Маленькая смерть в огромном мегаполисе

Юра проснулся рано. Костя уже встал – слышно было, как он возится в глубине квартиры. Шевчук пошел в ванную, ощущая голыми стопами прохладу пола. Надолго замер перед большим зеркалом, критично оглядывая себя, и остался недоволен. Костя был бесспорно прав, когда заявил, что Юре необходимо похудеть, но теперь, после болезни, тренировок и жесткой диеты артист выглядел ещё хуже: исчез живот, зато кожа стала дряблой и обвисшей, музыкант напоминал скорее какого-то киношного мученика. Длинные волосы до плеч цеплялись за очки, но Шумайлову так нравилась эта Юрина причёска, что последний отложил визит к парикмахеру в долгий ящик. Неожиданно в ванную скользнул и клавишник. Встал за спиной, тоже глядя в зеркало. – Херово выгляжу? – Не то слово. Зря худел, теперь как скелет, и всё висит. – Так ты же мне и посоветовал эту сраную диету! – скандал намечался уже с утра, и настроение стремительно летело к чёрту. А так хотелось хотя бы первую половину дня провести по-человечески! Клавишник только пренебрежительно дернул губами и подвинул Шевчука плечом. Быстро умылся и протер руки. За завтраком – ничего необычного, вчерашние продукты – Юрий наконец решился поговорить на важную тему. Полночи он не спал, пытаясь обдумать всё и при этом не слишком увлекаться шепотом голосов. Шевчуку начинало казаться, что он постепенно учится брать свой дар под контроль, однако пока что голоса и видения прерывали его жизнь, совершенно не спрашивая разрешения. Обижало то, что Костя даже не интересовался его состоянием, ни о чем не спрашивал. Боялся навредить? Юра отчаянно цеплялся за эту мысль, потому что иначе выходило – Шумайлову на него плевать. – Костя? – Чего тебе.. – пробормотал Шумайлов, печатая сообщение в телефоне. – Хотел поговорить насчет концертов. У нас через несколько дней выступление.. – Сдурел? Ты же только начал отходить от болезни, ещё и этот твой глюк – впрочем, клавишник сказал это без привычного остервенения. Скорее, просто отмахнулся от надоедливой мухи. –Это не глюк, как ты не поймёшь! – Шевчук злился от бессилия. Ну почему этот человек никак не может просто, зараза, поверить?! Можно подумать, от него требуется идти штурмом на Кремль... Нет, даже просто сказать пару теплых слов было для Шумайлова впадлу, и это выбивало из колеи – И даже если так, что с того? После концерта мне станет только лучше, пойми! –Ага, конечно. Ну я же сказал, нет. – А я сказал – да! И пока что лидер группы я, и песни пишу – тоже я, и весь этот пиздец с организаторами улаживаю по большей части тоже я! Так что будь так любезен... Звонкий удар пощёчины. Юрий замолчал, потом зашипел, начал ругаться матом, полез за очками. Щека горела красным, душила обида, боль и горечь. А Костя продолжил набирать сообщение, стуча пальцами по экрану, а Шевчук смотрел на него с пола через сетку волос, и в его душе неожиданно на долю секунды вспыхнула огнём яркая, злая ненависть. В тот же миг возник запах дыма, огонь перекинулся с щеки на всё тело, душили слезы, и женский стон и огромная женская грудь где-то воспоминанием мелькнули, и крик застрял в горле. И всё это пронеслось в один миг, это много позже Шевчук разобрал то видение на атомы, а пока он просто чувствовал смесь из гари и боли, медленно вставая. – Я учел твое мнение – глухо произнес Юрий, уходя из кухни. Шумайлов замер, потом отложил телефон и закрыл рукой глаза. Он ненавидел себя в такие моменты, пусть и считал себя правым. Но Юрку теперь точно