня есть Хеншик, Джехен в прошлом, но почему… Последние несколько дней выдались нелегкими. Постоянно быть около Джехена было нелегко. Затем все изменилось, и он снова смеется рядом с Чоном. Когда он думал, что это было просто ради их дружбы, в память о старых временах, Тэен не понимал, что, может быть, только может быть, его чувства глубже, чем он думает. Притянув лучшего друга ближе, Тэн нежно проводит тонкими пальцами по волосам Тэена. Он мягко убаюкивает его, позволяя ему привести свои мысли в порядок, пока снова не успокоится. Если бы только он мог перенести хотя бы четверть того бремени, которое испытывает Тэен, на себя. Если бы только он мог ругать вселенную за то, что она позволила Тэену пройти через все это дерьмо, никаких признаков подлинного счастья не видно. Если бы только он не столкнулся с Чон Джехеном в туалете в тот день в аэропорту. Если бы только они не расстались или просто вообще не пересекались. Может быть, все было бы по-другому. Но, конечно, все происходит по какой-то причине. — Давай ляжем спать, хорошо? Я хочу, чтобы ты отдохнул сегодня вечером, Тэен. Мы должны были праздновать, но вот мы здесь, утопаем в горе и слезах. Ты не заслуживаешь этой боли, дорогой. Отдохни, потому что ничто не могло причинить мне больше боли, чем видеть тебя таким.***
— Я думала, ты уже забыл обо мне. Вздыхая, Джехен поворачивается на бок и натягивает одеяло на шею. Несмотря на приглушенные звуки тарелок и столовых приборов, музыку и болтовню на заднем плане, веселый голос Кристал звучит ясно и отчетливо. Хорошо для нее. По крайней мере, один из них наслаждается жизнью. — Нуна, — скулит Джехен. Среди них, это Чон, который на самом деле почти не выходит из себя. Кристал редко получает мрачные сообщения от своего брата, не говоря уже о «Нуна, нужна помощь»: (сообщение около пятнадцати минут назад. И когда она услышала удрученный тон в голосе Джехена, Кристал сразу поняла, что не так). Она смеется, размышляя, стоит ли ей записывать их звонок для будущих целей шантажа. — Хорошо, я перестану дразнить тебя. Как там Париж? — Окей. Как Лос-Анджелес? Джехен клянется, что почти видит, как его сестра закатывает глаза, когда она насмехается. — Пожалуйста, Джехен. Я знаю, что ты позвонил не только, чтобы спросить о погоде здесь, — она делает паузу. — Итак, скажи мне. Что тебя расстроило и… черт. Ты плачешь? — Нет! — восклицает Джехен. Он не плачет, но после всего, что произошло, уверен, что близок к этому. — Тогда в чем же дело? Он делает глубокий вдох. Раз, два, три. Кроме всех остальных участников, никто не знает о том, что происходит за кулисами: холодная ночь в Эйфелевой башне, недозволенные взгляды, прибытие Хеншика, Хеншик косвенно говорит ему отступить. Он, неспособный отличить свое левое от правого. Он, совершенно дезориентированный в своих чувствах. — Все дело в Тэене, — были единственные слова, которые ему нужно было сказать. — Что? Ты, типа, снова в него влюблен? Джехен раздраженно выдыхает. — Нуна… Шаги звенят у него в ушах несколько секунд, прежде чем он слышит, как Кристал открывает дверь и закрывает ее. Музыка исчезает, и голос Кристал становится задумчивым. — Ваше интервью по всему Твиттеру, — говорит она. — Поклонники фигурного катания празднуют ваше воссоединение и в то же время оплакивают твой ответ. Ваше время вышло? Ты серьезно, Джехен? — Там был его парень, — отвечает он усталым голосом. — Мой бывший был рядом со мной, а его парень наблюдал за нами. Я должен был отвечать на вопросы с улыбкой на лице, помня об этом, нуна. Как ты думаешь, что я должен был сделать? Его голос, когда он повернулся лицом к камере, был жизнерадостным, на его лице не было ни тени шока и боли от того, что произошло в вестибюле отеля. Однако никто из них не знал, что Джехен все это время сжимал его руку в кармане пальто. Никто из них не знал о суматохе, которая сеяла абсолютный хаос в его голове. Тэен был там, рядом с ним, но его парень тоже был всего в нескольких шагах от него. Это мешало ему сказать что-то большее, чем было вежливо, хотя, по его мнению, нужно было сказать так много. Гораздо больше, но вместо этого ему пришлось сказать, что их время подошло к концу. — Что-то случилось, — это был не вопрос. Кристал знает, что ее брат не станет звонить ей просто так, по пустякам. Она знает своего брата лучше, чем кто-либо другой. И тогда Джехен рассказывает ей. Его грудь сжимается, когда он