Амарант

Нарцисса шла рядом с ней по запутанному лабиринту коридоров Малфой Мэнора и дарила успокоение одним своим присутствием, но Гермиона знала — там, в ногах Волдеморта, она будет одна. Обувь ей не предложили, вероятно, чтобы подчеркнуть унизительный статус пленной. Холодный мрамор, которым были выложены полы в поместье, обжигал босые стопы Гермионы, но это последнее, о чем она сейчас думала. Мысленно она возводила в своем разуме стену за стеной, чтобы, как и предупреждала Нарцисса, продержаться на грядущем допросе как можно дольше. Она обязана сохранить тайны Ордена. Любой ценой. И надеяться, что таинственный союзник снова придет ей на помощь, казалось чем-то глупым и бессмысленным. Он же не самоубийца, чтобы так открыто вставать на пути Волдеморта. В процесс прилюдного допроса вмешиваться он не станет. Никто за нее не вступится. Когда обе женщины спустились по широкой каменной лестнице в главный холл, Нарцисса подвела дрожащую от холода и страха Гермиону к двойным дверям большой столовой, где обычно проходили собрания Пожирателей Смерти. Она обернулась и, посмотрев Гермионе в глаза нечитаемым взглядом, толкнула двери ладонью. Столовая с колоннами по всему периметру размером соответствовала бальному залу. Каменные стены, как в средневековом замке, и паркет из эбенового дерева. С высокого потолка свисали две одинаковые хрустальные люстры — неуместно помпезные для тех вещей, которые происходили в этом помещении. Почти всю левую стену занимал исполинский камин, в который, по мнению Гермионы, вполне мог бы поместиться магловский автомобиль. А по центру столовой на дорогом изумрудном ковре тянулся обеденный стол, подобных которому Гермиона никогда не видела. Разве что в Хогвартсе в Большом Зале. Его окружало по дюжине стульев на каждой стороне, а во главе стоял своего рода трон с высокой резной спинкой. Нетрудно догадаться, кому он принадлежал, но сейчас это место пустовало. Нарцисса невозмутимо прошла к свободному стулу между странно рассеянным Люциусом и Беллатрикс. Изучив лица присутствующих, Гермиона против желания содрогнулась. В столовой собрался весь ближний круг Волдеморта, за исключением Долохова. Самые сильные и опасные Пожиратели, занимающие исключительно высокое положение на Темной стороне. И каждый прожигал ее насмешливым, злорадным взглядом, при этом посмеиваясь и перешептываясь с соседями по столу. Стервятники собрались на пиршество. И они жаждали крови. Оставшись у дверей, Гермиона опустила глаза в пол и боялась пошевелиться. — Ты только посмотри на нее, Август, — мерзко оскалился Макнейр. — Стоило смыть с нее всю грязь, и она уже не кажется такой омерзительной. Разумеется, это не отменяет того, насколько грязна ее кровь. — Она кажется… нетронутой, — хмыкнул Руквуд, скользя по Гермионе сальным взглядом. — Приберег для себя? — Возможно, — неопределенно ответил Макнейр, словно обсуждал товар на рынке. — Претендуешь? — Дождусь, пока Повелитель с ней закончит. Может, от нее ничего и не останется. Я не поклонник некрофилии, знаешь ли. Мне нравится, когда они сопротивляются. Гермиону замутило, но она не подала виду, что хоть как-то воспринимает их болтовню. — Одни грязнокровки на уме, — с презрением протянула Беллатрикс, поигрывая своей палочкой. — Ты бы с таким рвением выполнял поручения Темного Лорда, Август. В последнее время ты заметно сдал. Я слышала о твоем провале в Солсбери. Руквуд занервничал и поерзал на стуле. — Воля Темного Лорда для меня превыше всего, — процедил он оскорбленно. — И проблема в Солсбери была вызвана просчетом разведки. Я уже докладывал об этом Повелителю. Беллатрикс гортанно рассмеялась, и в ее черных глазах сверкнула искра безумия. — Раз Повелитель в курсе, вскоре ты узнаешь, какова плата за неудачу. Руквуд не успел что-либо ответить — двери с другой стороны столовой резко распахнулись. Все вмиг поднялись со своих мест и склонили головы, приветствуя предводителя. Волдеморт в развевающемся черном одеянии прошел к столу, даже не взглянув в сторону Гермионы. Следом за ним появились предельно собранные Северус Снейп и Драко Малфой — оба в наглухо застегнутых мантиях Пожирателей и черных кожаных ботинках. Гермиона украдкой на них посмотрела. Северус коротко взглянул на нее в ответ и занял свое место за столом