не переубедишь, а Костя и сам не до конца понимал, почему не хочет концертов. Деньги были бы не лишними, он опять проиграл в покер, пусть не слишком много, но порядочно. А всё-таки, если Шевчук опять что-то вытворит.. Впрочем, они вернутся к разговору вечером. На улицу выходить не слишком хотелось, но атмосфера дома давила слишком сильно. Кроме того, было бы неплохо прикупить продуктов, поэтому Юрий нехотя начал искать кроссовки и приличную джинсовку, чтобы сходить в магазин. Неожиданно он заметил на столике связку незнакомых ему ключей. "Точно, как же я мог забыть!" Приятель музыканта – Макс Галкин, с которым начали дружить ещё до его эффектного восхождения на звездный Олимп и брака с Примадонной. Может, Шевчук и не всегда понимал своего знакомого, но ценил в Максиме открытость и острый язык. Юморист же относился к Юрию как к старшему товарищу. Поэтому, когда решил со своей женой съездить к морю, попросил музыканта изредка заходить в квартиру, поливать цветы – был уверен, что по приезде не обнаружит свой сейф открытым и девственно пустым. Шевчуку же даже не приходила в голову мысль ограбить знакомого, он легко согласился. Сейчас, как раз самое время исполнить обещание. Однако на полпути Шевчука привлек странный звук. Где-то справа от него, скрытая за чахлыми деревцами сквера, бренчала гитара, которой вторили сразу несколько голосов. Подумав, Юрий пошел на звук и неожиданно удивился, когда до него стали долетать обрывки голосов. – Да ну нафиг! – Не, ну спой! – Да я ж помру от смеха.. – кто-то невидимый зашелся в гомерическом хохоте – Ну давай, не ломайся! – упрашивали голоса. – Ладно, черт с вами.. – издав довольный смешок, обладатель (или обладательница? Голоса впервые не давали четкого ответа, видения тоже проносились не ясные, всего лишь отдельные яркие вспышки) Голоса неожиданно начал наигрывать до боли знакомый мотив, а вскоре довольно запел, подавляя приступы смеха: – Я завтра брошу пить! Вот удивится свет Прочту десяток книг, и натяну вельвет Я выдавлю прыщи, и патлы остригу, Тройной одеколон для рожи сберегу! Пелось хорошо, легко, с каким-то бесовским удовольствием. Шевчук против воли усмехнулся и решил послушать неизвестного музыканта дальше. Впрочем, судя по всему, пела девушка, что ещё сильнее подогревало интерес Юрия – он давно не слышал своих старых песен в исполнении прекрасного пола. Кроме того, голос – не слишком мягкий и тонкий, с напущенной хрипотцой, ему нравился. Видения в голове впервые не доставляли дискомфорта и боли. – А после в гастроном войду, как человек И корешам на зло на торте выбью чек – продолжал сокрушаться голос под одобрительные подвывания. – И с етим вот тортом, пойду к себе домой, А Клава, дверь открыв, воскликнет "Боже мой!" А теперь все дружно, чё как на похоронах? – не меняя интонации выкрикнула уличная певица. И к удивлению Юры ее спутники, судя по голосам и видениям, такие же юные, радостно подхватили. Шевчуку стало интересно, он подошел ещё ближе к группе молодых людей. Девушка-бард находилась к Юрию в пол оборота, остальные смотрели на неё, и никому не было дело до случайного прохожего, пока... Девушка в черном, стоящая ближе всех к певице неожиданно бросила рассеянный взгляд в сторону Юры и на миг остолбенела. Взяв свою подругу за плечи, она без слов развернула ее лицом к музыканту. По инерции незнакомка ударила по струнам и громкий звук заставил обрушиться мелодию песни, одновременно разрядив атмосферу. Улыбнулся Шевчук, делая шаг на