вспоминает тот день в аэропорту, разговор, который у них был на катке, даже ту ночь, когда он стоял возле резиденции Тэена после знакомства с Парижем. Он не жалел деталей, не упускал и малейшей детали и повторял эту пьесу слово в слово, чтобы его сестра поняла, каково это — быть на его месте. — Я в замешательстве, нуна, — говорит Джехен в конце этого. Он чувствует себя неуверенно — слабым, больше всего на свете. Он не знает, как долго Кристал молчала и слушала, как он рассказывает все с самого начала. Он не знает, как долго его голос звучал так неуверенно, как долго его голос ломался с каждым словом. Ирония в том, что все, что Джехен знает, это то, что он в замешательстве. — Будь честен со мной, Джехен, — подсказывает Кристал голосом более твердым, чем раньше. — Ты все еще любишь Тэена? Он все еще любит Тэена? Ему уже дважды задавали один и тот же вопрос, и все в одну и ту же ночь. — Я не знаю. Неприятно сознавать, что у тебя есть проблема, но однозначного ответа пока не видно. Может быть, он больше не любит Тэена. Может быть, он все еще любит. Но все меняется, когда вы включаете в картину все остальное. Ответить на вопрос не так просто, как 1, 2, 3. У него есть Элли. Вот и Хеншик. И потом, есть и другие вещи, которые удерживают его от того, чтобы сказать «да». За последние дни, с тех пор как он смотрел на Тэена, разговаривал с ним и был во власти его присутствия, жизнь Джехена значительно изменилась. Он всегда думал, что встреча со своей тогдашней возлюбленным скорее возможна, чем нет, но он и представить себе не мог, что все так обернется. Он закрывает глаза, надеясь, что это каким-то образом остановит его слезы. Он делает глубокий вдох. — Я не могу, нуна, — жестоко честный. — Ты знаешь, что не могу. — Значит, ты все еще любишь его. Но не можешь, — Кристал вздыхает, тщательно взвешивая свои слова и собирая их воедино. — Джехен, что бы ты ни делал, кто-то обязательно пострадает. Ты, Тэен, Элли, Хеншик. Кто знает? Все вы можете в итоге пострадать к концу всего этого. Но, пожалуйста, постарайся никому не причинять столько боли. Я люблю тебя до смерти, и меня убивает слышать тебя таким. Мне нужно, чтобы ты положил этому конец. Исправь все, что нужно исправить. Чон вырос красноречивым, ярким и красноречиво выражающимся. Он знал ответ на каждый заданный ему вопрос, четко рассуждал о каждом вызове, с которым сталкивался. Всегда решительный, стойкий и непоколебимый. Но впервые в своей жизни Джехен не уверен. — Что… как я это закончу? Кристал требуется некоторое время на ответ. — Я думаю, только ты будешь знать ответ на это, Джехен. Чон не сдерживается, когда слезы наконец подступают, не заботясь о том, слышит его сестра или нет. Рыдания наполняют его комнату, подушки промокают с каждой падающей слезинкой. — Нуна, это так тяжело. Почему я решил поговорить с ним? Зачем я вообще сюда приехал в первую очередь? Я причинил Тэену боль в прошлом. Я больше не хочу причинять ему боль, нуна. — Я уверен, что Ли тоже не хочет причинять тебе боль. Вы с Тэеном не заслуживаете такой боли, что друг другу причиняете. Так что, пожалуйста, Джехен? Попытайся во всем разобраться. Потому что из всех я тоже хочу видеть тебя счастливым.***
Не погода заставила Тэена замереть на ногах, а вид приближающегося Джехена, отчаянно несущегося к ним. Тэн легонько подталкивает его локтем, останавливаясь у кресел, примостившихся в вестибюле. — Ты звонил ему? Тэен качает головой, его глаза все еще устремлены на приближающуюся фигуру Джехена. У него даже нет его номера. — Нет. Было очевидно, для чего — или, скорее, для кого Джехен проделал весь этот путь сюда. Он останавливается, когда достигает Тэена, его глаза напряжены, а челюсть крепко сжата. — Ты что, плакал? Первое побуждение Тэена — моргнуть, как будто это могло бы как-то помочь. Сегодня утром Тэн указал ему на опухшие глаза — результат того, что прошлой ночью он безрассудно плакал во сне. Хеншик тоже. Но его оправданием было то, что они с Тэном смотрели «Титаник» перед сном, что удивительно подействовало на его парня. Может быть, ложь была убедительной, или что Хеншик просто решил отмахнуться от этого. Кстати, Хеншика сейчас нет с ними, так как, по его словам, он должен отлучиться. Это дает ему и Тен время осмотреть Париж и развеяться после шумихи, случившейся прошлой ночью. Тэн подумал, что Ли заслуживает передышки, удовольствия, прежде чем они улетят