по правую руку от Волдеморта. Драко же смотрел исключительно перед собой холодным отсутствующим взглядом. Вальяжной походкой он обогнул стол и сел рядом с отцом и матерью. Выглядел он… другим. Повзрослевшим и ожесточившимся. Трусливая неуверенность в движениях превратилась в военную выправку с четкими выверенными жестами и неподвижной мимикой. Его красивое лицо не выражало ничего. Эта арктическая пустота в его серых глазах была хорошо знакома Гермионе — он использовал окклюменцию. И надо сказать очень мощную, потому что внешне казался непробиваемой скалой. Отчеты Ордена за последний год пестрили его именем. Избалованный задиристый мальчишка, у которого не поднялась рука забрать жизнь у Дамблдора, теперь без зазрения совести убивал. И был в этом на удивление искусен. Каждая битва с его участием заканчивалась победой Темной стороны, хотя в первые годы войны он не мог этим похвастаться и считался слабой фигурой, которую Орден даже не воспринимал всерьез. Сейчас его ставили в один ряд с Беллатрикс Лестрейндж и Антонином Долоховым — самыми ярыми и смертоносными последователями Волдеморта. Гермиона смотрела на бывшего сокурсника, но не могла его разгадать, хотя, казалось бы, все очевидно. Преданный и эффективный слуга с целым отрядом на побегушках, но при этом Малфой выглядел темной лошадкой с неопределенными целями и тревожащей одержимостью ими. Чего он хотел? К чему стремился? Защищал семью или жаждал заполучить в свои руки как можно больше власти? — Повелитель, как вы и приказывали, грязнокровку доставили сюда из моего поместья, — почти любовно заговорила Беллатрикс, прервав размышления Гермионы. Она сразу же подобралась, вспомнив, зачем здесь. Волдеморт перевел на нее свои жуткие глаза, чуть прищурился и улыбнулся. — Как славно, Белла, — тягуче произнес он, не сводя немигающего взгляда с едва дышащей Гермионы. — Я уже и забыл о ней. Грязнокровная подруга Гарри Поттера — неплохой трофей. Кого мне следует наградить за такой подарок? — Я задержал ее, Повелитель, — подал голос Макнейр, глядя при этом в стол. — Напомни, как это случилось. — Я патрулировал поместье Лестрейнджей, будучи ответственным за пленников в подвале — ими были двое членов Ордена и далеко не рядовых, хотя полезной информацией они не обладали. Дочь этого сумасшедшего Лавгуда и сын замученных в Первую магическую войну Лонгботтомов. Грязнокровка явилась за ними с жалким отрядом из семи человек. Им удалось освободить пленников, но при попытке к бегству грязнокровка была поймана. — Остальные? — лениво осведомился Волдеморт. Макнейр сглотнул. — Один был убит, а остальным благодаря ее самопожертвованию удалось сбежать. Но это ничтожная потеря. Они пустышки в сравнении с этой грязнокровкой, и я положил все силы, чтобы поймать ее для вас, Повелитель. Она наверняка многое знает. И будет вам полезна. — Надеюсь, раз уж мои слуги ни на что не годны, — едко ответил Волдеморт и, вздохнув, огляделся за столом. — Пары Круциатусов, я думаю, будет достаточно, чтобы ее разговорить. Есть желающие этим заняться? — Повелитель, если позволите, — снова заговорил Макнейр. Гермиона сжала руки в кулаки, чтобы скрыть колотившую ее дрожь. Как бы она ни пыталась бороться со страхом, с каждой секундой он разгорался все сильнее. Чтобы не поддаться панике, она заставила себя делать глубокие вдохи и выдохи. Нельзя терять концентрацию. Волдеморт тем временем покосился на Макнейра с ленивым раздражением. — Она тебе настолько приглянулась, Уолден? — Это моя законная добыча, Повелитель. Зал огласил пробирающий до костей смех Темного Лорда, веселья в котором не было ни на грамм. — И что, больше никто? — Волдеморт, казалось, просто забавлялся, а не выбирал мучителя для пленницы. — Драко, мой мальчик, ты помнишь эту грязнокровку? Кажется, вы вместе учились в Хогвартсе. — Да, мой Лорд, — безразлично ответил Драко, сверля взглядом столешницу из темного дерева. — И как ты ее охарактеризуешь? — Умна, но не обладает выдающимися боевыми навыками. — Я слышал, ты был вторым после нее по оценкам. Это унизительно — уступать грязнокровке в знаниях о магическом мире, которому она даже не принадлежит, ты согласен? Малфой никак не отреагировал на эту насмешку. — Я согласен с каждым вашим словом, мой Лорд, — прозвучал его ровный