встречу молодым людям, смеялись ребята, не веря собственным глазам. Не верил и Юрий. В компании было человек семь, и она оказалась одной из самых разношёрстных, какие музыкант только видел. Две девушки-эмо: классические, с челками и кучей значков. Честно говоря, Юрий встречал таких последний раз в далёком две тысячи седьмом. Металлист с длинными светлыми волосами, в коже и шипах; панк с дерзким, но неряшливым зелёным ирокезом; сидящий на корточках молодой человек в рубашке и джинсах, неторопливо курящий сигарету. Их будущее – слезы и драки, синяки, срывы, попытки суицида, учеба, концерты, любовь и ненависть, всё смешалась в жестких рифах гитар и перестуке барабанов. Но Шевчук задержал свой взгляд на странной паре. С образом готки все было понятно, но главная фигура, девушка с гитарой, привлекла его внимание больше остальных. Перемешанное будущее: голоса в его голове спорили друг с другом. Он слышал такое впервые. Она сама: помесь всех стилей и направлений. Длинные каштановые волосы, небрежно рассыпавшиеся по плечам и спине, кожа на тон темнее обычной, худоба и угловатые движения – она была похоже на поток энергии, постоянно находясь в движении. Её одежда – что-то простое, серая майка без рукавов и джинсы – была оттенена обилием цепей, браслетов и прочих украшений. А от видений, таких же разрозненных, но прекрасных в своём хаосе, Юрий был просто задавлен. Ребята глядели на него, как на бога, сошедшего с неба – он рассмеялся. Подписал автографы, позволил сделать общее фото, и погрузился в эту атмосферу бесшабашной юности, когда все было впереди, а за спиной – скучное, ненужное прошлое. Он посмотрел на готку, и вдруг увидел, как она целует странную девушку со множеством судеб, и смущённо прикасается к талии, тощим бедрам и слышит ободрительное и беззлобное: да не бойся ты, смелее.. на холодные руки ложатся горячие пальцы. Шевчук вырвал себя из чужого будущего, глядя на девушек совершенно по-новому. Надо же, а с виду и не скажешь.. хотя какая разница? Девочки друг друга любят, это главное. Времена, когда гомосексуальность считалась болезнью "гнилого запада", прошли... Хотелось в это верить. Неожиданно девушка с гитарой, как-то резко растеряв свою дурашливость, спросила: – Юрий Юлианович.. я понимаю, наивный вопрос вчерашней школьницы, но всё-таки. Как думаете, что нас ждет? Будет когда-нибудь такое.. чтобы дышать было не так страшно? Шевчук смотрел в это молодое лицо и глубокие, темные глаза, смотрящие так до боли прямо... Вспышка. Видение такое резкое, что он отшатнулся. Впервые голоса сложились в хоть сколько-нибудь оформленные предложения, и Юрий произнес, шевеля сухими губами чуть ли не против воли: – .. Тогда даже время потечет вспять, и солнце померкнет среди дня, и сам воздух станет как яд – видение рвалось наружу, голос музыканта взвился и опал. Слова лезли и лезли, он давился ими, не в силах оторваться от жутких картин, не понимая, что он читает и зачем. Неформалы замерли, уставившись на Шевчука. – Восстанут в ту пору сыновья Света и сыновья Тьмы и пойдут рука об руку на битву, ибо о каких распрях может идти речь, когда рушится мир.. И будут среди них сыновья Иудеи, ибо велика их ненависть к.. – нос и глотку заполнил едкий дым, легкие раздирало от нехватки воздуха, а в ушах стоял гул от взрывов. Юрий видел только эту фантастическую иллюзию и никак не мог ее прервать, поэтому глотал слова – И встанут они во главе, ибо их мудрость — мудрость веков. И... Но тут он, наконец, смог