домой. Хотя, похоже, этому не суждено произойти. — Мы с Тэеном как раз собирались куда-нибудь пойти, — вмешивается Тен, намеренно отмахиваясь от беспокойства Джехена. Чон не удостаивает его даже взглядом. — Мы можем поговорить? — обращается он к Тэену. — Наедине? — Джехен… — Тэен замолкает. Он думает о Хеншике. — Мы… Я не могу. Прямо сейчас единственное желание Тэена — это чтобы он наконец понял, что на самом деле чувствует. Чтобы прояснить разум. Он хочет уверенности в том, что каждое принятое им решение является правильным и не приведет ни к каким сожалениям. Он полагает, что, проводя больше времени наедине с Джехеном, он не поможет ему достичь этого. Верно? Он удивлен, услышав в голосе Тэна нотки недоверия. — Тэен? Ли поворачивается к нему, понимая, на что намекает Тен. — Тэн, т-ты знаешь, что я не могу… я… — Извини нас на секунду, Джехен, — говорит Тэн, уводя лучшего друга подальше от Чона. В тот момент, снова оставаясь одни, выражение его лица превращается в смесь беспокойства и разочарования. Тэену с треском не удается посмотреть ему в глаза. — Тэен… — Я знаю, ты бы хотел, чтобы мы снова поговорили, Тэн, — произносит Тэен напряженным голосом. — Но мы не можем. Видя его сейчас, — он колеблется, — я многое чувствую. То, что я не должен был чувствовать, учитывая наши обстоятельства. Прошлой ночью я понял, что, возможно, мне вообще не следовало с ним разговаривать. Я не должен был впускать его в свою жизнь, будучи неуверенным в том, разрушит он меня снова или нет. Если я поговорю с ним сейчас, люди пострадают. — Люди пострадают, но тебе будет больно, если вы этого не сделаете, — замечает Тэн. — Я говорю это не для того, чтобы вы снова были вместе. Тебя ранили семь лет назад. Я сам это видел. Но тебе все равно было больно последние семь лет, Тэен. Возможно, это последний раз, когда ты так разговариваешь с Джехеном… — голос Тэна срывается, и он пытается сдержать слезы ради лучшего друга. — Разве ты не хочешь уладить с ним все раз и навсегда? Тэен колеблется. — Но Хеншик… — Что насчет него? Тэен, ради Бога, пожалуйста, подумай сначала о себе. Хотя бы один раз?***
В отличие от прошлой ночи, когда улицы Парижа кишели незнакомцами, как местными жителями, так и туристами, парк, где поселились Тэен и Джехен, самый мирный, каким только может быть — идеальное место для того, чтобы сделать то, ради чего они сюда пришли. — Прости, что затащил тебя сюда, — говорит Джехен, оглядывая обширную зелень Люксембургского сада с его художественным кустарником и впечатляющим множеством цветов. Находясь в часе езды от Олимпийской деревни, Чон хотел максимально использовать этот последний момент с Тэеном. — Я не возражаю, — отвечает Тэен, откидываясь всем телом на спинку скамейки, где они сидят бок о бок, почти в двух футах друг от друга. — Здесь красиво. — Я бы привел тебя сюда раньше. Если бы только мы… Не расстались? Разум Тэена снабжает. Он издает смешок. — Ты когда-нибудь представлял, что приведешь меня сюда вот так? — Я никогда не думал, что у меня вообще будет шанс привести тебя сюда. После моего ухода. Боль пронзает грудь Тэена при этих словах. Он не осмеливается взглянуть на Джехена, боясь, что от грустной улыбки будет только больнее. — Судьба действительно работает таинственными путями, да? Джехен кивает. — Да. Знаешь, что еще я имел в виду, когда представлял, как приведу тебя сюда раньше? — И что же? — Свадьба, — говорит ему Джехен. — Я представлял это место, как опускаюсь на одно колено, обещая тебе вечность, которая, как я думал, предназначена для нас. Я даже думал произнести клятвы тебе здесь, потому что почему бы и нет? Дыхание Тэена и так прерывистое, каждый вдох более интенсивный, чем предыдущий. Слова Чона вонзаются ему в грудь так безжалостно, так невыносимо больно, что он может истечь кровью досуха. Внезапно, как будто он был в кино, все, чем они с Джехеном могли бы быть, все «что, если» и «может быть» вспыхивают в его голове, как неожиданный всплеск. Это затуманило его мысли, заставило его думать только о боли, боли, боли. Джехен горько усмехается. — Никогда не думал, что приведу тебя сюда, не как исполнение своего обещания, а для прощания. Голова Ли резко поворачивается в его сторону. Там он видит, как глаза Джехена медленно наполняются слезами, его нос покраснел, губы дрожат при каждом слове. — Прощания? — Я скоро уеду. Между ними воцаряется тишина. — Когда? — Тэен дышит. — Сегодня