голос. — Тогда, я думаю, ты не будешь против, если именно ты продемонстрируешь нам пользу Круциатуса при допросе? — Как вам будет угодно, — отозвался Драко и, немедленно поднявшись из-за стола, вооружился палочкой. Нарцисса, очнувшись от состояния полной прострации, проводила сына чуть встревоженным взглядом и дернулась, когда рука сидящего рядом Люциуса соскользнула с подлокотника стула и едва заметно потянулась к ней под столом. Гермиона подняла голову, затравленно глядя на приближающегося к ней Драко. Он смотрел как будто сквозь нее. Все еще прятал истинные эмоции за стенами окклюменции. Она проверила собственные. На месте. Крепкие, из непробиваемого камня, как она всегда и представляла. Смотря Малфою прямо в глаза, Гермиона с вызовом вскинула подбородок. Давай, ублюдок. Без видимых колебаний направив на нее палочку, он холодно произнес «Круцио». Завопив от разрывающей все тело боли, Гермиона почувствовала, как рухнула на пол. Крича и извиваясь на глазах у Пожирателей, она хрипло выдохнула, когда спустя мучительную минуту боль отступила. Малфой дал ей передышку. Скорчившись у его ног в позе эмбриона, Гермиона сотрясалась всем телом и делала судорожные вдохи. В голове проскользнула отстраненная мысль о том, что Круциатус Беллатрикс, пережитый ею несколько лет назад, был намного сильнее и чуть не лишил ее рассудка. Вряд ли Драко вкладывал в свое заклинание все силы. Он… жалел ее? Или это только начало, и он намерен действовать по нарастающей? — Еще, Драко, — приказал Волдеморт скучающим голосом. — Круцио, — тут же прозвучало заклинание. Снова боль. Настолько сильная, что казалось, будто ее мышцы разрывают на лоскуты. Или живьем сдирают с нее кожу. Но это не было настолько невыносимо, как ожидалось. Ее окклюменационные стены даже не дрогнули. Что бы это ни значило, Малфой пытал ее вполсилы. И если Волдеморт поймет это, он вмешается. Либо выберет для нее другого мучителя — не такого жалостливого, либо возьмется за дело сам. Оба варианта были убийственными. И потому, когда Драко обрушил на нее Круциатус в третий раз, Гермиона… притворилась. Притворилась, что кричит во все горло, что она не в силах вынести этой пытки и уже готова сломаться. Корчась на полу в муках, она изображала плач и между криками умоляла остановиться. Волдеморт поднялся со своего места и стал медленно обходить столовую по периметру. — Довольно, — удовлетворенно остановил пытки Темный Лорд, встав за спиной у Драко. Пару секунд он с презрением разглядывал Гермиону. — Какое разочарование. Я рассчитывал, что она продержится дольше… Перекатившись с бока на спину, Гермиона часто и хрипло дышала. Во рту был мерзкий привкус крови. Кажется, она прикусила язык. Драко стоял над ней с опущенной палочкой и неотрывно смотрел в глаза. Его челюсти были плотно сжаты, а жилка на виске неистово билась. Переведя взгляд на палочку в его руке, затянутой в перчатку из черной кожи, Гермиона заметила, что древко мелко дрожит. Неужели он затратил так много усилий на три посредственных Круциатуса, раз пребывал в таком состоянии? — Попробуй забраться в ее голову, Драко, — просипел ему на ухо Волдеморт. — Она должна многое знать о планах Ордена, учитывая близость грязнокровки к его руководящим лицам. Гермиона в ужасе проверила свои стены. Все решится сейчас. Она или справится, или предаст Орден. Всех, кого любила. Подчиняясь воле хозяина, Малфой направил на нее палочку из черного боярышника и холодно произнес «Легилименс». Легкое, почти неощутимое давление на разум было оглушающим в своей неожиданной мягкости. Он даже не пытался пробиться. Просто скользил вдоль окклюменационных стен. Как призрак, бесцельно кружащий вокруг ее ментальных границ. Что все это значит?! Опустив палочку, Малфой продолжил смотреть на нее сверху вниз, но обратился к Волдеморту: — Мой Лорд, что-то мешает мне попасть в ее разум. И это не обычная окклюменция. Гермиона перевела глаза на Волдеморта и заметила, как он удивленно наморщил бледный лоб без какого-либо намека на брови. Кажется, в его отвратительных чертах промелькнуло разочарование. — Попробуй еще раз, Драко, — прищурился он. — Уверен, ты справишься. Тебя учили лучшие из моих последователей. Терпеливо вздохнув, Малфой повторил попытку забраться в ее голову. Гермиона напряглась, но