открыть глаза. Рассеялся дым, исчезла толпа в хаки. Только пустой парк, он и кучка неформалов. Никто не заметил, что кто-то стоял возле широкого дерева. Именно этот кто-то стал виновником всех последующих злоключений музыканта, и знай тот об этом, придушил бы этого "кого-то" прямо здесь. А пока Шнуров просто внимательно слушал. "Совсем у деда крыша съехала.. кому расскажешь – не поверят. Хотя Ванька, наверное, оборжется, когда узнает, какой бред Шева несёт" – Них.. рена себе! Не знала, что вы читали "Библию Проклятых".. – удалённо воскликнула готка. – Что читал? – воцарившаяся тишина звенела в голове, отвлекала от реальности. Юрий с трудом удержался, чтобы не залепить себе пощечину. – Ну, книга такая, вы же ее только что процитировали – произнесла бард, поудобнее перехватывая гитару. – А, это.. – Шевчук яростно почесал в затылке – Да не.. короче, не берите в голову. Это.. ну, в общем..Получается иногда, э, красиво фигню пороть. – А – протянула с каким-то недоверием девушка, легко касаясь струн. Казалось, она знала о его даре. А может, сама обладала им? Может, он не один такой? Но слегка заглянув в её будущее, Юрий в этом усомнился. Относительно обыденное, насколько это применимо к неформалу: учеба, концерты, любовь, попытка записпть альбом и много-много протеста. Таким же и он сам когда-то был. Хотелось верить, что частичку того Юры Шевчука, молодого и голодного, он в себе ещё сохранил. Хотя бы частичку... Глядя на разворачивающееся перед ним действо, Шнуров задавася двумя вопросами: как Шевчуку любой бред удается нести так убедительно, и какого черта молодняк так восторженно верит этому старому пню? Юрий раздражал Сергея. Раздражал буквально всем, видимо – из-за неугасшей популярности и незримой, но явной силы, которая буквально исходила от музыканта. У Шнурова такой не было, и он злился, видя в Шевчуке лишь конкурента, хотч последнему было откровенно наплевать на существование группы "Ленинград". А Сергей бесился от этого ещё больше. Неожиданно телефон мужчины разразился звонком, и он поспешил отойти, пока его не узнали. – Да? – Здорово, Серый! – знакомый до боли дребезжащий голос. Охлобыстин, кто же ещё.. Приятель этот Шнуру, если честно, не слишком нравился. Резкий, грубоватый, с резкими перепадами настроения, самолюбивый и судя по всему, склонный к садизму. Иван был таким всегда, но посление годы, с тех пор, как разбилась в аварии его жена, Мизулина-младшая, эти качества затмили все немногие приятные черты характера. Ивпн снял свою персону со всех проектов и какое-то время о нем не слышал никто и ничего. А потом крыша актера начала окончательно съезжать.. Иван наповал увлекся изотерикой, ездил по местам силы, приглашал лучших экстрасенсов и проводил ритуалы любой сложности. Сперва он был уверен, что сможет вернуть горячо любимую с того света, но постоянные неудачи направили его подступающее безумие в несколько иное русло. Охлобыстина давно душили кошмары, преследовал призрак убитой, и Ивану чудился в этом какой-то знак. Он панически боялся умереть, и стал одержим другой идеей – знать собственое будущее. И пускай от когорты пророков и провидцев всех мастей не было толку, равно как и от стены с хрустальными шарами, доходы от компании Ивана превышали все траты. Компания тоже была мутной, а известнсть Охлобыстина в криминальных кругах делала его одной из самых странных, и вместе с тем неприятных медийных личностей. Шнура беспокоило состояние приятеля. Но тот упорно не хотел начать сеансы