вечером. Дыхание Тэена прерывается, одинокая слеза скатывается с его глаза. — Ты не будешь на закрытии игр? Темно-каштановые глаза смотрит на него. — Думаю, моя работа здесь закончена, — пожимает плечами Джехен. — И я увидел тебя снова. Этого более чем достаточно. — Почему… — Тэен останавливает себя. Слезы текут из его глаз, как проливной дождь, который так долго скапливался в облаках. И тогда это неудержимо прорывается наружу, затопляя его эмоции и погружая его мысли в агонию и боль. Он не мог думать, собраться с мыслями и придумать подходящие слова, чтобы сказать. Теплая рука Чона обвивает его руку. — Я просто хочу извиниться, Тэен. За все. Я знаю, что я мудак, потому что сделал это только семь лет спустя. Черт возьми, я еще больший придурок, что даю себе повод извиниться перед тобой. Знаю, ты не заслуживаешь той боли, которую я причинил, но я был мудаком, и ты страдал из-за меня. — Ты был уставшим. Фигурное катание вымотало тебя и… — Всё так. Но этого было недостаточно, чтобы оставить тебя позади. Ты осуществил одну из моих самых больших мечтаний, Ёни. Ты заслуживал гораздо лучшего. Тэен снова смотрит на него, но не убирает руку. — И все же ты подарил мне одни из лучших лет моей жизни. Просто есть за что тебя поблагодарить, Джехен. — Знаешь, что я понял, когда ушел? Что в следующий раз, когда мне посчастливится снова найти любовь, я сделаю это правильно. Я останусь даже в самые трудные времена так, как это сделал ты. Отдам все, предложу все этому человеку так, как ты сделал для меня. Люби во всем, что я есть, так, как ты меня учил. — Я бы хотел, чтобы ты сражался за нас. — Я бы тоже хотел этого, — грустная улыбка изгибает губы Джехена. — Хотел бы я быть храбрее. — Я бы тоже. Среди шума тишина нависает над их головами, окутывая их, как пушистое одеяло. Сегодня были пролиты слезы, но они согревают все тело. Так или иначе, от начала до конца. Каким-то образом в этот краткий миг существуют только они и никто другой. Никакого Хеншика. Никакой Элли. Только Джехен и Тэен. — Я хотел, чтобы это был ты, — признается Тэен. — Хотел ленивых ночей у камина. Хотел беспорядок на кухне и чрезмерно украшенные обеденные столы для импровизированных свиданий. Хотел быть вместе поздно ночью и рано утром. Хотел создать с тобой семью, чтобы они полюбили фигурное катание в надежде, что, возможно, они найдут ту же любовь, что и мы. Хотел провести с тобой всю жизнь, Джехен. Судьба, несомненно, работает таинственными путями. Потому что, несмотря на все это, желания и видения иметь их в этой жизни и даже в следующей, расстаться было их несчастливой судьбой. — Может быть, этому просто не суждено было случиться. Ты и я, — слова причиняют чертовски боль, как миллион игл, вонзающихся в его грудь. — Что, если мы оба пришли в жизни друг друга, чтобы преподать себе урок? Чтобы мы могли научиться любить и сделать это правильно во второй раз. — Может быть, — Джехен делает паузу и смотрит на Тэена. — Тогда ты будешь величайшим уроком, который я когда-либо получу в своей жизни, Ёни. Тэен улыбается. — В моей тоже. — Я не уверен, когда… сможем ли мы снова увидеть друг друга после этого. Но позаботься о себе ради меня, ладно? Подари себе ту любовь, на которую я был не способен. Я позабочусь о том, чтобы выполнить последнее из моих обещаний тебе. Он принюхивается. — И что за обещание? — Что это место, — говорит Джехен, указывая на открытый пейзаж, — всегда будет нашим. Возможно, я не смог бы привести тебя сюда, когда все было по-другому, но это место, где мы увидели, как друг с другом исполняются наши собственные мечты. Мечты, которые тогда были так недосягаемы. В Париже столько всего произошло за считанные недели. Ты сыграл в этом огромную роль, и за это я буду вечно благодарен. — Пожалуйста, позаботься и о себе тоже, Джехен. Сделай ее счастливой за меня, а? Чон, не колеблясь, притягивает Тэена в свои объятия. Он оставляет легкий поцелуй на виске и шепчет: — Я надеюсь, он сделает тебя счастливым. Они оба долгое время остаются в крепких объятиях, не обращая внимания ни на что вокруг. Тэен утыкается лицом в плечо Джехена, смачивая его рубашку своими слезами, в то время как последний бормочет ему на ухо теплые слова. Ни один из них не отходит от другого, когда они перестают обниматься. Ни один из них тоже не осознает тесноты своей близости, стоя на волосок друг от друга. Инстинктивно Тэен наклоняется, пока его