испытала те же ощущения ненавязчивого постороннего присутствия, не причиняющие ей никакого дискомфорта. Он сошел с ума. Малфой сошел с ума, раз проделывал все это прямо под носом у Волдеморта. Что он задумал? Что, черт возьми, у него на уме?! — Сожалею, что подвел, мой Лорд. — Малфой снова «потерпел поражение» и опустил руку с палочкой. Смерив его разъяренным взглядом, Волдеморт обошел Гермиону по кругу и сделал то, чего она боялась больше всего — направил на нее собственную палочку. Вот и все. Ей не сдержать оборону, если это сделает Волдеморт. Чего добивался Малфой своими глупыми попытками оттянуть момент ее неизбежного падения? Он должен был понимать, что в случае его неудачи за дело возьмется его хозяин. — Легилименс, — прошипел Волдеморт, зловеще нависая над ней. Гермиона зажмурилась в ожидании адской боли и падения своих стен, но… ничего. Она резко распахнула глаза и уставилась на такого же потрясенного Волдеморта. Он нахмурился и, взглянув на остающегося абсолютно невозмутимым Драко, вдруг захохотал как безумец. Он им и был. Пожиратели за столом зароптали, не понимая, что происходит и что так развеселило их предводителя. — Как занимательно, — отсмеявшись, протянул Волдеморт. Он обходил Гермиону по кругу, разглядывая, как диковинную зверушку. — Похоже, Орден нашел способ защитить разум особенно ценных сторонников от чужого вторжения. Драко, ты прав. Это не окклюменция. Я даже не могу предпринять усилия, чтобы попытаться пробить ее защиту. Что-то меня останавливает. Как… как щит. Северус, что ты скажешь? — Повелитель, я впервые слышу о таком явлении, — раздался в ответ размеренный голос Снейпа, звучащий по-змеиному — с протяжной «с». — Вы позволите? — Попробуй, — милостиво кивнул ему Волдеморт. Снейп со скрежетом выдвинул стул, прошел по величественной столовой к Гермионе и встал рядом с Драко. Его ботинки оказались прямо перед ее лицом, и Гермиона с трудом сдержалась, чтобы не ахнуть. Она узнала эти ботинки. С потертыми шнурками и рифленой подошвой. И даже брюки лежали также — чуть более длинные, чем нужно, и потому собирающиеся складками на щиколотках. Это он. Снейп навестил ее в темнице накануне допроса и попытался помочь избежать страшного исхода. Так значит он все еще на их стороне! На стороне Ордена. Но тогда зачем ему было убивать Дамблдора и сбегать? С тех пор он не выходил на связь с Орденом, и его считали предателем. Возможно, это он дал ей вчера что-то, что теперь не позволяет пробиться в ее разум? Одно из его зелий? Сыворотка, которую он ей вколол? Что он сделал? — Легилименс. — Снейп применил к ней легилименцию, сузил глаза и изрек вердикт: — И в самом деле занимательно… Повелитель, что бы это ни было, защита на ее разуме весьма серьезная. Я с таким раньше не сталкивался. — Традиционные методы допроса нам недоступны, — ухмыльнулся Волдеморт. — Досадно. Но есть и другие методы, верно? Более затратные по времени и усилиям, но все равно действенные. Я готов подождать. Гермиона похолодела. Она посмотрела на Снейпа, но он даже не дрогнул. Стоящий рядом с ним Малфой был таким же равнодушным, но он сглотнул, и его кадык дернулся, обратив на себя внимание Гермионы. Он что, нервничал? — Грязнокровка сама откроет нам свои тайны, если должным образом ее… подготовить. Усмешка Волдеморта стала еще более мерзкой, и он обернулся на притихших Пожирателей, сидящих вдоль длинного стола. — Макнейр, кажется, ты хотел позабавиться со своей, как ты сказал, законной добычей? — Да, мой Лорд, — с готовностью поднялся на ноги тот. — Если вы хотите, чтобы я ее разговорил, это не займет много времени. Я знаю, как обращаться с такими, как она. Последние слова прозвучали со злорадной насмешкой, и по столовой прокатился понимающий смех остальных. — Только не слишком увлекайся, — мягко заметил на это заявление Волдеморт. — Она должна быть в состоянии хотя бы говорить. — Я могу забрать ее сегодня? — В голосе Макнейра звучало откровенное нетерпение. Гермиона беспомощно уставилась на Снейпа, без слов умоляя спасти ее, придумать хоть что-то, но он смотрел поверх нее куда-то в пустоту. На этот раз он не рискнул вмешиваться. Его попытка помочь оказалась бессмысленной. Ее ждут пытки. Хуже, чем пытки. Она боялась даже подумать о том, что сделает с ней этот ублюдок