Психи
9 марта 2023 г. в 01:09
Запись 209.
После болезненных воспоминаний о Джульетт и очередном напоминании, что ее нет рядом, мне стало нехорошо. Голова моя начала болеть, слезы невольно покатились из моих глаз, и писать дальше представлялось невозможным. До поры до времени я уснула с дневником подле. Мне стоит продолжить ту роковую историю, ибо вечера следующего дня после похода никак нельзя упускать из виду. Ведь тогда я познакомилась с будущими разведчиками и стала делить с ними общую судьбу.
На утро второго дня практики не случилось ничего примечательного. Вот только Хупперт вел себя крайне странно; создавалось ощущение, будто он держался со мной осторожно и, если и взглядывал на меня, то с опаской и подозрительностью. Ну, либо же мне просто показалось, ибо все мы были измотаны прошедшим долгим днем. Примерно к обеду мы уже все были у назначенного пункта, а до того Хупперт со своей стаей гиен пытался застать команду Эрвина врасплох. В мыслях я ставила на то, что с этими ребятами у них ничего не выйдет. И оказалась права. В итоге мы пришли вторыми после Смита и его группы. Право, усладой для глаз было созерцать бурную реакцию бедняжки Хупперта на поражение. Пока я любовалась этой сценой, точно театрально-трагедийной, мы с Эрвином обменялись короткими взглядами. Он смотрел мне в глаза решительно, ожидающе, и в какой-то степени, как мне могло скорее показаться, чем нежели бы это была истина, угражающе. Смит глубоко надеялся, что я сделала выбор в пользу его личных желаний. Но правда в том, что если бы я и определила так свою судьбу, то точно не в пользу желаний Смита, а только моих собственных. Это было мое решение, добровольное, бескорыстное. Однако, Эрвин, не спеши говорить, что ты плотностью не ответственен за мой окончательный выбор. Ведь ты был первым, сделавшим шаг навстречу.
Итак, наступает долгожданный вечер. Я стояла у двери в залу библиотеки, слышала за ним шорох голосов, но не смела войти. Сомнения и колебания все еще окутывали мою душу. В то же время я понимала, что, зайдя в эту дверь, никто не станет держать меня насильно, если вдруг все во мне переменится. Поэтому в любой момент я могу отречься от своих нынешних убеждений, как это было в лесу накануне. Наконец, я дернула за ручку двери и отворила ее. Проносящийся шепот тут же прекратился, и головы всех присутствующих были повернуты в мою сторону. Я вошла в библиотеку, ребята сидели за читальным столом, Эрвин стоял у ближайшего стеллажа с книгами. Там же я узнала силуэт Ханджи, об остальных же мне было известно ничего, хотя лица их я встречала в корпусе. Захлопнув за собой дверь, я стояла и ждала дальнейших действий. В полутемном пространстве я заметила, что почти все из присутствующих улыбались гордой улыбкой, в хорошем смысле. Эрвин подошел ко мне, протянул руку для пожатия и произнес, все так же улыбаясь: «Добро пожаловать в наши ряды». Я неохотно протянула свою руку и вложила ее в ладонь Смита. Тогда же во моей голове промелькнула мысль, что это дело серьезное. Не хочу признавать какие-либо слова, выпаленные из уст Хупперта, но мне правда казалось, словно меня посвящают в секту. В тот же момент Ханджи накинулась на меня с радостными воплями и поспешила познакомить со всеми единомышленниками. Ребятами я была принята радушно. Всего нас было восьмеро. Приведу краткую сводку о каждом, кого доселе не знала.
Первый, с кем мне довелось обменяться приветствием, был Майк Захариус. У него есть одна особенность, которую можно считать за странность - при знакомстве он обнюхивает человека, точно как дворовая собака (ну, хоть не лается). Майк довольно умный, рослый и дюжий парень; на тренировках всегда выступает одним из лучших на курсе. Большую часть времени неразговорчив, а лицом суров, но в компании друзей открыт и раскрепощен. Кроме того, Майк большой любитель стародедовских анекдотов, и постоянно сует их не к месту. С ним уже через некоторое время у меня завязался интересный разговор.
Следующий персонаж - Нанаба Марек. Она довольно проста: активна, полна уверенности, решительна и радикальна. Хотя за все время пребывании в их компании я заметила, что явно Нанаба - это человек, легко поддающийся давлению. Возможно, так она и прониклась значением того, что вносят разведчики.
Был там и Бруно Фриберг. У него большие горящие глаза, душа, заряженная идеей освобождения человечества от гнета титанов. Радикальностью они с Нанабой похожи. Однако Бруно несгибаем лишь в этом конкретном случае, в отличие от однокурсницы. Вообще, он довольно осторожный и неконфликтный. Много хрустит пальцами, что важно, потому что это треплет мне нервы.
Полной его противоположностью является Дирк Люмьер - спокойный, милый парень. Забавно, что они с Бруно лучшие друзья, хотя на вид очень даже гармонируют. В нем присутствуют блеклые задатки справедливого лидера, но жесткости для такой роли Дирку еще предстоит взрастить. Уж больно безобиден. А так, с ним даже приятно вести незамысловатую беседу. Манеры у него такие, что сильно располагает к себе даже самых отчаянных. Да что уж там, к нему невозможно питать ненависть.