губы почти не касаются губ Джехена. Затем Чон закрывает глаза, готовый сдаться и исполнить желания своего сердца, но в тот момент, когда он делает именно это, образ лица Хеншика вспыхивает в его сознании. Его желудок сжимается от разочарования и страха — страха, что если бы он был на месте Хеншика, вид Ли, целующегося с другим мужчиной, разорвал бы его на куски. Он отступает, твердость искажает его лицо. — Мы не можем, Тэен. В глазах Тэена вспыхивает боль. Кивая, он говорит: — Верно. Не можем. Мне очень жаль. Чону требуется некоторое время, чтобы снова заговорить. — Мы должны вернуться, — говорит он тихим голосом. Он так сильно хочет что-то сказать, что-то сделать, но не может. Они не могут. Тэен резко вдыхает, отказываясь смотреть на Джехена. Прежде чем он успевает кивнуть ему, знакомый звук его телефона раздается из заднего кармана, нарушая их покой. Чону не нужно спрашивать, кто это, потому что по выражению лица Тэена он знает, что Хеншик уже спрашивает о нем. Это оно. В последний раз, думает он. Тэен не уверен, должен ли он отвечать, но Джехен подбадривает его. — Думаю, он ждет тебя. — Да, эм, — заикается Тэен, вскакивая на ноги, одной рукой крепко сжимая свой мобильный телефон. — Я… мне просто нужно… ответить. Когда Тэен уходит, Чон не может не томиться по всей картине. От их начала и до конца. Их то, чем они могли бы быть, что «если» и «может быть». Если бы только он подождал еще немного. Если бы он попробовал немного больше, если бы только у него получилось лучше. Тэен стоит не так уж далеко, прижав телефон к правому уху. Джехен смотрит на него, чувствуя, как укол сожаления пронизывает его грудь, прежде чем прошептать самому себе. — Где бы мы вообще были сейчас, если бы только все встало на свои места?***
7 лет назад
— Скоро начнется посадка, — слышит Джехен Кристал позади. — Ты уверен, что он придет? — Он придет. Тэн сказал, что он это сделает, — решительно говорит Чон, его глаза не отрываются от двойной двери входа в аэропорт Инчхон. Позади него Кристал вздыхает, беспомощно глядя на своего брата. У них осталось десять минут до посадки, и с каждой проходящей секундой вероятность того, что Тэен появится сегодня, также уменьшается. И даже если он придет, думает Кристал, хватит ли десяти минут ее брату, чтобы попрощаться с ним? Она думает, что ждать бесполезно. Нет смысла каждые пять минут оглядываться на вход, ожидая, что появится знакомый блондин. Но, как бы она ни была встревожена, надежды Джехена высоки, поэтому Кристал оставляет его в покое. Он нетерпеливо постукивает ногой по мраморному полу, сканируя взглядом каждое лицо, проходящее через охрану в зал ожидания. Пять минут спустя Тэена все еще нет. Желудок Джехена скручивается довольно неприятным образом. Тэн обещал рассказать Тэену, так что он придет. Он так и сделает, верно? В последний раз он видел Тэена в тот день на скамейке. Он до сих пор отчетливо помнит, как Тэен плакал ему в плечи, а лепестки цветущей вишни бесконечно сыпались на них дождем. По иронии судьбы, именно в этот день пришла весна, символ нового начала. Но для них это было полной противоположностью: концом. Знакомый перезвон эхом разносится по стенам аэропорта Инчхон. Следующее, что осознает Чон, это то, что его сестра пытается поднять его. — Джехен, — зовет Кристал гораздо более твердым голосом. Как бы сильно она ни ненавидела видеть своего брата таким, как бы сильно она ни презирала то, что удерживает ее брата вдали от того, что делает его по-настоящему счастливым, старшая сестра в ней говорит ей, что это к лучшему. — Мы не можем опоздать. Джехен, наконец, смотрит на нее. — Нуна… Она может видеть в глазах Джехена, как он убеждает себя подавить слезы, скрыть эмоции, переполняющие его грудь. Она прочищает горло, позволяя рациональности взять верх. Джехен и Тэен не зря прошли через все это горе. Им нужно расти. Учиться. Ничего из этого не случилось бы, если бы она позволила своим эмоциям контролировать себя. Переменчивое дыхание Джехена легко заметить, его печаль ясна как день. Их рейс объявляют еще раз, и только тогда Чон поднимается на ноги. Он смотрит на сестру с печалью, окрашивающей его глаза. Голос ломается: — Он не придет, нуна. Кристал чуть не срывается прямо здесь и сейчас из-за боли, переполняющей голос Джехена. Несмотря на растущую толпу вокруг них, она притягивает его брата к себе, обнимая, ненадолго целуя его в виски, как всегда делала в детстве. — Мне жаль, Джехен-а, — шепчет она. — Ты все еще хочешь полететь? Джехен изучает ее налитыми кровью глазами. Так ли это? Его взгляд опускается на пол, прежде чем вернуться ко входу, в надежде заметить Тэена, бегущего, чтобы увидеть его в последний раз. Но его там нет. Он кусает губы, чтобы остановить слезы. Это все, да? Тэен не приедет, и довольно скоро он будет за тысячи миль отсюда. Голос Джехена хриплый: — Да. Пошли.***