Макнейр после всех тех слухов, которые доходили до Ордена о судьбах пленниц в лапах Пожирателей. Вот почему она так отчаянно стремилась спасти Луну и Невилла. К счастью, их не успели покалечить. Даже не тронули, что странно. Но вот ей не так повезло… — Мой Лорд. Волдеморт лениво повернул голову к сказавшему это Малфою. — Вы были абсолютно правы. Для меня было унизительно уступать паршивой грязнокровке в оценках по магическим дисциплинам, когда мы учились в Хогвартсе. Она была омерзительна в своем высокомерии, и я хотел бы заняться ею, чтобы показать, где ее место. Если вы позволите, я исполню ваш приказ и заодно сведу с ней старые счеты. Если он не пытал ее по-настоящему, могла ли Гермиона рассчитывать, что в плену у него ее ждет что-то получше, чем у Макнейра? — Не вмешивайся, Малфой! — прорычал Макнейр в ярости. — Она — моя! Волдеморт с весельем наблюдал за происходящим. — О, мои верные слуги соперничают за грязнокровку. Это даже забавно. Драко, дорогой, разве тебя не учили, что старшим надо уступать? — Я никому не уступаю, если только это не угодно вам, повелитель, — спокойно отозвался он. — Так серьезно настроен? Малфой снова посмотрел на Гермиону, без сил лежащую у его ног, и она съежилась под его пронизывающим взглядом. — Я слишком долго хотел до нее добраться, чтобы отступать сейчас. Что-то странное было в этой фразе. Она звучала как… откровение. Слишком жарко и искренне для бессердечного человека вроде Малфоя. Даже его тон поменялся на этих словах, потеряв свою прежнюю невыразительность. Неужели он настолько сильно ее ненавидел, раз годами мечтал ей отомстить за школьное соперничество? Но тогда почему не мучил в полную силу? Был неспособен на солидный Круциатус? Вряд ли. Он мог бы, если бы захотел. Ее первое впечатление о нем после встречи спустя годы было чертовски верным. Темная лошадка с неясными целями. Гермиона не знала, чего ожидать от него. Не могла его разгадать. И оттого еще больше боялась. Она знала, чего ожидать от такого, как Макнейр. Было страшно, да, однако она могла морально подготовиться к его предсказуемым действиям и попробовать продержаться как можно дольше в ожидании спасения. Орден несомненно будет ее искать. Возможно, она даже смогла бы сбежать. Его поместье было далеко отсюда и в нем не жил Волдеморт. Значит, оно не так серьезно охранялось. Но она не знала, что с ней планирует делать Малфой здесь — в сверхзащищенном и неприступном поместье, да еще с десятками Пожирателей в соседних комнатах. Ей ни за что не сбежать отсюда. Да и Орден годами не мог взломать защитные чары Малфой Мэнора. Особняк попросту станет ее западней. Если не могилой. Неужели Малфой был для нее худшей участью? — Раз уж вы решили устроить для нас увлекательное шоу, предлагаю решить спор поединком, — с издевкой сказал Волдеморт, возвращаясь на главенствующее место за столом. — Победитель заберет грязнокровку и исполнит мою волю. Можете приступать. А ты, Северус, оттащи девчонку куда-нибудь в угол, чтобы не мешалась у них под ногами. Снейп тут же отлевитировал Гермиону подальше от центра столовой, и она мягко приземлилась в темном углу. Тело начало понемногу оправляться после нескольких перенесенных Круциатусов, и она смогла сесть, прижав к груди замерзшие колени и обхватив их руками. Гермиону трясло, пока Малфой и Макнейр, не сводя друг с друга глаз, медленно кружили по залу, как два готовящихся к схватке хищника. Скосив глаза на Нарциссу, Гермиона заметила, что она стала еще бледнее, чем была. Ее нижняя губа дрожала и, чтобы скрыть это, миссис Малфой с напряжением сжимала челюсти. Люциус рассеяно смотрел перед собой. Он выглядел неважно после года заточения в Азкабане и казался слегка обезумевшим. Или сломленным. Из всего семейства только Беллатрикс, ничуть не переживая за племянника, в предвкушении улыбалась. — Ну что, щенок? — процедил Макнейр, оскалившись. — Долго еще будешь танцевать вокруг меня? Малфой никак не отреагировал на его выпад. На его лице застыла ожесточенная сосредоточенность. — Круцио! — пальнул в него заклятием Макнейр. Без труда увернувшись, Малфой ответил невербальным заклинанием. Красная вспышка Режущего заклятия врезалась в левую ногу Макнейра. Сдавленно вскрикнув, тот посмотрел вниз и увидел, как его штанина стремительно