Луиза Эдман - саркастическая, хитрая и умелая девушка. Наша с ней симфония дружбы началась на не самой хорошей ноте, откровенно говоря, мы друг друга не возлюбили. Меня не устраивает, когда ко мне относятся с подозрением на что-то дикое или нечестное, не узнав меня толком, и я тотчас прониклась к Луизе недоверием. Открытой ненависти друг к другу мы не проявляли, но холодная война ведется между нами до сих пор. Об обозленности ее на все живое я могу рассудить тем фактом, что Луиза рвется в разведкорпус, дабы отомстить за отца, служившего прапорщиком в той же разведке, и почтить память его.
Ну и наконец, Майлз Хьорт. Чем-то он походит на Эрвина, но не так умен, и порой даже легкомысленен. Он довольно подозрителен к вещам, больше чем сам Эрвин. И все же Майлз не так безнадежен: он хотя бы хорошо шутит и умеет разбавить обстановку. Что про Смита можно сказать с большой натяжкой. С шутками у этого парня беда страшная.
Все остальное время мы почти проводили за читальным столом, и пока я слушала их истории и разговоры, задавалась тем же прямолинейным вопросом, что и Луиза: «Что я забыла среди этих людей?»
Мне было интересно, почему они выбрали библиотеку местом, где проводят целые часы, сидя за читальным столом, и мне поспешил ответить Бруно:
- Мы собираемся тут от глаз других, чтобы избежать притеснений. Приходится скрываться.
- И что, вы тут обдумываете планы по истреблению всех титанов? - спрашиваю я не без иронии.
И вот сидящая по мою правую руку Ханджи говорит, усмехнувшись:
- Можно и так сказать. Но, в основном, просто хорошо проводим время, пока это возможно.
Весь последующий час до отбытия в казармы мы проводили в бренном упоении: кто-то играл в карты, кто-то завлекался книжными полками и на ходу обсуждал прочитанное, кто-то вел активную беседу, а кто-то смиренно за всем наблюдал, и в их числе была я. Чувство, что я не вписалась даже в компанию таких же изгоев общества, как и я сама, меня конфузило. Мне думалось, что тут явно многое не сходится. И я вновь оказалось одинокой. Хоть здесь меня не осуждали за взгляды и асоциальное поведение, но приход туда в тот злополучный вечер заставил меня только ярче ощущать свою ненужность. Тогда я увидела, что Майк тоже сидит в гордом одиночестве на ковре, опершись об стену у окна, сквозь стекла которого пробивался лунный свет. Я решила присоединиться к нему, и вот тогда у нас завязался разговор, о котором я уже успела упомянуть.
Усевшись рядом с Майком, я пробурчала с толикой иронии, которая перлась из меня в тот вечер:
- Да уж, все это не для меня. Эта ваша философия.
Он обернул ко мне голову и спросил, что я имела в виду. Тогда я ответила, мол, они мечтатели, а я не мечтаю так широко и грандиозно.
- Тогда почему ты здесь? - с любопытством вопрошает мой собеседник.
Я сказала, что отвечу только, когда он мне скажет. Я стала смотреть на покойное лицо Майка с ожиданием, он выдавил короткий смешок и проговорил со всей простотой и прямотой, будто это что-то абсолютное и понятное всем и каждому.
- Я думаю тут не сложно догадаться. Титаны отобрали у человечества заслуженную им свободу. Я лишь хочу познать, что ждёт нас за стенами и сможем ли мы добраться до истины этого мира. Да и небо там, говорят, куда красивей. Ну, теперь твоя очередь.
Простота эта несколько обескуражила меня, и я высказалась далеко не сразу. Я посмотрела на увлеченную оживленной беседой Ханджи, подумала о том, как близка она мне стала за такое которое время и как сильно мы разнимся в восприятии мира, в котором существуем. Не отводя от Ханджи взгляда, я говорю Майку все как есть и местами горько усмехаюсь, дивясь своей же призрачной вере.
- Честно? Не знаю. Я подумала, что, вступив в ряды развед-корпуса, у меня появится цель, ради которой не стыдно прожить эту жизнь. Заверила себя, что мне стоит за что-то бороться. А если бороться, то за праведное дело. Вот, почему я здесь. Потому, что потеряна. Эрвин говорил, что мы с ним похожи. Но мне кажется, что сделал он это только ради красного словца, дабы заманить меня в будущие разведчики. Скорее всего, он с каждым это провернул, а?
Я ожидала, что Майк выпалит что-то саркастическое и очевидное, но лицо его сделалось серьезным, а взгляд внушительным. Понизив голос, он сказал следующее:
- Мне Эрвин такого точно не говорил. Так, чтоб ты знала, он не из тех, кто бросает слова на ветер, не такой человек. Если Эрвин говорит, что вы похожи, значит он правда в это верит.
Не успев повеселеть, я тут же вновь погрузилась в ощущение недосказанность и затерянности. Мой взгляд устремился на Эрвина, улыбающегося в разговоре с Дирком и Бруно, и пыталась безуспешно понять, что же он тогда, в лесу, имел в виду. Тщетно старалась отыскать мучивший меня ответ в очертаниях его лица, в глазах, явно видящих больше, чем остальные, и в итоге бросила это дело. Пожалуй, мне не суждено этого понять сейчас. Но когда-нибудь в будущем я познаю эту тайну, очевидную ныне только для Эрвина.