— Тэен. Тэен поворачивается на голос, но обнаруживает, что Тэн стоит у входа в конькобежный комплекс, опасаясь, стоит ли ему сделать еще один шаг. Его лучший друг плачет. Тэен снова плачет, уже в пятый раз за эту неделю. Тэн сглатывает, когда он подходит ближе, одной рукой крепко сжимая конверт, предназначенный для Тэена. Ли принимает его, ничего не говоря. Слезы снова начинают собираться вокруг его глаз в ту секунду, когда он мельком видит имя, аккуратно нацарапанное на его поверхности. Тэн устраивается рядом с ним на трибуне. — Джехен уже улетел, — говорит он. — Его рейс отправился в Лос-Анджелес около часа назад. Я встретился с ним вчера, потому что ему нужно было, чтобы я передал тебе письмо. На… на случай, если ты решишь не… встречаться с ним в аэропорту. Губы Тэена почти кровоточат, что зубы прижимаются к ним. Он глубоко вдыхает, а подушечки его ловких пальцев касаются почерка Джехена. Он решил остаться, когда Джехен ушел, потому что не мог этого вынести; Не мог вынести, что Джехен уходит, не зная, когда он вернется. Если он вообще вернется. — Он действительно хотел увидеть тебя сегодня, — говорит ему Тэн. Тэен не может заставить себя кивнуть, но он знает. Он знает, потому что это то, что он бы тоже хотел сделать. — Он не ждет ответа, но надеется, что ты его прочтешь. Взгляд снова опускается на свои руки, где лежит конверт кремового цвета. Это будет первое воспоминание Джехена с тех пор, как он ушел, и, вполне возможно, последнее. В тишине ночи Тэен дает внутреннюю клятву прочитать это. Не сейчас, но когда-нибудь. Однажды они встретятся снова.***
Тэен не ждет, пока Хеншик напомнит ему об обычных вещах, когда высаживает его в вестибюле своей резиденции. Он поспешно входит в их комнату, избегая каждого предмета, преграждающего ему путь. — Куда ты так спешишь? — спрашивает Тэн, удивленный тем, как рано он пришел со своего свидания с Хеншиком. Он пропустил хоккейный матч в обмен на экскурсию в Лувр и ужин в Эйфелевой башне. Тен думал, что это продлится до полуночи. Тэн прищуривается, наблюдая, как Тэен молча переодевается в более удобную одежду, время от времени поглядывая на свои наручные часы. Ли даже не знает, зачем он это делает в первую очередь. Он просто… — Джехен покидает Париж сегодня вечером, — выдыхает он, наконец успокоившись. — Мне нужно… Они пристально смотрят друг на друга. Его лучший друг кладет пульт дистанционного управления, изучая его. На одном дыхании Тэн говорит: — Иди. И Тэен выходит за дверь.***
Интерьер аэропорта Шарль де Голль знаком ему, поскольку он обходит каждый изгиб и угол, пытаясь найти знакомого брюнета в толпе. Жирными цифровыми буквами написано, что до посадки на единственный рейс в Лос-Анджелес осталось всего пятнадцать минут. Пятнадцать минут. Время еще есть. Тэен протискивается между толпой мужчин, забаррикадировавших огромную часть зала. Ему хочется разреветься. Здесь так много людей. Сможет ли он вообще найти Джехена? Но как раз в тот момент, когда, кажется, вся надежда покидает его, в ушах звенит знакомый баритон. — Тэен? Широко раскрытые глаза Джехена — это первое, что видит Ли, когда он отчаянно поворачивается на пятках. Как будто мир вокруг него остановился. Как будто все остальные вокруг них волшебным образом исчезли. Облегчение захлестывает Тэена. — Джехен. Чону требуется некоторое время, чтобы заговорить. — Хеншик знает, что ты здесь? Он качает головой. — Нет. Джехен приоткрывает губы, выражение его лица непроницаемо. Тэен не может не смотреть на эти темно-карие глаза, длинные каштановые волосы, кожу цвета слоновой кости, густые брови и алые губы. Если это последний раз, когда он снова увидит Джехена, он хочет запечатлеть это в памяти, чтобы, даже если пройдут годы и события сегодняшнего дня будут забыты, Тэен мог, хотя бы раз в жизни, сказать, что он поступил правильно. — Ты пошел за мной, — голос Джехена тихий, почти как шепот. — То, что я должен был сделать семь лет назад, но не сделал. Чон