психотерапии, зато щедро спонсировал Сергея, и тот послушно закрывал глаза. Недовольна была разве что жена Зоя, с которой в последнее время они часто ругались. Женщина была уверена, что однажды Иван устроит "такую хуйню, что пиздец", но Шнур только отмахивался. Хотя в глазах блондина всё чаще мерцал огонь безумия, это было видно и без врача-мозгоправа. Но деньги оказались сильнее и Сергей терпел. – Ты, не забыл, сегодня в семь у меня? – Да приду я, приду. Слушай, тут такой пиздец угарный– Шевчку с ума сошел. – Да ну? – без особого интереса проскрипела трубка. – Ага, прикинь. Будущее типа предсказывает. Пиздец, да? – А.. – Иван заметно оживился, но удержался от расспросов – Расскажешь, как увидимся? – Обязательно. Давай, до встречи. – Угу. Загородный дом Охлобыстина производил сильное впечатление. Огромный, с дизайнерской отделкой... Кабинет хозяина дома же напоминал скорее провинциальную магическую лавку: две или три старых книги, зато куча дискет и дисков, а шкафы ломятся от амулетов. В углу стоит человеческий череп, в трехлитровой банке – заспиртованный глаз, от которого к горлу Шнурова подкатил липкий ком. На стене за огромным столом огромный чёрно-белый портрет Мизулиной-Охлобыстиной, зорко смотрящий на входящих. Сам Иван же сидел в широком кресле и вальяжно курил. Возле него, согнувшись и оперевшись ладонями на стол, стоял и выслушивал что-то тощий парень с белыми дредами. В его лице царила сосредоточенность, однако глаза.. в них сверкало что-то недоброе. Так смотрит щенок-подросток, у которого уже есть когти и зубы, на стареющего льва. Это было немудрено при том, что Охлобыстин оставил своё наследство – компанию с доходом в круглую сумму – именно племяннику. – Привет, Ярик – небрежно поздоровавшись с парнем, Сергей протянул руку Охлобыстину. Тот спустил очки на кончик носа и уперся в певца своими жесткими глазами. – Здорово, здорово.. – Дядь, я пойду? – Иди, конечно – певец с псевдонимом Shaman вышел, но у самой двери обернулся – в его взгляде сквозил холод. – Так что там с Шевой? – бывший актер убрал все документы в ящики стола, достал бутылку с темно-янтарной жидкостью – Будешь? – Нет, я за рулём.. – Шнуров кратко обрисовал ситуацию, и ему не понравилось странное оживление Ивана – Блять, ну ты же не думаешь серьезно, что этот хрен старый порок? Это даже звучит смешно.. – Что я думаю – мое дело. Но тебе спасибо.. Они проговорили около часа. И всё это время Сергей не мог отделаться от ощущения, что сам, своими руками заварил какой-то пиздец. Слишком уж часто Охлобыстин интересовался Шевчуком, а когда узнал, что у того скоро концерт, вовсе оживился. – Ну, ладно – произнес наконец Иван, вливая в себя очередную рюмку – Хорошо посидели, но пора и честь знать, понимаешь? – Хорошо, как скажешь. Придешь к нам с Зоей на той неделе? – Посмотрим.. Выйдя за дверь кабинета приятеля, Сергей остановился. Охлобыстин что-то говорил, певец различил имя "Ярослав" и решил поддаться искушению послушать чужой диалог. – Короче, Ярик. Мужик этот, Шевка, нужен мне живой. Пошлёшь ребят, пусть встретят его после концерта. И да, подчеркни, что он мне живым нужен! – Хорошо, сделаю.. Шаман хлопнул дверью тихо, но вложил в этот жест всю свою подавляемую злость и ярость. Сколько можно быть на посылках?? Он уже не мальчик, черт возьми. Ну ничего, скоро любимый дядя получит по заслугам... В голове блондина уже зрел план, пока Шнур в задумчивости шел к своему авто. Зоя оказалась права – приближался пиздец.