намокает, а кровь буквально хлещет из раны. Зажав рукой глубокий разрез на внутренней стороне бедра, Макнейр вовремя выставил щит — Малфой воспользовался его замешательством и снова атаковал. — Что ты сделал, ублюдок?! — взревел Макнейр, упав на колено здоровой ноги. — Повредил твою бедренную артерию, — сухо проговорил Малфой, наступая на него неторопливыми шагами. — Без помощи целителя ты истечешь кровью в считанные минуты. Ты думал, что мы будем кидаться друг в друга заклятиями, как школьники? Мне жаль тратить свое время на такое ничтожество, как ты, Уолден. Лужа крови вокруг Макнейра становилась все больше. Гермиону замутило. Она плохо переносила вид крови. — Ав… — перепуганный и разъяренный Макнейр, зажмурившись от боли, запнулся, но попробовал снова: — Авада Кед… Вздохнув, Малфой снова использовал невербальное Режущее заклятие, и на шее Макнейра проступил глубокий порез. Из нее таким же фонтаном брызнула кровь. Хрипя и булькая, Макнейр свалился на пол и задергался в предсмертной агонии. Малфой стоял над ним и равнодушно наблюдал за тем, как жизнь утекает из соперника вместе с драгоценной чистой кровью. Он даже не приложил никаких усилий для победы. Растерзал с ленивой снисходительностью. И это пугало куда больше его неясных мотивов. В какого монстра он превратился за годы войны? Будучи не в силах смотреть на смерть захватившего ее в плен Макнейра, Гермиона отвернулась и сглотнула подступившую к горлу желчь. Он затих и обмяк в луже собственной крови, заливающей темный паркет столовой. Умер. — Какое расточительство, — посетовал Волдеморт будничным тоном. — Драко, я ожидал увидеть захватывающий поединок, а не потрошение. — Прошу прощения, мой Лорд. — Малфой покорно склонил голову. — Вы поставили задачу победить, и я выполнил ее наиболее эффективно. — Твоя эффективность меня радует. Можешь забрать грязнокровку. — Волдеморт посмотрел прямо на Гермиону, и она потупилась. — Но будь с ней поласковее. Я хочу, чтобы Орден знал — их сокровище у нас. Мы сделаем из нее символ падения их идей и надежд. Пусть видят и знают, в кого превращается та, кого они считали своей героиней. — Он буквально выплюнул последнее слово. — Научи ее смирению, мой мальчик. Эта грязнокровка станет нашей цирковой собачонкой, выполняющей трюки по приказу. И заодно источником полезных сведений об Ордене. — Позволите удалиться, Повелитель? Волдеморт пренебрежительно махнул рукой. Кивнув, Малфой развернулся и, встретившись глазами с угрюмой и сжавшейся в углу Гермионой, направился прямиком к ней. Наклонившись, он взял ее за предплечье ладонью в кожаной перчатке и рывком поднял на ноги. Пискнув от боли во всем теле, Гермиона не смогла сопротивляться, когда он поволок ее к дверям. — Драко? — окликнул его Волдеморт. Он остановился у самого порога и, все еще удерживая Гермиону за руку, обернулся. — Да, мой Лорд. — Завтра я хочу лично убедиться в пользе твоих методов. Короткая пауза. — Слушаюсь. Гермиона не поняла, что имелось в виду. Потянув за собой, Малфой выволок ее в коридор. Но ослабшие ноги не слушались Гермиону. Споткнувшись, она приземлилась на колени и упала бы ничком, если бы не рука Малфоя. Плен и пытки настолько ее измотали, что она просто не могла самостоятельно передвигаться. Ей показалось, что Малфой грязно выругался себе под нос, после чего удивил ее, наклонившись и с легкостью взяв ее на руки. Одна его рука держала ее под коленями, а вторая обнимала спину и прижимала к его груди. Гермиона ахнула, оказавшись так близко к лицу мужчины, и отвернулась, боясь встретиться с ним глазами. Почему он просто не отлевитировал ее, как это сделал Снейп? Или не вызвал домовика, который бы в считанные секунды перенес ее в нужную комнату? Ну или в темницу в подземелье — зависит от того, какие методы «воспитания» были на уме у ее нового хозяина. Она боялась на него смотреть, но Малфой и сам на нее не смотрел. Его отрешенный взгляд был направлен исключительно вперед, пока он нес ее на руках по бесчисленным коридорам и лестницам родного поместья. К счастью, они не спустились в подземелья. Гермиона узнала двери комнаты, куда ее накануне допроса приводила Нарцисса. Толкнув их плечом, Малфой внес ее в спальню и уложил на кровать поверх бежевого покрывала. Простонав от болезненных ощущений