резко вдыхает. — Мне жаль, что я должен снова оставить тебя. — Когда ты перестанешь извиняться? — спрашивает Тэен усталым голосом. — Что? — Перестань извиняться. Это утомительно… слушать это. Глаза Джехена немного расширяются. — Ой. Извини, — он почти задыхается. — О, так что… я… я… Они оба хихикают. — Я пришел сюда не для того, чтобы просить извинений, — заявляет Тэен через некоторое время. Теперь его голос серьезен. — Я пришел сюда, потому что хотел тебя увидеть. Даже… даже в последний раз. Джехен не упускает из виду надломленность в его голосе, когда он это говорит. — Ты пришел сюда, чтобы попрощаться? — А зачем еще? Ты улетаешь. Кто знает, когда мы снова увидимся? — Тэен, ты знаешь, что мы можем… — Джехен замолкает. Он останавливает себя, чтобы не сказать это, боясь, что Тэен может быть не на той же волне. — Мы не можем, Джехен. Мы не можем, и ты это знаешь, — слова тяжело ложились у него на язык, каждый слог был ударом в грудь. Ему было больно говорить это. Еще больнее было смотреть, как Чон все это воспринимает. Эмоции захлестывают его, слишком невыносимые, настолько сильные, что Тэену не удается подавить слезы, льющиеся из его глаз. Джехен быстро стирает все это кончиками пальцев, в конце концов прижимая его к груди, чтобы заблокировать остальной порочный мир вокруг них. — Мы увидимся снова, когда жизнь позволит нам, — удается прохрипеть Джехену. Глубоко внутри больно от того, что стоять посреди аэропорта с Тэеном, уютно устроившимся в его объятиях, — это все, что им нужно. — Ты доверяешь мне? Тэен кивает. Да. «Добрый вечер, пассажиры. Это объявление о предварительной посадке на рейс 95G в Лос-Анджелес. Теперь мы приглашаем пассажиров…» Тэен неохотно отстраняется. Страдальческий взгляд Джехена — это первое, что он видит. — Это прощание. Я полагаю? Как они пришли к этому? Они были так счастливы. Было доказано, что им суждено, обречено, предназначено быть. Почему жизнь заверила их в вечности, осыпала их безопасностью, и все это только для того, чтобы в конце концов сломаться? Почему они должны заканчивать слезами, когда все, что они делали, — это дарили любовь? Почему вселенная так чертовски жестока к ним? — Я никогда не чувствовал себя более довольным за последние семь лет, — признается Джехен. — Спасибо, что пришел сюда. Спасибо за то, что дал мне возможность поговорить с тобой, увидеть тебя и быть рядом последние несколько недель. Я сдержу свое обещание. Париж — это наше место. Несмотря ни на что. — Иди, — убеждает его Тэен, несмотря на слезы. Живи своей жизнью. Я буду наблюдать. И тогда три слова, которые постоянно затуманивали его разум, становятся для него яснее. Повторяя слова Джехена, он говорит: — Я увижу тебя, когда жизнь позволит нам. — Да. Увидимся, — бормочет Чон, отступая. Он выглядел так, как будто ему нужно было что-то сказать, поэтому Тэен ждал. Пока, в конце концов, он не качает головой и вместо этого грустно улыбается ему. — Будь осторожнее, Ёни. Кончики пальцев Джехена — последнее воспоминание о его прикосновении, прежде чем он отстраняется и подходит к тому месту, где проходит линия. Тэен замечает, как он выглядывает через плечо, и в последний раз улыбается. Эта улыбка так много значила. Это значило больше, чем все, что нельзя выразить словами. Это означало тысячу и один разный смысл, но Тэен может только надеяться, что Джехен поймет, что они намекают только на одно: несмотря ни на что, Ли благодарен. Несмотря ни на что, он будет здесь. Чон всегда будет занимать в нем особое место. Несмотря ни на что. Тот день на катке Тэен отчетливо помнит. Новый мальчик в коньках, такой застенчивый и сдержанный, то, как он смотрел на него с благоговением, то, как он улыбался, и то, как все это вызвало что-то новое, что-то очень похожее на волшебство, для них обоих. Тэен и Джехен. Возможно, в их следующей жизни.***
Поток безумных сообщений от Тэна и более от Хеншика вспыхивает на его экране в тот момент, когда Ли открывает свой телефон. Его сердце учащается с каждым пузырьком сообщений, через который он пробирается, и двадцатиминутная поездка на такси из аэропорта обратно в Олимпийскую деревню показалась ему вечностью.Тэн: где ты? ты все еще в аэропорту? твой парень здесь, Тэен! я не могу просто сказать ему, что ты пошел за Джехеном! тебе нужно вернуться сюда. сейчас же
Хеншик: где ты? ты сейчас не в своей комнате. куда ты ушел? Тэен… возьми трубку, пожалуйста.
