Множество лиц одного датского совершенства…

Когда это случилось в первый раз, наверное, я здорово испугалась. Всегда боялась сойти с ума. Больше, чем просто умереть. Уже в первый момент, проснувшись в кресле, я поняла, что в комнате кто-то есть. И этот кто-то спит на моей кровати. Тяжело дышит и стонет. Его трудно не узнать, даже без дурацкой рыжей шубы и шляпы. Дэвид Прентисс. Мэр Прентисс. Не могу удержаться и касаюсь в начале лица – убираю рассыпавшиеся седые волосы со лба, обвожу пальцем капризный излом губ, трогаю острые скулы, иссеченные шрамами. Собираюсь с мыслями – я ведь смотрела фильм совсем недавно, я должна помнить, хотя бы приблизительно, его раны. Пытаюсь осторожно ощупать ногу, ребра, расстегиваю дурацкий комбинезон, стягиваю его с плеч. «Где я? Как я здесь оказался?» - крепкие пальцы держат меня за запястье, от боли взгляд невероятных карих глаз мутный и расфокусированный. Что я могу тебе ответить? - Ты должен был погибнуть. Тодд и призраки убитых тобою женщин столкнули тебя в разбитый корпус космического корабля. А теперь ты у меня дома. Это другая планета, другое измерение, другое время. - Почему? - Точно не знаю. Но, наверное, потому что ты мне слишком нравился. И я не хотела, чтобы ты умер. - Ты же знаешь, что я сделал? И ты не могла меня оттуда вытащить. - Знаю. Ты боялся этих женщин. Они слышали твои мысли, а ты их нет. Ты их убил, и это отвратительно. Я тебя не вытаскивала. Просто так получилось. Проснулась утром, а ты в моей постели. Но ты можешь быть спокоен: здесь я не слышу твои мысли. Здесь никто никого не слышит, чтобы это не значило. А теперь пора попытаться тебя подлечить. Пока я осторожно снимаю с него комбинезон, промываю раны, какие-то пытаюсь зашить, делаю обезболивающий и жаропонижающий уколы, я просто чувствую на себе тяжелый, ощупывающий, недоверчивый взгляд. И как будто слышу, как под черепной коробкой ворочаются мысли. Я не знаю, нужно ли мне бояться его, но чувствую, что он точно боится. Страх такого сильного и жестокого человека густой и оседает горечью на языке. «Тот мир сжирал меня живьем. Превратил меня из гордого и сильного человека неизвестно во что. Я почти надеялся, что Тодд будет прав, и я умру». Первые несколько суток он почти все время молчит. Много спит. Ему точно снятся кошмары, он вскрикивает, комкает простыни, ворочается. Я работаю, готовлю еду, мою посуду, обрабатываю его раны, опять работаю, и все время за мной следует его взгляд. От этого дрожат пальцы, а в груди скручивается горячий тревожный комок. Когда ему удается дойти до ванной, чтобы впервые принять душ, я стою за дверью и пытаюсь себя убедить, что просто волнуюсь за него. Его вид после душа выбивает все мысли из головы и воздух из легких: седые волосы на голове и груди, шрамы не только на лице, но и по всему телу, густой обветренный загар, крупные капли воды на бедренных косточках и руках. - Почему ты спишь в кресле? Уверен, что это неудобно. - Лень доставать раскладушку. Хотя да, мой массажист не в восторге от того, как я сплю, мэр Прентисс. - Дэвид. Зови меня Дэвид. На этом диване хватит места для нас двоих. Мои раны достаточно зажили, можешь не волноваться. - Не хотелось бы повторить судьбу женщин твоего города. - Этого не будет. Ты изменила меня. Ты сделала меня лучше. Но только затем, чтобы я наконец увидел, какой я плохой. Я был уверен, что поступаю правильно. Я ему не верю. Такие не становятся добрыми, милыми, ласковыми. Он как сгусток обиды на весь мир – кипит внутри, вот-вот прорвет оболочку. Но зато у нас потрясающий секс: мы не целуемся, а боремся и кусаем друг друга, все движения жесткие и резкие. Когда он удерживает меня, от его пальцев на теле почти моментально расплываются синяки, а от моих ногтей на его плечах и спине появляются красные полосы. Он стонет, крепко стиснув зубы, как будто боится, что его услышат, и пока я вздрагиваю от оргазма, шумно дышит, уткнувшись мне в плечо. «Я не могу остаться тут навсегда. Не могу вечно лежать в этой постели. Что мне сделать, чтобы вернуться в свой мир? Где найти мир, где мне будут рады?» Эта бомба замедленного действия должна была рано или поздно взорваться. Мысли, которые кипели в этой странной голове, должны были перейти к действию. Он мечется по квартире, рычит, злится. Наверное, я и сейчас должна его бояться, но его гнев теперь может навредить только ему самому. И конечно дело совсем не в том, что мы занимаемся сексом. - Зачем ты их убил? Чем тебе мешали их мысли? Чем тебе мешали эти женщины? - Он мне нравился. - Кто? - Этот мальчишка. Тодд. - И ты не мог это принять? - Это отвратительно. Мои мысли, мои желания. Проповедник был прав – мы будем гореть в аду. Я даже не собирался с ним спать, просто он казался мне идеальным. Совершенством. Я хотел, чтобы на всей планете остались только мы с ним. Эта девчонка все испортила. Я все испортил. - От того, что тот, кого ты хочешь, имеет такой же набор гениталий, как ты сам, не нужно кого-то убивать. Хотя тебе наверное это кажется странным. Давным-давно я видела фильм, в котором таксист вез умерших к месту перехода. В иной мир. Такой своего рода современный Харон на желтой старенькой машине. Но чтобы построить маршрут, нужно было понять – что вы не сделали в этом мире? В чем себя обманули? Исповедь что ли, покаяние – назовите, как хотите. Чуть позже я уже понимала, что от моих гостей нужно тоже получить какое-то признание самому себе, чтобы они ушли. Ответ на вопрос – чего вы хотите больше всего? Дэвид Прентисс. Жестокий мэр. Садист и убийца. Уничтожавший все вокруг от страха перед самим собой. Я не знаю, куда они деваются после того, как однажды исчезают из моей квартиры, но эти откровения нелегко им даются.