***

Совсем уставший, измотанный после прогулки Шевчук неспеша возвращался обратно. Появляться в родных стенах, в последнее время желание сходило на нет. Постоянные ссоры, срывание связок, слезы с состоянием на грани нервного срыва, выбивали Шевчука из колеи, создавая новые проблемы. По-мимо всех навалившихся проблем, утренняя ссора с Шумайловым еще больше пробила дно в расшатанных нервах. Возможно, будь солист чуточку увереннее рядом с ним, умей он, противостоять воле мужчины, то не терзал бы себя за любой скандал с утра по-раньше, прямо как любит клавшник. Конечно Юра думал, для него в списке дел на первом месте стояло, испоганить всему живому настроение, в особенности унизить Юрия, являлось занятием первой важности. По какой причине терпел? Юра сам не знал ответа на вопрос, сколько внутри себя не копайся, не веди душевные раскопки, тайна навсегда останется покрытой мраком. Любовь к Косте на долгие годы ослепила солиста. В упор не видел изъянов, считал Шумайлова чуть ли не идолом всех мужчин, оставлял ему последнее, отдавал всего себя. Взаимностью со стороны клавишника давно не пахло. Тот отдалялчя сильнее с каждым разом, больше срывал на безропотном Шевчуке злость, накопившиеся обиды на мир лились именно на доброе сердце певца. В какой момент их самые теплые, страстные, наполненные любовью отношения перестали, быть прежними? Кроме ненависти гитарист к себе ничего не ощущал. Хотелось, провалиться сквозь землю, запрятать синяки на своем лице, до последней ссадины изменить внешность, так что никто не узнает, себя шатен стыдился сильно последнее время, кучу комплексов привил именно Шумайлов. Ради него Шевчук шел на многие жертвы, порой они казались ущербом, только кого из-за своей упертости солист станет, слушать? Главное угодить Косте по всем пунктам, другие же подождут в стороне. Из мыслей мужчину выдернул неизвестный голос женщины. Проморгавшись, Юра видит перед собой незнакомую блондинку, её раньше не встречал, столкнулись они у подъезда, когда оставалось только, набрать код домофона и открыть дверь, зайти внутрь, не дал слегка хриплый голос неизвестной. — Жалко мне вас, Юрий Юлианович. Вы вот человек хороший, замечательный, я ваше творчество очень люблю. Вы бы за своим мужчиной присмотрели, а то бросают вас все, глядишь и он уйдет. — Девушка, я вас в первый раз вижу, вам что нужно? Автограф? На память фото сделать? Я не возражаю, — слова про Шумайлова режут по живому. Мрачное выражение лица вернулось, заставляя Юру, до боли прикусить нижнюю губу, ощутить солоноватый привкус крови на языке, — Давайте, вы не будете, лезть в мою личную жизнь? Я ничего не понял из ваших слов. Девушка, вы не возражайте сильно, я домой пойду. Устал жутко. — И все же, Юрий Юлианович, бежать вам нужно. Не доведут до добра ваши отношения. Вы мужчина красивый, еще найдете себе, послушали бы меня. Не спасти ваши отношения, как не пытайтесь, — неунималась блондинка, чем явно раздражала шатена. Юра кинул на нее полный непонимания взгляд, смотря на неизвестную барышню, качнул головой в сторону. В голове не укладывалось, кто же напел девице о проблемах происходящих у них с Костей за пределами шоу-бизнеса? Свою личную жизнь еще много лет назад перестал, выставлять на показ, меньше всего хотел, доставлять близким людям проблем. Однако каким бы скептиком Юра не пытался бы, казаться, слова блондинки плотно осели в измученном сознании, смешмваясь с надоедливыми голосами. Те рисовали сюжеты с психоделическим уклоном, на ходу сложно разобрать, о чем шла речь. Местами напоминали мультик девяностых годов «Его жена курица», про чей смысл спорили по сей день. Так и Шевчук ломал себе голову, про какие конкретно проблемы намекала малознакомая девушка у дверей падика. Она сильнее забила последний гвоздь на терпении певца, ломая барьер, за которым Юра прятался от лезущих видений чужих судеб. Теперь по-мимо другого навала в мыслях, еще одной причиной для ночных терзаний стала внезапная девчонка, о которой Юрию Юлиановичу поедстояло, размышлять на протяжении суток. Бросив в след фразу на подобие «Ничего не понимаю», Шевчук скрылся за железной дверью, оставляя блондинку наедине с уличной суетой. Сейчас Юре хотелось, оказаться в родных стенах, чтобы тщательней разобраться со всем и наконец попытаться, принять новый этап жизни.