— Мне так жаль, — это первое, что говорит ему Тэн, поднимаясь по ступенькам их здания в олимпийской деревне Сен-Сен-Дени. Глядя сейчас на своего лучшего друга, Тэен мог сделать вывод, что то, что произошло, не было оговорено заранее. Все произошло так внезапно, что у Тена даже не было возможности переодеться в более удобную верхнюю одежду, кроме халата. — Хеншик позвонил и спросил, почему ты не отвечаешь на его звонки. Я пыталась прикрыть тебя, но он был так настойчив и вынудил меня ответить. Мне жаль, Тэен. Ли крепче сжимает свой телефон. — Что именно ты ему сказал? — Он узнал, что вы с Джехеном разговаривали ранее. И что Чон сегодня вечером улетает обратно в Лос-Анджелес. Поскольку ты не отвечал на его звонки, он предположил… Тэен сильно закрывает глаза. Уже было очевидно, как Хеншик собирается справиться со всем этим, что он из этого сделает. Он чувствует себя виноватым из-за того, что заставил Тэна солгать ради него. — Мне жаль. Мы поговорим позже. Где он? Тэн указывает пальцем в сторону вестибюля. — Там. Не нужно быть Тэеном, чтобы мельком увидеть знакомого мужчину с волосами цвета воронова крыла, неподвижно сидящего на одном из диванов в вестибюле их здания. С растрепанными волосами, расстегнутыми пуговицами и пальто, небрежно брошенным на подлокотник, Хеншик выглядит усталым, беспокойным, даже взволнованным — взгляд, который Ли не привык видеть на нем. — Я думал, ты хотел лечь спать пораньше, — говорит Хеншик, как только Тэен появляется в поле его зрения. Красные и налитые кровью глаза пристально смотрят на Ли, когда он подходит ближе, выражение его лица можно назвать каким угодно, но только не непроницаемым. — Хеншик… Он заключает Тэена в объятия, имея в виду тысячу разных вопросов. Они оба погружены в молчание, пока он ждет ответа своего возлюбленного, но когда он ничего не получает, он заговаривает снова. — Вернулись ли чувства? — Хм? — спрашивает Тэен, сбитый с толку. — К Джехену, я имею в виду. Ли резко отстраняется, потрясенный и потерявший дар речи. — Что? Хеншик, о чем ты говоришь? — Это не невозможно, — огрызается Хеншик в ответ. — Ты был с ним последние пару недель, Тэен. Ты был с ним, пока я был за тысячи миль отсюда, задаваясь вопросом, как все будет теперь, когда ты наконец-то увидел своего бывшего. И я прихожу сюда, а потом это… — Это был последний раз, когда я видел Джехена, — клянется Тэен мрачным и едким голосом. Честно говоря, ему больно говорить это, на самом деле облекать это в слова, потому что даже если это предназначалось для Хеншика, в глубине души это послание предназначено и для него тоже. — Прости, что не сказал тебе. Мы встретились только из-за игр, не более того, — продолжает он. — Он вернулся в Штаты, и я вернусь в Сеул с тобой. Я встретился с ним, чтобы попрощаться. У нас с Джехеном все кончено. Мы оба это знаем. Хеншику требуется много времени, чтобы осознать все это, проникнуться честностью Тэена и увидеть его насквозь. Любовь Тэена стоит недешево. Это то, ему нужно заработать для себя после расставания с Джехеном. Было нелегко заставить Ли снова поверить в любовь. Доверие. Это было не то, что Тэен легко отдал. Он знает — и в глубине души надеется, — что это также то, что Ли нелегко сломать. Тэен хватает его за руку, поглаживая ее мягкими касаниями, чтобы убрать резкость, запечатленную на лице его возлюбленного. Он делает это до тех пор, пока не видит, что дыхание Хеншика становится мягче, и ждет, пока снова не сможет притянуть его к себе в более крепкие, более искренние объятия. — Прости, — шепчет Хеншик ему на ухо. — Я не должен был так сомневаться в тебе. Мне жаль. Я люблю тебя, Ёни. Тэен прикусывает губу. Его мысли возвращаются к тому моменту, когда Джехен назвал его тем же именем на днях, и ко всем другим дням за последние пару лет. Это было остро, болезненно и так, так безжалостно. — Я тоже тебя люблю.