Сны о невозможном

Свежий ветерок обдувает лицо, приподнимает тёмную чёлку со лба. Плотный песок похрустывает под подошвой ботинок. Волосы Ангела, маячащего впереди, горят пламенем в отблесках закатных лучей. Аки бесшумно вдыхает полной грудью. Воздух не душный, вкусный, почти что пресный, словно и нет рядом моря. Дышится легко. Ангел не болтает. Но и не остаётся безмолвным. Ангел молчит, но Аки всё равно его слышит. Слышит шелест белоснежных, пушистых крыльев, чьи перья мягко трутся друг о друга под бризом. Слышит шорох от спадающих на пиджак огненных локонов. Слышит такой же хруст под ногами. Слушать Ангела приятно, даже когда он ничего не говорит. Аки просто следует за ним. Наслаждается звуками, просачивающимися в сознание через уши. Он бы хотел, чтобы эти звуки имели форму. Аки с радостью попробовал бы их на вкус и пощупал. Осмотрел бы тщательно, ни одной детальки не упустил. Аки кажется, что это было бы похоже на душистый ванильный пломбир, мягкую сладкую вату, прилипшую к кончикам пальцев, привлекательный цвет спелого персика. Аки невольно задаётся одним вопросом, тихо хмыкая. Может ли Ангел быть их воплощением? Было бы приятно узнать. Аки рассматривает идущего перед ним Ангела. Цвет волос под блестящим нимбом полыхает ярким пламенем. Это совсем не похоже на персик. Аки чуть склоняет голову. Закат, тонущий в далёком море, искажает привычный оттенок. Но Аки не видит в этом ничего плохого. Нельзя знать наверняка, какого цвета у Ангела волосы. Когда-то они наверняка были светлее. В сумраке тёмной комнаты всегда отдают чем-то ржавым. При мягком освещении можно различить оттенок фуксии. А сейчас они пылают, и Аки так тоже нравится. Ангел — не что-то однотонное, одинаковое, однотипное. Аки очень это нравится. Аки переводит взгляд на расслабленно свисающие руки Ангела. Они выглядят заманчиво. — Ангел, — окликивает будто не Аки, а его эхо, доносящееся откуда-то издалека. Аки равняется с ним и продолжает следить за чужой ладонью с согнутыми пальцами. Ангел, наверное, некоторое время оценивает ​​​​​​алым взглядом ситуацию и всё понимает, потому что затем мягко и кротко хихикает, заставляя Аки обмереть, и протягивает ему руку. Грудь Аки скачет как вне себя, когда он неуверенно, медленно тянется к его руке своей. Пальцы трусливо подрагивают, будто в этом действительно есть что-то страшное, а затем аккуратно касаются тёплой кожи. Аки обрывисто выдыхает. Ангел сцепляет их руки в крепкий замочек, такой, что так просто не разорвёшь, не отворишь, и улыбается очаровательно, спокойно. Аки дышит этим контактом. Они продолжают размеренно шагать. Это тоже не похоже на сладкую вату. Аки никогда не ощущал чего-то подобного. Ладонь Ангела мягкая и небольшая, у Аки — чересчур горячая. Этот контраст, нелепый и забавный, растягивает губы в довольную, скромную улыбку. Внутренностей будто тоже Ангел коснулся. Рукой, потому что на душе тепло. Взглядом, потому что на душе светло. Одарил улыбкой, потому что на душе легко. Аки сам не замечает, как сжимает ладонь Ангела в своей покрепче. Зверёк в груди больше не беснуется, не волнуется — он растёкся плавленой сталью по венам, наливая тело тяжестью и спокойствием. Лишь изредка даёт о себе знать: тук-тук, тук-тук, я всё ещё тут-тут, тук-тук, тук-тук… ​​​​​​​ Аки не убедился лишь в одном. Он приподнимает их сжатые друг в друге руки, обращая на себя отражение заката в невероятных глазах. Аки замедляет шаг, пока Ангел не останавливается вслед за ним. Кажется, будто вместе с ними замерло само время. ​​​​​​​ Взгляд Аки направлен на очертания тонких губ. Они не такие уж и бледные, как раньше казалось, поблёскивают в закатных лучах. Без единой трещинки, ровные, красивые, как и весь Ангел. Аки неспеша наклоняется, а Ангел так же неторопливо встаёт на цыпочки. Свободная рука поддевает утончённый подбородок, обхватывает так, чтобы Ангел никуда не пропал, не исчез в такой волшебный момент. Ангел не исчезает, и их губы мягко касаются друг друга. Невесомо, будто самыми кончиками пальцев притронуться к чему-то, так чисто, так легко. Так нежно. Аки чуть улыбается, наблюдая за радостным трепетанием прелестных крыльев за чужой спиной, и расслабленно прикрывает глаза. Так спокойно, так безопасно, так хорошо. На вкус слаще всех мороженых в мире вместе взятых. Они продолжают почти что целомудренно прижиматься друг к дружке, не расцепляя замка из переплетённых пальцев рук и оставляя его покоиться, висеть внизу. Аки кажется, будто это длится целую вечность, целую одну счастливую вечность. Он раскрывает глаза только после того, как чуть отстраняется, оставляя меж ними около пары сантиметров. Ангел смотрит блаженно, с огоньком в глазах, и Аки готов поклясться, что это не отблеск заходящего солнца, смотрит с тихой просьбой. Просьбой, от которой просто невозможно отказаться. Аки снова касается его губ своими, и они ласково целуются. ​​​