в каждой мышце, Гермиона обессиленно закрыла глаза. — Грейнджер. — Малфой растормошил ее за плечо, не позволив провалиться в такое желанное беспамятство. — Выпей. — Что… К ее губам прикоснулось холодное стеклянное горлышко, и она послушно сделала глоток какого-то зелья. По вкусу это был Животворящий эликсир. Уже через пару секунд ей стало заметно лучше — тело больше не казалось разорванным в клочья, а боль стала не такой выраженной. Малфой тихо вздохнул. В полудреме Гермионе показалось, что кто-то коснулся ее лба и смахнул с него налипшую прядь волос. У нее галлюцинации? — Что будет со мной дальше? — прохрипела она, услышав удаляющиеся шаги. Шаги затихли. — Для начала тебе нужно восстановить силы, — сдержанно ответил Малфой. — Но зачем? — нахмурилась Гермиона, попытавшись приподнять голову с подушки, чтобы на него посмотреть. — Разве ты не должен пытать меня, пока я… пока я не сломаюсь? Малфой повернулся к ней всем корпусом и вернулся к кровати. — Спи, Грейнджер. — Он мягко толкнул ее обратно на подушку. — У тебя есть несколько часов, прежде чем я вернусь. Гермиона застыла от ужаса. — Ты вернешься, чтобы?.. — Завтра он будет смотреть мои воспоминания, чтобы убедиться, что я выполняю его задание. Я не могу подменить их или выдать фальшивые — он поймет. Так вот, что имел в виду Волдеморт. Ему нужны доказательства того, что ее действительно пытают? Он не настолько доверяет Малфою, чтобы ему было достаточно одних только слов? — Это будет Круциатус? — с безнадежностью прошептала Гермиона, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Малфоя, но глаза буквально слипались. — Он ждет не этого. Пара секунд на осмысление, и с ее губ сорвался вздох поражения. — Нет… — Лучше я, чем кто-то другой. — Малфой звучал все так же равнодушно, но в конце фразы голос его сорвался. — Мне придется это сделать, чтобы он поверил, но я не причиню тебе серьезного вреда. Жуткое заявление, но было странно слышать от него нечто подобное. Он не причинит ей вреда? — Почему ты это делаешь? — Настало время получить ответы. — Ты пытал меня… не в полную силу. Ты убил Макнейра, чтобы забрать меня. И ты обещаешь, что будешь… — Гермиона не сдержалась от горького смешка. — …не слишком груб, насилуя меня для того, чтобы убедить этого ублюдка в своей верности. Почему? Он долго молчал. И в этот раз она поняла, что призрачное прикосновение к щеке ей не померещилось. Наверное, Драко снял перчатку, потому что Гермиона ощутила холод и гладкость его кожи на скользящих по ее лицу пальцах. Что за извращенная ласка от заклятого врага? Гермиона сжалась от его прикосновения, и он убрал пальцы. — Ты задаешь слишком много вопросов, на которые я не могу дать ответов. — Ты не так ему предан, как показываешь, верно? Чего ты на самом деле хочешь? Малфой хмыкнул, словно его насмешил этот вопрос. — Защитить то, что принадлежит мне. Гермиона размышляла над его ответом, смотря на то, как он подходит к дверям и исчезает за ними. Она по-прежнему ничего не понимала, но было очевидно, что за мнимой преданностью Малфоя его хозяину крылось что-то еще. Много всего, если быть точной. Гермиона могла понять намерение Драко защитить семью, пользуясь высоким положением в среде Пожирателей. Его влияние служило щитом для сломленного заточением в Азкабане отца и матери. Но как в эту концепцию «защиты того, что принадлежит ему» вписывалась она — маглорожденная, член Ордена, его враг? Глупо было рассчитывать на то, что он ее пожалел. Нет, ради такой мелкой причины он бы рисковать не стал. Если Малфой пытался облегчить ее муки в плену, значит ли это, что он был тайным сторонником Ордена, как и Снейп? Или только хотел им стать, разочаровавшись в службе Темному Лорду? Но возможен ли его переход на Светлую сторону после всего, что он сделал на службе у Волдеморта? Его ни за что не оправдают, даже если победа будет на стороне добра. Гермиона так долго над этим раздумывала, что не заметила, как провалилась в беспокойный сон. Ей снился давний кошмар с гибелью Гарри и осознанием, что надежда на победу утеряна. Она плакала, как тогда, в Хогвартсе, пока Рон удерживал ее в своих руках. Рон. Ее Рон. Они стали очень близки в последние годы. Потеряв Гарри, они с Роном сплотились еще больше. Разумеется, этому поспособствовало и то, что они переступили грань дружбы. Они встречались уже три года и многое успели пережить, в том числе и бесчисленные размолвки. Им было трудно уживаться вместе, но каждый раз кто-то из них находил в себе силы сделать первый шаг к примирению. Иногда Гермионе казалось, что они ошиблись. Она смотрела на него и понимала, что любит его не так, как должна. Как любят мужчину, с которым хочешь провести остаток жизни. Но были моменты, когда Рон делал что-то такое — романтичное или вдохновляющее, что заставляло ее ненадолго отказаться от этих сомнений и терзаний. Гермиона ненавидела себя за это. Рон любил ее больше, чем она того заслуживала. Именно потому, что любил больше. А теперь он далеко, и она не знает, увидятся ли они еще когда-нибудь. Должно быть, Рон разбит ее потерей. Гарри умер, она в плену — у него больше никого не осталось. Хотя нет. Это у нее больше никого нет. Не теперь, когда ее судьбой распоряжается Волдеморт. А у Рона есть семья и Орден. Хотелось верить, что он справится без нее. — Гермиона? Проснувшись от этого шепота, Гермиона сонно уставилась на Нарциссу, которая мягко, но настойчиво стянула с нее одеяло. Кто ее укрыл? — Просыпайся. Драко попросил меня помочь тебе. Тебе нужно поесть и освежиться. Как ты себя чувствуешь? — А как себя чувствуют после пыток? — саркастично отозвалась Гермиона, с большим трудом сев на кровати. — Тогда выпей Животворящий эликсир. — Нарцисса вынула из выреза платья флакон, который протянула ей. — Я пока наполню ванну. — Вы ведь знаете, что он будет делать? — бросила ей в спину Гермиона, уронив руку с флаконом на колени. Нарцисса застыла у двери в ванную и медленно обернулась. В глазах ее сияло сожаление, а еще… мягкость? Почему семейство Малфой так необоснованно жалостливо к ней? Прежде за ними не было замечено подобной чувствительности. — Он вынужден. Не думай, пожалуйста, что мой сын рад тому, что происходит. Он бы никогда тебя не… — Нарцисса вдруг оборвала саму себя и быстро свернула разговор: — Ему так же больно, как и тебе. Если даже не больше. Это все, что я могу сказать. А теперь извини, у нас мало времени. Нарцисса отвернулась и исчезла в ванной, своими путанными объяснениями породив еще больше вопросов. Гермиона глубоко вздохнула, стараясь успокоить разрывающую ее изнутри бурю запутанных чувств, но тут же поморщилась от необычного аромата, витающего в воздухе. Она оглянулась в поисках его источника и нахмурилась, заметив вычурный букет на подоконнике одного из окон. Она узнала маргаритки, но главным элементом в цветочной композиции было незнакомое ей растение с колосовидными соцветиями пурпурного цвета. Гермиона была уверена, что сложный и не такой уж приятный аромат исходил именно от него. — Что это? — поинтересовалась Гермиона, когда Нарцисса вернулась в спальню и попросила следовать за ней. Взглянув на букет, Нарцисса одновременно нахмурилась и улыбнулась. — Мы привыкли к свежим цветам в своих комнатах. Их собирают и расставляют эльфы. Композиции собраны не случайно. Они всегда о чем-то говорят. — И о чем говорит эта? Я узнала только маргаритки, но второе растение мне незнакомо. — На языке цветов маргаритки говорят о невинности, верности и преданности, — объяснила Нарцисса, приблизившись к букету. — А растение, которое ты не узнала, называется амарант. — Амарант, — повторила Гермиона, задумчиво разглядывая его пурпурные соцветия. — У него тоже есть тайный смысл? — Разумеется, — печально улыбнулась Нарцисса и погладила цветы кончиками пальцев. — Амарант — это неумирающая любовь. Гермиона моргнула. И почему же в ее спальне оказался букет именно с этим сочетанием цветов? Но она не успела как следует обдумать это, поскольку Нарцисса повернулась к ней и сказала: — Идем. Горячая вода расслабит мышцы, и ты быстрее восстановишься. — Восстановлюсь, чтобы снова быть растерзанной? — уныло усмехнулась Гермиона. — Какой во всем этом смысл? Нарцисса удрученно на нее посмотрела. — Мне так жаль, Гермиона. Но как бы жестоко это ни звучало, учитывая твое положение, смысл есть во всем. Нужно лишь его разгадать. Как в случае с цветами, говорящими на собственном языке. Напоследок обернувшись на благоухающий букет с амарантом и маргаритками, «говорящий» странные вещи, Гермиона позволила Нарциссе увести ее в ванную.